енно
прогрессивное. Фюрер и так скоро сгниет.  Хотя с Афродитой я бы
поцапался.  Может этим меня и купит наша кошечка Кац.  Сейчас,
кстати, Афродита пустила бобров в воду и сканирует ледяной
панцирь на предмет обнаружения виртуального эксперта Малхут.  На
орбите у нее спутниковые детекторы.

-- Вот что за "интересненькое" сидело во льдах. Чудом уцелевший
виртуальный эксперт. Кибероболочка с женским идентификатором "Малхут".
Последняя из их рода, не так ли?
-- справился Данилов.

-- Об этом ты узнал вовремя, не рано и не поздно. Мы с тобой
здесь, чтобы спасти ее. Афродита -- чтобы использовать и
погубить.-- сказала Кац.

Данилов вдруг понял, что всю свою жизнь будет крутиться как
белка в чужих колесах. Сысоева он уже предал, впрочем это было
взаимным, но азарта для игры за другую команду пока
сильно не хватало.

     17. "ВОДЯНОЙ И ЕГО ЗВЕРЮШКИ";

     Европа

-- Итак, слушайте первую лекцию капитана Варенцова. Ребята, вы
освободились, вы сорвались с крючка у Главинформбюро и Актива
Коммунаров. Но если раньше вас жрали по расписанию,
то теперь вас могут слопать в любую минуту.

Теперь, кто желает, может прослушать вторую лекцию капитана
Варенцова.

Фитингоф только захрюкал, поскольку его двигательная активность
еще не восстановилась, однако хрюканье было принято за знак
согласия.

-- И не думайте, что если вы освободились, то уже что-то
приобрели.  Вы по-прежнему нолики.  У вас по-прежнему нет
"внутреннего мир" и "личной жизни".  Вы как были так и остались
винтиками и болтиками.  ГДР этому не причина, а следствие.
Глобальная Республика -- это единственное, что еще придает
какой-то смысл вашему примитивному существованию. Без нее вы
оказались в безвоздушном пространстве и, скорее всего, скоро
задохнетесь.  Я бы на вашем месте бежал бы обратно в ГДР, сломя
головку.  Просите там прощения в красивых фразах и вам скостят
срок.  Живите в вашей чертовой ГДР, которая вас же и расплодила.
А я возьму глюонную решетку, ад и рай себе.

-- Почему он так боится конкурентов?-- спросил Данилов у Кац.--
Зачем все заталкивает нас обратно в стадо?

-- Наверное, одичал. Да и кому они нужны конкуренты-то.

-- Теперь, я вижу, публика желает прослушать третью лекцию
капитана Варенцова.

-- Очень желает, но нам, кажется, пора,-- вмешалась Кац,-- мы
можем атаковать афродитиных бобров в кластерах с координатами
00-56 и 00-57.

-- Вот и я об этом говорю, девочка. Положите все ваши атаки в
одну большую задницу, если вы не понимаете, за что собственно
боретесь.  Вам не надо бороться за свободу. Если вы будете
бездельничать три часа в день вместо одного, то станете только
больше ширяться и трахаться.  Вам не надо бороться за большие
блага. Диета и скромность гораздо полезнее для здоровья и
веселого расположения духа.  Вам не надо бороться за веру. Бог и
так с вами.  Он создал мир и нырнул в нас, стал вровень с нами.
Он мучается вместе с нами. Он жалеет нас так же, как мы жалеем
себя. Он пока бессилен, также как бессильны мы.  А как же иначе?
Неужели вы хотите, чтобы наша жизнь превратилась в вечный
детский сад, где нас оберегают от всех шишек и исправно
вкладывают в рот сладкий леденец?..  Когда-нибудь мы вырастем
вместе с Богом и ВСЯ МИЛОСТЬ, КОТОРАЯ НАКОПИЛАСЬ ЗА МИЛЛИАРД
ЛЕТ, ОБРУШИТСЯ НА НАС.  Вот это будет кайф. Я готов ради этого
подождать миллиард лет.

Капитан Варенцов смолк. И даже Фитингоф перестал сопеть.

-- Так за что бороться?-- справился Данилов.

-- За кик. За их дружбу. Наконец-то я выговорился за двадцать
пять последних лет. Вы же понимаете, что зажигательные и
прочие предвыборные речи перед ракушками и медузами, не могли
меня полностью удовлетворить...  А теперь двинулись, господа
братки... Фитингоф, будьте мужчиной, ползите за нами.

По пути, в лабиринте гастральных камер и гонадных полостей,
капитан объяснял:

-- Кики не имеют постоянной биологической основы --
метаморфанты, хоть ты тресни.  У них много разных физических
форм.  На разных планетах они образуют тела, близкие к местным
видам жизни.

На Юпитере и Сатурне, у кик происходит спорогония. И они там
имеют вид металлорганических громадин-инфузорий.  На ближних
планетах, например на Марсе, осуществляется деление-шизогония и
образование половых клеток.  В этих местах кики
напоминают круглых червей.

На спутниках Юпитера и Сатурна, имеющих водяной слой, особенно
Европе, происходит слияние половых гамет в полноценные
зародыши-зиготы.  Здесь кики приобретают вид кишечнополостных,
что-то вроде кораллов и полипов.

Сейчас мы как раз находимся внутри особой сильно
разросшейся зиготы, которая по неясным причинам осталась на
дне и служит прибежищем, если точнее коммунальной квартирой,
для других зигот.  И заодно для меня и для вас.

-- А чем тут можно питаться?  -- наконец прорезался кое-как
ковыляющий Фитингоф, заодно забурчал и его живот.

-- Ее экскрементами, а то чем же... Так вот, молодая зигота еще
раз меняет биологическую форму. Превратившись в медузоид,
поднимается она со дна европейского океана, а затем очередной
трансфер и она уже на Юпитере, готовая принести споры.

С медузками можно скорешиться.  Ими даже можно управлять, если
предварительно подкормить. Так что у нас целый флот, не знаю
шестой или седьмой.  У каждого медузоида есть свои нервные цепи,
под которые у меня давно готовы интерфейсы, у каждого медузоида
есть весьма мощное оружие, не сомневайтесь. Так что, свистать
всех наверх.

-- Я не поплыву в каком-то медузоиде,-- забубнил Фитингоф.-- Я
вам не зигота какая-нибудь.

-- Значит, поплывете без него, пузом кверху. Зачем вы мне здесь
нужны, если вы плохой моряк и вообще такой убогий?

-- Варенцов сам кика. Кика бородатая.-- бросил Фитингоф как бы
невзначай.

Но капитан услышал и отозвался:

-- Хотел бы я быть настоящей кикой, друзья...  Сейчас каждый из
вас как следует освоит новый психоинтерфейс, иначе медузки
слямзят "этого каждого" раньше времени. Понимаете, вы должны
доказать, что вы не еда. Но дать себя проглотить вы обязаны.

Перспектива стать проглоченной "не-едой" мало улыбалась гостям
капитана Варенцова. Чтобы как-то скрасить мрачный настрой
после политинформации и инструктажа морской царь остановил
группу гостей в каком-то мрачном коридорчике и лично угостил
каждого проголодавшегося выделениями полипа,
которые напоминали по виду зеленые сопли, а по вкусу вареный
апельсин.  Фитингоф вошел во вкус и умял пять комков
подозрительной еды.

Затем подводный властитель снабдил каждого
новым биоинтерфейсом, смонтировав его прямо на стандартном
шейном разъеме. Ну и лично затолкал каждого в хлюпающие
щели, возникшие там и сям на стенах очередного кораллового зала.

Скользнув по узкому, но на сей раз спокойному каналу Данилов
перенесся в тесное помещение, напоминающее беседку.  Потолок ее,
правда, состоял из какого-то сопливого студня.  Данилов поискал
выходы и не нашел ничего похожего. А затем потолок, деловито
чмокая, стал опускаться на него.

Рыпаться не стоило, об этом капитан предупредил.  Немного погодя
медузоид навалился на Данилова и начал поглощать. Было полное
впечатление того, что тебя проглатывают с целью хорошо пожрать.
Еще и показалось, что таким незатейливым образом Варенцов решил
избавиться от незванного гостя.  Медузоид страстно обволакивал
Данилова со всех сторон, чавкал, жевал беззубым ртом, втягивал в
гастральную полость и, судя по всему, получал какое-то
удовольствие.  А потом надо было еще снять маску.  Слизистая
мякоть навалилась на лицо и Данилов, несмотря на тренировку,
чуть было не задохнулся.  Но сквозь трубку-кишку, поданную в
рот, проходил воздух.  Данилов получил сообщение, что слизистый
отросток входит в новый смонтированный Варенцовым интерфейс. И
тут новое испытание, сквозь трубку-кишку в рот начал пролезать
еще один слизистый тяж -- проворно как червь.  Тяж вполз в
глотку и стал проникать дальше, вызывая, несмотря на всю
закалку, сильные позывы травануть.

-- Кике нужно чувствовать вашу физиологию и без всяких
интерфейсов тоже,-- проник в слуховой нерв голос Варенцова.

Данилов ощущал явное смущение, потому что замечал, как кика
обшаривает изнутри его тело, но при том не знал, что именно ее
интересует.

Наконец джин приспособился к общению с этой тварью и заставил
приспособиться мозг -- на то и нейроконнекторы. Теперь уже и
Данилов смог отчасти прочувствовать своего симбионта, или как там
эту тварь обозвать.

Данилов вначале напрягся, а потом расслабился, пытаясь
сфокусировать свое новое зрение, собрать его из каких-то
порхающих фрагментов.  Когда это получилось, то зрительное поле
превратилось в зрительную сферу.

А лошадка-кика как раз уже выплыла из кораллового дворца.

Те детали подводного пейзажа, которые находились неблизко,
сильно набрякли и некоторые словно полопались из-за своей
пухлости -- даже тонкие коралловые веточки. А те, что вблизи,
как-то утончились, превратившись в пучки ботвы -- даже пузатые
морские огурцы. От зрительной сферы отходили еще "рукава",
которые "схватывали" какие-то удаленные объектики, и червячков,
и медузок, и личинок.

Впрочем Данилов сдюжил, ему и раньше приходилось с помощью
психоинтерфейса осваивать зрительные и прочие сенсорные поля
разных животных -- орлов, тигров, змей, акул. Сэнсэй Борибабин
тоже налегал на это, ради обучения своих любимцев разным ударам,
броскам, отскокам.

-- Послушайте, царь морской, а из чего сделан плавучий
мешок, в котором я сижу?-- спросил Данилов, освоившись со связью.

-- Да в общем ерунда. Слизь, почти вода, а вокруг сферическая
автоволна.

-- Как, как?

Но со связью возникли трудности, когда медузоид, начиненный
Даниловым, стал быстро подниматься вверх по
циклопической расщелине, образованной тремя каменными пиками.
Данилов чувствовал и малоприятные  инерционные нагрузки и
общую неуютность, он ожидал подвоха со стороны твари --
не проголодалась ли, не разозлилась ли.

В таких условиях работа казалось невозможной, но кика...
возможно этот посыл был ложным... изобразила из себя этакую
послушную лошадку, дескать, не волнуйся хозяин, погоняй и
доедем.  А затем Данилову показалось, что сам он -- просто
пузырек, скользящий в воде, малоотличимый от воды, и весь океан
отражается в нем.

Доселе черный холодный океан засветился, стал теплым и ярким,
запереливался задышал всякими красками словно калейдоскоп.

К Данилову зрительно приблизились пестрые башни и шпили,
арки и купола, да такие что и Кельнский собор им в подметки не
годился.  Иной раз шпили и башни обращались в сияющие иглы,
которые охотно пронзали толщу воды, рассыпая как будто
одушевленные огоньки.  Некоторые иглы шевелились, и было
непонятно, живые ли они или мертвые образования, подчиняющиеся
течениям.  Порой шпили и башни распускались многоцветиями и
бутонами, размерами с церковные купола.  Соборы-полипы и
церкви-кораллы тянулись к ледяному панцирю, особенно безудержно
там, где истекало тепло из вулканических трещин океанского дна.
Соборы и церкви Европы свидетельствовали о Творце куда больше
чем те соборы и церкви, что остались на старой Европе -- Данилов
почти уже поверил во Всемогущего и Всеведущего.

А потом один из хоботов наблюдения захватил бобра,
бурно излучающего почти во всех диапазонах и активно
буравящего воду.

Этот аппарат нелучшим образом отличался от океанических существ,
молчаливых и аккуратных.

"Совсем уж распоясался. У нас в океане эдак не выйдет. Это тихий
мир подглядывания, поджидания и заманивания."-- Данилов как
будто повторил мысли кики.

Ощутилась новая сила, она потянулась не без боли
из точки в крестце по раскручивающейся спирали. Данилов ощутил
хоботы наблюдения как "свои", они, казалось, прорастали из него,
они уже откликались на его посылы.

Хоботы мягко оплели бобра, проникли в него, а потом
внезапно напряглись. И разорвали быстрое плавсредство. Оно
раскрылось как цветок, из его лопнувшего чрева потянулись
широкие розовые струи, похожие на лепестки, и в итоге
оно разлетелось словно чахлая ромашка на ветру.

Но следом вспышка ударила в глаза, в мозг. Данилов прорычал
от неожиданности и боли.  Кожу тоже как будто ошпарило.  Нет с
ним пока ничего не случилось.  Он просто почувствовал, как
кику задел сноп огня и пара, выпущенный другим бобром.

-- ... За мной,-- наконец прорвался сквозь помехи голос морского
царя.-- В смысле, слушайте сюда.-- Варенцов как раз прикончил
того второго бобра, который ошпарил Данилова.-- Начинаем наши
лекции с конца. Кика-медузоид -- это не только сферическая
автоволна, но и живое существо, причем требующее большого
внимания, обидчивое в худшем смысле этого слова.  Лучше
расслабьтесь, вы все, и представьте себе помесь щенка и атомного
реактора.  Это и есть кика.

И у Данилова неожиданно получилось расслабиться. Он даже как
будто заснул. Наверное, и медузка подкачала ему подходящий
транквилизатор.

Когда он проснулся, джин уже приспособился к тому потоку
сигналов, который передавала эта "живая сферическая автоволна".
Сам Данилов вместо своих рук, ног и прочих частей человеческого
тела, ощущал только сферическую поверхность пузырчатого тела и
вращение силы в хоботах.  А окружающая среда была не просто
толщей воды...

Теперь это... Данилов даже сразу не поверил.
Океан перестал быть однородным. Он превратился в густой
насыщенный компот. Хоботы и щупальца елозили и ползали повсюду.
Все эти полипы-соборы, растения-церкви, плоские черви, медузы,
морские звезды, гидры очень активно и беспокойно ощупывали друг друга,
проверяли намерения, готовились к нападению и отпору.

И сейчас Данилов чувствовал не только свои хоботы, но и хоботы и
щупальца других тварей, сейчас они предоставили свои органы
восприятия, обороны и нападения в его распоряжение. Все это
изобилие сплеталось в паутину, в сеть. У Данилова мелькнула
мысль, что она имеет какое-то отношение к глюонной решетке, но
сейчас было не до умствований.

Мгновением позже в один из узлов этой
сети влетел бобр. И сразу замедлил ход, потерял ориентацию, потух его
дотоле раскаленный нос, стреляющий волной огня и пара.
Мощные хоботы быстро обняли бобра, напряглись и тот
мигом треснул, потом словно размазался в толще воды.

Схожая процедура повторилась и с другим, и с третьим.
Потом явно сдрейфившие бобры разом все испарились.

-- Погодите радоваться, друзья-товарищи, и бросать в
воздух кепки-чепчики. Кажется, они хитрее, чем мы думали, и
знают об одном нашем секрете,-- сообщил Варенцов по
радиоканалу.-- Мои детекторы обнаружили большую каку:
из раздавленных бобров распространяются слои
ураносодержащих наноботов. Другие слои движутся с
юго-востока.

-- Пленочная А-бомба?-- спросил Данилов, он снова ощущал свое
человеческое сердце, которое тоскливо сжималось.

-- Вы попали в десятку. Афродиткины работники закладывают заряд
под цепочку кластеров от 03-57 до 03-65. После взрыва на площади
в три квадратных километра ледяной панцирь быстро превратится в
крошку и взлетит на высоту в двести метров.  В океане тоже
случится большой буль-буль. Короче, нам пора сматываться,
особенно мне.  Потому что мое дело сторона. Хотя, конечно, я
люблю-уважаю Малхут. Жаль, что эта бомба под нее.

-- И когда долбанет?-- по настоящему тревожно спросила
Кац.

-- А мне почем знать? Я не в курсе, какой субмолекулярный
взрыватель собираются применять эти поганцы. Ну, скорее всего,
бубухнет через десять-пятнадцать минут. Но сваливать нам
пора сей момент, иначе не успеем выскользнуть из зоны поражения.
Так уж и быть, нечаянные мои гости, хоть вы запросто разрушили
мою спокойную жизнь и из-за вас гибнет моя основная база, то
бишь моя любимая штаб-квартира и зимне-летний дворец, я
приглашаю вас на резервную.

-- Черт тебя дери, Варенцов, не корчи из себя сверхспособного
дрессировщика, добившегося всего своими силами.-- рявкнула Кац и
Данилов почувствовал нешуточное ее озлобление.-- Малхут всю
дорогу снабжала тебя всеми необходимыми навигационными
сведениями и трассами для работы в глюонной решетке. Ты ей
кое-чем обязан.

-- Она мне помогала,-- охотно признался Варенцов,-- и спасибо с
длинным хвостиком.  Но я для себя важнее, чем она для меня. Ты
же понимаешь, Кац, если бы я был особо чувствительным, то уже
лет двадцать пять назад превратился бы в зубной порошок.

-- А мы охотно принимаем приглашение,-- закричал Фитингоф по
радио.

-- Да вы меня мало волнуете, ребята,-- честно признался
Варенцов.-- Что скажет моя красавица?

-- Я должна найти Малхут и вытащить из зоны поражения,-- твердо
молвила Кац.

-- Ну не сходи с ума, солнышко.-- неожиданно стал увещевать
Варенцов.-- Малхут мне тоже дорога, особенно после того, как я
понял, что у нас совершенно разные цели в жизни.  Кац, ты не
такая девушка, которую можно увести за ушко, поэтому не смею
настаивать.  Тропинку на мою резервную хату ты знаешь.  Несмотря
на то, что ты сплошняком что-то требуешь от меня, не хотелось бы
тебя лишиться.

И Данилову показалось, что голос капитана выразил некоторую
душевную надтреснутость. Хотя, какая на хрен душа у водяного?
Если и имеется, то, наверное, очень жидкая и зыбкая.

Медузоиды с Варенцовым, Фитингофом и Чипсом сразу исчезли из
поля наблюдения, как будто их сдуло ветром.

-- Ну и ты чеши,-- окрысилась Кац на Данилова.

-- Если я не хочу кого-то лишиться, я его не бросаю. Хотя,
может, это "кто-то" препогано ко мне относится.

Данилов и Кац подвсплыли под самый ледяной панцирь и ждали,
что Малхут наконец перестанет дрейфить и проявится. Кац применяла
коды вызова, подаренные Варенцовым. Драгоценное время уходило в
задницу, а виртуальная подпольщица не собиралась показываться.
Когда в голове стало совсем жарко и беспокойно, инфосканер
Данилова уловил в ближайших кластерах движение динамических
записей и засек градиент их усиления.

Первой была получена сенсорная матрица.  Ее мимики изображали
сумрачный осенний лес, насквозь продуваемый свирепым ветром.
Классический образ-архетип безнадеги и тоски.  А затем
послышался слабый как будто задыхающийся голос.  Информационный
Данилов бросался то туда сюда, пытливо шаря сенсорами, но ни
одно направление не давало усиления сигналов.

-- Может покажешь личико, а Малхут?-- выкрикнул он.-- Что не
можешь отличать хулигана от порядочного джентльмена?

После таких пристыжающих слов за
ближайшим деревом мелькнуло что-то светлое, похожее на солнечный
зайчик.

Информационный Данилов рванулся туда и через секунду как будто
держал теплое существо за руку. Джин, получив коды доступа, срочно
считывал динамические записи киберобъекта.

-- Кац, кажется я поймал Малхут. Проводи безопасную трассу, чтобы можно было
вытащить ее из опасной
зоны. Я, правда, пока не знаю ее менто- и информационной емкости,
не удается определить начальный кластер. Записи, сама понимаешь,
шибко динамические, так и скользят.

Это Данилов отлично чувствовал. Светлая муть вилась в
его руках, и тепло то пропадало, то возвращалось.

-- Да зафикисируйся же ты, поутихни, чертова засранка.

На мгновение, словно обидевшись, киберобъект сенсуализировался.
В мимике Малхут было кое-что от Кац, только молодой, свежей,
улучшенной. И от Гипериции тоже. Только облагороженной.  Девица
лет семнадцати.  Отроковица, еще не знавшая ложа, но уже
познавшая цену чувствам.  Хорошо очерченные, но мягкие линии
лица и фигуры.

-- Сорок пять, семьдесят, сто ментобайт...-- сообщал
инфосканер размер объекта. Уже много, уже слишком.

-- Я буду ждать на цепочке кластеров Х-44-56, где у нее
кое-какие копии, там безопасно, но надо слегка "почву
разрыхлить",-- сообщила Кац и ее медузоид без промедления
скользнул вдаль.-- Ты, значит, тащи туда Малхут, начиная
с основных матриц. Тащи с промежуточным копированием по моим
указаниям -- твоя кика имеет орган, работающий точно как
рекордер.  Только, смотри, не наследи в секторах, контролируемых
гипером через карту размещения записей.

После этого наставления Кац окончательно исчезла вместе со
своей "лошадкой".