вает свои деньги.
   - Спасибо вам за все, -  произнес  я  тепло  и  дружелюбно.  Затем  снова
превратился в тупого араба, потрясенного оказанной  ему  честью.  -  Я  твой
должник, о обладатель многих достоинств! Да будут твои дни  счастливыми,  да
проснешься ты завтра сильным и здоровым!
   Сейполт пронзил меня полным ненависти взглядом. Я, пятясь, стал отступать
к двери, - не из-за боязни нападения, а просто утрируя  традиционную  манеру
учтивого прощания, чтобы поиздеваться над ним. Я добрался до двери, тихонько
приоткрыл ее, и передо мной снова возник Рейнхарт. Я  ухмыльнулся  и  почтил
его глубоким поклоном; он подтолкнул меня к выходу. По  пути  я  замешкался,
чтобы полюбоваться содержимым  шкафов,  где  красовались  разные  редкостные
произведения искусства: ацтекские статуэтки, европейское  стекло,  хрусталь,
русские иконы, обломки древнеегипетских и античных  статуэток.  Среди  этого
невероятного смешения стилей  и  эпох  я  заметил  ничем  не  примечательное
простенькое серебряное  колечко  с  лазуритом.  Когда  Никки  играла  своими
золотистыми волосами, оно было у нее на пальце. Я хотел стянуть  кольцо,  но
не смог: Рейнхарт очень внимательно следил за мной.
   На  пороге  я  обернулся   и   начал   произносить   витиеватую   формулу
благодарности, но блондинчик не дал мне закончить: на сей раз этот  арийский
ублюдок с великим наслаждением захлопнул дверь так, что  едва  не  расквасил
мне нос. Я зашагал по гальке, погруженный в размышления;  забрался  в  такси
Билла.
   - Поехали домой.
   - Ха, - прорычал безумный американец. - Играй с болью, играй боль...  Ему
легко говорить, этому сукиному сыну, ему легко говорить. Вот она,  лучшая  в
истории игр линия обороны, только и ждет, чтобы я схватил себя за  маленькую
розовую попку, понял? "Пожертвовать собой ради победы!" Я надеялся, что  они
попасуют немного и дадут мне отдохнуть; нет, ни фига! Квортербекто  оказался
ифритом, только  прикинулся  человеком.  Я  его  раскрыл,  понял?  Когда  он
подавал, мяч всегда бывал раскаленным, как уголь в  печке!  Что  мне  стоило
сразу догадаться, уже тогда все просечь? Огненные демоны! Понимаешь, немного
горящей серы с дымом, и судья не замечает, что они пытаются сорвать  лицевую
маску.
   Ифриты всегда обманывают. Ифриты хотят, чтобы ты знал,  что  будет  после
смерти, когда они смогут делать с тобой все, что  им  заблагорассудится.  Им
нравится так играть с мозгом. Ифриты... Весь вечер одни бланжировки.  Печет,
как в аду.
   -  Поедем  домой,  Билл,  -  произнес  я  погромче.  Безумный  американец
повернулся, окинул меня взглядом.
   - Тебе легко говорить, - пробормотал он;  старенькое  такси  тронулось  с
места.
   По пути в Будайин  я  позвонил  лейтенанту  Оккингу  и  рассказал  все  о
Сейполте и записке Никки. По-моему, информация не очень заинтересовала его.
   - Сейполт - ноль без  палочки,  пустышка,  -  сказал  Оккинг.  -  Богатая
пустышка из Нового Рейха.
   - Никки была очень напугана, Оккинг:
   - Скорее всего, она наврала о том, куда хочет уйти. Уж не знаю, зачем это
понадобилось твоей подруге. А когда все пошло не так, как  она  планировала,
попыталась рассказать тебе правду. Ну, а тот, с кем она  связалась,  прервал
разговор.
   Здесь Оккинг, наверное, пожал плечами. - Никки сделала большую  глупость,
Марид. Очевидно, ей пришлось плохо, но Сейполт тут ни при чем.
   - Возможно, немец действительно богатая пустышка, - ответил я  мрачно,  -
но он умеет очень  хорошо  врать  при  допросе  с  пристрастием.  Что-нибудь
прорисовывается с убийством  Деви?  Как  думаешь,  оно  связано  со  смертью
Тамико?
   - Скорее всего, никакой связи нет, дружок, как бы ты  с  твоими  блатными
коллегами ни старался ее придумать. Сестры Черной Вдовы просто принадлежат к
типу людей, которых, как правило, убивают. Они напрашиваются на это, и  рано
или поздно кто-нибудь решает уважить их настырность.  То,  что  двух  Сестер
убили почти одновременно, - просто совпадение.
   - Какие улики ты нашел в квартире Деви? Оккинг долго  не  отвечал.  Потом
сказал:
   - Черт возьми, Одран,  ни  с  того  ни  с  сего  у  меня  появился  новый
напарник?
   Что ты о себе возомнил, мать твою? Ты что, допрашиваешь меня?  Как  будто
не знаешь, что я не могу обсуждать с тобой  результаты  расследования,  даже
если бы захотел, а такое бредовое желание мне и в голову не приходило. Пошел
к такой-то матери, Марид. Ты приносишь несчастье.
   Я сунул телефон в сумку и закрыл глаза. Поездка была  долгой,  пыльной  и
душной. Я бы добавил - тихой  и  комфортабельной,  если  бы  не  бесконечное
бормотание Билла  и  прединфарктное  состояние  его  такси.  Я  размышлял  о
Сейполте и Рейнхарте; Никки и Сестрах; неизвестном убийце Деви;  о  маньяке,
замучившем Тамико... Никакой логики, никакой связи.
   Именно это пытался доказать мне только что Оккинг: события последних дней
выглядят бессмысленными, потому что являются таковыми!  Нельзя  найти  мотив
для немотивированного убийства. Только сейчас я  вдруг  осознал,  чту  такое
бессмысленное насилие,  рядом  с  которым  существовал,  которое  составляло
неотъемлемую часть жизни. Я игнорировал  все  это,  воображая,  что  у  меня
природный иммунитет. Мой разум пытался вопреки  логике  соединить  никак  не
соединимые события, составить из них единую  картину,  -  словно  увидеть  в
рассыпанных по небу звездах очертания мифических животных и воинов.
   Бессмысленное,  дурацкое  занятие;  но  человеческий  мозг   ищет   всему
объяснение. Он жаждет порядка во всем, и только сильнодействующее зелье типа
РПМ или соннеина способно унять или, по крайней мере, немного отвлечь  серые
клетки.
   Кстати, отличная идея! Я  вытащил  коробочку  с  пилюльками  и  проглотил
четыре  "солнышка".  Биллу  я  не  стал  предлагать:  он  получил  за   свое
удовольствие авансом и не нуждался в дополнительных развлечениях.
   Я велел безумному американцу остановить машину у Восточных  ворот.  Плата
за проезд составила тридцать киамов, я дал ему сорок. Билл долго не  отрывал
взгляда от денег, пока я не засунул  хрустики  в  карман  его  куртки.  Билл
поднял на меня взгляд, прищурился, словно увидел впервые.
   - Тебе легко говорить, - прошептал он.
   Я хотел выяснить еще кое-что и сразу отправился в  магазин  на  Четвертой
улице, торгующий модиками. Хозяйкой модишопа была чудная, вечно  дергающаяся
старуха, которая в свое время одной из первых вставила в свою башку  розетку
для модика. Думаю, хирурги, промахнулись на миллиметр-другой  -  она  всегда
возбуждала горячее желание поскорее убраться подальше от нее. Лайла не могла
ни с кем говорить не скуля и не хныкая: пожилая дама склоняла голову набок и
смотрела на собеседника так, словно она - маленькая  улитка  в  саду,  а  он
вот-вот на нее наступит.  Иногда  хотелось  сделать  это,  но  старуха  была
слишком шустрой... Выглядела Лайла соответственно своей  профессии:  длинные
нечесаные седые волосы, густые седые брови, бескровные сморщенные губы;  все
зубы давно покинули насиженные места; кожа  почти  черная,  сухая  и  словно
покрытая коростой, а  длинные  скрюченные  пальцы  идеально  соответствовали
расхожим представлениям о ведьмах. Все двадцать четыре часа в сутки на башке
у нее красовался какой-нибудь модик; но ее собственная яркая личность  -  не
очень приятная, к слову  сказать,  -  пробивалась  через  все  искусственные
преграды. То ли модик воздействовал не на те  участки  мозга,  то  ли  влиял
недостаточно сильно, то ли охватывал меньше серых  клеточек,  чем  положено.
Получалась нелепая, но по-своему забавная картина: Дженис  Джоплин  (Джоплин
Дженис  -  легендарная  рок-исполнительница  60-х  годов)   с   вкраплениями
характера Лайлы, маркиза Жозефина Роза  Кеннеди,  то  и  дело  разражавшаяся
очень нехарактерными для изысканной леди гнусавыми взвизгами-всхлипами.  Что
ж, магазин принадлежал Лайле, и тот, кто не в силах был ее выносить,  просто
делал покупки в другом месте.
   Я захаживал к Лайле, потому что хозяйка любезно позволяла  мне  проверять
любые модики и училки, поступавшие в продажу, вставляя их  в  свою  розетку.
Когда мне надо было обогатиться знаниями,  я  всегда  отправлялся  к  Лайле,
надеясь, что, пройдя через мозг этой дамы,  искомые  сведения  не  исказятся
настолько, чтобы стать причиной моей преждевременной смерти.
   Сегодня вечером она решила побыть собой, вставив лишь училки  по  ведению
документации и учетно-хозяйственной работе. Боже мой, значит,  прошел  целый
год: как незаметно летит время  для  усердных  пользователей  пилюлек  вроде
меня!
   - Лайла, - окликнул я негромко. Она так походила на ведьму из "Белоснежки
и семи гномов", что трудно было начать разговор;
   Лайла принадлежит к тому типу людей, с которыми избегают вести задушевные
беседы, даже если нуждаются в помощи.
   Она оторвала взгляд от накладных, но губы все еще беззвучно шевелились, а
мозг,   стимулируемый   училкой,    продолжал    подсчитывать,    проверять,
перепроверять... Наконец она кивнула.
   - Что ты знаешь о Джеймсе Бонде? - спросил я.
   Она  отложила  микрокалькулятор,  выключила  его  и   разглядывала   меня
несколько секунд. Глаза ее сначала расширились, затем превратились  в  узкие
щелочки.
   Наконец она с трудом проскулила:
   - Марид!
   - Что ты знаешь о Джеймсе Бонде? - Видео, книги; эскапистская  литература
двадцатого  века,  где  находила  выход  жажда  силы   и   власти.   Шпионы,
суперагенты, приключения подобного рода... Он был неотразим; ни одна женщина
не могла устоять перед Бондом. Хочешь стать неотразимым, Марид?  -  призывно
проскулила она.
   - Спасибо, пытаюсь достичь этого собственными силами. Просто ответь  мне,
покупал кто-нибудь у тебя в последнее время модик Джеймса Бонда?
   - Нет, могу сказать тебе совершенно точно. Я давненько не получала такого
модика. Джеймс Бонд безнадежно устарел, Марид. Люди ищут чего-то новенького.
   Рыцарь плаща и кинжала  не  очень  подходящая  личность  для  интересного
времяпрепровождения. - Она умолкла. Губы снова стали  беззвучно  шевелиться,
подсчитывая доходы и расходы.
   Я знал Бонда, потому что читал книги Флеминга, - да, да, настоящие книги,
сделанные  из  бумаги.  Ну,  по  крайней  мере,  четыре-пять  романов.  Бонд
принадлежал к евро-американской мифологической традиции, вроде  Тарзана  или
Джонни Карсона.
   Жаль, что у Лайлы не нашлось его модика:  он  помог  бы  мне  понять  ход
мыслей убийцы. Я потряс  головой:  снова  что-то  не  давало  покоя,  словно
щекотало мозг...
   Выходя из модишопа Лайлы, я невольно  бросил  взгляд  на  голографическую
рекламу рядом с витриной ее лавочки. Невозможно просто пройти мимо  -  экран
заполняла восьмифутовая ХОНИ ПИЛАР. Она была абсолютно обнаженной: для такой
женщины это самый естественный способ показываться на людях.  Она  скользила
изящными нежными руками по самому сексуальному телу в мире. Гигантская  Хони
Пилар совсем как девочка потрясла головой,  чтобы  убрать  пряди  золотистых
волос с прозрачных зеленых глаз, и пристально посмотрела  на  меня.  Провела
влажным розовым языком по неестественно пухлым, словно набухшим от  страсти,
губам.
   Забыв обо всем на свете, я застыл  на  месте,  задрав  голову.  На  такую
реакцию и рассчитана голопорнуха, и все шло как  по  маслу.  Какая-то  часть
моего мозга сознавала, что  другие  мужчины  и  женщины  тоже  остановились,
выбросив дела из головы,  и  не  отрывают  взгляд  от  экрана.  И  тут  Хони
заговорила. Ее голос,  чью  магию  электроника  многократно  усилила,  чтобы
заставить дрожать в лихорадке страсти мое и так уже томимое  желанием  тело,
воскресил все тайные мечты подростка, казалось, давным-давно забытые. Во рту
пересохло, сердце колотилось как бешеное.
   Голограмма рекламировала новый модик Хони, тот самый, который  предложила
мне обновить Чирига. Если я куплю его для Ясмин...
   "Мой модик  далеко-далеко..."  -  выдохнула  Хони  Пилар  ласкающе-мягким
голосом, а тем временем  ее  руки  медленно  скользили  по  упругим  яблокам
великолепных грудей...
   "Мой модик уплыл за  моря".  -  Она  сжала  соски,  ущипнула  их,  пальцы
опустились ниже, коснулись нежной кожи на склонах грудей и  продолжали  свой
путь по телу...
   "Вот  кто-то  ласкает  мой  модик",  -  доверительно  сообщила   она,   и
огненно-красные ногти коснулись гладкого живота, все еще не насытившись, все
еще путешествуя в поисках центра наслаждения...
   "Счастливец ласкает меня!"  -  Ее  глаза  полузакрыты  в  экстазе;  слова
перешли  в  мучительно-сладкий  стон  -  мольбу  о  том,  чтобы   испытанное
удовольствие повторилось, повторилось снова и снова... В миг, когда ее  руки
наконец-то нашли желанную цель, исчезнув между золотистых  загорелых  ляжек,
она умоляла меня подарить ей счастье любви.
   Изображение медленно погасло, затем  энергичный  женский  голос  перекрыл
сообщавшиеся подробности о производителе и  стоимости  модика:  "Вы  еще  не
испробовали личностные модули-стимуляторы? Вы все еще смотрите голопорнуху?
   Давайте прямо: если использовать резинку - все равно что целовать сестру,
то смотреть голопорнуху - все равно что целовать изображение  сестры!  Зачем
разглядывать  картинку  Хони  Пилар,  если,  купив  ее  новый  модик,  можно
затрахать до полусмерти живую богиню любви, и делать это снова и снова, пока
есть желание! Смелее! Подарите своей подружке или дружку  новый  модик  Хони
Пилар уже сегодня! Модули-стимуляторы продаются только по ценам новинок".
   Голос замолк; я перевел дыхание и вернулся к реальности. Другие прохожие,
также  освобожденные  от  чар  рекламного  ролика,  неуверенно  оглядываясь,
разошлись по своим делам. Я зашагал по  направлению  к  Улице.  Сначала  мои
мысли целиком  поглотила  Хони  Пилар,  потом  модик,  который,  как  только
выдастся возможность, обязательно подарю Ясмин (повод найдется, а если  нет,
я его придумаю!). Наконец принялся размышлять о том, что давно уже не давало
мне покоя. Эта мысль впервые посетила меня во время разговора с Оккингом  об
убийстве в Чиригином клубе; сегодня я снова вернулся к этому.
   Человек, решивший просто устроить  себе  маленький  праздник  посредством
парочки трупов, не использовал бы модик Бонда.  Нет,  личность)  агента  007
чересчур специфична и  стерильна,  у  него  слишком  узкая  "специализация".
Джеймс  Бонд  не  получал  удовольствия  от  убийства.  Психопат,   решивший
использовать личностный модуль, чтобы тот помог  ему  получить  максимальное
удовлетворение от злодейства, выбрал бы кого-нибудь из доброй дюжины  темных
личностей, имевшихся в широкой продаже. Существовал также черный  рынок,  на
котором продавались самоделки, недоступные  посетителям  модишопов;  выложив
приличную пачку хрустиков, можно раздобыть модик хоть Джека Потрошителя! Это
были модули персонажей видео и книг, а также реальных личностей,  записанные
прямо с их мозга или искусно реконструированные специалистами. Когда я думал
об извращенцах, желающих стать обладателями  нелегальных  модиков,  и  целом
подпольном бизнесе, паразитировавшем на  них,  выпуская  из  своих  зловещих
тайных лабораторий Чарльзов  Мэнсонов,  вампиров  Носферату  (Мэнсон  Чарльз
глава преступной секты, объявивший себя новым мессией  и  толковавший  песни
"Битлз" как откровения, подтверждающие его проповеди. По его приказу в  60-х
годах в Голливуде была совершена серия зверских преступлений,  в  частности,
убита жена режиссера Романа Полянского, звезда кино Шарон Тейт.
   "Носферату,  вампир"  -  знаменитый  немой  фильм  Мурнау,  созданный   в
Германии, одна из первых экранизаций "Дракулы" Брэма Стокера.) или,  скажем,
Гиммлеров, меня просто кидало в дрожь.
   Уверен, что тот, кто использовал модуль Бонда, сделал это совсем с другой
целью, отлично зная, что особого удовольствия от его применения не получит.
   Нет, псевдо-Бонд вовсе не хотел испытать наслаждение, совершая  убийство.
Он не маньяк-извращенец, а, скорее,  хладнокровный  исполнитель,  поразивший
намеченный к уничтожению объект.
   Смерть Деви - и, конечно, смерть русского! - не  дело  рук  какого-нибудь
нового  Потрошителя,  безумца,  наводящего  ужас  на  обитателей  трущоб   и
притонов.
   Оба преступления  были  заранее  продуманными  убийствами.  Политическими
убийствами.
   Оккинг никогда не  станет  слушать  подобные  рассуждения  без  серьезных
доказательств. Я и сам не до конца разобрался, что к чему. Какая связь может
существовать между неким Богатыревым, мелким функционером небольшого слабого
восточноевропейского  царства,  и  Деви,  одной  из  печально  знаменитых  в
Будайине Черных Вдов? Их миры никак не пересекались.
   Я нуждался в дополнительной информации, но не знал, где  ее  искать...  И
очнулся от напряженных размышлений. Куда же я шел? Ну  конечно,  в  квартиру
Деви.
   Люди Оккинга наверное все еще прочесывают там каждый миллиметр в  поисках
следов. Всюду ограждения и надписи "Проход запрещен". Всюду расставлены...
   Ни-че-го! Никаких ограждений, оцепления, вообще ни  одного  полицейского.
Окно комнаты  ярко  освещено.  Я  подошел  к  зеленым  ставням,  закрывавшим
смотровое окошко в двери. Теперь они были распахнуты; с того  места,  где  я
стоял, хорошо просматривалась комната Деви. Немолодой араб, стоя на коленях,
красил стену. Мы приветствовали друг друга, и он пожелал узнать, не хочу  ли
я снять квартиру: дня через  два  ремонт  закончится.  Вот  и  все  почести,
которых посмертно удостоилась Деви; вот и все, что сделал Оккинг  для  того,
чтобы найти убийцу.
   Квазииндуска, как и квазияпонка до нее, не стоили того,  чтобы  ради  них
болела голова у власть  предержащих.  Они  были  плохими  гражданками  своей
страны; они не заслужили правосудия.
   Я оглядел улицу. Все здания на той стороне, где стоял дом Деви,  были  на
одно лицо: низенькие, с  побеленными  стенами,  плоскими  крышами,  зелеными
дверьми и окнами с  зелеными  ставнями.  Где  тут  укрыться  Бонду?  Он  мог
пробраться в квартиру жертвы, спрятаться там и ждать, когда она  вернется  с
работы;  мог  подстерегать  Деви  где-то  поблизости.  Я  пересек   древнюю,
вымощенную булыжником улицу. На противоположной стороне  у  некоторых  домов
были низкие крылечки с железными перилами. Подойдя к  дому  напротив  жилища
Деви, я сел на верхнюю ступеньку и огляделся. На земле,  прямо  под  ногами,
справа от лестницы валялось несколько сигаретных окурков. Кто-то сидел здесь
до меня и курил; может быть, человек, живущий в этом доме, а может, и нет. Я
опустился на корточки и стал разглядывать  окурки.  Вокруг  фильтра  каждого
блестели три золотых ободка.
   В книгах о Джеймсе Бонде говорилось, что  он  курил  сигареты,  сделанные
специально по его заказу из табака какого-то особого сорта.. На эти сигареты
были  нанесены  три  золотых  ободка.  Убийца  серьезно  отнесся   к   делу:
использовал древний пистолет небольшого калибра, очевидно  "Вальтер-ППК",  в
точности как Бонд. Я вспомнил, что агент 007 держал свое курево в портсигаре
из оружейной стали, куда вмещалось пятьдесят сигарет; интересно,  сделал  ли
псевдо-Бонд себе такой же?
   Сунул окурки в сумку. Оккинг требует доказательств.  Теперь  они  у  меня
имеются. Конечно, это не значит, что лейтенант сразу  согласится  с  ними  Я
взглянул на небо: уже поздно, сегодняшняя ночь будет  безлунной.  Тоненький,
девственно-нежный серпик новой луны появится только завтра, возвестив начало
священного месяца рамадан. Завтра, после наступления темноты, нараставшее за
светлое время лихорадочное возбуждение жителей Будайина перейдет в настоящую
истерику. Зато днем у нас будет царить тишина (В  пору  рамадана  предписано
поститься Соблюдение запрета есть и пить в дневное время строго  обязательно
для мусульман, однако постятся лишь до наступления  темноты,  а  с  полуночи
разрешается есть, причем принято готовить особо лакомые блюда. Пост рамадана
отмечается как праздник). Мертвая тишина. Мертвая... Я тихонько  рассмеялся,
пробир