дманну за нашу
прекрасную встречу.

-- А за разлуку он нам ответит,-- шаловливо протянула Блюм.--
Прощай, красавчик. Один диктатор ляпнул как-то, что с массой надо
обращаться как с женщиной, а я тебе скажу напоследок, что с
бабой надо обращаться как с массой.

А Кац вообще не откликнулась, как будто забыла о нем вовсе.
Последнее, что он заметил -- лица-то у них не только резче
острее, но и как-то значительнее, чем у соларитских богинь.

И тут Данилов неожиданно подумал, что не знает как на самом деле
выглядят Эльвира, Юкико и Зухра.  Ну да, должны быть
суперконфетки.  Ведь каждое следующее поколение подвергается
очередной верификации и коррекции. Этим занимаются
наноманипуляторы пекинского гиперкомпьютера и
надзиратели-наноботы первого гипера, которые сильны, как самые
опасные вирусы и вычищают все самые малые погрешности и
отклонения...  А может подлинная индивидуальность и есть
погрешность?  А может одаренность и есть отклонение? И даже во
внешней красоте еще как посмотреть, что погрешность, а что яркая
особенность.

"ПОГРЕШНОСТИ НАКАПЛИВАЮТСЯ И В ИТОГЕ ГУБЯТ СИСТЕМУ", -- внушительно
произнесла совесть. И Данилов, конечно же, был с ней совершенно
согласен.  Обойдемся без особой индивидуальности у
красавиц-солариток, переживем и то, что нескладные фигуры у
работниц. Значит, так надо, чтобы было поменьше погрешностей и
побольше устойчивости у системы.

В любом случае, Юкико, Эльвира и прочие коммунарки
также хороши как в математике как и в постели.

Хороши в математике...  Впрочем, в соларитской математике он
хреновенький спец, только знает, что для дела от нее никакого
толку нет, иначе бы не прочесывали особисты открытые зоны мелким
гребнем на предмет всяких новаций.

И насчет постели -- сам он для солариток словно зараза, поэтому
трахаться приходится разве с бабами из рабочих поселков и
открытых зон, тщательно зондируя их перед этим и заметая следы
после. Или клади пенис на полку. Кстати, Сысоев явный либерал в
половом вопросе, никаких взысканий Данилову за связи с
заводскими телками и прочими оторвами не накладывал. Только
предостерегал от секс-мимиков и киберсуккубов, которых
подбрасывали в сеть извращенцы-хаккеры.  В половом-то Сысоев
либерал, однако заметно ежился от смелых разговоров своей
подруги Зухры и прочих соларитов.  Фридрих Ильич старый особист
и поэтому четко сечет, что за смелостью привилегированных людей
всегда что-то стоит -- или распад системы, или какая-то игра на
выявление нестойких.  Только вот, кто ее разлагает и кто, играя,
выявляет нестойких?

     4. "КОЧАН ПРОТИВ ГОЛОВЫ";

     орбитальный рабочий поселок "Свердловск-44".

Данилов не любил космических поселков из-за их замкнутости.
Даром, что пустота вокруг. Эта пустота была безмозглой
уничтожающей силой, кипящей тьмой, которая искала любую щелку,
чтобы ворваться внутрь и растерзать все живое.  Даже из
поселкового космопорта не открывалось множества
путей-дорог; наоборот, те, что имелись, напоминали узкие шахты,
пробитые сквозь ад к другим, таким же крохотным, замкнутым
миркам.

Имелась еще, конечно, Земля. Но для большинства тех, кто попал в
космос, обратный путь на планету-маму был как правило заказан --
пониженная гравитация и невесомость вымывали кальций из костей,
искажали обмен веществ. Да, собственно, никто из космических
жителей, даже из рабочих поселков, не стремился на историческую
родину.  Пускай, в космических гетто всю жизнь надо будет дышать
запахами озона и резины, но там, под голубым небом, все жестче и
страшнее.

Конечно, цепь бесконечных войн и террактов, характерная для
начала века и называемая малой мировой войной была остановлена,
когда на Земле воцарилась разумная необходимость в виде ГДР.

Вначале в район бедствия приходил гиперкомпьютер со своими
верными и присными, ну и занимался тем, что было не по зубам
всяким Yahoo!!! и Гальгальтам -- он работал. Давал хлеб насущный
с вареньем. Монтировал однотипные протеиновые фабрики,
работающие на любом мусоре, по быстрому разбирался с инфекциями
и эпидемиями, протягивал рельсы трансрапидов и оптоволоконные
кабели.  Изничтожал бандитов и контрабандистов, сколько бы
стволов у тех не было -- эти нетоварищи отправлялись в качестве
сырья на пищевые фабрики.  Опутывал заводы, фермы, конторы,
магазины своей паутиной наблюдения и контроля. Как из кубиков
собирал столовки, бани, пункты санобработки и сортиры,
включающие полную переработку дерьма.  Недаром говорили, что
свобода -- это осознанная большая нужда.  Кое-что из сортиров
снова поступало на стол по замкнутому циклу, но мало кто замечал
такую особенность.

Делалось все силами макромашин, микромашин, наноботов, силами и
верой людей. Делалось быстро, порой в одночасье. Так что у
большинства простых граждан (99 %), неискушенных в
технологических хитростях, создавалось ощущение, что сказка
претворяется в жизнь.

И большинство простых граждан душой и всем телом поддерживало
великие и прекрасные гиперкомпьютеры.  Кто ж попрет против
сказки?  Ведь тебе откуда ни возьмись -- еда, кров, работа, вера,
чувство локтя, когтя, безопасность и в конце концов бессмертие.

Простонародье всех цветов кожи всех видов кучерявости молилось
на Киберобъединение. Миллиарды китайцев и индусов шли
волной-цунами за гиперами как за самыми прекрасными
девушками.  Немцы вдохновенно словно Бетховен и Моцарт
организовывали толпу, имплантируя в мозги отсталых камрадов
биоинтерфейсы и нейроконнекторы.  Русские, где надо и не надо,
отчаянно бросались грудью на любую амбразуру.

Гиперы отнимали старую семью, старую свободу, старую
веру, но мало кому было до этого дело, кроме кучки религиозных
фанатиков, лохматых американских фермеров-придурков и богатых
зализанных европейцев.

Открытые враги быстро превращались в заурядных кретинов
благодаря наноботам очень удачной серии "С".  Микророботы
прикреплялись к коже или слизистой, которую протыкали
стрекательной нитью и вводили через нее "малыша", который
занимался истреблением нервных клеток.  Всякие там
капиталистические Рэмбо из Северной Америки и Европы едва
успевали взвизгнуть "Yahoo!!!", как становились кроткими и
послушными словно овечки. Потом заткнули и мусульманских
фанатиков, сторонников Бен-Беллы. Говорят, что им боевые
наноботы серии "С-2Э" врезали прямо по яичкам и прочим важным
эндокринным железкам, производящим половые гормоны, отчего, так
сказать, состоялась самая массовая в истории операция по
перемене пола. И фанаты, оставив всякие крики и понуро опустив
член, отправлялись чистить отхожие места.

Для особых отсталых товарищей, которые не могут отличить балета
от туалета, были созданы резервации -- бегайте там себе на
здоровье, размахивая каменными топорами да ржавыми автоматами
Калашникова, и ждите, когда сверху посыпятся соевые конфетки с
начинкой из контрацептивов.

 Последний анекдот на эту тему. Один вождь жалуется другому.
Никак не могу объяснить моим, что солариты -- тоже люди. Мои
отказываются их есть.

Всю остальную планету заняли рабочие поселки: клонопитомники,
заводы, шахты, оранжереи, плантации. Нет на Шарике ни солнечных
городов, ни открытых зон -- чтоб никому завидно не было. Все
мозги подконтрольны гиперам; где не уследит Великое
Киберобъединение, там доработает Главинформюро, состоящее из
маленьких исполнительных одноликих китаез. Все население
разделено на две рабочие вахты -- две недели труда, две недели в
биостазисе, Две трудовые недели земляне днюют и ночуют на
рабочем месте, а биостазис коротают в спальнях, где их как
килек в банке. Для двух недель сна в "маринаде" (так именуется
биостазис у остряков) выделяется ячейка размером не больше гроба.
А что, нечего расходовать попусту еду, одежду, энергию и прочее.
Спасительный для планеты порядок.

Но черт те знает откуда взялись у Киберобъединения новые
противники, и на Земле и в космосе, -- уже не
крикуны-диссиденты, не швыряющиеся камнями оппозиционеры, не
бородатые повстанцы с гранатометами.  А хаккерская шваль, пена,
человекомикробы. На свету -- обычные труженики заводов и
лабораторий, в темноте -- хитроумные черти, которые проникают в
любую дырку и щель.  Хаккеры-виртуальщики орудовали в
завихрениях глюонной решетки суперсвязи, тонких зазорах между
сферами контроля разных гиперкомпьютеров.  Нанохаккеры отравляли
мир молекулярными роботами-зловредами: нанитами
<$F наниты -- свободно эволюционизирующие роботы> и
диверсионными интеллекулами.  Все необходимое оборудование эти
паскудники носили с собой, если точнее внутри себя, или
маскировали под обычные вещички типа зубной щетки или расчески,
которая могла являться целым биокибернетическим синтезатором.

Липидные микросхемы, вшитые полосками под кожу,
кальций-углеродные кристаллочипы памяти, вмонтированные в зубы,
полиуглеродные процессоры, спрятанные под ногти,
наноботы-ассемблеры, плавающие в закупоренных участках
кровеносных сосудов, наноботы-репликаторы, расположившиеся в
жировой прослойке.  Иной раз приходилось до винтика разбирать
человека, чтобы найти всю такую амуницию. А порой разбирали, но
так ничего и не находили -- глубоко, значит, замаскировал все,
падла.

На Земле хаккеры спокойно избегали обязательного двухнедельного
сна, расщепляя своими наноботами биостатические препараты -- и
заодно превращая добропорядочные "спальни" в бордели и артели.

В космосе пристанищем для хаккеров стали так называемые открытые
зоны, где как мухи над дерьмом роились мелкие лавчонки да
фирмочки и процветали все доступные воображения виды
преступности. Увы, среди хаккеров часто попадались люди той
национальности, к которой относился великий Гольдманн.  (Но про
между прочим, классик рассорился с еврейской общиной города
Росток, где он проживал, за то, что не желала слушать его лекций
по поводу самовозникновения высшего разума в сети.) После взятия
Иерусалима гэдээровским спецназом уцелевшие израильтяне были
распылены по всей Солнечной системе, так что процент их оказался
повсеместно ничтожным. Однако случилось несколько дерзких
диверсий на клонопитомниках, когда какие-то негодяи тщательно
рассовали иудейских живчиков по миллионам склянок с
яйцеклетками...

У Данилова никогда не возникало сомнений в правильности
остальных масштабных мероприятий Актива Коммунаров, например в
переселении трехсот миллионов голодающих африканцев и азиатов в
Европу и Северную Америку.  Однако, как и любой другой молодой
оперативник он начал с вопроса: "А почему Всемирный Актив
разрешил открытые зоны?" На что старший камрад ответил,
слегка прищурив левый глаз: "А чтобы
все балбесы и прочие люди увидели преимущества нашего
гольдманистского образа жизни перед диким хаотическим." Может, и
так.

Но на бытовом уровне кочевала догадка -- открытые
зоны нужны, чтобы там процветала левая наука и технология,
которые зачастую давали фору и официальным. Почему бы и нет?
Со временем Данилов согласился с этим. Отчего, в самом деле,
общественно-информационный строй должен одинаково преуспевать
во всех отношениях. Гольдманизм несет порядок, систему,
разумность, целесообразность и все такое, что особенно ценно в мире с крайне
ограниченными ресурсами. А творчество вырастает из хаоса, из
избытка, оно граничит с болезнью. Зоны творчества и прочей гнили
должны существовать, но не мешало бы их понадежнее закупорить,
закапсулировать.

Со злополучного рыбозавода Данилов попал в жилой блок. Кругом
шастали люди со страшными мордами, в потрепанной мешковатой
одежонке -- ну да, мимики здесь совсем не обязательны -- и
далеко не все торопились по делу.  Пара прыщавых до полной
гнусности пацанов стали клянчить у Данилова допаминовку -- так
называлась дешевая подкормка для свиней, благодаря которой те
превращались в огромные и довольные шары из сала. Годилась эта
отрава и для людей.

У особиста даже не было сил отогнать их -- голова все еще болела
и как будто скрипела даже. Подкатывала и тошнота. Мальчишки,
чтобы доканать его, стали плясать, под музыку, производимую
словно бжиканьем десятка пил по стеклу. Они дергались, подражая
движениям робота-экскаватора, крутились как волчки на грязном
полу, прыгали с задницы на голову и обратно.  Данилов помчался
от них по палубе Фау-2, потом спустился на лифте вниз.  Тут его
взяла в осаду какая-то зататуированная баба, которая явно
принимала его за своего дружка.  Баба была "под мухой", то ли
накушалась алкоголя, то ли нанюхалась дешевого эрзац-кокаина,
от нее еще несло таким букетом из пота, прогорклого сала, воблы
и чеснока, что Данилов не мог уже держаться и стравил в углу.

После этого баба наехала на него еще мощнее, ее поддержали
какие-то типы с физиономиями как мятая туалетная бумага и
длинными корявыми пальцами, похожими на сучья. Настоящие лешаки,
ГУЖП <$F Главное Управление Жизненных Процессов> явно пропустило
генные аберрации.  Данилов с трудом прорвал блокаду, стараясь не
применять заметные приемы -- наступил на ногу, толкнул, дал
локтем под дых.

Он стремительно метался по палубе, выискивая транспортер или лифт и
краем глаза подмечая, что трое или четверо работяг заторопилось

с выдвижными алмазными зубчиками, самоскручивающиеся (на горле) цепочки,
сюрикены с тепловым наведением, дубинки-телескопы, термоножи.

Данилов свернул в первый попавшийся коридорчик, который, как ему
казалось, уводил к какому-то складу, но вдалеке
замаячила еще одна подозрительная компания. Тут даниловская рука,
скользившая по стене, нашарила ручку двери, на которой
имелся и приятный рисуночек, изображающий различные фрукты-овощи.
Данилов сработал ключ-кодом и оказался в затянутом
сумерками помещении.  Грибная плантация, вернее подсобка при ней, для
сохрана всякой амуниции. Можно было прийти в себя, а затем и
поразмыслить.

Вместе с джином Данилов проанализировал системный журнал -- особенно записи,
оставшиеся от подводной прогулки. Ихтиомутант, золотая,
блин, рыбка, являлась источником сильно
действующего модельного наркотика, который прилично долбанул по
психике, особенно по задним долям мозга.

Златокоронная рыбка находилась
с суперминогой в плодотворном сотрудничестве. Одна загоняет,
другая дурь наводит. Хорошенькая смычка.

Можно было, конечно, валить все на диких-диких нанит, которые
давно отбились от всяких рук.  Но диким наноботам не свойствен
комплексный подход.  Обычно они ограничиваются несколькими
сильными, но мало соответствующими друг другу изменениями --
хромосомку слизнут или закольцуют цепочку генов, или
заактивируют участок генома, проспавший сто миллионов лет.

Из-за этого пострадавший просто окочурится. Или вдруг состарится
в хлам.  Или серьезно выпадает в осадок -- начнет например
обрастать шерстью, чешуей, рогами.  И возвернется к
первоначальному состоянию, пройдя многомесячное компенсационное
лечение у нанодокторов. Директор рыбозавода на такие шутки само
собой не решился бы.

На рыбозаводе явно действует мафия и ее специально
запрограммированные наноботы-интеллекулы. Не для шуток -- для бизнеса.

К куртке прилипла чешуйка, оставшаяся от миноги, той самой, что
довольно успешно охотилась на него.  Уже поверхностный анализ
ДНК и прионных белков показал, что эта суперминога просто машина
для убийства.  И машина эта была сделана из рыбки длиной в
десять сантиметров, некогда занимавшейся мирным трупоедством под
донной решеткой, куда падали всякие останки.

Интеллекульная диверсия была хорошо спланирована -- причем
этим занимался какой-то мощный наркоделец.

Одни рыбешки производили наркотики, другие охраняли
"производство" от незапланированных гостей. Сами
работники рыбозавода, видимо, старались не лазать в глубокие
места. Хотя вполне могли быть
подельниками-соучастниками.

Не забыл особист Данилов и женщин с именами Кац и Блюм.  Кац
действительно вытащила его из отстойника, где копилась всякая
гниль и куда он провалился, после того как потерял сознание. Там
либо минога прикончила бы его, либо доканала бы нехватка
кислорода. Но помощь подоспела вовремя. Можно даже сказать --
подозрительно вовремя.  Как именно Кац прикончила миногу,
Данилов мог только догадываться. А может и не прикончила вовсе,
а договорилась с ней полюбовно. Шутка, конечно.

Надо бы допросить работниц.  Или поручить это дело местному
следователю из Службы Общественного Здоровья.  Но на первое
мероприятие -- времени в обрез, а второе...  следователи разные
бывают. Может, и так случится, что Данилов засадит людей,
которые спасли ему жизнь.  Это мягкотелость, конечно, которая
может потом боком выйти.

В любом случае в омут его заманил коварный враг. Анпилин-падла.
Анпилин знал, что там творится.  А поскольку даже у самых
близких друзей-гангстеров не принято выдавать тайны своих
угодий, то с вероятностью 90% -- это был личный участок
Анпилина-Кебапче.

И, кстати, изготовитель наноботов-интеллекул тоже угадывается.
Данилов открыл ближайший вход решетки спецсвязи и пролетел по
милицейским базам данных.  Чешуйка имела как бы фирменное клеймо
-- методику генной модификации.  Именно такой пользовалось
несколько левых ученых из открытых зон "Земля-12", "Мичуринск",
"Кибальчич" и "Мирный", что на Меркурии. Список пока что был
слишком широк.

Через кого из них можно выйти на Анпилина? Ладно, додумаем по
дороге, сейчас лучше податься в космопорт и проверить
записи, оставшиеся от пассажиров за сегодняшний день. Возможно,
Анпилин-Кебапче снова наследил.

Данилов стал отпирать ту дверь, через которую попал на грибную
плантацию. И на этот раз неудачно. Как будто кто-то снаружи
повесил простой амбарный пудовый замок.

Надо было искать другие выходы. Джин мигом проложил маршрут на
карте "Свердловска-44" и заодно, перед глазами, в оптическом
окне, возникла голубая путеводная нить. Надо было пересечь
грибную и капустную плантации, а дальше размещался цех по
переработке овощей, из которого прямая движущаяся дорожка в
космопорт.

В темный отсек, где выращивались шампиньоны.
как раз сбрасывался ил, оставшийся от карпов. Плантация, где
имелось только инфракрасное освещение, напоминал преисподнюю --
конечно, в понимании всяких отсталых греков и римлян.
Огромные грибы самых причудливых, но почему-то всегда кошмарных
форм всасывали остатки жизни, сохранившиеся в иле. По грибам
ползали плоские черви, которые слизывали с грибов катаболическую
слизь. Грибы не отказывались шамать мертвых червей. Черви
грызли умирающие грибы.  Их ротовые отверстия противно пытались
присосаться к коже Данилова.  Их холодные морщинистые тела не
раз скользили по его голой щеке или шее.

В капустной оранжерее было куда приятнее. Идеальные параллельные
ряды с благоухающими кочанами цветной капусты, сильно
облагороженой протеинами и витаминами. Каждый кочан
метр-двадцать в диаметре. Почему-то вспомнились параллельные
процессоры транскомпьютеров.  Ласковый "солнечный" свет лился из
панелей где-то с трехсотметровой высоты.  Даже шмели летали,
здоровые как воробьи, но безобидные.  Серебристо-голубое небо и
серебристо-голубая вогнутая земля.  Небо и земля были, конечно,
лишь впечатлением, иллюзией, но удачной, потому что в наиболее
удаленных от наблюдателя Данилова местах серебристость
пропадала, оставляя лишь насыщенную желтизну.

И вдруг засигналил недремлющий инфосканер, следом подключился и
органический сканер.

Обнаружились следы Анпилина! Натуральные.

Феромоновые налипы и даже фрагменты ДНК были замечены там и сям,
на кочанах, прыскалках, трубах, и идеально совпадали с данными,
имевшимися в досье Особого Отдела.  Может Анпилин еще недалеко,
может, прячется где-то на грядках или в баках с компостом.
Сидит, понимаешь, по шею в дерьме. Вот удача так удача.

Данилов, осторожно пробираясь среди кочанов в две трети
человеческого роста, следил одновременно за "живой" картинкой в
оптическом окне, за окнами инфосканера, психофейса и
органосканера.

Двадцать, тридцать шагов, паутинка на экране инфосканера стала
усложняться, а психофейс как будто возбудился, но притом и
забарахлил.  Как будто что-то в