вливается  на  ней  и
мало-помалу обволакивает ее симпатией, она уже  не  могла  проявлять  ту
сдержанность, с которой она относилась ко всем  своим  поклонникам.  Для
этого  мужчины  она  была  женщиной.  Он  пробудил  в  ней  молодость  и
гальванизировал мертвую.
   И потому-то мадмуазель де Таверне внезапно горячо привязалась к этому
воскресителю, который снова заставил ее ощутить свою жизнеспособность. И
потому-то она была счастлива, когда смотрела на этого молодого человека.
И потому-то она была несчастна, когда думала о том, что  другая  женщина
может подрезать крылья ее лазурной мечте, отобрать у нее  эту  грезу,  с
трудом проникшую в золотую дверь.
   Мадмуазель де Таверне, не желавшая, чтобы королева оставалась наедине
с Шарни, больше не помышляла о том, чтобы принять  участие  в  разговоре
после того, как отослали ее брата.
   Несколько минут королева молчала. Она не знала,  как  завязать  новый
разговор  после  столь  щекотливого  объяснения,  которое   только   что
произошло.
   Шарни, казалось, страдал, и это не было неприятно королеве.
   Наконец Мария-Антуанетта нарушила молчание, отвечая одновременно и на
свою мысль, и на мысль присутствующих:
   - Все это говорит о том, - неожиданно начала она, -  что  у  нас  нет
недостатка во врагах. Можно  ли  поверить,  что  при  французском  дворе
происходят такие отвратительные истории?
   Андре с тревогой ожидала ответа молодого человека: она  боялась,  что
он ответит сердечным утешением, о котором, казалось, просила королева.
   Но вместо этого Шарни вытер лоб платком, ища  точку  опоры  в  спинке
кресла, и побледнел.
   Королева посмотрела на него.
   - Здесь слишком жарко, правда? - спросила она. Де  ла  Мотт  отворила
окно своей маленькой ручкой, которая дернула оконную задвижку  так,  как
это сделала бы сильная мужская рука. Шарни с наслаждением вдыхал  свежий
воздух.
   - Господин  де  Шарни  привык  к  морскому  ветру,  он  задохнется  в
версальских будуарах.
   - Не в этом дело, сударыня, - отвечал Шарни, - но в два часа я должен
быть  на  службе,  если,  конечно,  ваше  величество  не  прикажет   мне
остаться...
   - Нет, нет, - сказала королева, - мы знаем,  что  значит  приказ.  Не
правда ли, Андре?
   С этими словами она повернулась к Шарни.
   - Вы свободны, - слегка уязвленным  тоном  произнесла  она  и  жестом
отпустила молодого офицера.
   Шарни поклонился как человек, который торопится, и исчез  за  стенным
ковром.
   Через несколько секунд в прихожей послышалось что-то  вроде  стона  и
шум, который  возникает,  когда  столпится  несколько  человек  Королева
находилась подле двери - то  ли  случайно,  то  ли  потому,  что  хотела
проследить глазами за Шарни, поспешное отступление  которого  показалось
ей странным. Она подняла стенной ковер, слабо  вскрикнула  и,  казалось,
готова была выбежать.
   Но Андре, которая не спускала с  нее  глаз,  очутилась  между  нею  и
дверью.
   Госпожа де да Мотт вытянула шею.
   Между королевой и Андре оставалось небольшое пространство, и в нем де
ла Мотт смогла увидеть лежащего без сознания де Шарни, которому слуги  и
караульные оказывали помощь.
   Нахмурив брови, Мария-Антуанетта в раздумье отошла от двери  и  снова
уселась в кресло. Ее снедала мрачная тревога, которая следует за  каждым
сильным волнением. Можно было подумать, что она от  всего  отрешилась  и
никого не видит.
   Хотя Андре по-прежнему стояла, прислонившись к стене, она казалась не
менее рассеянной, нежели королева.
   На минуту воцарилось молчание.
   - Вот что представляется мне  странным,  -  произнесла  королева  так
громко и так внезапно,  что  ее  слова  заставили  вздрогнуть  обеих  ее
удивленных собеседниц - до того неожиданно прозвучали эти слова:
   - Господин де Шарни, казалось мне, все  еще  подозревает...  Тут  она
гневно всплеснула руками.
   - Но в конце-то концов, - вскричала она, - если он видел,  почему  бы
ему и не поверить? Видел и граф д'Артуа, видел и господин  Филипп  -  по
крайней мере, так он сказал, - видели все, и понадобилось слово  короля,
чтобы люди поверили или, вернее, сделали вид, что поверили! О,  за  всем
этим что-то кроется, и это что-то должна выяснить я, раз никто  об  этом
не думает! Не правда ли, Андре, я должна поискать и найти причину  всего
этого? Ведь в конце-то концов, - продолжала королева,  -  они  говорили,
что видели меня и у Месмера!
   - Но вы, ваше величество, были там! -  улыбаясь,  поспешила  заметить
графиня де ла Мотт.
   - Верно, - отвечала королева, - но я не делала ничего такого,  о  чем
говорится в этом памфлете. И потом меня видели в Опере, где  духу  моего
не было!
   Она задумалась.
   - О! - внезапно воскликнула она с живостью, - истина у меня в руках!
   - Истина? - пролепетала графиня.
   - Тем лучше, - произнесла Андре.
   - Пусть приведут ко мне  господина  де  Крона,  -  радостно  перебила
королева, обращаясь к вошедшей в комнату г-же де Мизери.

Глава 16

ГОСПОДИН ДЕ КРОН

   Де  Крон,  человек  весьма   дипломатичный,   находился   в   крайнем
затруднении после объяснения короля и королевы. Он  вошел  со  смиренной
улыбкой на губах. Но королева не улыбалась.
   - Вот что, господин де Крон, - заговорила она, - теперь настала  наша
с вами очередь объясниться.
   Де Крон огляделся с несколько растерянным видом.
   - Не беспокойтесь, - продолжала королева, - вы прекрасно знаете  этих
двух дам, вы знаете всех на свете.
   - Почти что так, - подтвердил представитель власти, - я знаю людей, я
знаю об их впечатлениях, но я не знаю причину того, о чем  вы  говорите,
ваше величество.
   - Так вот, я приписываю эти "впечатления", как вы  это  называете,  -
впечатления, на которые я сетую,  -  дурному  поведению  особы,  которая
похожа на меня и которая выставляет себя напоказ всюду, где предполагают
увидеть меня, - вы или ваши агенты.
   - Сходство! - воскликнул  де  Крон,  слишком  озабоченный  нападением
королевы, чтобы заметить мимолетное волнение Жанны и восклицание Андре.
   -  Считаете  ли  вы,  что  это  предположение  невероятно,   господин
лейтенант полиции? Предпочитаете ли вы думать, что я обманываюсь или  же
что я обманываю вас?
   - Этого я не говорю, но  каково  бы  ни  было  сходство  между  вашим
величеством  и  любой  другой  женщиной,  между  вами  существует  такая
разница, что опытный взгляд не сможет ошибиться.
   - Он может ошибиться, потому что убежден, что не ошибается.
   - Я приведу вашему величеству пример, - вмешалась Андре.
   - Ах!..
   - Когда мы жили в Таверне-Мезон-Руж, у нас была служанка, которая, по
странной прихоти судьбы...
   - Была похожа на меня!
   - О, ваше величество, это было поразительное сходство.
   - А что сталось с этой девушкой?
   - В ту пору мы еще не знали, какая благородная, возвышенная,  великая
душа у вашего величества.  Мой  отец  испугался,  что  это  сходство  не
понравится королеве, и, когда мы были в Трианоне, мы прятали эту девушку
от взглядов двора.
   - -  Вот  видите,  господин  де  Крон!  Ага!  Вас  вто  интересует!..
Продолжайте, дорогая Андре.
   - Так вот, ваше величество, девушка,  у  которой  был  беспокойный  и
честолюбивый характер, соскучилась, будучи незаконно лишена свободы. Вне
всякого сомнения, она завязала какое-то  дурное  знакомство,  и  однажды
вечером, ложась спать, я удивилась,  что  она  отсутствует.  Ее  искали.
Никаких следов. Она исчезла.
   Жанна выслушала этот разговор с вниманием, которое нетрудно понять.
   - Так вы всего этого не знали, господин де Крон? - спросила королева.
   - Нет, ваше величество.
   - Что ж, приходится признаться, что полиция весьма неискусна?
   - Позвольте мне  сказать,  ваше  величество.  Если  деверь  принимает
другую женщину за свою невестку, тем более может допустить такую  ошибку
полицейский агент, который получает жалкий экю в  день.  Агент  полагал,
что видел вас, - так он и сказал. В тот день моя полиция была еще весьма
искусна. Быть может, вы скажете также, что мои агенты  плохо  проследили
за делом газетчика Рето, которого столь  славно  отколотил  господин  Де
Шарни?
   - Господин де Шарни? - разом вскричали Андре и королева.
   - Я узнал это только от моей,  столь  сильно  оклеветанной,  полиции;
признайтесь, что этой полиции необходим кое-какой умишко, чтобы раскрыть
дуэль, последовавшую за этим делом.
   - С кем и из-за чего дрался господин де Шарни?
   - С одним дворянином, который... Но, Боже мой! Сейчас это  совершенно
бесполезно... Оба  противника  в  настоящее  время  находятся  в  добром
согласии, коль скоро они  только  что  разговаривали  друг  с  другом  в
присутствии вашего величества.
   - Это господин де Таверне! - воскликнула королева с молнией ярости  в
глазах.
   - Это мой брат! - прошептала Андре, упрекнувшая себя в том,  что  она
была столь эгоистична, что ничего не поняла.
   Мария-Антуанетта всплеснула руками, что было у нее  признаком  самого
пылкого гнева.
   - Спасибо, господин де Крон, - , -  обратилась  она  к  представителю
власти, - вы меня убедили. В голове у меня немного  помутилось  от  всех
этих сообщений и предположений. Да, полиция весьма искусна, но  я  прошу
вас подумать об этом сходстве, о котором я вам говорила. Хорошо, сударь?
Итак, прощайте?
   Вошла г-жа де Мизери.
   - Ваше величество назначили это время господам Бемеру  и  Босанжу?  -
обратилась она к королеве.
   - Ах, верно, верно,  милая  Мизери!  Пусть  они  войдут,  А  вы  пока
останьтесь, госпожа де ла Мотт, я хочу, чтобы  король  заключил  с  вами
полный мир.

Глава 17

ИСКУСИТЕЛЬНИЦА

   Бемер и Босанж в парадных костюмах явились на аудиенцию к государыне.
Кланялись они до тех пор, пока не подошли к креслу Марии-Антуанетты.
   -  Ювелиры  приходят  сюда   только   затем,   чтобы   поговорить   о
драгоценностях, - неожиданно заговорила она. -  Вы  пришли  не  вовремя,
господа.
   Слово взял Бемер: оратором компании был он.
   - Вы совершенно правы, ваше величество,  но  мы  пришли  сюда,  чтобы
исполнить свой долг, и это придало нам смелости.  Речь  снова  пойдет  о
великолепном брильянтовом ожерелье,  которое  вы,  ваше  величество,  не
соблаговолили принять.
   - Ах да, верно! - со смехом воскликнула королева.
   - Вот  какого  рода  долг,  который  мы  пришли  выполнить:  ожерелье
продано.
   - Кому же? - спросила королева.
   - Португальскому послу, - произнес Бемер, понижая  голос  словно  для
того, чтобы уберечь, по крайней мере, этот секрет от слуха графини де ла
Мотт.
   - Португальскому послу? - переспросила королева. - Но его здесь  нет,
Бемер!
   - Посланник прибыл, сударыня.
   - Кто же это?
   - Господин де Соуза.
   Королева  помолчала.  Она  покачала  головой,  потом  произнесла  как
женщина, покорившаяся своей участи:
   -  Что  ж,  тем  лучше  для  ее  величества  королевы  Португальской:
брильянты великолепны! Не будем больше говорить об этом. Вы  видели  эти
брильянты, графиня? - спросила королева, бросив взгляд в сторону Жанны.
   - Нет, ваше величество.
   - Чудесные брильянты!.. Досадно, что эти господа  не  принесли  их  с
собой - Вот они, - поспешно проговорил Босанж  и  достал  со  дна  своей
шляпы,  которую  держал  под  мышкой,   маленькую   плоскую   коробочку,
заключавшую в себе украшение.
   - Смотрите, смотрите, графиня: ведь вы женщина, и это вас  развлечет,
- сказала королева. Жанна вскрикнула от восхищения.
   - Миллион шестьсот тысяч ливров, который уместился  бы  в  ладони,  -
заметила королева.
   Но  в  этом  пренебрежении  Жанна  углядела  нечто   другое,   нежели
пренебрежение, ибо она не теряла надежды переубедить королеву.
   - Господин ювелир был прав, - после  длительного  осмотра  произнесла
она. -  На  свете  есть  только  одна  королева,  достойная  носить  это
ожерелье; это вы, ваше величество.
   - Не будем больше  говорить  об  этом,  -  сказала  Мария-Антуанетта,
бросая  последний  взгляд  на  футляр.  Жанна  вздохнула,  чтобы  помочь
вздохнуть королеве.
   - А-а, вы вздыхаете, графиня? Но если бы вы были на  моем  месте,  вы
поступили бы так же, как я.
   - Не знаю, - пробормотала Жанна и, выхватив  из  футляра  королевское
ожерелье,  так  искусно,  так  ловко  застегнула  его  на  атласной  шее
Марии-Антуанетты, что в мгновение ока она была залита сверкающим блеском
алмазов.
   - Ваше величество, вы божественны  в  этом  ожерелье!  -  воскликнула
Жанна.
   Мария-Антуанетта быстро подошла к зеркалу; она была ослеплена.
   Королева забылась до такой степени, что залюбовалась собой. Потом  ее
охватил испуг, и она хотела сорвать ожерелье со своей шеи.
   - Возьмите! Возьмите его! - крикнула королева. - В футляр  брильянты!
Скорей, скорей!
   Бемер и Босанж потратили  добрых  четверть  часа,  убирая  и  запирая
ожерелье; королева больше не шевельнулась.
   Они удалились.
   Жанна видела, что  нога  Марии-Антуанетты  постукивала  по  бархатной
подушке.
   "Она страдает", - подумала графиня.
   Королева неожиданно встала, прошлась по комнате и остановилась  перед
Жанной, взгляд которой ее завораживал.
   - Графиня! - отрывисто  произнесла  она.  -  Король,  как  видно,  не
придет. Наша маленькая просьба откладывается до ближайшей аудиенции.
   Графиня исчезла.

Глава 18

ДВА ЧЕСТОЛЮБИЯ, КОТОРЫЕ ХОТЯТ СОЙТИ ЗА ДВЕ ЛЮБВИ

   Жанна была женщиной и не будучи королевой.
   Ее Версаль - это  ее  дом  и  ее  лакеи;  здесь  она  была  такой  же
королевой, как Мария-Антуанетта,  и  возникавшие  у  нее  желания,  если
только она  умела  их  ограничить  по  мере  необходимости,  в  пределах
здравого смысла, исполнялись так же хорошо и так же быстро, как если  бы
она держала в руках скипетр.
   С сияющим лицом и с улыбкой на губах Жанна возвратилась  домой.  Было
еще рано Она написала несколько строчек.
   Не прошло и пяти минут, как в дверь постучались.
   - Войдите, - сказала графиня де ла Мотт. Появился лакей.
   - Здесь его высокопреосвященство. Господин кардинал ждет,  угодно  ли
будет вашему сиятельству впустить его?
   Легкая улыбка скользнула по губам графини.
   -  Впустите,  -  через   две   секунды   произнесла   она   с   явным
удовлетворением в голосе.
   На пороге появился принц.
   Быть может, когда Жанна возвращалась к себе и  когда  она  испытывала
такую огромную радость от того, что кардинал был здесь, у нее уже возник
какой-то план?
   Она прошла больше половины того пути, который вел ее к богатству.
   Ожерелье было совсем не то, что какой-нибудь контракт  или  земельное
владение: это было богатство зримое;  оно  было  на  глазах,  всегда  на
глазах, и если королева хотела его, Жанна де Валуа вполне  могла  о  нем
мечтать; если королева нашла в себе силы отказаться от него, Жанна могла
обуздать свое честолюбие.
   Кардинал, который должен был претворить ее мечты в  действительность,
прервал их, отвечая своим неожиданным появлением на желание  графини  де
ла Мотт видеть его.
   У него тоже были свои мечты, у него тоже было честолюбие, которые  он
прятал под маской предупредительности, под видимостью любви - Ах, вот  и
вы, дорогая Жанна! - произнес он.
   - Да, как видите, ваше высокопреосвященство.
   - Королева приняла вас?
   - Как только я приехала, меня провели к ней.
   - Вам повезло! Бьюсь об заклад,  что,  судя  по  тому,  какой  у  вас
торжествующий вид, королева разговаривала с вами.
   - Я провела в кабинете ее величества около трех часов.
   - Около трех часов! - с улыбкой повторил кардинал. - Чего  только  не
наговорят за три часа такие умные женщины, как вы!
   - Ручаюсь вам, ваше высокопреосвященство, что  я  не  теряла  времени
даром.
   - И что же вы делали?
   - Я говорила о вас.
   - Обо мне? С кем? - спросил прелат, сердце которого забилось.
   - С кем же, как не с королевой!
   Произнося  эти  слова,  столь  драгоценные   для   кардинала,   Жанна
умудрилась не смотреть принцу в глаза,  как  если  бы  она  была  слегка
обеспокоена эффектом, который они должны были произвести.
   Де Роан затрепетал.
   - Ах, вот как! - произнес он. - Расскажите же мне  об  этом,  дорогая
графиня! По правде  говоря,  меня  интересует  все,  что  бы  у  вас  ни
произошло,  -  вот  почему  умоляю  не  избавлять   меня   от   малейшей
подробности.
   Жанна улыбнулась; ей было известно, что интересовало г-на  де  Роана,
не менее точно, чем ему самому.
   Кардинал, казалось, из всего рассказа сохранял в  памяти  только  то,
что говорила королева о Жанне.
   Жанна в своем рассказе выделяла только то, что  говорила  королева  о
кардинале.
   Едва рассказ закончился, как вошел тот же лакей и объявил, что кушать
подано.
   Жанна пригласила  кардинала  взглядом.  Кардинал  принял  приглашение
кивком головы.

Глава 19

ГЛАВА, В КОТОРОЙ МЫ НАЧИНАЕМ ВИДЕТЬ ЛИЦА ПОД МАСКАМИ

   Два часа спустя после того, как  была  отослана  карета,  кардинал  и
графиня оставались на тех же позициях, о которых  мы  говорили.  Графиня
уступила, кардинал победил, и, однако, кардинал  был  рабом,  а  графиня
была победительницей.
   У каждого из них была своя цель. Для  этих  целей  близкие  отношения
были необходимы. Стало быть, каждый достиг своей цели.
   Кардинал отнюдь  не  дал  себе  труда  умерить  свое  нетерпение.  Он
удовольствовался тем, что сделал маленький  крюк  и  вернул  разговор  к
Версалю и к тем почестям, которые ожидали там новую фаворитку королевы.
   - Она щедра, - сказал он" - и ничего не пожалеет ради людей,  которых
любит. У нее редкостный дар  давать  понемногу  многим  и  давать  много
немногим.
   - Ну, а я, - отвечала графиня де  ла  Мотт,  -  считаю  ее  не  такой
богачкой, какую из нее делаете вы. Бедная королева или,  вернее,  бедная
женщина!
   - Как так?
   - У королевы есть одно желание, которое она не может удовлетворить.
   - Какое желание?
   - Брильянтовое ожерелье.
   - Подождите, подождите, я знаю! Вы  изволите  говорить  о  брильянтах
Бемера и Босанжа?
   - Скажите сами: разве не несчастна королева, если не  может  получить
то, чего едва не получила обыкновенная фаворитка?
   - Вот что вводит вас в заблуждение, дорогая графиня:  королева  могла
уже раз пять получить эти брильянты и всякий раз от них отказывалась.
   - Королева сперва  отказалась  от  ожерелья,  но  потом  ее  охватило
страстное желание получить его. Кардинал посмотрел на Жанну.
   - Повторяю, что король  предлагал  ей  это  ожерелье.  Жанна  сделала
быстрое движение, движение женщины, почти потерявшей разум.
   - Так что же? Не будучи королем, заставьте королеву взять его,  и  вы
увидите, так ли она рассердится на вас за это насилие, как вы полагаете.
   Кардинал снова посмотрел на Жанну.
   - Правда? - спросил он. - Вы уверены, что не ошибаетесь?  У  королевы
есть такое желание?
   - Всепоглощающее!.. Послушайте, дорогой принц: вы мне как-то говорили
или же до меня дошли слухи, будто вы не рассердились бы, если  бы  стали
министром?
   - Что ж, весьма возможно, что я и сказал это, графиня.
   - Так вот, бьюсь об заклад, дорогой принц...
   - ..что?
   - Что королева сделала бы министром человека, который уладил бы  дело
так, что через неделю ожерелье лежало бы у нее на туалетном столике.
   - Графиня!
   - Что я сказала, то сказала... Или вы предпочитаете, чтобы я подумала
про себя?
   - О, нет, ни в коем случае!
   - Впрочем, то, о чем я говорю, не касается вас. Совершенно ясно,  что
вы не потратите полтора миллиона на королевский каприз;  честное  слово,
вы слишком дорого заплатили бы  за  министерский  портфель,  который  вы
получите даром и на который вы имеете право. Считайте, что  все,  что  я
вам сказала, - просто болтовня.
   Кардинал задумался.
   - Что вы хотите? Я подумала, что она желает получить  эти  брильянты,
потому что при виде их она вздохнула; я подумала так потому, что  на  ее
месте я тоже их желала бы; простите мне мою слабость.
   - Вы очаровательная женщина, графиня. Для некоего невероятного  союза
у вас есть, как вы говорите, слабость