имеет преимущество.

Кац гнусно ухмыльнулась.

-- Знаешь, Данилов, я тебе раньше не говорила, но пожалуй сейчас скажу.
Пусть ты мне самый большой друг последние пятнадцать минут,
но истина всего дороже...  Есть у солариток одна особенность,
все солнечные девы -- на самом деле не-женщины, антиженщины.
То есть МУЖИКИ они.

Ох, как сейчас Данилов ненавидел эту чертову бандитку, она действительно
вывела его из равновесия. А Кац издевательским тоном продолжала.

-- Ну как ты думаешь, мой голубок недалекий, зачем после
перехода к однополому размножению, к клонированию, вообще нужны
бабы?  Особенно в шибко солнечных городах. Камрад Феттмильх
всегда был поклонником Платона, а сей философ утверждал, что нет
сильнее войска, состоящего из любящих друг друга воинов.
Короче, у всех без исключения соларитов и солариток генетически
только мужские признаки пола -- икс и игрек хромосомы.  И все
они законные педики, не считая тех, кто перешел на чистую
биохимию и всякий там киберонанизм для получения кайфа. Ну так
как ты, Данилов, тоже небось отличился в педерастеже? Как там,
много женихался?  Невесты тебя своими бородами не обскребли?

Он готов был броситься на нее, потеряв всякое самообладание,
пожалуй даже запаниковав... но потом неожиданно остыл -- даже
если это и правда, то он никогда не занимался сексом с
соларитками, с "соларитками". Только Зухра Эдуардовна на Весте
-- вот дерьмо...  но, в общем, и тогда ничего особенного не
случилось.  И если даже Киберобъединение пошло на то, чтоб
заделать соларитов однополыми -- чего такого? В конце концов у
мужиков и мускульная сила побольше, и выносливость.  И вообще
они принципиальнее.

-- Кац, во-первых, я по части секса только... скажем, с
работницами, так что уймись.  Во-вторых, насколько мне известно,
у солариток нет того, что висит между ног у мужиков, и имеется
все то, что женщине полагается для этого дела.

-- Ты имеешь ввиду -- для траханья? Смешной ты и слегка
умственно отсталый.  Яички пропадают, а могучие сиськи и прочая
женская амуниция образуется за счет нейтрализации кое-каких
мужских гормонов и небольших операций, которые проводят
нанодоктора еще во младенчестве. В первый раз номер с
изготовлением эрзац-баб был проделан во время подавления
Бен-Беллы, затем в более мягкой так сказать форме продолжен с
соларитами... Ах как я рада, что тебя миновала и соларитская
любовь, и соларитское эрзац-девичество.-- Неожиданно Кац
подмигнула.-- -- А вот еще одна приятная новость. Данилов,
расслабь сфинктер и выпусти пар через клапан.  Этот встречный
борт нас вызывает, но совсем не на той частоте, что вохра.
Кажется, это ребята, удравшие с Ио. В смысле, зеки.

-- Конечно же, они собираются дружить с тобой. Все вы,
уголовники, заодно.-- откровенно насупившись произнес особист.

-- Ошибаешься, Данилов. Это далеко не те зеки, которые сидели в
Воркуте. Если к нам летят суки Харденберга или Аль-Касима, то
скорее всего они меня прикончат с особой жестокостью, а тебя
просто выбросят в космос.  Бригада Зонненфельда далеко не всем
нравится.  Да и вообще зачем мы нужны беглым уркам в живом виде?

-- А если удрать?

-- Удрать невозможно, да и не нужно. Поскольку эти урки --
наша единственная надежда на спасение. И вообще ты не возражал,
когда я включила передатчик. Ты, скорее всего, хотел этого. Он
был тебе больше нужен чем мне.

Можно было согласиться с ее словами и понадеяться.

Но когда мусорщик состыковался с катером и Данилов увидел
"спасение" воочию, надежды его погасли в прах. Да и Кац приуныла.

Через стыковочный люк в кабину просунулась
совершенно безволосая, но морщинистая словно бы
чешуйчатая голова с сопливым носом-пуговкой, да еще вся сизого
цвета, посмотрела взглядом ящерицы и прошипела через прорезь,
мало напоминающую рот:

-- Несите свои потрохи к нам. Оружие сдать мне. Мнения,
возражения?

Данилов и Кац переглянулись, а голова снова прошипела.

-- Если есть возражения, мы быстро наедем на вашу жестянку
катером. Чмок и нету.

Это звучало убедительно.

-- Было плохо, стало еще лучше,-- пробормотала Кац.

Она и Данилов протянули импульсник и термонож,
навстречу выдвинулась синяя отечная складчатая рука с
тремя пальцами и как будто без суставов. И мигом выдернула оружие.

-- И не вздумайте шалить. А то мигом... Убить кого-нибудь
охота.-- поделился новый знакомый.

Кац и Данилов вступили на борт катера.

И первое, что шибануло в нос -- это вонь. На космических кораблях
частенько пованивает, то ионообменка шалит, то какая-нибудь
гадость протекает. Но здесь пахло зверями, и даже не
млекопитающими, а какими-то рептилиями.

Из четверых уголовников один по своему происхождению был сильно
специализированным клоном, двое являлись какими-то совершенно
разбалансированными мутантами, тоже с признаками специализации,
и один оказался умеренным клоном вроде Данилова, но с совершенно
ненормальным взглядом, шныряющим туда-сюда. Все они были в
язвах, болячках, отеках и совершенно диких глубоких татуировках,
состоящих из вживленного под кожу оптоволокна.  Все имели
отвратные наросты и наплывы соединительной ткани -- из-за
неряшливого применения онкогенов для регенерации.  И все
наставили оружие на пленников.

-- И угораздило же вас повстречать именно нас, невезучие вы. А
я сегодня вообще встал не с той ноги, с костяной.--
"посочувствовал" умеренный клон, похоже что предводитель.--
Жалко мне тебя, женщина, мы люди с очень большим потенциалом
в члене.  Мои ребятишки за время отсидки отрастили болты на
полметра, а у меня вообще метровый.

-- Я смотрю, ты любишь колбасу,-- Кац старалась не теряться.--
Сосредоточься и послушай -- я неформалка и мои кореша в ту же
масть.  У меня на пару с этим усатым гражданином случились
кое-какие неприятности.  Но у тебя они, похоже, еще больше.  Ты
окажешь нам небольшую услугу, а я вытащу вас всех из говна и
остаток жизни вы проведете, скажем, на Крыме-4, потягивая
ананасовый сок из вазы и развлекаясь с телками любого размера и
калибра.  Не злобствуй попусту, пахан, болячки твои еще заживут
и пищеварение наладится.

-- Ты смелая девочка,-- сказал пахан,-- я даже вижу, что
неформалка, хотя твой парень больше похож на мента.

-- Он скупщик редкозема, и работает налево, но ему
надо иметь протокольную рожу.  А я -- Кац, из
чистильщиков, ну в общем помаленьку приходится делать
разную работенку.

-- Так чего ж ты, прекрасная чистильщица-вытиральщица, вместе с
этой "протокольной рожей" делаешь возле Юпитера?--
демонстративно захрипел главный. Его глазки не переставали
шнырять и бегать, задерживаясь даже на пленниках едва ли на
полсекунды. Данилов вспомнил, что это один из симптомов
"свиного бешенства" -- болезни, передаваемой вместе со свиными
ксенотрансплантантами, печенью там или сердцем. В лагерях ею награждают,
в лагерях ее залечивают, но избавиться от нее можно только после
замены свиных органов на человеческие. Так что мужик этот, на
ментовском жаргоне, -- "поросенок".

-- Ну... короче мы с ним немножко набедокурили в зоне
Весты, и решили дать деру. Кое-какой транспорт летел на
"Медузу", а мы присоединились зайчиками. У радиатора, то
есть у второго теплообменника, местечко укромное нашлося, ни
жарко ни холодно, там и спрятались.  А с "Медузой" что-то
неладное, похоже что ее сцапал некий вертлявый вирус, в
смысле подселился в кибероболочку, вот станция и ухнула на
Юпитер.  Ну, а мы с дружком спаслись на этом мусорном бачке.  Он
мне по системе управления вполне знакомый.

-- Ой, как я много слышу брехни. Даже не знаю, что с вами
сделать.-- главный стал загибать пальцы.-- В космос выкинуть?
Как-то неинтересно.  Пшик и нету.  Засунуть в двигатель? Это уж
чересчур, а я все таки эстет.  Отправить в шлюзкамеру и
немножко поиграть с вакуумом? Об этом стоит подумать. Отдать
тебя, молодка Кац, Марамою, а твоего дружка Сизому -- на потеху?
Фантазии у них маловато, ввиду тяжелого детства, но забавляться
они любят.  То, что от вас затем останется, пара фунтов
печенок-селезенок, спокойно поместится в маленький морозильник.
Это пожалуй да, но чуть позже.

Сизым прозывался тот морщинистый чешуйчатый лысый "хаотический
мут".  Он растянул мокрую прорезь своего рта в подобие улыбки,
агрессивно шмыгнул сопливым носом и игриво подмигнул Данилову,
который тщетно пытался контролировать себя по методу
Раджасекара.  Марамоем же был явно сбрендивший клон со следами
специализации, наверное из шахтеров, который не вынимал сухую
руку из штанов.  Его взгляд, в отличие от пахана, тяжело застыл
в некой никому неизвестной точке. А череп у экс-шахтера
"скреплялся" скобами и штифтами после какой-то тяжелой травмы.
Казалось даже, что башка у него собрана из деталей
детского конструктора.

-- Зовут меня, кстати, Ахмед Фитингоф.-- представился главный.--
Так что вы уже знаете как, ко мне обращаться в своих
молитвах.  Я -- здесь господь.  Кто это еще не понял? Я
больше тебе говорю, мент, или кто ты там.  Твоя-то подружка,
судя по всему, куда как сообразительная. А тебе, похоже, надо
еще мозги простимулировать грязным сверлом.

-- Я тебя понял...

-- Добавляй "господь".

-- Я тебя понял, господь.

Глазки главного убежали куда-то вверх, с большим усилием он
задержал их там на секунду и шумно втянул воздух.

-- Черт возьми, мне не нравится, как ты это произносишь. Моисей
на горе Хорив делал это гораздо более проникновенным образом.
Но, тем не менее, я сделаю тебя своим пророком и поведаю тебе
Писание, Откровение и так далее. В конце концов трое моих
маленьких друзей для этого не годятся, они скорее похожи на
ангелов, чем на людей. Кац как-никак женщина. А ты, протокольная
морда, более других подходишь на эту роль.

-- Нам выйти за дверь, бригадир?-- спросил Сизый и чихнул так,
что едва не вылетел в космос. Сканеры Данилова сразу засекли
комбинированную гриппотуберкулезныю инфекцию, еще лет десять
назад совершенно смертельную -- смерть обычно наступала от
инсульта в результате сильного чиха.

-- Тьфу, зараза,-- осудил чихающего пахан.-- У тебя похоже в
голове одни сопли остались, хоть платок используй при
посторонних людях...  Нет, вам всем присутствовать, мне нужен
ангельский хор...  Итак, родился я в благородной семье.  Мой
прапрадедушка был бароном, владельцем дома, если точнее замка,
католиком и воевал за кайзера.  Мой прадедушка был атеист,
партайгеноссе, и служил в гестапо, а затем в штази <$F
восточно-германская госбезопасность>.  Мой дедушка был большой
либерал, педик и транссексуал, подставлял все свои дырки
угнетенным гражданам всего мира и родил моего папу в результате
насильственного искусственного оплодотворения, произведенного
одной пышнотелой и дико влюбленной негритоской. Тогда это еще
было возможно.  Мой папа был исламистом, завоевывал Европу под
знаменем пророка, к тому же любил и умел делать детей. И было у
него восемнадцать сыновей.  Семнадцать братьев пали -- в смысле
сменили пол -- во время подавления Бен-Беллы, восемнадцатый стал
началом линии клонов, где третьим номером был я. Эй, верный и
присный, ты вообще улавливаешь, куда я клоню?

-- Никак нет, ваша божественность,-- преданно отозвался
Данилов.-- Может вы про то, что никакие извращения вашим предкам
не были чужды.

-- Нет, с таким тупым пророком я далеко не уеду. Я же
не хочу, чтобы ты помер такой темнотой без надежды на лучшее
будущее всего человечества, мне ж надобно, чтобы ты перед
смертью все осознал...  Итак, сегодня нет ни
немцев, ни католиков, ни оплодотворений, ни собственных домиков;
исламисты сохранились только в резервациях, старые нации и расы
смещались в одну генную болтушку, из которой потянулись ниточки
модернизированных и специализированных генотипов. Мужикам
разрешено размножаться только без участия баб...  Так что я был
умеренным клоном с легкой ностальгией по прошлому и работал в
одном рабочем поселке по части холодильников, ну тех самых, в
которых трупаки хранятся. Но почему-то мне хотелось быть
бароном, мужем, папашей, набожным католиком и проживать в своем
замке на берегу Изара.  Кстати, сейчас в том месте на бережке
Изара клонопитомник, в котором выращивают "мутных" с избытком
антиоксидантов -- для противодействия радиации.

Э, Данилов, как это все называется?

-- Романтизм. Реакционный романтизм.-- сказал Данилов, которому
все время хотелось задрожать.

-- Да, ты прав, это недостаток.  Увы и на солнце есть пятна.
Да, на мне есть родимые пятна прошлого.
Я даже знаю семейную легенду насчет того, как дедушка Гольдманна
попался в лапки-цапки к моему прадедушке-гестаповцу. Мой
прадедушка помучил его дедушку, а потом не убил, а велел
закопать на кладбище живьем, справив похоронный иудейский обряд
по всем правилам.  И надо же дедушка Гольдманна ухитрился
самовыкопаться из могилы без чьей-либо помощи. А затем еще родил
папу великого Гольдманна.

Эй, Данилов, ты что-нибудь знаешь про своего прадедушку?

-- Ничего. Но если бы ему попался твой прадедушка, он бы его
вначале грохнул бы, а потом закопал.-- отозвался Данилов и
немного порадовался самому себе.

-- Какая жестокость, Данилов, свойственна была твоему
прадедушке.  И мой не лучше. И прадедушка Гольдманна, я
подозреваю, хорош гусь.  И вот я иногда думаю -- та прежняя
жизнь, тот прежний уклад, исчез в наказание за то, что они были
такие мудаки! Что не могли они этому укладу возрадоваться.  Что
не стали все мужики мужьями всех женщин, а все женщины --
любимыми женами всех мужчин. Что каждый ребенок не мог назвать
любую женщину мамой, а любого мужика папаней или на худой конец
дедулей.  Что любой мужчина не мог окликнуть любого ребенка --
сынок или дочурка.  Что капиталист не хотел подарить коммунисту
"мерседес", а коммунист не мог закопать свой расстрельный маузер
в кучу говна. Что фашист не стал бы радостно пить пиво с иудеем,
а иудей не желал есть свининку с фашистом, хотя бы с начинающим.
Что католик резал православных с помощью мусульман, а
православный дрючил протестантов с помощью буддистов...  Что люди
не доверяли Богу, а Бог слишком часто обижался на людей...  Эх,
за это мы и получили нынешний закономерный кромешный ад со
скрежетом зубовным в симфоническом варианте.

Данилову вдруг стало противно, что какой-то урка неумытый
изрекает душещипательные истины.

-- Ваша божественность, вы серьезно в сторону уклонились. Эдак у нас
никакого святого писания не получится.

-- Ты прав, если мысль растекается по древу, подруби древо. Так вот, я
сделавшись коммунаром, пытался выбраться в солнечный
город, где одни игры забавы да трахалки, но тщетно. И я вскоре
понял, что с моим генотипом мне никогда не выбиться в приличные
люди, потому что я не слишком похож на пустоголового стахановца
или верифицированного китаезу.  Поэтому я совершил мелкий
проступок, за который надеялся попасть в открытую зону. Я
привязал одного типа к стулу, сунул в его разъем свой штеккер и
протестировал его джина. Так я узнал, что есть в оперативной
памяти джина местечко для психопрограмм, имеется и
нейроконнектор, чтобы это дело загружать в мозги.  После этого я
все свои психопрограммы стер.  За такое двойное государственное
преступление мне дали десять лет на Крыме-4.  Твоя подружка уже
упоминала этот шарик -- с солнечной стороны прекрасные курорты,
плюс двадцать пять Цельсия, голубое небо, легкий ветерок, пальмы
на плавучих островах, девушки, так сказать, обнаженные.  С
ночной стороны лед, воздуха нет, зэки в хилых скафандрах
монтируют островки, которые как бы случайно выныривают с той
солнечной стороны.

Имелся у нас там один умник, вот с такими лобными долями, он был
фельдшером и сообразил насчет побега.  Я, он и еще двое сделали
себя уколы цианида, который заблокировал в значительной степени
дыхательные ферменты. Потом проширялись еще инъекциями антифриза на
основе пропилен глюколя, ну и влезли в маленький кессончик одного из
всплывающих островов. На той, солнечной, стороне спустя три часа
очухалось трое -- один в минусе. Умник по счастью уцелел.

Там на нашем островке быстро повыросли пальмочки-мутантки, ну и
высадилась на него пятерка отдыхающих туристов-соларитов.  И как
раз со дна островка вылезаем мы, как благородные мстители.

Ну и отомстили. Поменяли мы себе с помощью курортников севшие от
дешевой наркоты и дерьмовой еды печенки и селезенки. Потом
заебли одну дамочку до полусмерти.  Следом сделали себе инъекции
одной антисахаридной дряни да прямо в мозг, чтобы нейроны
отклеились от разъемов капсулы Фрая. Два часа пролежали в
отключке, а как очухались, сели трепанации делать, пересаживать
капсулы Фрая от куротников в наши черепушки с помощью ржавой
пилы -- наши собственные чипы, понимаешь, сильно маячили, отчего
приходилось на башке специальные горшки носить. Потом выяснили,
что эта дамочка тоже мужик, пили три дня не просыхая, ну и затем
в дорогу.

И нас все равно повязали -- уже в космопорту; засекли, что не
совпадают некоторые генные участки трансплантированных
печенок-селезенок и наших прочих органов. Однако засудили нас
строго совсем по другой статье; за то, что мы святое украли --
чужие души, то бишь капсулы долбанного Фрая.  Гражданам судьям
было невдомек, что чипы Фрая сущее говно, а не бессмертные души.
Поэтому вкатали нам по пятнадцать лет на Ио "без права
воскрешения по чипу бессмертия".  Хотя никто из обиженных нами
отпускников даже ласты не склеил, пусть даже ту самую
псевдодевушку ебли мы по-страшному.  Более того, этот сексозавр,
войдя во вкус, отвечал нам полной взаимностью.

Двое моих однодельцев уже на первом месяце "слиняли на Юпитер".
Понимаешь, об чем я?  А я вот семь лет отбарабанил. Но последний
звонок себе сделал сам.

Ра Локи представляешь себе, мужик? Ладно, не тужься, я тебе и
так все покажу.

Пахан тронул рукой кубик голопроектора и заслал в него порцию
видеозаписей -- обрывки тех картин, что видели его глаза
последние семь лет. И жуткая каторга предстала перед Даниловым и
Кац во всей своей погребальной красе.

Огромный кратер вулкана, стены тюрьмы образованы черными
пятикилометровыми скалами. На дне кратера озеро, по цвету видно,
что серное. Ленивую поверхность иногда начинает пучить --
отрыжка горячих глубин. А то и фонтаны взлетают метров на сто.
Кое-где плавают серные пробки, похожие на
полусгнивших китов. Сверху сыплется сульфурдиокидный снежок.

Кое-где красота неописуемая растет прямо со дна озерного --
кремнийорганические цветы с бутонами, что
наполнены сульфурдиоксидом.  Бутоны иногда взрываются,
хорошо хоть где-то в вышине -- высота у головки цветка над
уровнем жидкости двести, триста метров.  Озеро обрамляют
работающие скважины и гейзеры, из трещин лава давится.

На темно-зеленом небе переливы сияния, будто кто-то
проливает сверху коктейль, и молнии проскакивают ярко-белыми
трещинами.  Значительная часть неба над кратером занята
ядовито-желтым вулканическим плюмажем, а он словно продавлен и
готов разорваться под страшной тяжестью.  За здоровенной, но
смутной выпуклостью угадывается грозный Юп, режиссер всего этого
спектакля.

-- И нам положено, Данилов, среди этой осточертевшей
красоты какие-то изотопы вылавливать с барж-черпалок.  Плата за
работу -- баллон с кислородом и съестные батончики из
слабопереработанного говна.  Пару раз ты недотрудился и тебе
учетчик-раздатчик, кибер бесчувственный, устраивает гипоксию,
значит уже не выкарабкаешься.  Пару раз переработал и у тебя уже
радиолиз воды и окисление энзимов тканевого дыхания, значит тоже
не жилец.  Ад ведь, согласись, эй где вы, Данте, хватить мять
бока своей Петрарке.

Голопроектор, повинуясь пахану, показывает какую-то круговерть.
Поверхность серного озера вдруг вздыбливается, словно из глубины
лезет жирное чудовище. А потом серная гуща встает гладкой стеной
и, отхаркивая фонтаны, идет на Данилова. Он отшатывается перед
желто-зеленой волной, голопроектор гаснет, а беглые зэки
ухмыляются.

-- Приссал, Данилов, да?-- заметил пахан.-- А ведь ничего
особенного.  Просто в глубине озера силикатная