ть из кармашка куртки и нацепить
зажимы для носа, чтобы не задохнуться от вони
и не захлебнуться в потоке жидкой грязи. Все остальное, а именно
переход к водному образу жизни, произошел самостоятельно...

Пока он летел с Марса на "Свердловск-44" в состоянии
ограниченного биостазиса, наноботы-защитники заполнили легкие специальной
губчатой биомассой, напоминающей по строению пресноводную гидру.
Биомасса должна была развернуться в нужный момент и
заблокировать доступ воды, одновременно снабжая альвеолы
дополнительным кислородом. А еще наноботы снабдили Данилова
жаброподобной дыхательной системой, чьи пластины располагались
за ушами.

Дренажная система, принявшая тело Данилова, пронесла его вместе
с мутным потоком по склизким узким трубам и, нигде не
отфильтровав, перекинула в соседний производственный комплекс,
который представлял собой большой аквариум рыбозавода.  Тем
временем закончилась и минута полуобморочного удушья, когда
организм переключался на новый тип дыхания. Хорошо, что все
произошло само собой и все двери перед особистом, также как
перед куриным говном, были открыты.

Цилиндрическая емкость огромного аквариума оказалась сильно
загромождена трубами, которые подводили питание и обогащали
кислородом.  Плетение ионообменных фильтров и грязепоглотителей
образовывало сложный и страшный рельеф, как в какой-нибудь
Марианской впадине. Сам куриный помет служил пищевой добавкой
неприхотливым рыбешкам.

А вот вода некогда была льдом одной из комет, явившихся из пояса
Куипера. Цилиндр рыбозавода вращался настолько быстро, что в
серединке то и дело образовывалась воздушная "камера", и стенки
этого пузыря казались сделанными из глянцевого материала.

Вода была темной, мутной, но модифицированные
фоторецепторы-"палочки" в зрачках Данилова улавливали тепловое
излучение и показывали, что его окружают вполне хладнокровные
товарищи рыбы.  Большие эллипсоидные и довольно плоские,
идеально подходящие для разделки и жарки. И глазки этим рыбам не
полагались, и плавники выглядели довольно символическими.  Зачем
вам глаза и плавники, если вас направляют куда-надо ленивые
потоки, извергаемая кишками водометов?

Данилов кое-как выбрал направление и оторвался от довольно
мощного течения -- чтобы направиться к черпакам, выгребающим
самых откормленных рыб -- которые ростом и массой совсем не
уступали человеку.  Совсем впритык к особисту проплыла
рыбина-рекордсменка, массой кило на сто и диаметром в полтора
метра. Как бы в знак вежливости, "приподнимая шляпу", она слегка
обернулась и оперативник увидел рыхлое вздутие на ее боку, из
которого как ленты на ветру вились...  огромные черви типа
цепней-цестод с головками-сколексами, похожими на шлемы древних
водолазов.

Данилова чуть не вырвало, что было бы совсем некстати при новом
типе дыхания.  Одна цестодочка преданно потянулась к Данилову и
он отчаянно задрыгал ногами, пытаясь увернуться, уплыть и
одновременно управиться с сильнейшим блевотным позывом.

Инфосканер нарисовал-нарекомендовал уточненный маршрут, который повел
Данилова мимо баков, где подрастали мальки, затем среди
трубчатых сетей, которые преграждали старым рыбинам путь на
"площадку" резвящегося молодняка.

Из аквариума надлежало поскорее выбраться, каждая потерянная
здесь секунда прибавляла жизни и здоровья Анпилину.

Но если замельтешить, то в сети можно запутаться.

Она изгибалась довольно причудливо и в одном ее месте Данилов
наткнулся еще на одну рекордсменку, ухитрившуюся застрять в ячее.
Видимость была паршивой даже в инфракрасном диапазоне, рыбина
казалась деформированной. Турбулентности стали прижимать к ней
Данилова, да тот и не очень возражал. Почему не помочь живой
твари?  Ведь нас, живого вещества, так мало в мертвом космосе.
(Тьфу, черт -- это уже тлетворные воззрения сектантов
панбиологистов, не имеющие ничего общего со всесильным учением
Гольдманна.)

Вначале Данилову показалось, что из рыбы выпала кишка. Но кишка
оказалась длинной, сильной и резкой.

В одно мгновение она обвила Данилова и намертво примотала левую
руку к телу, правую тоже не забыла прижать.
В лицо человека глянуло то, что не только лицом, но и мордой
назвать невозможно.

Это был не безобидный червь, не разжиревшая цестода, потому что
много толще и с плавниками.  Круглая пасть-присоска вызывала
желание закрыть глаза и поскорее заснуть. Напоминала пасть
воронку с клыками; утопленные вглубь челюстные пластинки были
точь-точь как зубные протезы графа Дракулы.  Череп как будто
отсутствовал вовсе.  А зачем девять отверстий на боку у этой
полуминоги-полумурены?  Глаза, жабры или прорези, куда надо
кидать монетки?

Пасть-присоска стала приближаться к груди. Это не мешало
Данилову "любоваться" предыдущей жертвой. Через две большие
прорехи в боку рыбы зияло пустое чрево, отчего она напоминала
затонувшую подводную лодку. Собственно от рыбы остались только
чешуя да кости, и посреди этого развала уже резвились мелкие
червячки-сапрофиты.  Длинная гадина, помесь миноги и мурены,
видимо, выпрыгнула прямо из "подводной лодки".

В нас всех, кто не прошел специального перепрограммирования,
гнездится архетип неприятия длинных безногих-безруких тел, и
похоже не без основания. В Данилова была вложена специальная
психопрограмма на этот счет, поэтому отвращения он не почувствовал,
просто его обуяла жуть, выраженная, кстати, в повышении уровня
продуктов распада глюкозы.

Он успел заметить, как челюстные пластинки миноги выдвигаются
вперед, а ее боковые зубы поворачиваются в его сторону. Это было
бы даже интересно, если б пасть гадины не присосалась к куртке
Данилова.  И тут же он ощутил боль -- боковые зубы еще не вошли
в кожу, но уже сильно поддели ее.

Вот теперь срочно требовалась квалифицированная помощь.

Слишком срочно, поэтому уже не требовалась.

Эх, почему он не трахнул Эльвиру? Подумаешь, усы почудились.
Удачи от такого воздержания не прибавилось, да и непросто найти
бабу, любительницу экзотики, которая погладив свежие рытвины на
его щеках, не смоется куда подальше.

"ИМЕЮЩИЙ ЛЕГАЛЬНУЮ КАПСУЛУ ФРАЯ И НЕ ИМЕЮЩИЙ СУДИМОСТИ ПО СТАТЬЕ
21876-98 <$F саморазрушение путем вмешательства в работу
микрочипа Фрая> -- НЕ ПОГИБНЕТ ВОВЕК", напомнила совесть
Конечно же капсула Фрая, чип бессмертия, останется, даже если
миноги с червями полностью сожрут особиста. Не судимый да не
умрет.

Можно уже пожелать самому себе успехов в следующей жизни.

Чип Фрая накапливает его персональную информацию и фиксирует все
изменения конфигурации у личного кибердвойника-джина.  Чип Фрая
"снимет" в момент смерти тела остаток персональной информации,
заархивирует финальный статус джина и его системный журнал, а
также "проглотит" психоматрицу, которая есть не что иное, как
оцифрованная  душа.  И уцелеет при любых форс-мажорных
обстоятельствах.  Почти при любых.

И психоматрица окажется полной, со всеми познающими и сознающими
векторами.  Тьфу на сомнения, тьфу.  В новом, то есть
клонированном, теле будет жить именно он, прежний Данилов.
Образцовый гольдманист. С помощью резервной копии, хранящейся на
первом гипере, будет воссоздан личный джин. Усилиями джина
спасенная психоматрица и персональная информация сформируют в
новом мозгу все то, что определяет личность прежнего Данилова.
"ТЫ БУДЕШЬ ЖИТЬ ВЕЧНО,-- молвила совесть,-- ЕСЛИ ОСТАНЕШЬСЯ
ПРЕДАН ДЕЛУ ВЕЛИКОГО КИБЕРОБЪЕДИНЕНИЯ."

Ну да, даже если эта чертова колбаса проглотит его чип Фрая,
тот все равно будет обнаружен по сигналу вечного нейтринного
маяка.

Данилов хотел было уже затихнуть, но что-то все-таки толкнуло
его на дальнейшую драку -- может азарт. Ему удалось прижать
агрессивную колбасу к острому краю ближайшего бака. Она
заерзала и ослабила хватку. Данилов, высвободивши правую руку,
полоснул гадину термоножом вдоль и поперек.  Затем, не без
отвращения отбросив змеевидное тело миноги, поплыл прочь, даже
не оглядываясь на дымок зеленоватой крови.

Минуту спустя он взял паузу, чтобы сориентироваться и
продышаться. Жабрами ведь дышать, не то же самое, что ртом --
все время кажется, что в легкие забит рулон туалетной бумаги и
хочется от страха потерять сознание.

Данилов продышался и снова определил, где находятся черпаки,
выгребающие рыбу.

Все, конец мучениям близок. Конец близок... И, похоже, не только
мучениям, но и жизни вообще.

Массивный грязепоглотитель бросил странную тень, узкую и
длинную. И эта чертова тень устремилась к нему. Да какая там
тень. Живая минога. Супер-суперминога.

Судя по сопоставлению размеров, поранил-то Данилов всего лишь
миногиного детеныша, личинку наверное.  И теперь возмущенная
мать собирается отомстить.

Через несколько секунд Данилов плыл стилем "лягушка" через лес
металлических конструкций, отчаянно удирая от змеящейся гадины.
С западной стороны цилиндра как раз открылись огромные окна из
диамантоидного стекла и море света затопило водный мир.

Данилов почти ничего не видел в этом сиянии и само собой не
обращал внимания на информационные паутинки. Он влетел в панике
в какой-то тоннель.  Окончился тот в полусферической емкости,
где в уголке прилепилось нескольких больших красных икринок.
Сама же преследовательница словно бы осталась за порогом,
дескать, "как же вплывать без приглашения-то."

Здесь обзор был получше и взгляд притянулся к
самой крупной икринке, размером с футбольный мяч. Данилову
показалось, что внутри как будто виднеется...  золотая корона.
Не удержавшись, он подплыл к ней и неожиданно заметил
внутри икринки еще и личико. Чье же чье, как будто знакомое.
Золотая рыбка! Поддался еще вперед -- и в какое-то неуловимое
мгновение икринка вдруг раздулась, вывернулась наизнанку,
поменяла энтодерму и эктодерму, окружив Данилова со всех сторон.

Красноватая ласковая полость мгновенно размягчила особиста, он
почувствовал себя так, как наверное чувствует себя эмбрион в
материнском чреве, и стал засыпать, засыпать.  Джин кажется
бормотал про странные выбросы нейроингибитора-бунгаротоксина, ну
да отстал бы он.  Мама, где ты мама?..

Золотая рыбка исполнила сокровенное желание -- дала ему,
инкубаторскому, маму. Впрочем сквозь сладкий сон прорывались
обрывки какого-то кошмара. Зеленое тело, длинное и жирное,
круглая пасть с четырьмя рядами зубов, девять глаз-буравчиков...

Потом вдруг стало очень больно, боль разрывала его грудь,
сочилась щелочью по жилам.  Джин что-то кричал ему,
компот из разных картинок, долетая до зрительных центров мозга,
превращался в какой-то цветной водоворот, до которого Данилову уже не
было никакого дела. Свет съежился в точку и потух. Последнее,
что он слышал, было: асфиксия, кислород -- 10 % от нормы...

Когда он очнулся, то сперва почувствовал небрежные стыки
металлических конструкций у себя под спиной. И то, что чешутся
жаберные пластины у него за ухом -- так с ними всегда при
пересыхании, иной раз просто пытка. А затем увидел
телескопическую клешню, которая нацеливала зонд на его нос.
Ну и первым делом оттолкнул ее, хотя рука едва слушалась и
скорее напоминала вареную сосиску...

-- Иди ты тогда в баню.-- голос поступил извне.

Данилов посовещался с джином, который сообщил, что
кровоснабжение тканей в норме и серьезных органических нарушений
нет, нанодоктора сейчас штопают микроразрывы в легких и
стимулируют некоторые померкнувшие участки мозга.

Утопленник сел, прокашлявшись, оценил лужу, которая с него
натекла, затем глянул на говорившего про "баню".  Вернее,
говорившую.

Тетка в оранжевом комбинезоне. Оранжевый -- любимый цвет
работяг. Наверное, она вкалывает здесь, на рыбозаводе.

И помещение было совершенно производственного вида, с приличной
силой тяжести. Неподалеку колупалась с аппаратурой
еще одна баба с влажными волосами и в таком же рабочем комбезе.
У обоих физиономии красные, черты резкие -- будто в два приема
их выстругали.  У той, что ближе, были слишком грубые ладони,
которые скорее подошли бы механику с какого-нибудь допотопного
атомолета, у другой чересчур широкие плечи. И никаких попыток
прикрыться мимиком.

"Эх, бабоньки, как же вас угораздило оказаться столь
непохожими на Эльвиру, Юкико и Зухру."

Эльвира, Юкико, Зухра. Суперконфетки.

Ну кем еще могут быть клоны третьего или четвертого поколения от
каких-нибудь любимых артисток и манекенщиц времен великого
Гольдманна вроде Шарон Стоун, Клаудиа Шиффер и Наоми Кэмпбелл.
Кочует микрочип Фрая, эта "волшебная лампа" для джина,
персональной информации и психоматрицы, из одного тела в другое,
и каждое последующее подвергается все большей генетической
коррекции и верификации.  И психопрограммированию.  Во имя
достижения все большего совершенства.  Вот какие смелые у
солариток язычки, спокойно толкуют на темы вроде альтернативной
истории.

А вот эти краснорожие бабоньки, если и клоны,
то в самом первом поколении, без всякой евгеники и верификации, никто не
занимался их красотой -- для трудов праведных и так сойдет. И если
что-то развито в них, то не красота и генетическое совершенство,
а выносливость и сопротивляемость космическим ветрам.

С одной стороны Юкико, Эльвира, Зухра и другие соларитки, с
другой -- фабричные тетки, разница налицо.
Значит, Главное Управление Жизненных Процессов все-таки
занимается не всеобщим улучшением человеческого рода, а
кастовой евгеникой и селекцией, хотя и втолковывает, что
одинаково заботится о геноме каждого человека. Еще Данилову
пришло на ум, что когда-то он уже думал об этом, но потом
почему-то забыл.

-- Эй, любезный, ты чего задумался? Здесь тебе не Академия Наук.
-- сказала рукастая тетка.-- Скажи нам "спасибо", утри нос и
тикай.

-- За что спасибо?-- буркнул растерянный Данилов.

-- Эй, Кац, подружка, слышь, чего он говорит?-- рукастая
обратилась к широкоплечей товарке.-- Зря ты его вытаскивала,
хоть он красавчик. А я его почто откачивала?

-- Значит, это ваше хозяйство,-- Данилов вспомнил свой обычный
тон, которым он разговаривал с фабричными женщинами.-- Это,
значит, у вас кишмя кишит метровыми червями и двухметровыми
миногами, которые шагу не дают ступить порядочному человеку.

-- Слышь, Кац, насчет чего он лопочет?  Насчет того, что У НАС
кишит!

-- Может, засунуть одного "порядочного человека" обратно, туда
откуда он взялся?-- впервые подала голос женщина по имени Кац.--
Слушай, Блюм, подружка, подхвати чего-нибудь потяжелее и
трахни его по башке, а я обратно заповторю его
в отстойник.  Будет там усами шевелить до второго пришествия.

-- Ладно, ладно,-- сказала женщина по имени Блюм.-- Человека
сейчас от страха Кондратий хватит. А ведь он такой красавчик.
Жалко будет.

-- Жалко у пчелки в жопке,-- отозвалась Кац и отвернулась.

-- Слышь, усатенький.-- сказала Блюм.-- Мы тут только дерьмо
чистим. Пуцфрау <$F Putzfrauen -- нем. уборщицы>, понимаешь ли.
Ученые твои, мудодеи, перековыряли все, понимаешь, хромосомы,
слепили этих рыбин, отчего производство рыбопродуктов у нас
сейчас самое высокое за все историю вселенной. Но рыбки-то
гнилые, карпики эти долбанные.  Может ученым вашим липовым
только в носу ковыряться надлежит?

-- Послушайте, камрад Блюм, большая часть всех нежелательных
мутаций -- это дело нелегальных наноботов, скажите спасибо
хаккерам-вредителям.-- напомнил Данилов.

-- "Послушайте, камрад Блюм",-- передразнила Кац.-- Блюм, ты не
видишь, что ли, это мент, нюхач. Я как на свету его увидела,
сразу поняла, что легаш.

-- Ну, легавый тож человек, особенно такой симпампушный.--
примирительно сказала Блюм.-- Особенно, когда глазки-буравчики
закрыты...  Эй, усатый, а правда что вам, чистеньким клонам с
обычными бабами трахаться запрещено, чтобы породу не испортить?
В вас даже психопрограмма заложена: едва на бабу полезешь и
сразу понос:  выгребай лопатой из штанцов.

-- Ничего они там не испортят.-- произнесла Кац, жуя что-то
похожее на подметку.-- У них семенные канатики в прямую кишку
выведены.  А у особенно продвинутых в левом яйце вместо половых
желез дополнительный гипоталамус стоит. Про некоторые особенности солариток,
я сейчас и говорить не стану -- чтобы товарищ не слишком расстроился.

Последняя фраза выглядела совсем клеветнической, но Данилов решил
не обращать на нее никакого внимания.

-- Ну, бабы, такое впечатление, что вы ко мне и в задницу
заглядывали и яичко щупали.

-- А что, я могу проверить, яички там или уже яичница,-- игриво
произнесла Блюм и протянула свою крепкую мозолистую ручищу к
одному известному месту ниже пояса.

Мошонка Данилова инстинктивно поджалась и он торопливо заговорил.

-- Да нет же, я не говорю, что виноваты лишь нанохаккеры и
прочие отщепенцы. Наука тоже попадается в ловушки, которые
повсюду пораставила природа-мать-перемать.  Но если бы не ученые
и не новые общественно-информационные отношения, человечество
сейчас сидело бы по горло в кровавом болоте войн и угнетения.

-- Мы тут такое дерьмо чистим, что почище вашего болота будет, а
они там гольдманские премии получают,-- не унималась Блюм.

-- Ничего они не получают, за грубые ошибки первый гипер заставит
их отвечать. Случались даже приговоры к высшей мере.-- возразил
Данилов.

Тут Кац просто просквозила его негативным взглядом. Она не так
проста -- видимо знает про дело Миронова, Шац и Киссельмана.
Люди эти полезли не туда куда надо и хотели слепить из
абстрактной теории бомбу для всего общества, люди получили по
заслугам.

А еще Данилов помнил, что работяги очень неподатливый материал.
Ведь на них почти не действуют те меры, которые
полагаются при всяких несущественных нарушениях, навроде
отдельных клеветнических или просто глупых высказываний.

-- У вас отвечают только те, кто уже отправился лизать задницу
великому  Гольдманну.-- умудренно произнесла Блюм.

Данилов знал это оборот -- он означал, что человек умер
полностью и окончательно.  "ЭТИ ШМАРЫ ПОКУСИЛИСЬ НА
СВЯТОЕ",-- строго произнесла совесть.  Постараясь сохранять
спокойствие и контролировать нервные цепи, Данилов произнес
максимально твердо:

-- У нас никто не умирает. Слышите вы, Блюм.  Смерти нет --
вместо нее праздник нового рождения. Капсула Фрая -- это залог
вечной жизни. Наш общественно-информационный строй дает человеку
все, о чем он мечтал тысячелетиями: разумное благополучие,
беспрепятственное развитие и, в конце концов, бессмертие.

Почуяв нешуточную угрозу, Блюм несколько стушевалась.

-- А то как же, зачем подыхать, кончаться, откидывать хвост,
играть в ящик? Конечно, вместо смерти праздник нового рождения.
Как соберешься помирать от какого-нибудь гепатита Икс, привозят
тебя на каталке в отходную комнатку, рядом с моргом и
разделочным цехом, и оттуда мясники-потрошители выбегают,
бухтят:  "Эй, у нас смена кончается, план горит, давай
поторапливайся родиться вновь".  А тебе на это нассать, знаешь
же, что отдашь свое старое тельце на удобрения, получишь
свеженькое, новенькое, вот с такими сиськами.  И будем мы с Кац
шагать из одной жизни в другую, из одной в другую. Все как
доктор Фрай прописал... Нет, начальник, мы тут не катим балон на
вечную житуху, мы это дело всенародно одобряем.

-- Они покусились на святое,-- вдруг повторила женщина по имени
Кац слова даниловской совести.-- У нас никто не умирает.--
произнесла она непонятным тоном, то ли подтверждающим, то ли
ироническим.  -- Просто некоторые превращаются в головастиков, а
некоторые в ковырялок.

-- Ковырялок, головастиков,-- проговорил Данилов непонятные
слова.-- Что вы имеете в виду?

-- Ничего мы не имеем в виду, у нас и виду-то никакого нет,
а находиться в этом производственном помещении даже легавым
запрещено.  Нечего вам на нас свое драгоценное время
расходовать, не злоупотребляйте своей добротой,-- гаркнула
Кац.-- Так что, вперед.  Вы на первой палубе блока Фау, можете
перенастроить свой инфосканер, если он немного прибалдел.

Данилов, перед тем как выйти в распахнувшийся люк, полуобернулся
и сказал:

-- Спасибо, Кац, спасибо, Блюм.-- а потом добавил слова
официального прощания.-- Спасибо великому Голь