за
незаконное задержание.  А теперь я могу быть таким же,  как и они.  Могу
действовать так же,  как они.  Ни  один прокурор мне не указка,  никакое
общество защиты обвиненных на меня не каркнет!
   - Все так,  -  сказал Антон.  - Только чем ты теперь лучше их? Ты сам
стал одним из них.
   - А почему только я?
   - Не только. Я - тоже. А Сергеев - уж и подавно.
   - Сергеева не трогай. Про него разговор особый.
   - А он-то чем лучше?
   Самурай вдруг замолчал.  Как будто споткнулся об этот простой и вроде
бы ничего не значащий вопрос.
   - Ну  ладно,  -  сказал он  после  напряженной паузы.  -  Я  объясню,
слушайте,  детки,  сказочку.  Жил-был  простой  оперативник  ЭКОПОЛа  по
фамилии Сергеев.  И  поручили ему  раз одно дельце.  Самое обыкновенное,
совершенно ничего особенного.  Нужно было съездить в  Астрахань и  кое с
кем там разобраться. Сначала казалось, просто мелкие жулики - покупали в
Японии  дешевые  консервы и  ставили  на  них  торговую марку  компании,
кажется,    "Дальневосточные   морские   ресурсы".    И   продавали   по
соответствующей цене.  Сергеев поехал,  во всем разобрался,  сертификаты
изъял,  склады опломбировал, счета арестовал... А потом приезжает домой.
Заходит,  а  там стол накрытый,  и за ним его семья -  жена и две дочки.
Сидят,  папу ждут к ужину.  И у всех троих такие ма-а-аленькие дырочки в
затылках. Даже крови не видно.
   - Какие дырочки?  - озадаченно переспросил Сержант, не решаясь свести
вместе такие понятия, как маленькие девочки, кровь и дырочки в затылках.
- Я что-то не въехал...
   - Их убили, разве не понятно? Сергеева еще там предупреждали, а он не
послушался,  вот и  дождался.  Перестреляли детей из-за  каких-то тухлых
консервов,  поняли?  А  сегодня у  нас клиент не с  консервами был,  а с
живыми деньгами. И что за ним тянется, никто не знает. Вот и думай, кого
больше жалеть - людей или собак.
   - Ну, их поймали хоть? В смысле, этих... которые убили.
   - С  какой стати?  Профессионалы берутся за  такие дела не  для того,
чтоб их ловили.  Нет, сам Сергеев кое-что знал, однако официально ничего
сделать не мог.  А  вот зато теперь он все,  что хочет,  может делать не
официально, а по совести. И вы мне хоть сто раз говорите, что он сам как
бандит, я все равно буду на его стороне.
   Все замолчали. Не потому, что хотелось поразмышлять над услышанным, а
из-за того, что этот затянувшийся спор уже всем надоел. Потом опустошили
еще  по  одному стаканчику и  вроде  как  примирились.  Разговор потек в
другом направлении,  все вдруг стали друг друга хвалить -  и Гоблина, за
то  что  не  промазал,   и   Печеного,   который  сумел  быстро  вывести
неповоротливый микроавтобус из района операции,  и Антона за безупречное
техническое обеспечение. Про плохое никто не вспоминал.
   Антона разморило,  и ему тоже захотелось выпить. Но пить было нельзя,
поэтому, чтобы не вводить себя в искушение, он первым отправился спать.
   Он  отключился,  едва лишь натянув одеяло.  Ночь прошла,  как полет в
пустоте,  ни  один сон не  успел побеспокоить Антона.  Но рано утром это
состояние было прервано осторожным стуком в дверь.  Антон разлепил глаза
и услышал вкрадчивый голос Обжоры:
   - Гоблин не заходил?
   - Делать нам нечего,  как за Гоблином следить,  - проворчал Сержант и
перевернулся на другой бок.
   - Нет,  ну,  я думал,  вдруг заходил, - растерянно проговорил Обжора,
прикрывая дверь.
   Антон полежал немного,  слушая, как на улице потихоньку начинают свой
рабочий день  лесные птицы.  Глаза  сами  собой закрылись,  и  он  вновь
провалился.  На  этот раз сон был неглубоким и  беспокойным -  все время
казалось, что надо вскакивать и куда-то бежать.
   Наконец Антон встал.  Самочувствие было паршивым -  слегка побаливала
голова,  руки  и  ноги  отваливались,  а  вчерашние ссадины горели,  как
маленькие вулканы.
   Несколько минут он  сидел на  кровати,  мечтая,  как  здорово было бы
сейчас проснуться не здесь,  а у себя дома,  раздвинуть шторы, поставить
кофе, включить музыку...
   Но  вместо музыки он  услышал топот на  крыльце,  а  затем в  комнату
ворвался Сержант.
   - Пошли,  Сергеев всех собирает!  -  крикнул он.  - Злой, как собака.
Вроде что-то случилось.
   Антон поспешно натянул форму и выскочил на улицу.
   Все уже были в столовой.  Все, кроме Гоблина. Сергеев нервно ходил из
угла в угол,  размахивая своей тросточкой, и ни на кого не глядел. Антон
еще ни разу не видел его таким -  всегда спокойный начальник базы сейчас
выглядел взбешенным, лицо его иногда искажалось злой гримасой.
   Наконец  он  остановился,  уперев  руки  в  стол,  и  быстро  оглядел
собравшихся. Чувствовалось, что он хочет сказать что-то серьезное, но не
может подобрать подходящие слова. Такие, чтобы важность сказанного дошла
до каждого.
   - Ну,  что?  -  выдавил он наконец. - Поздравляю - дождались. Сегодня
ночью ваш друг и товарищ,  известный под псевдонимом "Гоблин",  сдал нас
всех с потрохами.
   Никто не  пошевелился и  не  произнес ни  слова.  Сказанное Сергеевым
ничего не объясняло,  а  потому казалось пока просто набором устрашающих
слов.
   - Сегодня ночью,  -  продолжал Сергеев,  -  Гоблин самовольно покинул
территорию базы  и  добрался до  города.  Около часа  ночи  он  совершил
вооруженное нападение на  круглосуточную аптеку и  забрал из  кассы  сто
двадцать рублей выручки, с которыми отправился в ночной клуб "Сирень"...
   - Вооруженное? - недоверчиво переспросил Самурай.
   - Именно  так.   Интересуешься,  откуда  у  него  оружие?  Я  отвечу:
насколько я понял,  это та самая винтовка, с которой он выходил вчера на
ликвидацию.  -  Сергеев в  упор посмотрел на Самурая и после этого почти
закричал, хлопнув своей палочкой о стол: - Почему не проследили, чтоб он
сразу избавился от оружия?!
   - Проследили... Он в канал ее бросил, все видели.
   - Значит,  плохо бросил!  А вы плохо проследили!  - Сергеев замолчал,
глядя в одну точку,  потом продолжил:  -  Это еще не все.  Когда Гоблина
задерживала  милиция,  он  ранил  офицера  и  убил  случайным  выстрелом
официанта клуба.  Тем не менее его задержали.  Гоблин к тому времени был
сильно пьян и  орал на  весь ресторанный зал,  что  завтра все у  него в
ногах ползать будут,  что за  него заступится ЭКОПОЛ,  что он  секретный
сотрудник и так далее.  Короче, выболтал все. То же самое продолжалось и
в отделе,  куда его доставили. С той разницей, что там он вспомнил еще и
меня, и вас, и еще много интересного. И кстати, уже сегодня в Управление
приходили люди в штатском и интересовались полковником Сергеевым. Но это
мои проблемы,  и я их решу.  Гораздо хуже,  ребята,  ваши дела.  Гоблина
успели  сфотографировать,  взять  отпечатки  пальцев  и  гаммы  запахов.
Соображаете?
   - Его же крутить начнут! - с ужасом проговорил Печеный.
   - Не начнут,  - поспешно заверил его Сергеев. - Не начнут, потому что
полтора часа назад он  убежал из отдела и  при этом искалечил сотрудника
милицейской  конвойной  роты.   Сейчас  он  сидит  у  меня  в  кабинете,
помаленьку трезвеет и ждет, что я с ним сделаю.
   Сергеев сделал паузу,  успев вопросительно и требовательно посмотреть
каждому в глаза.
   На его взгляд решился ответить только Самурай.
   - И что же? - хрипло спросил он.
   - Что? Не понял вопроса.
   - Что теперь будет? - охотно уточнил Самурай.
   - А  вы  никто не догадываетесь?  Из этой истории я  вижу только один
выход.  Прекратить  с  сегодняшнего  дня  деятельность  команды,  а  вас
распустить.  О нет,  я неправильно выразился. Вас - вернуть туда, откуда
вы были взяты. Просто отпустить вас я не могу. Ясно?
   - Да уж... - тяжело вздохнул кто-то.
   - Думаю,  у вас появится время обдумать, почему Гоблин так поступил и
какого черта вы не смогли его остановить.
   - Да чего тут думать?  -  тихо проговорил Обжора. - Гоблин вчера весь
вечер ныл,  что остался без "фестиваля".  Вот и  решил сам себе устроить
праздник.  Я вчера спать пошел,  а он говорит:  я еще посижу на воздухе.
Потом я заснул и не знал, что он не пришел. Только утром...
   - Можешь не  оправдываться.  Ни  хуже,  ни  лучше  себе  ты  этим  не
сделаешь. Гоблин уже все решил за вас.
   Повисла тишина.  Антон понял:  хотя Сергеев достаточно ясно указал на
дальнейшую судьбу команды,  на самом деле ни он сам, ни все остальные на
подобный исход не  настроены.  Иначе не  было бы такого бурного излияния
чувств. Его догадку тут же подтвердил Самурай.
   - Да  ладно...  -  осторожно  сказал  он.  -  Так  уж  сразу  команду
распускать... Можно ведь что-то и придумать...
   - Думайте,  -  пожал плечами Сергеев.  -  Я пойду, а вы думайте. Если
что-то изобретете - ваше счастье.
   Он быстро повернулся и вышел за дверь. Самурай тут же взял инициативу
на себя.
   - Что будем делать с Гоблином? - мрачно спросил он.
   Никто не отвечал.  Придумать что-то было просто невозможно, для этого
нужно досконально знать весь расклад.  Но  Самурай,  похоже,  и  не ждал
никакого ответа. Он думал сам.
   Эту долгую беспомощную паузу вдруг прервал вкрадчивый голос Печеного:
   - Да зеленкой его мазать, что тут еще поделаешь...
   Антон еще  даже  не  попытался понять смысл этой  нелепой фразы,  как
вдруг тишина в столовой стала какой-то страшной.
   Печеный смело посмотрел каждому в лицо.
   - Что  замолчали?   Сами  же  все  понимаете.   Только  решаете,  как
поделикатнее сказать.
   - Ну, это ты зря, - тихо сказал Обжора. - Я, например, ни о чем таком
еще не думаю. Я надеюсь, все обойдется...
   - Надеяться поздно,  -  решительно возразил  Самурай.  -  Сергеев  не
допустит ни малейшего риска.
   - Да почему?! У нас тут риск на каждом шагу! А если б Гоблин не ночью
попался,  а утром,  когда мы с ним в засаде с винтовкой лежали? Там что,
риска не было?
   - Ну иди,  поговори с Сергеевым. Докажи ему, что Гоблин больше так не
будет.
   - Ах, вот в чем дело...
   - А  ты  что  думал?   В  команде  Гоблина  оставлять  нельзя  -  это
однозначно.  А отпускать -  хоть в тюрьму, хоть куда, - еще хуже. К тому
же неизвестно, что он там наболтал. Сергеев, может, только самую малость
нам рассказал.
   - Ладно,  хватит обсуждать,  - нетерпеливо оборвал Печеный. - Сколько
ни обсуждайте,  Гоблина нужно мочить,  и  нечего тут придумывать.  Лучше
обсудим, как это сделать.
   Антон посмотрел на Печеного и понял причину его нетерпения.  А точнее
- вспомнил.   Печеный  был  здесь  единственным,   для  которого  разрыв
контракта означал самое.худшее, что можно придумать.
   - Короче, так, - быстро заговорил Самурай. - Мочить тоже надо с умом.
Судите сами:  милиция находит его труп,  начинаются заморочки,  беготня,
экспертиза...  Исходная информация у  них  уже есть:  ЭКОПОЛ,  полковник
Сергеев и  так далее.  Начинается возня вокруг ЭКОПОЛа,  которой Сергеев
как раз и не хочет. Потому что любая дурацкая случайность может вылиться
в большой шухер.
   - А если милиция не находит труп? - резонно возразил Печеный.
   - Тогда заводится оперативно-розыскное дело, и начинается та же самая
беготня,   только  искать  будут  скрывшегося  преступника.  И  случайно
пролетающий кирпич мы  организовать тоже  не  можем.  Малейший намек  на
насильственную смерть,  и  прокуратура не успокоится,  пока все не будет
проверено до  последней ниточки.  На  этот счет можете мне,  как бывшему
менту,  поверить. Гоблин им достаточно наговорил, чтобы они разглядели в
несчастном случае  преднамеренное убийство.  Как  только  где-нибудь  на
дороге найдут его труп с  разбитым черепом,  вся его болтовня про ЭКОПОЛ
предстанет в  новом  свете.  А  тщательно все  устроить мы  не  сможем -
времени в обрез.
   Антон никак не мог взять в толк: неужели они действительно обсуждают,
как убить -  не наказать,  а убить!  - человека, с которым вчера пили из
одной бутылки.  Он  внимательно слушал Самурая,  даже  соглашался с  его
доводами,  но  при  этом  казалось,  что  он  смотрит  кино,  где  можно
проникнуться выдуманными страстями, попереживать, а затем спокойно пойти
ужинать.
   Впрочем,  он  был не  одинок в  своих чувствах.  В  другом углу сидел
Обжора,  который все  это  время  жил  с  Гоблином в  одной комнате.  Он
изумленно переводил взгляд с  Самурая на Печеного,  и  от его всегдашней
невозмутимости не осталось и следа.
   - Тогда  Гоблину  лучше  всего  умереть  от  старости,  -  усмехнулся
Печеный, - и никаких подозрений не будет.
   - Надо думать,  -  пожал плечами Самурай.  - Должен быть какой-нибудь
способ. Что-то вроде яда, который разлагается в крови...
   - Ну и разговорчик у нас... - не выдержал Обжора.
   - Яда такого у нас нет, - медленно проговорил Печеный, сосредоточенно
глядя на свои сплетенные пальцы, - а вот способ есть.
   - Есть? - с недоверием переспросил Самурай.
   - Есть... Смерть от сердечной недостаточности нас устроит?
   - Это как?
   - А так.  Никаких следов и повреждений не будет - гарантирую. При мне
этот способ дважды испытывали, и оба раза получилось.
   Самурай  почему-то  обернулся,   будто  боялся  посторонних,   потом,
медленно пятясь, отошел к двери.
   - Ну-ка, пойдем поговорим на улице.
   Печеный с готовностью встал и шагнул за дверь.  Сержант придвинулся к
Антону.
   - Ну вот... - растерянно сказал он.
   Сержант не знал, что сейчас нужно или можно говорить, он хотел просто
не оставаться в этот момент наедине с самим собой.
   Антон украдкой посмотрел на Обжору.  Тот сидел в неудобной позе, тупо
глядя перед собой,  и  чуть шевелил губами,  как будто что-то считал.  И
вдруг, поймав взгляд Антона, он тут же подобрался, сложил руки на животе
и сказал неожиданно громким голосом:
   - Да... Отчирикался Гоблин.
   И  от  этих  слов  у  Антона по  коже  пошли мурашки.  Если раньше он
воспринимал  происходящее,   как  кино  или  игру,  как  неприятный,  но
обязательно обратимый процесс, то теперь громкий голос Обжоры вернул все
в   реальность.   Стало   отчетливо  понятно  -   Гоблин   действительно
"отчирикался".
   Самурай  с  Печеным  отсутствовали  довольно  долго.   Они  вернулись
какие-то взведенные и неестественно энергичные.
   - Нужен еще один человек, - сказал Самурай. - Кто пойдет?
   Это прозвучало так обыденно, будто требовалась пара рук для переноски
дивана.  И  тем не  менее Антон ощутил желание опустить глаза и  втянуть
голову в плечи.  Но тогда бы он не увидел,  что происходит вокруг. А это
почему-то было очень важно...
   Самурай скользнул взглядом по совершенно одеревеневшему Обжоре, потом
перевел глаза на Сержанта.
   - Я  не пойду,  -  категорично заявил Сержант в  ответ на оценивающий
взгляд.
   У Антона на такую категоричность не хватило духа.  И когда немигающие
глаза  Самурая  остановились напротив,  он  почувствовал себя  ломким  и
вялым, как высохший лист.
   - Ты пойдешь, - сказал Самурай.
   В  его голосе прозвучало что-то большее,  чем просто приказ.  Антон в
этот момент возненавидел самого себя -  за  то,  что  жалел торговцев во
время  бойни на  рынке,  что  слабо бил  партнеров на  тренировках,  что
задавал  ненужные вопросы и  провоцировал душеспасительные разговорчики,
за то,  что слишком много сомневался.  Если бы он мог быть таким,  как и
все,  если бы он только умел так же, как остальные, смеяться и грустить,
наказывать  и   прощать,   говорить  и   молчать,   смотреть  на  мир  и
отворачиваться от  него -  может,  тогда беспощадные слова "ты  пойдешь"
миновали бы его...
   Антон встал и,  беспомощно обернувшись на Сержанта,  шагнул к выходу.
Печеный сразу взял его двумя пальцами за рукав и повел по дорожке, шепча
на ухо:
   - Гоблин сейчас в медпункте.  Когда войдем - вида не показывай. Пусть
подумает,  что мы  просто так зашли,  поговорить.  Потом вы  с  Самураем
хватаете его за руки с  двух сторон и держите,  пока я буду пристегивать
его к креслу.  Держать нужно крепче, он сильный. Когда пристегнем - стой
рядом и поддакивай. Понял? Твое дело стоять, слушать меня и поддакивать.
Ни  о  чем  не  спрашивай,  никаких лишних слов  не  говори,  а  то  все
испортишь...
   До медпункта было довольно далеко. Антон надеялся, что путь продлится
вечно, но вот впереди показалась крашенная в зеленый цвет стена щитового
домика.  Антон  невольно замедлил шаг,  стремясь оттянуть момент,  когда
нужно будет войти и посмотреть в глаза Гоблину,  но Печеный тянул его за
собой, продолжая инструктировать.
   Перед дверью остановились, приготовились.
   - Пошли, - кивнул Самурай.
   Изображать обеспокоенных товарищей не  пришлось.  Гоблин  все  понял,
едва лишь увидел лица вошедших. Ни слова ни говоря, он вскочил и прыгнул
к  окну.  Самурай догнал его в  два шага и  с разворота ударил ногой под
коленку.   Гоблин  растянулся  на   полу,   завалив  стеклянный  шкаф  с
препаратами,  но тут же снова вскочил, будто был сделан из резины. Вновь
он метнулся к  окну,  но через секунду Самурай уже висел у него на шее и
кричал:
   - Держите!.. Сюда, быстро!
   Каждая  клеточка тела  Антона  сопротивлялась участию  в  этой  дикой
расправе.  Он  на  деревянных ногах  шагнул вперед и  вцепился Гоблину в
руку,  но не удержал.  Казалось,  это все равно,  что поймать крутящуюся
лопасть вертолета.  Опасаясь, как бы не попасть под очередной взмах этой
руки-лопасти,  он  суетился рядом  и  наконец дождался удобного момента,
схватил, впился пальцами в рукав, навалился всем телом.
   Самурай  давил  на  горло,  нагибая  Гоблина все  ниже  к  полу,  тот
дергался, крутился, не давая трем сильным противникам совладать с собой.
При  этом  он  орал так,  что  закладывало уши,  орал,  брызгая слюной и
переходя то на рев, то на визг:
   - Суки! Скоты! Что ж вы делаете! Пустите, гниды, суки!..
   Он  уже  стал красным,  потным и  скользким.  Антон в  этот момент не
испытывал  ни  стыда,  ни  жалости,  а  только  омерзение от  того,  что
приходится тесно прижиматься к этому визжащему мокрому клубку.
   Гоблин сопротивлялся до  последней капли своих сил.  Он  боролся всем
телом,  вплоть до самых кончиков пальцев.  Наконец удалось прижать его к
креслу,  застегнуть ремни на  руках и  ногах.  Гоблин понял,  что теперь
силой  и  яростью  ему  ничего  не  добиться.   Он  обмяк,   обвел  всех
слезящимися, почти сумасшедшими глазами и запричитал:
   - Ну не надо,  .братцы...  Ну за что? Отпустите, я убегу. Скажите им,
что я сам вырвался... Ну, пустите, ну, пожалуйста!
   Было немного странно,  что  Гоблин так неистово цепляется за  жизнь -
жизнь,  которую так ненавидел.  Человеку свойственно быть в  этом смысле
эгоистом,  и  Антон,  как и  большинство живущих,  в глубине души раньше
считал,  что только он знает истинную цену жизни, а все прочие относятся
к ней совсем иначе, и умереть им будет гораздо легче, чем ему...
   Самое страшное,  что умоляющие слова Гоблина летели в пустоту.  Никто
их не слышал,  как будто рядом были не живые люди, а механические куклы.
Антон и  Самурай стояли по бокам кресла,  опасаясь встречаться с жертвой
глазами,  Печеный с  сосредоточенным видом  разматывал трубки капельниц,
пододвигал стеклянный столик с инструментами.
   Гоблин  все  еще  бормотал что-то,  но  с  каждым вздохом,  с  каждым
взглядом на приготовления Печеного терял энергию. Свирепая схватка после
тяжелой пьяной ночи опустошила его.
   Печеный отыскал в  шкафу широкий моток пластыря и  зашел к Гоблину со
спины.
   - Сиди  смирно,  башкой не  дергай!  -  грубо скомандовал он  и  взял
Гоблина за волосы.
   - Давай  помогу,  -  пробормотал Самурай и  взялся приматывать голову
Гоблина к спинке кресла.
   Гоблин  не  шевелился,   наоборот,  сидел  очень  тихо  и  как  будто
прислушивался к  тому,  что происходит вокруг.  Он уже ничего не видел -
клейкая белая полоса закрыла ему половину лица.
   - Вы что делать собрались? - спросил вдруг Гоблин с таким смертельным
ужасом, что в комнате повеяло холодом. - Говорите, что делать будете!!!
   - А ничего, - равнодушно ответил Печеный. - Сейчас подрежем тебе вены
и пойдем обедать.  А когда все из тебя вытечет, придем и о