отказываюсь...  Хотя  бы  мне  пришлось  оставить  здесь
свободу и жизнь, я никогда не получал этого ожерелья. И если бы вот  тут
стояла плаха, а вот здесь - палач, я повторил бы  еще  раз:  "Нет,  ваше
величество, это расписка не моя!"
   - В таком случае, сударь, - слегка побледнев, сказала королева, - это
значит, что я вас ограбила. Значит, ваше ожерелье у меня?
   Бемер  порылся  в  своем  бумажнике,  вытащил   письмо   и   протянул
королеве...
   - Я думаю, ваше величество, - произнес он  голосом  почтительным,  но
прерывающимся от волнения, - что если бы вы хотели вернуть мне ожерелье,
то не написали бы вот эту расписку.
   - Да что это за бумажонка? - вскричала королева. - Я никогда этого не
писала! Да разве это мой почерк?
   - Но письмо подписано, - возразил уничтоженный Бемер.
   - "Мария-Антуанетта Французская"!.. Да вы с ума  сошли!  Да  разве  я
"Французская"? Разве я не эрцгерцогиня Австрийская? Разве не абсурд, что
это написано мною?
   Полно, господин Бемер! Это очень  грубая  работа  -  передайте  вашим
подделывателям!
   - Моим подделывателям...  -  едва  не  потеряв  сознание,  пролепетал
ювелир. - Ваше величество! Вы подозреваете меня, Бемера?
   - Вы подозреваете меня, Марию-Антуанетту?  -  высокомерно  произнесла
королева.
   Бемер вынужден был опереться на  кресло;  пол  под  ним  заколебался.
Бемер  вдыхал  воздух  большими  глотками,  и  багровый  апоплексический
румянец сменил мертвенную, обморочную бледность.
   - Верните мне мою расписку, - сказала королева, - я считаю верной ее,
и заберите ваше письмо, подписанное "Антуанеттой  Французской"  -  любой
прокурор объяснит вам, чего она стоит.
   Вырвав у него из рук расписку, она швырнула ему письмо, повернулась к
нему спиной и вышла в соседнюю комнату, оставив несчастного,  ничего  не
понимавшего Бемера наедине с самим собой. Вопреки  всякому  этикету,  он
рухнул в кресло.
   Придя в себя, он, совершенно  оглушенный,  выскочил  из  апартаментов
королевы и столкнулся с Босанжем.
   С самым плачевным видом они направились к  выходу,  но  им  загородил
дорогу один из офицеров королевы - она требовала  к  себе  либо  одного,
либо другого. Пусть читатель вообразит себе их радость и  их  готовность
повиноваться приказу.
   Их провели к королеве без всяких задержек.

Глава 17

БЫТЬ КОРОЛЕМ НЕ МОГУ, БЫТЬ ПРИНЦЕМ НЕ УДОСТАИВАЮ; Я - РОАН

   Королева, казалось, поджидала их с нетерпением.
   - Господа! - увидев ювелиров, начала королева. - Я  уже  успокоилась.
Мне пришла в голову мысль, которая меняет мое отношение к  вам.  Нет  ни
малейшего сомнения, что в этом деле мы с вами  -  и  вы,  и  я  -  стали
жертвами обмана.., который для меня уже не тайна.
   - Значит, вы, ваше величество, кого-то подозреваете?
   - Отвечайте на мои вопросы. Вы говорите, что  брильянтов  у  вас  уже
нет?
   - Уже нет, - ответили оба ювелира.
   - Вам нет необходимости знать, кому я отдала их с тем, чтобы передать
вам, - это мое дело... Но разве вы не видели.., графиню де ла Мотт?
   - Простите, ваше величество, мы ее видели...
   - И она ничего не передавала вам.., от моего имени?
   - Нет, ваше величество. Ее сиятельство сказала нам только: "Ждите".
   - Ну, а это письмо от меня.., кто вам его вручил?
   - Это письмо?  -  переспросил  Бемер.  -  Письмо,  которое  вы,  ваше
величество, держите в руках? Его принес нам ночью  какой-то  неизвестный
курьер.
   - Пусть пошлют за графиней де ла Мотт, - спокойно сказала королева. -
И вы никого не видели? - с той же невозмутимостью продолжала она.  -  Вы
не видели господина де Роана?
   - Господина де Роана мы, конечно, видели, он заезжал,  чтобы  нанести
нам ответный визит и узнать...
   - Прекрасно! - произнесла королева. - Остановимся на этом. Коль скоро
господин кардинал де Роан все еще участвует в  этом  деле,  вы  напрасно
пришли бы в отчаяние. Я догадываюсь: графиня де  ла  Мотт,  сказав  вам:
"Ждите", должно быть, хотела... Вы только разыщите господина кардинала и
повторите  ему  то,  что  сейчас  сказали  мне.  Не  теряйте  времени  и
присовокупите, что мне все известно.
   - Вы разрешаете нам сообщить вашему величеству его ответ?
   - Я узнаю обо всем раньше вас, - сказала королева, - и  я  же  выведу
вас из затруднительного положения. Идите!
   Она отпустила их. Ею овладела тревога,  и  она  посылала  курьера  за
курьером к графине де ла Мотт.
   Мы не станем принимать участие  в  ее  исследованиях  и  подозрениях.
Напротив: мы покинем ее, чтобы получить полную возможность бежать вместе
с  ювелирами  навстречу  желанной  истине.  Кардинал  был  у  себя  и  с
неописуемой яростью читал записочку, которую графиня де ла Мотт прислала
ему, как сообщала она, из Версаля. Письмо было суровое: оно  отнимало  у
кардинала всякую надежду. Графиня настаивала на том, чтобы он больше  ни
о чем не помышлял, запрещала ему появляться в Версале запросто,  взывала
к  его  порядочности,  требовала,  чтобы  он   не   возобновлял   связь,
"сделавшуюся невозможной".
   Перечитав эти слова, кардинал  подскочил;  он  читал  их  по  буквам;
казалось, он требовал от бумаги отчета за суровость, с какой ее исписала
жестокая рука.
   - Она кокетлива, капризна, вероломна! - в отчаянии восклицал он. - О,
я отомщу ей!
   В эту самую минуту в его особняк вошли ювелиры. "Что это  значит?"  -
подумал кардинал.
   - Впустите их, - приказал он.
   - Прежде всего, - увидев их, крикнул кардинал,  -  что  означает  эта
наглая выходка, господа ювелиры, и что вам здесь надо?
   - Ваше высокопреосвященство! Мы не сошли с ума - мы ограблены!
   - А я-то тут при чем? - спросил де Роан. - Я же не лейтенант полиции!
   - Но ожерелье было у вас в руках, ваше высокопреосвященство, - рыдая,
сказал Бемер, - вы вручите его  Правосудию,  ваше  высокопреосвященство,
вы...
   - У меня было ожерелье?.. - переспросил принц. - То  самое  ожерелье,
которое украли?
   - Да, ваше высокопреосвященство.
   - Хорошо,  а  что  говорит  королева?  -  заинтересовавшись,  спросил
кардинал.
   - Королева направила нас к вам, ваше высокопреосвященство.
   - Это весьма любезно со стороны ее величества. Но что же я  могу  тут
поделать, бедные вы мои?
   - Вы можете все, ваше высокопреосвященство: вы можете сказать, что  с
ним сделали.
   - Дорогой господин Бемер! Вы могли бы так со мной говорить, если бы я
принадлежал к шайке грабителей, которые похитили ожерелье у королевы.
   - Ожерелье похитили не у королевы.
   - А у кого же? О Господи!
   - Королева отрицает, что оно было у нее.
   - Как отрицает? - в замешательстве переспросил кардинал. - Ведь у вас
же есть ее расписка!
   - Королева говорит, что расписка подделана.
   - Полно, полно! - воскликнул кардинал. - Вы теряете голову, господа!
   - Королева не только все  отрицает,  не  только  утверждает,  что  ее
расписка подделана, - она показала нам  нашу  расписку,  доказывая,  что
ожерелье у нас.
   - Вашу расписку, - повторил кардинал. - А что же эта расписка?..
   - Такая же подделка, как и первая, ваше высокопреосвященство, вам это
хорошо известно.
   - Подделка... Две подделки... И  вы  говорите,  что  мне  это  хорошо
известно?
   - Конечно! Ведь вы приехали к нам и подтвердили то, что  нам  сказала
графиня  де  ла  Мотт,  и  вы,  именно  вы,  прекрасно  знаете,  что  мы
действительно продали ожерелье и что оно было в руках у королевы.
   - Послушайте, - проводя рукой  по  лбу,  заговорил  кардинал,  -  мне
кажется, что все это весьма серьезно. Попытаемся понять друг друга.
   Ювелиры вытащили письмо из бумажника. Кардинал пробежал его глазами.
   - Да ведь вы сущие  дети!..  -  воскликнул  он.  -  "Мария-Антуанетта
Французская"!.. Да разве королева не принцесса  Австрийского  дома?  Вас
ограбили. И почерк, и подпись - все подделано!
   - Но  в  таком  случае,  -  в  порыве  ярости  вскричали  ювелиры,  -
подделывателя и похитителя должна знать графиня де ла Мотт!
   Справедливость этого утверждения поразила кардинала.
   - Пригласим графиню де ла Мотт! - крайне смущенный сказал он и сейчас
же позвонил, как это сделала королева.
   Его люди бросились вдогонку за Жанной, карета которой не могла далеко
отъехать.
   Бемер и Босанж, настороженные, как  зайцы  в  лежке,  помня  обещания
королевы, повторяли:
   - Где ожерелье? Где ожерелье?
   - В конце концов виновный-то существует! - жалобно произнес Бемер.  -
Ведь кто-то же совершил эти две подделки?
   - Уж не я ли? - высокомерно спросил де Роан.
   - Но что же мы ответим королеве, ваше  высокопреосвященство?  А  ведь
она кричит на нас так же громко.
   - Что же она говорит?
   - Она говорит, что ожерелье было у вас и у графини де ла Мотт, а не у
нее.
   - Ну, хорошо,  -  сказал  кардинал,  бледный  от  стыда  и  гнева,  -
поезжайте к королеве  и  скажите  ей...  Нет,  не  говорите  ей  ничего.
Довольно чудовищных скандалов! А завтра.., слышите? - завтра я  совершаю
богослужение в Версальской капелле. Приезжайте,  и  вы  увидите,  как  Я
подойду к королеве, заговорю с ней  и  спрошу,  у  нее  ли  ожерелье,  и
услышите,  что  она  ответит.  Если  она  станет  отрицать  это  в  моем
присутствии.., что ж, господа, я - Роан, я заплачу!
   -  Значит,   до   завтра,   -   пролепетал   Бемер.   -   Так,   ваше
высокопреосвященство?
   - До завтра, в одиннадцать утра, в Версальской капелле, -  подтвердил
кардинал.

Глава 18

ФЕХТОВАНИЕ И ДИПЛОМАТИЯ

   На следующее утро, часов в десять, в Версаль въехала карета с гербами
де Бретейля.
   Де  Бретейль,  соперник  и  личный  враг  де  Роана,  с  давних   пор
подстерегал любую возможность, когда он  мог  бы  нанести  своему  врагу
смертельный удар.
   Час тому назад де Бретейль попросил  у  его  величества  аудиенцию  и
пришел к королю - тот собирался идти к мессе.
   - Прекрасная погода, - в самом радужном расположении  духа  заговорил
Людовик XVI, как только дипломат вошел к нему в кабинет, - именно такая,
какая бывает на Успение. Посмотрите - на небе ни облачка!
   - Я в отчаянии, государь, что приношу с собой облако, грозящее вашему
покою, - сказал министр. - Вот о чем  идет  речь.  Ваше  величество!  Вы
слышали разговоры о брильянтовом ожерелье?
   - Том самом, от которого отказалась королева?
   - Так вот, государь, - продолжал барон де Бретейль, не раскаиваясь  в
том, что сейчас причинит зло, - ожерелье украдено.
   - Послушайте, господин де Бретейль, - с улыбкой сказал  король,  -  я
полагаю, что никто не утверждает,  будто  брильянтовое  ожерелье  украла
королева!
   - Государь, - живо возразил де Бретейль. - Говорят, будто у  ювелиров
есть расписка ее  величества,  свидетельствующая  о  том,  что  королева
оставила ожерелье за собой.
   Король побледнел.
   - Говорят! - повторил он. - Чего только не говорят! Я ничего не  могу
понять! Королева могла бы купить это ожерелье втайне,  и  я  ни  в  коем
случае не стал бы порицать ее за это. Королева  -  женщина,  ожерелье  -
редкостное, великолепное произведение ювелирного искусства. Единственную
ошибку допустила бы она, если бы не сказала  о  своем  желании  мне.  Но
королю не подобает заниматься этой  историей:  она  касается  мужа.  Муж
побранит жену, если захочет или же если  сможет,  но  я  ни  за  кем  не
признаю права вмешиваться в наши отношения, хотя бы и со ссылкой на злые
языки.
   Барон склонился перед благородной и пылкой речью короля.  Но  Людовик
XVI  был  твердым  лишь  на  словах.  Спустя  мгновение  он  снова  стал
нерешительным и беспокойным.
   - И потом: что вы говорите о краже?.. - спросил он. - Ведь,  если  не
ошибаюсь, вы сказали: "кража"?.. Если состоялась кража, значит, ожерелье
не могло быть в руках королевы. Будем логичны!
   - Ваше величество, - сказал барон. - От вашего гнева я оцепенел и  не
докончил... Так вот, два месяца назад королева попросила через господина
де Калона пятьсот  тысяч  ливров,  а  вы,  ваше  величество,  отказались
утвердить эту статью расхода.
   - Это правда.
   - Государь! Говорят, что королева обратилась  за  деньгами  к  одному
человеку.
   - Продолжайте, пожалуйста, и сейчас же назовите мне заимодавца!
   - Господин де Роан, государь.
   - Господин де Роан! -  пробормотал  король.  -  Но  правдоподобно  ли
это?.. Ведь кардинал не обращает внимания на то, что говорят?..
   - Ваше величество! Вы можете убедиться, что де Роан вел переговоры  с
ювелирами Бемером и Босанжем.
   - Какой ужас! Какой ужас! - повторял король. - Но так-то оно  так,  а
кражи тут я еще не вижу!
   - Государь! Ювелиры  говорят,  что  у  них  есть  расписка  королевы,
значит, у королевы должно быть ожерелье.
   - Ах, вот как! - ободрившись, вскричал король. - А она это отрицает!
   - Ах, государь! Да разве я хоть когда-нибудь  дал  вашему  величеству
повод думать, будто я не знаю, что королева  невиновна?  Неужели  я  так
несчастен, что вы, ваше величество, не замечаете любви и уважения, какие
я питаю к самой честной из женщин?
   - Значит, вы обвиняете только господина де Роана...
   - Государь! По всей видимости...
   - Это серьезное обвинение, барон!
   -  Которое,  быть  может,  приведет  к  расследованию,  государь,   а
расследование необходимо. Подумайте, государь: королева утверждает,  что
у нее нет ожерелья, ювелиры утверждают, будто они продали его  королеве,
ожерелье не обнаружено, слово  "кража"  произносят  в  народе  вместе  с
именем де Роана и со священным именем королевы!
   - Это верно, это верно, - произнес потрясенный король.  -  Вы  правы,
Бретейль: все это необходимо разъяснить.
   - Совершенно необходимо, государь!
   - Боже мой! Кто это  идет  там,  внизу,  по  галерее?  Это,  наверно,
господин де Роан направляется в капеллу?
   - Нет, государь, господин де Роан не может  направляться  в  капеллу.
Еще нет одиннадцати, и к тому  же  господин  де  Роан,  который  сегодня
совершает богослужение, должен надеть епископское облачение. Это не он.
   - Что же делать? Поговорить с ним? Позвать его сюда?
   - Нет, государь. Разрешите  мне  дать  совет  вашему  величеству:  не
предавайте  дело  огласке  до  тех  пор,  пока  не  переговорите  с   ее
величеством королевой.
   - Верно, - согласился король, - она скажет мне правду!
   Король Сел и еще раз взглянул в окно.
   - А вот это действительно кардинал. Посмотрите! - сказал он.
   Бретейль встал, подошел к окну и сквозь занавеску увидал де  Роана  -
тот в праздничном  облачении  кардинала  и  архиепископа  направлялся  к
апартаментам,  которые  отводились  ему  всякий  раз,  как  он  приезжал
совершать в Версале торжественное богослужение.
   - Вот он! Наконец-то появился! - поднявшись, сказал король.
   - Тем лучше, - заметил де Бретейль, - объяснение не будет отложено ни
на один день.
   И тут он принялся поучать короля с усердием человека,  который  хочет
погубить другого.
   Адское искусство соединило в его  портфеле  все,  в  чем  можно  было
упрекнуть  кардинала.  Король  прекрасно  видел,  как  одно  за   другим
накапливаются доказательства виновности де Роана, но он был в  отчаянии,
что не видит доказательств невиновности королевы.
   Он с трудом выдерживал эту пытку в течение четверти часа, как вдруг в
соседней галерее послышались крики.
   Король насторожился, Бретейль прервал чтение.
   Дверь кабинета царапал ногтем офицер.
   - В чем дело? - спросил  король,  нервы  которого  разыгрались  после
разоблачения, сделанного де Бретейлем. Появился офицер.
   -  Государь!  Ее   величество   королева   просит   ваше   величество
соблаговолить пройти к ней.
   - Это что-то новое, - побледнев, сказал король.
   - Возможно, - отозвался Бретейль.
   - Я пройду к королеве! - воскликнул король. -  Подождите  нас  здесь,
господин де Бретейль!
   - Отлично, мы приближаемся к развязке, - прошептал министр юстиции.

Глава 19

ДВОРЯНИН, КАРДИНАЛ И КОРОЛЕВА

   В то самое время, когда де Бретейль был у короля, де Шарни,  бледный,
взволнованный, просил аудиенции у королевы.
   Королева одевалась. Из окна,  выходившего  на  террасу,  она  увидела
Шарни - он упорно добивался, чтобы его провели к ней.
   Она приказала впустить его.
   - Ах, сударыня! - воскликнул он. - Какое несчастье!
   - В самом деле? Что с вами? - вскричала королева. Увидев, что ее друг
бледен, как смерть, побледнела и она.
   - Говорят, что вы купили ожерелье у Бемера и Босанжа.
   - Я его вернула, - живо ответила она.
   - Соблаговолите выслушать меня с неослабным вниманием: обстоятельства
очень серьезны. Вчера я вместе с моим дядей де Сюфреном был у придворных
ювелиров Венера и Босанжа. Дядя привез с собой индийские  брильянты.  Он
хотел, чтобы их оценили. Мы поговорили о том, о сем. Ювелиры  рассказали
господину  бальи  ужасную  историю,  которую  обсуждают   враги   вашего
величества. Ваше величество! Я в  отчаянии.  Если  вы  купили  ожерелье,
скажите мне; если не можете заплатить, опять-таки  скажите  мне.  Но  не
заставляйте меня думать, что за вас заплатил де Роан!
   - Де Роан? - переспросила королева.
   - Да, де Роан! Тот самый, который  слывет  любовником  королевы,  тот
самый,  у  которого  королева  заняла  деньги,   тот   самый,   которого
несчастный, именуемый де Шарни, видел в Версальском парке, видел, как он
улыбается королеве, преклонив пред ней колени, и  целует  ей  руки;  тот
самый...
   - Сударь! - воскликнула Мария-Антуанетта. -  Если  вы  верите,  когда
меня там нет, значит, вы не любите меня, когда я там.
   Оливье в тоске ломал руки.
   - Не говорите, что у вас нет ожерелья.
   - Клянусь вам...
   - Не клянитесь, если хотите, чтобы я продолжал любить вас.
   - Оливье!
   - У вас остается единственный способ  спасти  и  свою  честь,  и  мою
любовь.  Ожерелье  стоит  миллион  шестьсот  тысяч  ливров.  Из  них  вы
заплатили двести пятьдесят тысяч. Вот полтора миллиона - возьмите их!
   - Ваше имущество продано!  Ваши  земли,  которые  приобрела  я  и  за
которые я уплатила! Оливье! Вы разоряетесь ради меня! У вас  прекрасное,
благородное сердце. Больше я не стану скупиться на признания в такой  же
любви. Оливье, я люблю вас!
   - Тогда примите.
   - Нет. Но я люблю вас!
   - Значит, заплатит господин де Роан?.. Подумайте, ваше величество;  с
вашей стороны это не великодушие, а жестокость, которая меня угнетает...
Вы примете деньги от кардинала?
   - Я? Полноте, господин де Шарни! Я - королева, и  если  я  дарю  моим
подданным состояние или любовь, я не приму...
   - Что же вы будете делать?
   - Вы подскажете мне, как я  должна  поступить.  Скажите:  что  думает
господин де Роан?
   - Он думает, что вы - его любовница.
   - Скажите: что думают ювелиры?
   - Что раз королева не может заплатить, за нее  заплатит  господин  де
Роан.
   - Скажите: что думают в обществе по поводу ожерелья?
   - Что оно у вас, что вы его спрятали,  что  вы  признаетесь  в  этом,
только когда за него заплатят - либо  кардинал  из  любви  к  вам,  либо
король из боязни скандала.
   - Хорошо, а теперь ваша очередь, Оливье. Я смотрю вам прямо в лицо  и
спрашиваю: что думаете вы о тех сценах, которые вы видели в  Версальском
парке?
   - Я полагаю, что вы должны доказать мне свою невиновность,  -  твердо
проговорил достойный дворянин. Королева отерла пот,  струившийся  по  ее
лбу.
   - Принц Луи, кардинал де Роан, главный раздатчик милостыни Франции! -
прокричал в коридоре привратник.
   - Для вас все складывается как нельзя лучше, - произнесла королева.
   - Вы его примете?
   - Я собиралась послать за ним.
   - Да, но...
   - Войдите в будуар и оставьте дверь приоткрытой, чтобы лучше слышать.
   На пороге комнаты появился де Роан.
   - Ваше величество! - с  поклоном  сказал  он,  заметно  дрожа.  -  Вы
избегаете встречи со мной, но у меня есть известия,  важные  для  вашего
величества.
   - Я? Избегаю? - переспросила королева. - Я так избегаю вас,  господин
кардинал, что уже собиралась послать за вами.
   Кардинал вздохнул и выпрямился словно затем,  чтобы  глубже  вдохнуть
воздух ком