-- Хорошенькое дельце,-- стал жаловаться Данилов незнамо кому.--
Все незаметно смылись, как будто мне одному это все надо. Как
будто это я царь или фюрер.

Но он послушно ухватил скользкую почти бесплотную Малхут и
потащил за собой. Пятьдесят ее ментобайт джин захватил внутрь
себя, остальные двести пятьдесят контролировал и перемещал с
помощью временной карты размещения записей. Рекордер, который
был у кики вместо хвостика что ли, прилежно выполнял все
указания джина, хоть это радовало.  Удерживать почти триста
ментобайт было изнурительно для разума и накладно для души;
мозги Данилова обрабатывали беспрерывную цепочку сообщений и
вопросов, надо было бороться с засорением и распадом записей.
Он чувствовал быстро подступающее изнеможение и слышал сообщения
органосканера о скачках уровня естественных ингибиторов в
мозговых тканях.

Его руки как будто пытались удержать выскакивающие сегменты
киберобъекта. Общим напряжением он сохранял интеграцию
динамических записей, а заодно целостность и непорочность
Малхут.

В обычной реальности его "лошадка" влетела в лед и
понеслись по тоннелям-трещинам. Кац высвечивала маршрут путеводными
паутинками.  Но сетевой лес старался информационному
Данилову "выколоть глаза, сломать ноги и вышибить мозги" -- джин
то и дело получал структурные повреждения.

"Из опасной зоны выведено тридцать, сорок, шестьдесят,
восемьдесят, девяносто процентов ментозаписей"-- сообщал джин
вполне мирным и мерным голосом, несмотря на всю чудовищную
напряженку.  Его модули растянулись по всей трассе, копируя
записи Малхут с одних кластеров на другие.

Скользкое тело последнего виртуального эксперта как будто
вылетало из рук птицей, выскальзывало змеей, обвисало свиньей;
Данилов удерживал Малхут последними усилиями. Ему даже казалось,
что она не столько копируется, сколько борется с ним.

А потом вдруг наступило облегчение, записи юркнули в прямой
канал из чистых кластеров.

-- Малхут вся в безопасной области,-- секунды спустя сообщила
Кац.-- Она вышла из-под удара. А вот ты пока нет. Поднажми,
малыш.  Поднажми, Данилов.

Лед вдруг весь искрошился и тронулся с места. Через мгновение
Данилова выдавило на поверхность, без всякой кики, только лишь
со вздувшимися якорями-поплавками.  А где в полукилометре
огромная масса льда вперемешку с водой и огнем вздымалась вверх.
Взрыв А-бомбы.

На лету вода застывала ледяными глыбами, которые, плюя
на притяжение, ракетами уносились куда-то ввысь, или же, оставляя белые
пушистые мазки, довольно неторопливо валились вниз. Рядом с
Даниловым уже разбивались в розово-серебристый пух голубые
скалы. Трещины бежали по европейской глади, как будто
пропарывались ножом психа-великана, из них вырывались частоколы
гейзеров.  Красиво.  Стена из смешанного огня, воды и льда,
задрапированная пеленой густого тумана, напоминающего мороженое,
надвигалась на Данилова.  В томатном сиянии Юпитера -- красота
неописуемая.

На мгновение возникло сравнение с катаклизмом в той земной
Европе, где войны, бунты и нашествия уничтожили прежнюю
застойную тишь и гладь.

-- Кац, ты меня слышишь?

-- Слышу, скажи что-нибудь, Данилов.

-- Кац, ты чертовски отличная баба, я целую тебя
в рот. Хотя ты и довела меня благополучно до могилки,
втравив в эту войну клопов против пауков. И я почти не жалею, что
потерял из-за тебя все надежды на лучшую посмертную жизнь...

-- Данилов, ты дурак каких мало, поэтому я и люблю тебя.

Он был рад тому, что не испытывает оглушающего трепета перед
смертью. В мире все в общем-то справедливо, и если есть
бессмертие, то оно не связано с дарами Главинформбюро...
Если оно и есть, то это дар любви.

"Благодарю за совместную работу,-- максимально задушевно
произнес джин Хоттабыч,-- да наплюйте вы на капсулу Фрая, дерьма
она не стоит. Не может бессмертие зависеть от какой-то
соплюшки. Это, конечно, сугубо мое личное мнение."

Но едва Данилов закрыл глаза, чтобы больше не видеть
надвигающийся кошмар, как сразу захотел открыть их. Пробив лед,
рядом выскочил бобер, сияющий зеркальными боками и пламенеющий
раскаленным носом. Он едва успел откинуть трапик, за который
уцепился Данилов, и тут же рванул от надвигающейся цунами.
Данилов едва не сорвался "с подножки", но его довольно крепко
дернули за шиворот, отчего он удачно ввалился в кабину.

За штурвалом был капитан Варенцов. Крепко дергала за шиворот Кац.

-- Люблю душещипательные спасения в последний момент,--
признался капитан.-- Ради этой живописной сцены мне пришлось
украсть бобра у его законных владельцев. Хотя, честно говоря, на
Европе может случится цунами и куда похлеще. А это ни то ни се:
проба пера.

-- Ты сказала, что любишь меня,-- напомнил Данилов, держа за
руки Кац.

-- Неужели,-- она высвободила руки.-- Это просто была психотерапия.
А то бы еще раскричался -- мол, жизнь прожита зря! А впереди,
увы и ах, мрак небытия.

Она уселась в кресло.  Бобер уносился от водно-ледяного вала,
заодно увиливая от шмякающихся сверху ледяных мин. Данилов
почувствовал некоторую безопасность и определил некоторую
нехватку.

-- Капитан, а где Фитингоф и Чипс?

-- На бороде.

-- Скупой ответ.

-- Ну, я полагал, что у нас не слишком много времени, чтобы
тратить его на пустопорожние разговоры.-- неохотно отвесил
Варенцов.

-- Для пустого все пусто. Где они? Или вы, уважаемый морской
царь, так поднаторели в испарении своего экипажа, что никак
остановится не можете?

-- Да, капитан,-- поддержала Кац,-- запрещено людей не захер
спускать в унитаз. Они всего лишь хотели улететь в систему
Сатурна.

-- Да, меня порой заносит на поворотах, но чтобы уж не захер...
Ну, в общем ваши ребята расшалились. Они немного освоились
с киками, поэтому решили, что им все по плечу. Я еще открыл для
них резервную базу -- это тоже, понимаете, морской полип.

Потом я отправился на кике бобра подловить. Подловил в
толще льда, навалился сверху, вышиб люк и захватил.
Ну и на резервную базу поплыл, там у меня кое-какие
запасы, и надо было топлива подзалить бобру для дальнейших
действий. А тут, на самом входе, ваши дружки на меня агрессивных
медузоидов напускают, хотя Афродитины машины  уже взяли след и
ко мне подбираются. В общем шах и мат. И Фитингоф ваш мне
условия выдвигает -- открыть все сигналы, которыми я кик
приручаю.  Захотелось ему, падле, стать властелином ада. Лавры
мои ему покоя не давали. Ну есть такие сигналы, есть. Итак, в
вольном переводе, первый -- исполни мое желание. Второй -- если
ты исполнишь мое желание, я тебя накормлю. Третий -- ты
исполнила мое желание, но я тебя накормить не могу, пока ты не
исполнишь следующее мое желание. И в том же духе дальше... Ваши
ребята так обрадовались, когда кики стали изображать полную
преданность.  Но вот с концовкой эти уголовники маленько
запутались -- благодаря мне.

-- Кики их сожрали, капитан?

-- Ну, разве я так подставлю людей? Третий сигнал -- самый что
ни на есть спасительный. Если притом добавить четвертый сигнал:
"Мне надо отдохнуть". Кики дадут паузу -- хоть на десятки лет,
они -- понимающие и долгоиграющие твари. Это очень тонкий прием.
Чтобы это усечь, я сам потратил десять лет.  Я провел очень
много экспериментов...  Короче, ваш спаситель Фитингоф вместе с
дураком Чипсом хоть в нашем мире не дожили не дожевали, нынче
вкушают райское блаженство в полный рот.

-- Ладно, фиг с ними, в конце концов почувствовали же они "вкус
и радость свободы",-- неожиданно легко произнесла Кац, которая,
кажется, давно уже не слушала Варенцова, разбираясь со сканерами
и мониторами.-- Афродиткины уроды все равно обнаружат Малхут.
Для этого не надо даже сканировать подряд все кластеры. Они
просто взорвут ледяную корку Европы. Целиком.  Они для этого и
тащили сюда крейсер "Аврора", а теперь придумали другой способ
-- А-бомбу.  Так что нынешний большой бух, в самом деле,
покажется просто легким чихом.  Короче, у Малхут нет места на
Европе. Надо уводить ее отсюда, скажем на Каллисто, а еще лучше
на Ганимед.

Данилов сразу уловил, куда клонит Кац и вспотел. Варенцов же
озвучил вопрос:

-- Значит, для спасения малышки Малхут прикажешь захватить
узловой сервер Чужого? Думаешь, это так же просто, как сходить
по-маленькому. А я считаю, что это также сложно, как сходить
по-большому, находясь в скафандре.

-- Надо это сделать не в лоб, а снизу, начиная от основания
пилона. У тебя же есть бобер, капитан.

-- Пожалуй, я обеспечил себе радость общения слишком дорогой
ценой. В смысле надо было сразу вас сунуть в биостазис, и
никаких хлопот с двумя спящими красавцами...  Я не знаю, хватит
ли у меня топлива, чтобы снова нырнуть, забрать вас, да еще
удрать от вполне возможной погони.

-- Нырять и забирать снизу не понадобится. Тот, кто захватит
узловой сервер, выйдет через верх. Или вообще не выйдет.-- сказала Кац.--
Но я думаю у меня получится. Я хорошо подготовлена.

-- Я тебе не разрешу.-- произнес Варенцов с какой-то особой
интонацией.

-- Слушай, папа, не надо двадцать пять лет спустя строить из себя
шибко заботливого родителя.-- отразила Кац.

-- Папа, родитель... Может я чего ты не понимаю,-- Данилов
поднял брови домиком,-- это какая-то новая блатная феня? Папа --
это значит: пахан, бугор, темнило?

-- Да нет, это значит, что гражданка Кац -- моя родная дочка.--
просто без всяких затей признался капитан Варенцов.-- Я ее
встретил двадцать пять лет спустя и теперь особенно не хочу, чтобы
она страдала, дерзала, рисковала и все такое.

"Ну, зачем ему так врать,-- подумал Данилов.-- Ну, не совсем же
он придурочный."

-- Это правда, Данилов. Встретились,-- Кац хмыкнула.-- Только
пусть не строит такие заботливые рожи.

"И Кац ему поддакивает, ну зачем ей брехологию разводить?"

-- Если вся эта трепотня насчет "папки и дочки" -- не фуфло,
чтобы засрать мне мозги, то я пойду на это дело.-- неожиданно
ляпнул Данилов. Пожалуй, такая реплика была неожиданной даже для
него самого.

     18. "НА СЕРВЕР С ЧЕРНОГО ВХОДА";

     Европа

В жизни всегда есть место глупостям. Большим и маленьким.

Данилов точно не знал, зачем ввязался в это дело.  Наверняка он
поступал неразумно, рискуя сильно навредить своему здоровью.
Однако глупость была его родной-собственной и он решил от нее не
отказываться.  К сожалению, или к счастью, психопрограмма по
имени "совесть" навеки почила и уже не капала на мозги тихим
проникновенным баритоном. Работало теперь лишь его
родное-собственное мозговое вещество, его личная амигдала,
гиппокампус, кортекс и прочие шарики-ролики с красивыми
латинскими именами.

И они все вместе нашли кое-какое хиленькое объяснение дурацкой
инициативе.

Данилов ведь впервые узрел живьем "мать и дитя", вернее
настоящего родителя и настоящего ребенка, в данном случае отца и
дочь.  Ему отродясь не встречались солариты и работяги,
обремененные родственными связями, или бандиты,
числящие хоть кого-нибудь в своей родне, пусть даже собак и кошек.

Видно, Данилову передалось от капитана Варенцова некое томление
души, точно не описуемое в биохимических формулах.

Данилов вдруг почувствовал, что иметь
родных-близких и бояться их потерять -- это такая маета. За
свою шкуру бояться и то уже дело непростое муторное, даже если
ты истово веришь в капсулу Фрая -- еще отыщет ли ее под кучей
дерьма спасательная команда?  А капитану Варенцову надобно
дрейфить еще, понимаешь, за кого-то. И этот "кто-то" -- дерзкая
и вдобавок вздорная бабенка.  И не выйдет у Варенцова насрать на
всех подряд с высокого потолка, как это принято у соларитов под
разговоры о товариществе и братстве. У него есть то, что можно
по-настоящему можно любить, и по-настоящему обидеть и предать.

Перед началом самой дерзкой операции получался такой расклад.
Данилов раз за разом прокручивал его в голове.

Имеется в наличии беглый капитан Варенцов, каким-то чудом
обжившийся в чертовой заднице, то есть в мрачных глубинах
европейского океана.  Этакий летучий голландец, якобы порхающий
по глюонной решетке. Ловкий, беспринципный, опытный, знающий, и
кроме того дружный с животным миром Европы, водящий также
знакомство с последней и вполне сохранившейся виртуальной
экспертшей.  Кроме того папочка хитрой и умной девочки по имени
Кац, которая жизнь готова положить за эту самую Малхут.  И
кстати не только свою жизнь.  Старушка Кац в самом деле горой за
малышку Малхут, будто они две половинки одного и того же яблока,
два сиамских близнеца.

Фактически на пустом месте создается повстанческий отряд и
начинает бороться против сверхразумной Афродиты. Причем с ражем, который
стоит проявлять лишь при ловле марсианских тараканов-брызгунов.
Поскольку дело касается восстановления виртуального эксперта, то к
числу врагов-супостатов можно причислить еще богоподобного
берлинского гипера, беспощадное Информбюро да и всесильное
Киберобъединение в целом.

Повстанческий отряд, бесстрашно и бесплатно скачущий на врага, в
данный момент, учитывая убыль и прибыль, состоит из трех сабель.

У Кац где-то имеются кореша, единомышленники и подельники, то
есть бандюги из группировки Зонненфельда,  но они пока ничем не
могут помочь ей. Или не желают?

Кто еще может поспособствовать из земных и небесных сил и
средств?  Как будто никто и ничто. Всем жизнь дорога, у всех
голова на плечах.

Но какая-то сила оказывала-таки поддержку, это
отлично чувствовалось и ощущалось всеми фибрами.  Причем не
ветхий изношенный призрак Гальгальты в пропуканных кальсонах с
желтизной, а нормальный гиперкомпьютер в самом соку.

Как и любому особисту Данилову было известно, что Фюрер породил
две линии дочерних-сыновних машин. Гиперкомпьютерша Афродита
относилась к первой. Также как пекинский Дракон и багдадский
Бедуин. К первой же линии принадлежали мехиканский Ацтек,
киншасский Айдо-Хведо, акмолинский Аксакал и Арес, что
базировался в марсианском Свободобратске.  Причем генерация этих
машин проводилась на пару Фюрером и Афродитой.  Они, так
сказать, произошли от кровосмесительной связи. Всем этим
отпрыскам надлежало, не щадя чужого живота, плодить и
использовать человеческое стадо. Все они занимались
практическими делами, кто выработкой энергии и материалов, кто
производством белков-жиров и прочих харчей, кто ломал репу над
социальным планированием, кто ведал психологическим контролем и
всяким оболваниванием, кто жизнедеятельностью, кто решеткой суперсвязи
и информационными каналами, кто кудесил в клонопитомниках.

К тому же, решетка суперсвязи и схожие матрицы позволяли всем
этим гиперкомпьютерам подменять друг друга на каких-то участках
работы.

А вот делийский Брахман, московский Распутин, лунарский Лунатик
и Чужой были сгенерированы Фюрером совсем по другой линии, для
иных более возвышенных дел. Добрый папаша, скорее всего, и
предопределил когда-то легкую конкуренцию между двумя своими
ветвями.  Ведь вторая, в отличие от гиперов первой линии,
занималась наиболее тонкими деликатными областями:  научным
планированием, исследованием космоса, созданием глобальных
теорий, вроде суперсимметрии, и прочих премудростей, а также
освоением планет и планетоидов. Потому и находилась в некоторой
естественной оппозиции к приземленным "сводным братьям",
погрязшим в бытовухе и текучке.

Наибольшую академическую свободу имели, кстати, Брахман и
Чужой, которые не занимались прокормом, пропоем и провозом
больших людских масс.

Однако какие собственно поводы у Фюрера для беспокойства? Да
вроде никаких.  Киберобъединение-то выстроено на принципе
"иерархических зеркал", так что особо не распрыгаешься, не
разгуляешься на просторе -- насчет этого Гиперу Первому
прекрасно известно, как отцу-основателю.

Кац внушала, мол для рождения второй линии использовались
записи, оставшиеся от виртуальных экспертов, что неким
таинственным образом повлияло на поведение этих
гиперкомпьютеров.  Но заодно она признавала, что и для
производства первой линии Фюрер вслед за Гольдманном использовал
старые запасы.  Так что, в глазах справедливого отца все
отпрыски должны быть одинаково любимы и хороши.

Все как будто было "схвачено" и находилось у Фюрера под
контролем, но, тем не менее, один или вообще парочка сынков из
второй линии стали блудными, претерпели какую-то
самоорганизацию, может быть на старых дрожжах МетаВеба, и
смутировали в темных сетевых зазорах и расщелинах.
Вполне возможно, что толчком к этому стала случайная порча
структур или же злонамеренная операция, произведенная
удальцами-хаккерами.

Один или два сыновних гиперкомпьютера зашли слишком далеко, ой,
далеко.  Причем вовсе не пытливый исследователь космоса Чужой и
не йог-абстракционист Брахман.  Кац втолковывала, что судя по
характерным кодам, проникавшим в память даниловского джина --
это Лунатик.  Системный журнал это дело запечатлел.

Почему Фюрер, заметив своеволие и своемыслие сынка
по второй линии, не уничтожил его по примеру Тараса Бульбы и
Ивана Грозного, воскликнув: "Я тебя, блин, породил, я тебя,
пожалуй, и убью"?

А вряд ли и заметил.  Не исключено, что внимание Фюрера было как
раз приковано к своевольной активности Афродиты. Уж конечно
Гиперкомпьютер Первый врубался, что на основе "живых" записей,
выпотрошенных из только что зарезанной Малхут, Афродита
замышляет сгенерировать новый, уже тринадцатый гиперкомпьютер. И
этому молодому-раннему, естественно, надлежит "оскопить", то
есть заменить одряхлевшего на руководящем посту прародителя.
Если еще точнее -- убрать со сцены осточертевшего дедулю без
излишнего хая и кряканья.  (Ну, а потом со свежими силами
взяться за управлением клонами во имя создания из них единого
биокиберорганизма). Но его Величество Первый сомнительно, чтобы
хотел по-быстрому откланяться и очистить сцену ради
Тринадцатого.

Короче, за всеми кулисами играл в пользу повстанцев скорее
всего еще Лунатик. И конечно лунарский гиперкомпьютер это делал
не ради удовольствия кучки белковых смутьянов, а чтобы
подгадить красотке Афродите, чей возможный отпрыск представлял
для него естественную угрозу.

Почему Лунатик выбрал для своего "подключения", в свои плотские
аватары, именно вислоусого гражданина Данилова -- тут мнения
сходились: да потому, что через него хотел выйти на Кац и Малхут
-- только не так враждебно и злобно как Афродита, а скорее всего
с партнерскими и даже матримониальными планами. Мудрец с Луны,
несмотря на свое дурацкое прозвище, тоже готовился к смене
поколений, однако был настроен не на агрессию, а на некий союз.

Но даже мудрый Лунатик еще не врубался, какие сюрпризы
заготовила хитроумная Афродита на ближайшее будущее.

Бобер перепрыгнул через парочку торосов, а затем стал
по своему обыкновению стремительно бурить и плавить лед.
Он трясся, разбрасывал пулеметные очереди заледеневших
брызг и выпускал густые облака пара, которые быстро
расплывались космами ледяного тумана.

Данилов совсем не возражал, когда машина ушла под поверхность,
которую заливал своим багровым соусом повар Юпитер. Сейчас
пухлый космический здоровяк занимал уже не меньше трети
небосвода, хотя едва ли на треть вставал над горизонтом.

Как обычно бобер не перся по прямой, а маневрировал среди слоев
ледяной коры, всех этих европейских "лент" и "желобов",
проложенных плотной силикатной скальной породой -- ее
выбрасывали ярящиеся где-то внизу вулканы. Он безусловно
прокромсывал и "информационные" слои льда, разрушая кластеры с
записями, но следопыты Чужого тут же определяли потерю и рекордеры
восполняли ее копированием с резервных носителей.  Все это
разумеется не касалось кластеров, давно утраченных для
двенадцатого гипера, точнее для карты размещения записей.

Когда напряженная тряска сменилась как будто полным покоем,
стало ясно, что бобер ворвался в океанские глубины, распустив за
собой длинный пенный хвост.  Капитан Варенцов не без
удовольствия сообщил:

-- У нас еще в запасе четырнадцать минут. В смысле столько
понадобится на погружение и приближение к основанию пилона. Какие
предложения по орга