аверняка погибнуть...
     - Извини, Дымочек, - говорю, - но сейчас я тебя спрашивать не буду. Лучше драка до смерти, чем всю жизнь в ошейниках ходить.
     Ожил Дымок. Оцепенение сбросил, и даже огонек в глазах появился.
     Все-таки совсем он еще малек... Но сейчас это даже лучше, не так страшно ему будет.
     Анна тоже малость порозовела. Но мне ей говорить нечего - зачем нам слова? Целую - и ее это лучше любых слов в чувство привело.
     - Серж? - Линский все еще не понимает.
     Или не хочет понять?
     Но из ступора вышел - а это главное.
     - Экипаж "Гарпии"! - таможенник по рации снова зовет. И что-то не похоже, чтобы речь о крошечных формальностях шла. - Вернитесь в ангар!
     - Дымок, веди вниз тихонько, - говорю.
     - Серж?... - Линский меня зовет напряженно.
     - Ну формальности - и формальности, - говорю. - Что вы, господин президент, в самом-то деле? Пулемет ни разу не держали?
     - Дима, нет! Стойте! - Линский тут же командует. - Серж! - шипит мне. - Это самоубийство чистой воды! Как вы не понимаете!
     Мне тоже кричать охота. Но нельзя. Только между собой нам еще сцепиться не хватало...
     - Если вы, папаша, - говорю ему как можно спокойней, - будете соплями исходить и в истерике биться, тогда точно самоубийство.
     Пришел Линский в себя.
     - Ладно... - говорит глухо. - Может, быть, вы и правы, Серж. Может быть, это будет и лучше...
     Блин!
     Тоже мне, оптимист выискался! Все-то его на философию тянет и на мысли о смерти - когда надо изо всех сил за жизнь драться!
     - Серж?... - Анна испуганно мне в руку вцепилась.
     Это из-за Линского она все не так поняла. Но я сейчас вовсе не о красивых самоубийствах думаю.
     - Анна... - улыбнуться ей пытаюсь. - Соберись. Сейчас все от тебя зависит.
     Уж как она была напугана - но тут от удивления дара речи лишилась. Только брови взметнулись.
     - Анна, улыбнись им, - прошу. - Помнишь, как ты тогда у ложи в арену ребятам принца улыбнулась? Улыбнись так же...
     Она поняла.
     - Я постараюсь, Серж.
     И в глазах у нее опять страх. Но уже другой - боится, что не сможет так сыграть, как тогда. Но этот страх куда лучше, чем ужас перед смертью.
     - Дымок! - к братишке оборачиваюсь. - У тебя феромонов не осталось?
     Улыбка - улыбкой, но и что-то посерьезнее нам нужно. И феромоны - самое то. К отравляющим веществам они формально не относятся. И спектроскопы, что состав воздуха в таможенном ангаре контролируют, могут на них и не среагировать. А нам всего-то на пару секунд таможенников отвлечь надо.
     - Нет, Серж... - Дымок головой мотает убито.
     Это хуже...
     Но хотя бы попытаемся.
     Протягиваю я Линскому один из двух своих пулеметов.
     - Только не сразу, папаша, - говорю. - Пусть они сначала расслабятся.
     Сглатывает Линский напряженно, и даже облизывается от напряжения.
     - В грудь или в голову? - говорит нервно.
     Господи, кому я пулемет вручаю! Он же из особистов, так их и так! Только тачпедами шуршать да файлы из одной папки в другую перетаскивать и умеют!
     В голову... В голову еще попасть надо! А как он попадет, если даже не знает, куда в таких случаях стрелять надо? Ни фига он не попадет. А второй попытки у него уже не будет. Потому что против него будут не шлепальщики по клавиатуре, а настоящие профи.
     В грудь тоже нельзя - наверняка на таможенниках бронежилеты. Если и были без бронежилетов, сейчас-то, после тревоги, обязательно накинули. А у нас всего один шанс будет. И если Линский их сразу из строя не выведет...
     - По ногам!!! - говорю в сердцах. Даже весь страх пропал куда-то. - Мне пижонства от одного Дымка за глаза уже! И сплошной очередью!
     Патроны нам потом при любом исходе не понадобятся.

***

     Я первым из флаера выбрался.
     И второй пулемет, конечно же, на сиденье оставил. В европейской "Гарпии" дверцы не то, что в наших "Скатах". В нашей-то кондовой технике все ради боевых параметров, а в "Гарпии" и до удобства пилотов дело было. Дверцы у нее далеко вверх поднимаются, да и сами широкие. Так что мой пулемет замечательно стало видно - лежит себе спокойненько на сиденье, где я его небрежно так бросил.
     Вроде как совершенно расслаблен я сейчас, и никакого подвоха от таможенников не жду. Так что и от меня никаких сюрпризов ждать не надо.
     А о втором пулемете, который у Линского, и о двух автоматических ножнах, что у меня под курткой на предплечьях, таможенники могут и не знать. Тревога в самый последний момент поднялась. Может быть, нет у них еще точной информации, сколько у нас оружия...
     - Эй, парни! - ухмыляюсь таможенникам понаглее. - В чем дело-то? Реестр торговцев проверьте, бездельники!
     И бреду к ним вразвалочку, будто невзначай.
     В таможенном ангаре сейчас только наша "Гарпия". Самих таможенников семеро. И, конечно, все на нас поглядеть сбежались.
     Двое за пультом, но нет-нет, да на нас оглядываются. На обоих гарнитуры нацеплены, оба быстро в микрофоны что-то бормочут - и как-то слишком уж тихо, почти шепотом.
     Трое поодаль выстроились, по ту сторону флаера. Облизываются тревожно, пытаются себя в руках держать - но руки-то так и тянутся к открытым кобурам на боках. Пальцы почти на рукоятках лежат...
     Ну вылитые ковбои из доконфликтных фильмов! Только у ковбоев револьверы были с кривой отдачей и ручным взводом курка, а у этих станнеры - с магнитными затворами и скорострельностью за полсотни иголок в секунду. И двое из троих, не будь дураками, еще и бронежилеты накинули.
     С моей стороны к флаеру еще двое подходят. Эти и вовсе с автоматами. Капитан-то себя в руках еще держит, и автомат несет как бы невзначай, стволом вниз. А капрал - так и вовсе почти на меня ствол наставил.
     А по рации о пустяках говорили... Вот я и вижу. Мелочи. Совсем крошечные формальности.
     И хуже всего, капрал тоже успел бронежилет на себя набросить. Вот с ним больше всего проблем может быть...
     Так что к этим двоим я и бреду. Только не напрямую - а зигзагом. Чтобы линия огня от этих таможенников по мне не в флаер упиралась, а мимо шла. Это тоже важно.
     - Оставайтесь возле флаера, пожалуйста, - офицер просит вежливо. - У нас к вам претензий нет. Это приказ императора. Сейчас прибудет группа исбистов, вы сможете с ними обсудить все возникшие трудности...
     Нет, парень. Если мы дождемся исбистов, тогда нам уже ничего не поможет. Те-то точно в боевой броне прибегут, а против нее хоть станнер, хоть мои пулеметы - так, только по груди отдачей похлопать по-приятельски.
     Так что упрямо дальше иду, прямо на него - и ухмыляюсь пошире.
     - Пожалуйста, оставайтесь возле флаера, - офицер снова начинает. Уже не очень-то вежливо.
     Еще бы! У него от нервного напряжения уже мышцы сводит - вежливая улыбка почти в оскал превратилась.
     - Вернитесь! - требует. - Вернитесь обратно...
     И тут осекся.
     Это за мной из флаера Анна выбралась. В своем зеленом комбинезончике, только цвет скрывающем. И с той же улыбкой, что тогда у ложи была. Такая улыбка - словно пощечина: вот она я какая - да не твоя.
     У капитана с капралом глаза на Анну съехали - да так на ней и застыли. Троих ковбоев я не видел - не до того! мне бы успеть к двойному броску подготовиться! - но уверен, и они на Анну отвлеклись.
     Ненадолго, конечно - все-таки тренированные ребята. Их годами обучали, что нельзя задержанных из поля зрения отпускать. Но мне всего-то полсекунды и нужно было.
     Подошел я уже достаточно. От меня до капитана - девять метров. До капрала чуть больше. И пока они на Анну смотрели, наконец-то дал я себе волю и глазами их ощупал. До этого, пока они мне в глаза смотрели, нельзя было - они бы сразу мой охотничий взгляд распознали и к атаке приготовились. А вот теперь я их осмотрел.
     И все-таки офицер что-то боковым зрением ухватил - и снова на меня взгляд перебросил. Но я уже к броску изготовился и даже кисти назад успел отвести.
     Напрягаю предплечья - и два ножа мгновенно в руках. Идеально легли в ладони. Не зря я механизмы подачи под себя битые сутки отлаживал. Когда он на мне взгляд зафиксировал, я уже подготовился. Только метнуть и осталось. И я метнул.
     Две стальные полосы в воздухе мелькнули, от моих рук прямо к их шеям. Но я на них уже не смотрел. Попал, не попал - все равно уже не исправишь!
     Прыгаю в сторону изо всех сил - и не зря. Капрал хоть нож в шею и получил, но на курок все равно нажал - тоже выучка. Трассирующие нити как раз в том месте воздух пронзили, где я стоял - на доли секунды с ними и разминулся. И зигзаг я, когда к таможенникам шел, не зря сделал - иначе бы пули как раз во флаер ударили. А там Анна...
     А капрал на курок все давит. Хоть и кровь у него из горла хлещет, и от удара его назад мотнуло - но все жмет на курок. Автомат ведет, пули веером рассыпаются. Хорошо, на спину капрал заваливается, и все пули куда-то под потолок в дальний угол идут.
     Ковбои по ту сторону флаера тоже не спят - мигом станнеры из кобур повыхватывали. Но влет по мне стрелять им не удобно - флаер между нами, и особенно не прицелишься, я ведь прыгнул еще. Иглы по противоположной стене словно стальной дождь замолотили. Хорошо, Анна по эту сторону флаера была и вовремя на пол упала.
     Ковбои давай флаер обходить - но тут наконец-то Линский в себя пришел. До этого он только сквозь открытую дверцу на меня таращился - как я со своей парой таможенников разбирался. А теперь дверцу флаера с другой стороны распахнул - и тут же длинной очередью. Только не так, как я ему говорил!
     Начал-то он правильно, по ногам, и двух ковбоев срубил. Но третий ковбой бросился наш флаер с другой стороны обходить. Линский на него крутанулся, пулемет навел, и даже стрелять начал. Но пока пулеметом крутил, невольно не в ноги, а в грудь прицелился - что с него возьмешь, со шлепальщика по клавиатуре! А там бронежилет. Тут шанс Линского и иссяк. Третий ковбой его вмиг из своего станнера срезал.
     Но тут уже и я до своего "Коготка" добрался.
     С первого выстрела ковбою в лицо угодил. Точнехонько в щеку игла вошла. Дернулся ковбой, застыл и завалился, как срубленное дерево.
     Парочка таможенников за пультами тоже среагировали - но куда медленнее. Все-таки операторы, почти голубые воротнички, мало с оружием тренировались. Так что до станнеров они успели дотянуться - но не больше. Раньше я их обоих снял.
     - Дымок!
     Дымок пулей из флаера - и к пульту таможенников.
     - Анна?
     Но к ней я не бегу. Хоть и очень хочется мне ей помочь на ноги подняться - но нельзя. Не зацепило ее ничем, сама сможет подняться. А вот Линский как манекен из флаера вывалился, прямо лбом об пол треснулся. Хорошо, если голову не разбил. И еще неизвестно, какая в иглах таможенников начинка. У ребят принца даже в городе боевая была, а этим и сам бог велел...
     Но все равно несусь к нему и обратно во флаер закидываю.
     - Дымок?!
     Братишка все в пульте таможенников колупается. Надо вход в туннель разблокировать.
     - Есть! - наконец кричит.
     - Давай быстрее!
     Дымок к флаеру, а в дальней части ангара уже двери распахиваются - и исбисты в боевой броне так и посыпались.
     Если бы на минуту раньше успели - все, взяли бы они нас. А так - только иглы из их станнеров по нашей "Гарпии" и побарабанили. Дымок уже за до штурвалов добрался и рванул.
     До выхода в туннель на ползвуке, а там сразу на три перешел. Звуковая волна от такого рывка как ударная волна от хорошего взрыва. Да еще в длинном прямом туннеле... Если кто из исбистов и успел таможенный ангар пробежать и к пульту подобраться - все равно его назад сдуло.

***

     А из шлюза вырвались - и Дымок и вовсе до пяти звуков добавил. Быстрее любой пули мы от Москвы помчались. Да только долго такую скорость не удержишь - пульт от разных предупреждений буквально захлебывается. И разноцветными перемигиваниями, и тревожными зуммерами. У нас и перегрев, и давление сумасшедшее. Корпус такую скорость и минуты не выдержит. А до границ Конфедерации не одна тысяча кмов.
     Пришлось до четырех сбросить. Это тоже для корпуса не сладко, износ ужасный - но нам бы только до границы Конфедерации добраться! Теперь, когда Дядюшка Сэм перестал на время людей до гроба любить, симы, которые у нас, для Конфедерации ценнее сотни сто первых "Скатов", не то что одной "Гарпии"! Только бы до границы дотянуть, а там уж нас конфедералы обязательно встретят!
     Анна нашла аптечку и с Линским разбирается. Господин президент прямо лбом об пол навернулся. Лицо... собственно, от лица-то мало что осталось. Сплошной синяк и кровоподтеки. На неделю-то как минимум с презентабельным видочком расстался. Хорошо, если еще сотрясения нет.
     - Анна, - Дымок тревожно лопочет, - он жив?
     А Анна пульс на шее у Линского щупает - и бледнеет.
     - У него нет пульса... - говорит тихо.
     Дымочек осунулся. Но упрямо головой мотает - не хочет верить, что Линский умер.
     Хватает Линского за руку и сам проверяет.
     И слезы у него на глазах наворачиваются.
     - Серж, - бормочет, - он...
     - Подбери сопли, Дымок, - говорю. - Руку-то его отпусти. Ему сейчас от твоих признательных пожатий ни жарко ни холодно. Лучше лицом его займись.
     - Серж! Как ты можешь! - Дымок заводится. - Он умер! У него нет пульса! Иглы были боевые!
     Но уж лучше пусть заводится. Если его сейчас без проблем оставить, обязательно истерика начнется. Такой шок только что пережил... И сами еле спаслись, и пятерых таможенников положили, причем двоих точно насмерть...
     Я и сам того и гляди чего-нибудь отколю! Опасность прошла - а непережженного адреналина в крови не мерено. И как-то отвлечься обязательно надо, чтобы с ума не сходить. Уж лучше легкая пикировка!
     - Не блажи, Дымочек, - говорю. - Пульс у него есть. Только редкий и слабый.
     - Серж, у него нет пульса... Нет... Проверь сам...
     - И не собираюсь, - ухмыляюсь. - Ты лучше на оперение игл в его пиджачке глянь, оптимист.
     Из груди у Линского десяток игл торчит. И кончики у них желтые. Стандартная маркировка для игл с легким парализатором на четыре минуты.
     Вытаскивает Дымок одну иглу с опаской, кончиками пальцев ее держа - никогда игл от станнера не видел, что ли? У них механизм впрыска в самом кончике ударной части. А после попадания они и вовсе безвредны.
     - Так он оживет?... - бормочет с надеждой.
     - Считай иглы, - говорю.
     - Двенадцать.
     - Засекай: через семь минут оживет.
     Косится Дымок на меня подозрительно. Потом на секундомер на пульте. Наконец начинает Анне помогать Линского в порядок приводить.
     Я тоже на секундомер на пульте смотрю...
     Дымок, похоже, решил, что все - сбежали мы из Империи. Но ему простительно - он первый раз с симулятором флаеров разбирался в ту ночь, когда мы из Ангарска сбегали. Да и то, только с управлением разбирался...
     А я флаеры получше знаю. И потому даже с Линским им не помогаю, а все на гравидетектор да на секундомер кошусь.

***

     Через четыре минуты вслед за нами тяжелые флаеры из московского туннеля так и посыпались. Выпархивают три десятка девяностых "Скатов" - и все за нами.
     - Отлетались, Дымочек, - говорю.
     Быстро. Слишком быстро исбисты в погоню вышли. Нам бы еще хотя бы пару минут форы... А так - никаких шансов. Не уйдем мы от них.
     Дымочек тоже на гравидетектор покосился - и головой качает с умным видом.
     - Нет, Серж, - говорит уверенно, - Они не успеют нас перехватить.
     - Хорошо уверен, Дымочек? - говорю. - Спорим на твою пайку за первый день заключения?
     Набычивается братишка.
     - Серж, они нас не догонят! - говорит уверенно. - Считай сам. До границы Конфедерации пять тысяч кмов. Мы идем на четырех звуках и будем на границе через час, и за это время они не успеют нас догнать. А на границе нас встретит один из патрулей конфедералов. Уверен, имперцы не рискнут сунуться на территорию Конфедерации. А даже если и ввяжутся в бой с патрулем, бой задержит их еще на какое-то время. В любом случае, мы успеем добраться до ближайшего города Конфедерации и укрыться там.
     - Все верно, Дымочек, - говорю. - Почти.
     - Почему - почти? - Дымок хмурится.
     - Потому, - говорю, - что до границы Конфедерации мы дойти не успеем. Раньше нас нагонят.
     - Не успеют, Серж, - Дымок головой мотает. - Максимум, что они могут выжать из своих машин, это четыре и две десятых звука. Иначе их флаеры развалятся раньше, чем они нас догонят. Но на четырех и двух звуках имперцы не смогут нагнать нас раньше чем за час. А за это время мы успеем добраться до границы Конфедерации.
     - Ну-ну, Дымочек... - усмехаюсь. - Жаль тебя разочаровывать, но кто тебе сказал, что они пойдут на четырех и двух? Они пойдут на четырех с половиной. И догонят нас через полчаса.
     - Серж, - Дымок говорит спесиво. - Я прекрасно изучил характеристики девяностых "Скатов", еще когда мы были в Ангарске. На четырех с половиной звуках в нижних слоях атмосферы девяностый "Скат" может выдержать не больше пяти минут. Потом его корпус лопнет. Если не веришь, посмотри в справочнике. В базе данных нашей "Гарпии" он есть.
     И подбородок задирает.
     - Ты лучше на гравидетектор внимательнее посмотри, философ доморощенный, - говорю.
     Обиделся Дымок. Но на гравидетектор взглянул.
     И всю спесь с него мигом сдуло. Вместе со здоровым румянцем...

***

     Прав Дымок, для одного девяностого "Ската" максимальная маршевая четыре и две десятых.
     Да только имперских флаеров за нами не один, а три десятка. И летят они не абы как, а в одну колонну. И не просто в колонну - а почти впритык друг за другом. То есть натурально впритык - буквально через метр друг за другом. На гравидетекторе они пока даже не разрешаются - только по суммарной мощности гравов и можно посчитать, сколько там флаеров.
     Раньше, еще до Конфликта, гоночные машины это тоже использовали - слипстрим называется. Но на наземных машинах слипстир просто детский лепет. Там скорости и до трети звука не дотягивали - какой тут, к черту, слипстим! И использовали его там не для того, чтобы корпуса машин жалеть, а из-за малой мощности двигателей и для меньшего расхода горючего.
     На флаерах - совсем другое дело. Первая машина принимает на себя напор воздуха. На четырех звуках воздух флаер не обтекает, а отлетает от корпуса, как взрывная волна. Потом, за флаером, воздух смыкается - но не сразу, а со скоростью звука. А сам флаер идет на четырех с лишним звуках. Вот и получается, что след за флаером - конус почти чистого вакуума. И на те флаеры, которые идут впритык за первой машиной, давление воздуха гораздо меньше. На некоторые - вообще почти никакого. Словно в открытом космосе идут. И корпуса у них от трения о воздух почти не греются.
     У первого-то флаера, конечно, корпус греется без всяких скидок, на полагающиеся четыре с половиной звука - но флаеры раз в несколько секунд меняют ведущего. Первый флаер отваливается в сторону, чуть снизив скорость, и пристраивается в хвост колонны. Там отсиживается, пока колонну по очереди ведут остальные флаеры. И когда снова его очередь приходит, корпус у него уже в норме. Вот и получается, что максимальная маршевая скорость у колонны флаеров выше, чем у одного.
     И с нашими четырьмя минутами форы они нас нагонят на полпути к границе Конфедерации. И ничего нельзя сделать...
     Ну, почти ничего...
     Анна мне в глаза заглядывает.
     - Все, Серж? - со слезами шепчет.
     Обнимаю я ее крепче - а что сказать? Ври - не ври, а правда как на ладони... Только и остается, что поцеловать. В последний раз...

***

     Двадцать минут пролетели - словно и не было.
     Только мы с Анной и были во всем мире...
     Ну, еще где-то на самом краю Линский в себя приходил. Сначала охал-ахал, потом радовался, что все-таки вырвались. Потом Дымок ему гравидетекторы показал и все объяснил...
     Но это все где-то далеко было.
     И вдруг - чувствую, кто-то в бок толкает. Нагло так.
     - Эй, хватит вам! - Дымок пристает. - Нашли время!
     Во