мощным ударом, устремился к лестнице
не как человек, который бежит  за  луидорами,  а  как  человек,  который
пришел в неистовство и который бежит за оружием.  Сбиры,  верные  своему
обычаю, помчались за Босиром и обрушили на него свои здоровенные кулаки.
   Босир закричал, дверь отворилась, и  на  пороге  комнаты,  на  втором
этаже, появилась взволнованная, растерянная женщина.
   Увидев ее, сбиры отпустили Босира и теперь закричали они, но это  был
крик радостный, крик торжествующий, это был крик безудержного ликования.
   Они узнали ту, что была так похожа на королеву Французскую.
   Расчет подошел  к  мадмуазель  Оливе  и,  приняв  в  соображение  это
сходство, заговорил с ней не слишком вежливым тоном:
   - Я вас арестую.
   - Арестуете?! - вскричал Босир. - Но за что же?
   - Потому что такой приказ дал сам господин  де  Крон,  -  отпарировал
другой агент.
   Молния, упавшая между любовниками, напугала бы  их  меньше,  чем  это
заявление.
   - Идемте, - сказал Расчет. - Здесь у  вас  должна  быть  какая-нибудь
двуколка, ну, что-нибудь на колесах. Прикажите заложить карету для  этой
дамы. Право же, вы должны сделать это для нее.
   - А так как мы славные ребята, - подхватил Другой агент, - то мы  вас
не обидим. Вас мы  тоже  увезем  для  виду,  но  где-нибудь  в  пути  мы
отвернемся, вы спрыгнете на землю, а мы заметим  это,  только  когда  вы
опередите нас на тысячу шагов. Неплохо придумано, а?
   Босир на это ответил так:
   - Куда поедет она, туда поеду и я. Я никогда  не  покину  ее  в  этой
жизни.
   - Ив будущей тоже! - прибавила оледеневшая от ужаса Олива.
   - Что ж, тем лучше! - рассудил  Расчет.  -  Чем  больше  арестованных
доставят господину де Крону, тем это будет для него приятнее.
   Четверть часа спустя двуколка Босира выехала со двора, увозя  пленных
любовников и их стражников.

Глава 32

БИБЛИОТЕКА КОРОЛЕВЫ

   Читатель может судить, как подействовала эта поимка на  господина  де
Крона.
   Он был принят королевой, которой он предварительно послал просьбу  об
аудиенции в Трианоне.
   Королева, в течение целого месяца отнюдь не пренебрегавшая  тем,  что
доходило до нее из полиции, немедленно исполнила просьбу министра.
   - Ваше величество!  -  поцеловав  ей  руку,  заговорил  представитель
власти. - Нет ли у вас в Трианоне такой залы, где вы могли бы, оставаясь
невидимой, видеть то, что происходит?
   - У меня есть библиотека, - отвечала королева. - За стенными шкафами,
в моей гостиной для закуски, я приказывала устраивать приемные  дни,  и,
полдничая, я иногда забавлялась вместе с ее  высочеством  принцессой  де
Ламбаль или с мадмуазель де Таверне, когда она еще была со  мной,  глядя
на смешные гримасы аббата Вермона <Аббат Вермон  -  учитель,  позднее  -
духовник и чтец Марии-Антуанетты.>, когда ему  случалось  наткнуться  на
памфлет, где шла речь о нем.
   Десять минут спустя трепещущая королева подглядывала из-за шкафов.
   Она увидела, как в библиотеку вошла фигура, закутанная  в  покрывало.
Старший слуга снял его, и эта фигура заставила  королеву  вскрикнуть  от
ужаса: она узнала, кто это. Это была Олива  в  одном  из  самых  любимых
платьев Марии-Антуанетты.
   Это была Мария-Антуанетта собственной персоной, только  вместо  крови
императоров в жилах ее струилась плебейская жидкая кровь, а тело ее было
источником всех наслаждений господина Босира.
   Королева подумала, что видит себя в зеркале; она пожирала глазами это
видение.
   - Что скажет ваше величество о таком сходстве?  -  заговорил  г-н  де
Крон, наслаждавшийся эффектом, который он произвел.
   -  Скажу..,  скажу..,  сударь...  -  пролепетала  потерявшая   голову
королева.
   "Ах, Оливье! - подумала она. - Почему вас нет здесь?!"
   - Что угодно вашему величеству?
   - Ничего,  сударь,  ничего..,  разве  только,  чтобы  об  этом  узнал
король...
   - И чтобы это увидел граф Прованский, не так ли, ваше величество?
   - О, благодарю вас, господин де Крон! Благодарю вас! Но что сделают с
этой женщиной?
   - А именно этой женщине приписывают все, что произошло? - осведомился
де Крон.
   - У вас в руках, несомненно, все нити заговора?
   - Почти все, ваше величество.
   - А господин де Роан?..
   - Господин де Роан еще ничего не знает.
   - О! - воскликнула королева, пряча лицо в ладонях. - Я  вижу,  что  в
этой женщине причина всех заблуждений кардинала.
   - Пусть так, сударыня, но если это заблуждение господина де Роана, то
это преступление другого лица!
   - Ищите его хорошенько, сударь, честь французского королевского  дома
в ваших руках!
   - Поверьте, ваше величество, что она помещена надежно, -  отвечал  де
Крон.
   - А как идет следствие? - спросила королева.
   - Подвигается. Все все отрицают, но я  жду  удобного  времени,  чтобы
пустить в ход то вещественное доказательство, которое находится в  вашей
библиотеке.
   - А графиня де ла Мотт?
   - Она не знает, что я  разыскал  эту  девицу,  и  обвиняет  господина
Калиостро: он, мол, до такой степени заморочил голову кардиналу, что тот
потерял рассудок.
   - А господин Калиостро?
   - Господин Калиостро, которого я приказал допросить, обещал прийти ко
мне сегодня утром.
   - Это опасный человек.
   - Это человек, который будет нам полезен.  Укушенный  такой  гадюкой,
как графиня де ла Мотт, он проглотит яд и даст нам противоядие.
   - Вы надеетесь раскрыть заговор?
   - Я в этом уверен.
   - Но каким же образом?  Сударь!  Скажите  мне  все,  что  может  меня
успокоить.
   - Вот каков ход моих рассуждений: графиня де ла Мотт  жила  на  улице
Сен-Клод...
   - - Я знаю, знаю, - покраснев, сказала королева.
   - А господин Калиостро живет как раз напротив нее.
   - Так вы предполагаете...
   - ..что существовала какая-то тайна то  ли  для  одного,  то  ли  для
другого из соседей, и тайна эта должна принадлежать и тому, и другому...
Но простите, сударыня, подходит время, когда я жду  в  Париже  господина
Калиостро. Я ни  за  что  на  свете  не  согласился  бы  отсрочить  наши
объяснения.
   - Идите, идите, и еще раз будьте уверены в моей признательности.
   - Вот и  начинается  мое  торжество!  -  вся  в  слезах,  воскликнула
королева, когда де Крон удалился. - Я прочитаю мою победу на всех лицах!
И только лицо друга, которому я жажду доказать, что я невиновна,  только
это лицо я не увижу!
   А тем временем де Крон примчался в Париж и проехал к  себе,  где  его
поджидал Калиостро.
   Калиостро обо всем узнал  накануне.  Он  отправился  было  к  Босиру,
убежище коего было ему известно, чтобы уговорить его  покинуть  Францию,
но по дороге увидел, что он  сидит  в  двуколке  между  двумя  агентами.
Олива, глубоко пристыженная и  горько  плакавшая,  пряталась  в  глубине
двуколки.
   Босир увидел во встречной почтовой карете графа и узнал  его.  Мысль,
что этот таинственный и могущественный вельможа сумеет как-нибудь помочь
ему, вытеснила все мысли о том, чтобы никогда не покидать Оливу.
   Он возобновил разговор о бегстве, которое ему уже предлагали  агенты.
Агенты взяли пять луидоров, которые у него были  с  собой,  и  отпустили
его, несмотря на слезы Николь.
   Обнимая свою любовницу, Босир шепнул ей на ухо:
   - Надейся. Я сделаю все, чтобы спасти тебя. И  он  бодро  зашагал  по
направлению к дороге, по которой ехал Калиостро.
   Калиостро остановился: ему уже не нужно было ехать к Босиру, так  как
Босир возвращался. Было целесообразно подождать Босира на  случай,  если
тому вздумается побежать за ним.
   Калиостро уже  целых  полчаса  поджидал  Босира  на  повороте,  когда
увидел, что  к  нему  приближается  бледный,  запыхавшийся,  полумертвый
злополучный любовник Оливы.
   При виде остановившейся кареты Босир испустил радостный крик, подобно
потерпевшему кораблекрушение, который дотронулся до спасительной доски.
   - Что случилось, дитя мое? - спросил граф, помогая ему влезть к  себе
в карету.
   Босир рассказал Калиостро всю свою плачевную историю -  тот  выслушал
ее молча.
   - Она погибла, - произнес он, когда Босир кончил.
   - Спасите ее! Спасите!
   - Мне очень хочется попытаться это сделать, но это будет зависеть  от
вас, Босир.
   - Требуйте у меня мою жизнь!
   - Столь многого я у вас не потребую. Возвращайтесь в Париж вместе  со
мной, и если вы будете точно выполнять мои распоряжения, быть может,  мы
и спасем вашу любовницу. Я ставлю только одно условие.
   - Какое, сударь?
   - Это я скажу, когда мы приедем в Париже ко мне.
   Час спустя Босир за пятьдесят луидоров купил  у  агентов  возможность
поцеловать Николь и прошептать ей на ухо советы графа.
   Больше Босир не появлялся: карета Калиостро увезла его в  Париж,  где
должно было произойти много событий.
   Вот что необходимо было сообщить читателю, прежде  чем  показать  ему
Калиостро, беседующего с де Кроном.
   А теперь мы можем ввести его в кабинет лейтенанта полиции.

Глава 33

КАБИНЕТ ЛЕЙТЕНАНТА ПОЛИЦИИ

   Де Крон знал о Калиостро все, что  опытный  лейтенант  полиции  может
знать о человеке, проживающем во Франции, а этим немало сказано. Он знал
его имена  в  прошлом,  знал  все  его  тайны  алхимика,  магнетизера  и
прорицателя;  он  знал  его  претензии   на   вездесущность   и   вечное
возрождение; он смотрел на него как на самозваного вельможу.
   Де Крон чувствовал преимущество  своего  положения  и  ждал  момента,
чтобы  этим  воспользоваться.  Калиостро  чувствовал   затруднительность
своего положения и ждал момента, чтобы из него выйти.
   Де  Крон   принял   графа   как   человек,   который   ощущает   свою
значительность, но который не желает быть невежливым по отношению к кому
бы то ни было, даже и по отношению к феномену.
   Калиостро следил за собой. Он только хотел остаться большим вельможей
- это была его единственная слабость.
   - Граф, - обратился к нему лейтенант полиции. -  Вы  просили  у  меня
аудиенции. Я для этого приехал из Версаля.
   - Я полагал, что для вас будет небесполезно расспросить меня  о  том,
что происходит.
   -  Расспросить  вас?  -  произнес  представитель  власти,  разыгрывая
удивление. - Но о чем и в качестве кого?
   - Вас очень беспокоят графиня де ла Мотт и исчезновение  ожерелья,  -
откровенно сказал Калиостро.
   - Быть может, вы нашли его? - почти насмешливо осведомился де Крон.
   - Нет, - спокойно ответил граф. - Но если я и не нашел  его,  то,  по
крайней мере, я знаю, что графиня де ла Мотт жила на улице Сен-Клод.
   - Напротив вас,  мне  это  тоже  известно,  -  вставил  представитель
власти.
   - В таком случае вам известно и то, что делала графиня Де ла  Мотт...
Не будем больше об этом говорить.
   - Нет, напротив, поговорим об этом, - с равнодушным видом  сказал  де
Крон.
   - Тут вся соль была в том, что это касается малютки Оливы,  -  сказал
Калиостро, - но так как вам все известно  о  графине  де  ла  Мотт,  мне
больше нечего сообщить вам.
   При имени Оливы де Крон вздрогнул.
   - Что вы сказали об Оливе? - спросил он. - Кто она такая, эта Олива?
   -  Вы  не  знаете?  Ах,  это  настоящая  достопримечательность!  Меня
удивляет, что мне нужно сообщать вам о ней.  Представьте  себе  девушку,
очень хорошенькую.., с фигурой.., с голубыми глазами, с идеальным овалом
лица.  Это  тип  красоты,  который  слегка  напоминает  тип  красоты  ее
величества королевы.
   - Ах вот как! - сказал де Крон. - И что же?
   - А то, что жила эта девушка плохо. Она терпела  чуть  ли  не  нищету
вместе с неким негодяем, ее любовником, который обкрадывал ее и бил.  Он
- один из тех, кто составляет  обыкновенную  вашу  добычу,  сударь,  это
проходимец, которого вы, должно быть, не знаете...
   - Быть может, это некий Босир?  -  спросил  представитель  власти,  в
восторге от того, что может обнаружить полнейшую свою осведомленность.
   - Ах, так  вы  его  знаете!  Поразительно!  -  с  восхищением  сказал
Калиостро. - Превосходно, сударь! Вы еще более великий кудесник, чем  я.
Так вот, в один прекрасный день, когда Босир обокрал и избил эту девушку
сильнее, чем обычно, она прибежала ко мне и попросила у меня  убежища  и
защиты. Я человек добрый, я дал ей какой-то уголок в павильоне одного из
моих особняков...
   - У вас!.. - произнес де Крон. - Так вот почему  мои  агенты  столько
времени искали ее, пока наконец нашли!
   - Как искали? - спросил Калиостро. - Эту малютку искали? Стало  быть,
она натворила что-то такое, чего я не знаю?
   - Нет, нет, граф, продолжайте, заклинаю вас!
   - Ах, Боже мой! Да я уже кончил! Я поместил ее у себя, вот и все.
   - Ну нет! Нет, граф, это не все  -  ведь  вы  как  будто  только  что
связали имя Оливы с именем графини де ла Мотт.
   - Ах, это потому, что они соседки! - отвечал Калиостро.
   - Нет, граф, дело не в этом... А кстати, зря вы сразу не сказали, что
графиня де ла Мотт и мадмуазель Олива были соседками.
   - Да, но это связано с таким обстоятельством, о котором вам  сообщать
не стоит. Нельзя же, чтобы досужий рантье рассказывал о подобной  чепухе
первому представителю власти в королевстве!
   - Вы заинтересовали меня, граф, и притом больше, чем вы думаете: ведь
эту самую Оливу, которую, как вы сказали, вы поселили у себя, я разыскал
в провинции!
   - Вы ее разыскали?!.
   - Вместе с де Босиром...
   - Ах, вот оно что! Я так и предполагал!  -  воскликнул  Калиостро.  -
Значит, она была с Босиром? Что ж, превосходно!  Превосходно!  Да  будет
восстановлено доброе имя графини де ла Мотт!
   - Как? Что вы хотите этим сказать? - быстро спросил де Крон.
   - Я хочу сказать, что, на мгновение заподозрив графиню де ла Мотт,  я
целиком и полностью восстанавливаю ее доброе имя.
   - Вы ее заподозрили? Но в чем же?
   - Да будет вам известно, что в тот момент,  когда  у  меня  появилась
надежда исправить эту Оливу, снова вывести  ее  на  дорогу  честности  и
труда, - я забочусь о нравственности, сударь, - в этот самый момент ее у
меня похитили.
   - Странно!
   - Не правда ли?.. И я чуть было не погубил себя, утверждая, что это -
графиня де ла Мотт. Чего стоит людская молва!
   Господин де Крон подошел к Калиостро вплотную.
   - Послушайте, - сказал он, - пожалуйста, выражайтесь определеннее.
   - Ах, сударь, теперь, когда вы разыскали Оливу  и  Босира,  ничто  не
заставит меня плохо думать ни о графине де ла Мотт, ни о  ее  постоянных
заботах, ни о ее знаках, ни о ее переписке.
   - А у вас есть доказательства, что графиня де ла Мотт  переписывалась
с Оливой?
   - Сотни доказательств!
   - Каких же?
   - Записки графини де ла Мотт, которые она посылала  Оливе  с  помощью
арбалета, который наверняка найдут у нее в квартире. Некоторые  из  этих
записок, обернутые вокруг кусочка свинца, не достигли цели. Они попадали
на улицу, так что мои люди и я подобрали несколько штук.
   - Вы, конечно, предоставите их правосудию?
   - Ах, они столь невинны, что я не буду испытывать угрызений совести и
не стану думать, что заслужу упрек со стороны графини де ла Мотт.
   -  И..,  доказательства  того,   что   они   сговорились,   что   они
встречались?
   - Самые веские. Очевидно, графиня де ла Мотт могла легко проникнуть в
мой дом и встретиться с Оливой, коль скоро я сам видел ее у себя  в  тот
самый день, когда молодая женщина исчезла.
   - Ах, вот как!.. Но зачем же она пришла, если Олива исчезла?
   - Это вопрос, который я задал себе прежде всего и на который не  смог
ответить. Я видел, что графиня де ла Мотт вышла  из  почтового  экипажа,
который остался на улице Руа-Доре. Мои люди  видели,  что  экипаж  стоял
долго, и я, должен признаться, подумал, что графиня де  ла  Мотт  хотела
последовать за Оливой.
   - И вы предоставили ей свободу действий?
   - Почему же  нет?  Графиня  де  ла  Мотт  -  дама  сострадательная  и
покровительствуемая. Она принята при дворе. Зачем же я стал бы мешать ей
освободить меня от Оливы?.. И вы сами видите, что я допустил бы  ошибку,
ибо некто другой похитил ее у меня, чтобы погубить ее снова.
   - Что же сказала графиня де ла Мотт, не обнаружив у вас Оливу?
   - Мне показалось, что она растеряна.
   - Вы подозреваете, что Оливу похитил именно Босир?
   - Я подозреваю его единственно потому, что вы мне сказали, будто он и
впрямь ее похитил, в противном случае я не заподозрил  бы  ничего.  Этот
человек не знал, где живет Олива. Кто же мог сообщить ему об этом?
   - Сама Олива!
   - Не думаю: ведь вместо того, чтобы просить его похитить ее  у  меня,
она сбежала бы от меня к нему, и поверьте, что он не проник бы  ко  мне,
если бы графиня де ла Мотт не переслала ему ключ.
   - У нее был ключ?
   - Вне всякого сомнения.
   - А скажите, пожалуйста, в какой день ее похитили? - спросил де Крон,
путь коему неожиданно осветил факел, который столь искусно протянул  ему
Калиостро.
   - О, тут я не могу ошибиться: это было как раз накануне  дня  святого
Людовика.
   - Верно! - воскликнул лейтенант полиции. -  Верно!  Граф!  Сейчас  вы
оказали государству большую услугу.
   - Я счастлив, сударь.

Глава 34

ДОПРОСЫ

   В то время, как де Крон беседовал с Калиостро, де Бретейль  явился  в
Бастилию от имени короля, чтобы учинить допрос де Роану.
   Де Роан отказался отвечать на его вопросы.
   Министр юстиции настаивал, но де Роан заявил, что он всецело  поручит
себя воле парламента и судьи.
   Де  Бретейль  был  вынужден  отступить  перед   непоколебимой   волей
обвиняемого.
   Он приказал вызвать к нему графиню  де  ла  Мотт.  Та  с  готовностью
повиновалась.
   Жанна рассказала всю сплетенную ею небылицу. Тут по-прежнему были все
те же намеки на весь свет, все те же утверждения, что  ложные  обвинения
исходят неизвестно откуда.
   Де Бретейль сказал, что кардинал все взваливает на нее.
   - Благоволите передать господину кардиналу, - холодно ответила Жанна,
- что я призываю его  впредь  не  придерживаться  столь  плохой  системы
защиты.
   Министр юстиции был человек умный; он  знал,  как  воздействовать  на
женскую натуру. Он пообещал графине де ла Мотт все в  том  случае,  если
она без околичностей обвинит кого-нибудь.
   - Берегитесь, - прибавил он, - своим молчанием вы обвиняете королеву.
Берегитесь: если вы будете и дальше так себя вести, вы  будете  осуждены
как виновная в оскорблении величества, а это позор, и это веревка!
   - Я не обвиняю королеву, -  отвечала  Жанна,  -  но  почему  обвиняют
меня?
   После этого она замкнулась в благоразумном молчании, и эта ее  первая
встреча с министром юстиции никаких результатов не дала.
   Тем  не  менее  распространился  слух  о  том,   что   доказательства
появились, что брильянты  были  проданы  в  Англии,  где  де  Вилет  был
арестован агентами де Вержена <Граф Вержен, Шарль Гравье (1717 - 1787) -
французский  государственный  деятель,  министр  иностранных   дел   при
Людовике XVI.>.
   Первый  штурм,  который  пришлось  выдержать  Жанне,   был   ужасающ.
Поставленная на очную ставку с Рето, которого она обязана  была  считать
своим союзником до гроба, она с ужасом услышала смиренное признание, что
подделывателем был он, что он написал расписку в получении брильянтов  и
письмо королевы, подделав и подписи ювелиров, и подпись ее величества.
   Когда ему задали вопрос, каков был мотив совершенных им преступлений,
он ответил, что сделал это по просьбе графини де ла Мотт.
   Взбешенная, потерявшая голову, она все отрицала, она защищалась,  как
львица; она утверждала, что знать не знает, что никогда не видела  этого
самого Рето де Вилета.
   Но  у  нее  было  еще  два  жестоких  потрясения:  ее  сокрушили  два
свидетельства.
   Первый удар нанес кучер фиакра, которого разыскал де Крон. Он заявил,
что в день и час, указанные Рето,  он  отвозил  даму,  так-то  и  так-то
одетую, на улицу Монмартр.
   Кто была эта дама, которая  окружала  себя  такой  таинственностью  и
которую кучер посадил в карету в квартале Маре, как  не  графиня  де  ла
Мотт, проживавшая на улице Сен-Клод?
   Что  касается  непринужденности  в  обращении,  существова