бутылок
весьма привлекательной  наружности,  и  теперь  его  сияющая  физиономия
выражала все благие намерения, которые два солнца - природа и дипломатия
- умеют сочетать, дабы позолотить то, что  циники  именуют  человеческим
фасадом.
   - Садитесь, господин хранитель, сейчас мой  камердинер  поставит  вам
прибор. Дюкорно сел.
   - Когда пришли последние депеши? - спросил посол.
   -    Накануне    отъезда     вашего..,     предшественника     вашего
превосходительства.
   - Отлично. В миссии все в порядке?
   - О да, ваша светлость!
   - Никаких долгов? Скажите прямо!.. Если есть долги, мы начнем с того,
что заплатим их. Мой предшественник - весьма любезный дворянин, и у  нас
с ним взаимное поручительство.
   - Благодарение Богу, ваша светлость, в этом нет нужды; предписание  о
выдаче денег в кредит было сделано три недели назад, и на  следующий  же
день после отъезда бывшего посла к нам прибыли сто тысяч ливров.
   - Таким образом, - сдерживая волнение,  произнес  Босир,  -  в  кассе
находится...
   - Сто тысяч триста двадцать восемь ливров, господин секретарь.
   - Мало, - холодно заметил дон Мануэл, - но, к счастью, ее  величество
королева предоставила фонды в наше распоряжение.  Ведь  я  говорил  вам,
дорогой мой, - прибавил он, обращаясь к Босиру, - что мы, пожалуй, будем
нуждаться в Париже.
   -   За   исключением   того,   о   чем    вы    позаботились,    ваше
превосходительство, - почтительно ввернул Босир.
   После столь важного сообщения хранителя печати веселье  в  посольстве
стало возрастать.

Глава 5

БЕМЕР И БОСАНЖ

   В квартале быстро распространился слух о том, что ночью из Португалии
приехало важное лицо, обремененное делами.
   Этот слух, который должен был бы придать весу  нашим  мошенникам,  на
самом деле явился для них источником то и дело возобновлявшихся страхов.
   В самом деле: у полиции де Крона и у полиции Де Бретейля были длинные
уши.
   Но дон Мануэл заметил Босиру, что,  проявив  смелость,  они  помешают
розыскам полиции  превратиться  в  подозрения  до  истечения  недели,  а
подозрениям превратиться в уверенность - до истечения  двух  недель,  и,
следовательно, до истечения  в  среднем  десяти  дней  ничто  не  должно
стеснить свободу действий компании, каковая компания, умело  маневрируя,
должна закончить свои операции до истечения шести дней.
   Около полудня изысканно одетый дон Мануэл, так называемый Соуза,  сел
в совершенно чистую карету, которую Босир  нанял  за  пятьсот  ливров  в
месяц, уплатив за Две недели вперед.
   Он направился к дому Бемера и Босанжа  в  сопровождении  секретаря  и
камердинера.
   Камердинер скромно постучался в дверь ювелира.  Зарешеченная  калитка
отворилась, и чей-то  голос  спросил  камердинера,  о  чем  тому  угодно
узнать.
   - Господин португальский посол желает поговорить с господами  Бемером
и Босанжем, - отвечал камердинер.
   Тотчас  же  на  нижнем  этаже  появилась   какая-то   фигура,   затем
послышались быстрые шаги на лестнице. Дверь отворилась.
   Босир   вышел   из   кареты   первым,   чтобы   подать    руку    его
превосходительству.
   Человек, который столь поспешно ринулся навстречу двум  португальцам,
и был сам Бемер, который, в то время как карета останавливалась, смотрел
в окно. Услыхав слово "посол", он бросился к нему,  чтобы  не  заставить
ждать его превосходительство.
   - Его превосходительство не говорит по-французски, - объявил Босир, -
и не сможет понять вас, сударь; разве только, - поспешно прибавил он,  -
вы, сударь, говорите по-португальски.
   - Нет, сударь, нет.
   -  Тогда  я  буду  говорить  от  вашего  имени.  Босир   на   ломаном
португальском сказал несколько слов дону Мануэлу -  дон  Мануэл  ответил
ему на том же языке.
   - Его превосходительство,  граф  де  Соуза,  посол  ее  всевернейшего
величества, благосклонно принимает ваши извинения,  сударь,  и  поручает
мне спросить вас: правда ли, что в вашем распоряжении все еще  находится
великолепное брильянтовое ожерелье?
   Бемер поднял голову и посмотрел на Босира с видом  человека,  который
умеет оценивать взглядом своих покупателей.
   Босир выдержал этот удар как искусный дипломат.
   -  Я  говорю  о  том  ожерелье,  которое  вы  предлагали  французской
королеве, - прибавил Босир,  -  и  о  котором  слышала  ее  всевернейшее
величество королева Португальская.
   - Прошу прощения, сударь, - весь красный, сказал Бемер,  -  но  я  не
имею права показывать  вам  ожерелье  без  моего  компаньона,  господина
Босанжа.
   - Прекрасно, сударь, пусть придет  ваш  компаньон.  Минуту  спустя  в
комнате появилось новое лицо. Это был Босанж, компаньон Бемера.
   В двух словах Бемер объяснил ему суть дела. Босанж бросил  взгляд  на
португальцев, после чего попросил у Бемера ключ от несгораемого шкафа.
   Через десять минут Босанж возвратился с футляром в левой руке; правая
его рука была спрятана под одеждой. Босир явственно  различил  очертания
двух пистолетов.
   Но на  божий  свет  появилось  только  брильянтовое  ожерелье,  столь
великолепное, столь прекрасное, что блеск его ослеплял.
   Они доверчиво дали футляр в руки  дона  Мануэла  -  тот  с  внезапным
гневом обратился к секретарю:
   - Сударь! Скажите этим негодяям, что они выходят за пределы глупости,
позволительной для купца. Они показывают мне стразы, тогда как  я  прошу
их показать мне брильянты! Скажите  им,  что  я  пожалуюсь  французскому
посланнику и что именем моей  королевы  я  брошу  в  Бастилию  наглецов,
мистифицирующих португальского посла!
   С этими словами он тыльной стороной руки отбросил футляр на прилавок.
   Бемер и Босанж рассыпались в извинениях и  сказали,  что  во  Франции
показывали образцы брильянтов, подобие уборов из  драгоценных  камней  -
все это не только для того, чтобы удовлетворить честных людей, но и  для
того, чтобы не привлекать или не искушать грабителей.
   Де Соуза сделал энергический жест на глазах у встревоженных купцов  и
направился к дверям.
   - Его превосходительство поручает мне сказать вам, - продолжал Босир:
"Очень жаль, что люди, имеющие звание ювелиров французской короны, не  в
состоянии отличить посла от прохвоста, а посему  его  превосходительство
отбывает в свой особняк".
   Бемер и Босанж обменялись знаками  и  поклонились,  еще  раз  заверив
посла в своем глубочайшем уважении.
   Старуха отперла дверь.
   - В португальское посольство, улица  Жюсьен!  -  крикнул  камердинеру
Босир.
   -  В  португальское  посольство,  улица  Жюсьен!  -  крикнул   кучеру
камердинер.
   - Дело сделано, - сказал Босир, - через час эти бедные люди  будут  у
нас.
   Карета покатилась так, словно ее увлекала восьмерка лошадей.

Глава 6

В ПОСОЛЬСТВЕ

   Вернувшись в посольский особняк, эти  господа  увидели,  что  Дюкорно
спокойно обедает у себя в кабинете.
   Босир попросил его подняться к послу и  обратился  к  нему  с  такими
словами:
   - Отдадим господину послу отчет  о  положении  иностранных  дел.  Где
находится касса?
   - Наверху, сударь, в апартаментах господина посла.
   - Не угодно ли вам проверить ее вместе со мной? - спросил Босир. -  Я
хочу поскорее взяться за дело.
   - Сию  минуту,  сударь,  сию  минуту,  -  произнес  Дюкорно  Проверка
обнаружила круглых ею тысяч ливров - наполовину в золотых, наполовину  в
серебряных монетах.
   Дюкорно вручил Босиру свой ключ: Босир некоторое  время  рассматривал
его,  восхищаясь  замысловатыми  узорами  и  сложными  трилистниками  Он
искусно сделал восковой слепок.
   После этого он возвратил ключ хранителю печати и сказал ему:
   - Господин Дюкорно! Он лучше себя чувствует в ваших руках,  нежели  в
моих. Пройдемте к послу.
   Они  застали  дона  Мануэла   наедине   с   шоколадом   национального
производства. Казалось, он был очень занят бумагой, испещренной  цифрами
При виде своего хранителя печати он сказал:
   - Садитесь, господин Дюкорно. Вы дадите мне  одно  разъяснение.  Дело
серьезное, и  мне  необходимы  ваши  сведения  Знаете  ли  вы  в  Париже
каких-нибудь мало-мальски порядочных ювелиров?
   - У наг есть Бемер и Босанж,  ювелиры  короны,  -  отвечал  хранитель
печати.
   - Это как раз те, с кем я не желаю иметь дело, - заявил дон Мануэл, -
я расстался с ними для того, чтобы никогда больше не встречаться.
   -    Они    имели    несчастье    вызвать    неудовольствие    вашего
превосходительства?
   - Ее всевернейшее величество королева поручила мне вести переговоры о
покупке брильянтового ожерелья.
   - Да, да, это знаменитое ожерелье, заказанное  покойным  королем  для
госпожи Дю Барри, знаю, знаю.
   - Вы драгоценный человек: вы знаете все. Так вот, я должен был купить
это ожерелье, но раз дело приняло такой оборот, я его не куплю.
   - Может быть, я предприму демарш?
   - Господин Дюкорно!
   - Дипломатический, ваша светлость, в высшей степени  дипломатический,
- Это было бы хорошо, если только вы знаете этих людей.
   - Милейший Босанж - мой четвероюродный брат.
   Дон Мануэл и Босир переглянулись.
   Неожиданно один из слуг отворил дверь и доложил:
   - Господа Бемер и Босанж! Дон Мануэл вскочил.
   - Выпроводите этих людей! - с раздражением в голосе воскликнул он.
   - Ради Бога, - умоляюще заговорил Дюкорно, - позвольте мне  выполнить
приказание вашей светлости, и я смягчу его.
   - Смягчайте, если хотите, - небрежно сказал дон Мануэл.
   Завидев Дюкорно, Босанж испустил крик радостного изумления.
   - Вы здесь! - воскликнул он и бросился обнимать Дюкорно.
   - Ах, вы очень любезны! - заметил  Дюкорно.  -  Здесь-то  вы  узнаете
меня, мой богатый родственник! Это потому, что я в посольстве?
   - По правде  говоря,  да,  -  отвечал  Босанж.  -  Если  мы  немножко
отдалились друг от друга, простите меня и окажите мне одну услугу.  Ведь
вы атташе посольства?
   - Я хранитель печати.
   - Чудесно!.. Мы хотим поговорить с послом.
   - Это бесполезно! - неожиданно раздался голос Босира. Босир, гордый и
равнодушный,   появился   на   пороге.   -   Господин    Дюкорно!    Его
превосходительство приказал вам отпустить этих господ. Отпустите их.
   Он пошел дальше.
   Хранитель печати  взял  своего  родственника  за  правое  плечо,  его
компаньона за левое и тихонько подтолкнул к выходу.
   Он закрывал за ними двери, когда Босанж спохватился:
   - Помогите нам, - сказал он, - и вы получите...
   - Мы здесь люди неподкупные, - заметил Дюкорно и закрыл двери.
   В тот же вечер посол получил следующее письмо:

   "Ваша светлость!
   Человек, который ждет Ваших распоряжений и  который  жаждет  принести
Вам почтительнейшие извинения Ваших покорных слуг,  находится  у  дверей
Вашего особняка; по одному знаку Вашего превосходительства он  отдаст  в
руки одного из Ваших людей ожерелье, которое имело счастье привлечь Ваше
внимание.
   Соблаговолите, Ваша светлость, принять уверения в  нашем  глубочайшем
уважении и проч., и проч.
   Бемер и Босанж".

   - Итак, - прочитав это послание, сказал дон Мануэл, - ожерелье наше!
   Вышеупомянутого  человека  впустили:  это   был   Бемер   собственной
персоной, Бемер, который рассыпался в самых утонченных любезностях  и  в
самых смиренных извинениях.
   После этого он отдал свои брильянты и сделал вид,  что  оставляет  их
здесь, дабы их рассмотрели.
   Дон Мануэл остановил его.
   - Довольно испытаний, - заявил Босир, -  вы  недоверчивый  купец;  вы
должны быть честным человеком. Садитесь же, и мы побеседуем  -  господин
посол вас прощает.

Глава 7

СДЕЛКА

   Тут посол изъявил  согласие  рассмотреть  ожерелье.  Бемер  показывал
каждую часть ожерелья и подчеркивал все его красоты.
   - Что касается ансамбля этих камней, - заговорил Босир, с которым дон
Мануэл только что перемолвился по-португальски,  -  то  господину  послу
возразить нечего: ансамбль удовлетворителен.
   - Итак, вот в  чем  дело,  господин  Бемер,  -  продолжал  он,  -  ее
величество  королева  Португальская  услышала  об  этом  ожерелье;   она
поручила его превосходительству осмотреть брильянты и уговориться об  их
покупке. Брильянты  подходят  его  превосходительству.  За  какую  сумму
хотите вы продать это ожерелье?
   - За миллион шестьсот тысяч ливров, - отвечал Босир.
   Босир перевел цифру послу.
   - На сто тысяч ливров больше - это много, - произнес дон Мануэл.
   Бемер,  казалось,  слегка  поддался.   Ничто   так   не   успокаивает
недоверчивых купцов, как покупатель, который торгуется.
   - Я не могу, - после минутного колебания заговорил  он,  -  подписать
ставку, которая составляет разницу в барыше  или,  если  угодно,  потерю
моего компаньона и мою. Дон Мануэл  выслушал  перевод  Босира  и  встал.
Босир закрыл футляр и протянул его Бемеру.
   - Ваша светлость! Если мой  компаньон  согласится  на  ставку,  то  я
заранее согласен.
   - Хорошо! Остается только уговориться о способе уплаты.
   - На этот счет не будет ни малейших затруднений, - вмешался Босир.  -
Как вы предпочитаете получить деньги?
   - Если можно, наличными, - со смехом сказал Бемер.
   - Вы получите их в  три  срока,  господин  Бемер,  по  пятисот  тысяч
ливров, и сверх того в интересах вашего  дела  вы  совершите  интересное
путешествие.
   - Путешествие в Лиссабон?
   - А почему бы и Нет?.. Разве  не  стоит  потрудиться  ради  получения
полутора миллионов за три месяца?
   Бемер, казалось, был в восторге; на  лице  его  не  было  заметно  ни
облачка; г поклонился, как бы желая и поблагодарить, и откланяться.
   Неожиданно некая мысль возвратила его.
   - Вот в чем дело. Ожерелье было  предложено  ее  величеству  королеве
Французской...
   - Которая от него отказалась. Дальше!
   - Мы  не  можем  навсегда  выпустить  из  Франции  это  ожерелье,  не
предупредив об этом королеву. Почтительность, даже  лояльность  требуют,
чтобы мы еще раз отдали предпочтение ее величеству королеве.
   - Это справедливо, - с достоинством произнес дон Мануэл. -  Хотел  бы
я, чтобы португальские купцы так рассуждали, как господин Бемер.
   - Я весьма счастлив и весьма горд, что вы,  ваше  превосходительство,
удостоили  меня  одобрения.   Итак,   вот   два   предусмотренных   нами
обстоятельства: первое - согласие Босанжа  на  ваши  условия,  второе  и
решающее - отказ ее величества королевы Французской. Прошу у вас три дня
сроку.
   - Наши условия, - заявил Босир:
   - сто тысяч ливров наличными, три переводных векселя по пятисот тысяч
ливров, врученных вам лично.  Ларец  с  брильянтами  отдается  хранителю
печати посольства  или  же  мне  -  я  намереваюсь  сопровождать  вас  в
Лиссабон, в фирму "Господа  Нуниш  Балбоа,  братья".  Полная  выплата  в
течение трех месяцев.
   - Да, ваше превосходительство, да, - с реверансом отвечал Бемер.
   Дон Мануэл отпустил  ювелира  жестом  вельможи.  Компаньоны  остались
одни.
   - Не угодно ли вам объяснить мне, - с некоторым  возбуждением  сказал
дон Мануэл Босиру, - что за дьявольская мысль пришла вам в голову  -  не
оставить брильянты здесь? Путешествие в Португалию? Вы что, с ума сошли?
   - Уверяю вас, что Бемер никогда не согласился бы отдать  брильянты  в
обмен на бумаги.
   - На бумаги, подписанные Соузой?
   - Говорят вам, что он воображает себя  Соузой!  -  хлопая  в  ладоши,
воскликнул Босир.
   - Лучше бы вы сказали, что дело проиграно, - возразил дон Мануэл.
   - Ни в малой степени!.. Подите сюда, господин командор,  -  обратился
Босир к камердинеру, который появился на пороге. - Вы ведь знаете, о чем
идет речь, не так ли?
   - Да.
   - Расскажите, что вы намерены делать,  -  довольно  сухо  сказал  дон
Мануэл.
   - В пятидесяти милях от Парижа,  -  заговорил  Босир,  -  этот  умный
парень в маске покажет один-два пистолета нашему форейтору; он отнимет у
нас наши векселя и наши брильянты, славно отколотит господина Бемера,  и
дело будет сделано.
   - Отлично.

Глава 8

В ДОМЕ ГАЗЕТЧИКА

   Это произошло на следующий день  после  того,  как  наши  португальцы
уладили дело с Бемером, и три дня спустя после бала в Опере, на  котором
мы увидели кое-кого из главных действующих лиц этой истории.
   На улице Монторгейль, в глубине зарешеченного двора  стоял  маленький
домик,  длинный  и  узкий,  защищенный  от   уличного   шума   ставнями,
напоминавшими о жизни в провинции.
   Это  был  дом  довольно  известного  журналиста  или  газетчика,  как
говорили в те времена.
   Рето вышел из дому утром и совершил свой обычный обход по набережным,
площадям  и  бульварам.  Он  находил  там  смешное,  находил   порочное,
набрасывал  картинки  с  натуры,  комментировал  их  и,  богато  украсив
портретами,  помещал  в  свой  ближайший  номер.  Газета  его   выходила
еженедельно.
   Листок появился в  тот  самый  день,  о  котором  мы  говорим,  через
семьдесят часов после бала в Опере, на котором мадмуазель Олива получила
столько удовольствия, прохаживаясь под руку с голубым домино.
   Поднявшись с постели в восемь часов, Рето  получил  от  своей  старой
служанки еще сырой сегодняшний номер.
   Он схватил этот номер и читал его с таким вниманием, с  каким  нежный
отец производит смотр достоинств или же недостатков любимого сына.
   - Альдегонда! - обратился  он  к  старухе,  закончив  чтение.  -  Это
отличный номер. Ты прочла его?
   - По правде сказать, нет, сударь.
   - Вместо того чтобы напасть  на  человека,  я  нападаю  на  сословие;
вместо того чтобы напасть на военного, я нападаю на королеву!
   - На королеву? Слава Богу, - пробормотала старуха, - в  таком  случае
вам бояться нечего: раз вы нападаете на королеву,  вам  воздадут  высшие
почести, мы продадим все номера, и я получу пару пряжек.
   - Звонят! - сказал Рето, снова укладываясь в постель.
   Старуха побежала в магазинчик принимать покупателя.
   Минуту спустя она явилась опять, разрумянившаяся и торжествующая.
   - Тысяча экземпляров, - объявила она, - тысяча экземпляров сразу! Вот
это заказ!
   Рассыльный сообщил, что отнесет эти номера на улицу  Нев-Сен-Жиль,  в
Маре, графу Калиостро.
   Газетчик так подскочил от радости, что едва не продавил  кушетку.  Он
встал и отправился  самолично  ускорить  выдачу  номеров,  которая  была
поручена заботам  одного-единственного  изголодавшегося  приказчика,  от
которого осталась лишь тень, более прозрачная,  нежели  газетные  листы.
Тысячи экземпляров были прищеплены к крючкам, нагружены  на  овернца,  и
тот, сгибаясь под их тяжестью, исчез за решеткой.
   В то время  как  Рето  поздравлял  себя  с  тем,  что  завязал  столь
счастливое знакомство, во дворе раздался еще один звонок.
   Альдегонда отворила калитку просто одетому человеку - он осведомился,
у себя ли редактор газеты.
   -  Я  пришел,  -  пояснил  он,  -  заплатить  за  тысячу  экземпляров
сегодняшней "Газеты", которую у вас забрали по поручению его сиятельства
графа Калиостро.
   - Ах, если так, войдите!
   Человек вошел в калитку. Он не успел закрыть ее, как у него за спиной
ее придержал другой посетитель прекрасной наружности, высокий и молодой.
   - Простите, сударь, - сказал он.
   Не спрашивая  разрешения  иным  образом,  он  проскользнул  вслед  за
плательщиком, которого прислал граф Калиостро.
   Альдегонда, всецело погруженная в мысли о барышах, очарованная звоном
монет, явилась к хозяину.
   Плательщик графа Калиостро представился, вытащил мешочек с деньгами и
отсчитал сто ливров, разложив их на двенадцать кучек.
   Рето получил свое, выдал расписку и с приветливой улыбкой распрощался
с  плательщиком,  у  которого  он  хитро  выспросил  сведения  о   графе
Калиостро.
   - Передайте его сиятельству, что я жду его пожеланий, - прибавил он.
   - Это лишнее, - отвечал плательщик, - его сиятельство граф  Калиостро
независим; он не верит в магнетизм, он хочет, чтобы люди посмеялись  над
господином Месмером, и распространяет известия  о  приключении  с  чаном
ради небольшого удовольствия.
   - Это превосходно, -  раздался  голос  на  пороге  комнаты,  -  а  мы
постараемся сделать так, чтобы  лю