о  старшей  администрацией  HACA,  которая   выразила
озабоченность по поводу того, что Мерфи может своими статьями об  НЛО  и
путешествиях во времени скомпрометировать агентство, и попросила... нет,
на самом деле предписала, чтобы все последующие статьи перед публикацией
направлялись в отдел по делам общественности. Затем, менее чем через час
после  этой  встречи,  раздается  телефонный  звонок  от  некоего  лица,
разыгрывающего из себя знаменитого физика  и  автора,  который,  в  свою
очередь, хотел бы знать, что  вдохновило  Мерфи  написать  ту  же  самую
статью...
   Насколько все это можно считать совпадением?
   Дэвид натянул капюшон и сунул руки глубоко  в  карманы.  По  какой-то
причине его статья привлекла чье-то внимание. Но вся работа  состояла  в
том, что он взял  за  основу  некоторые  наличные  факты,  увязал  их  с
вероятными  объяснениями  и  придумал  правдоподобный  сценарий.  Однако
статья появилась не в «Природе», не в научном разделе «Нью-Йорк  тайме»,
а в журнале научной фантастики. Едва ли место совершения действия  могло
привлечь такое большое внимание.
   Разве что... разве подобного рода вещи уже не встречались в истории?
   Точно. В 1944 году,  в  самый  разгар  Второй  мировой  войны,  когда
писатель... кто же это был? Копаясь в  памяти,  Мерфи  рассеянно  щелкал
пальцами. Хайнлайн? Азимов? А может, Хэл Клемент или Джек Уильямсон?
   Нет. Теперь он вспомнил. Это был Клив Картмелл, почти забытый в  наши
дни писатель, если бы не один особый рассказ,  который  он  написал  для
журнала «Поразительный».
   Повесть  носила  название  «Крайний  срок»  и  ничем   особенным   не
отличалась, если не  считать  одну  важную  деталь:  в  ней  Картмелл  в
точности описал атомное  оружие,  то,  которое  применяли  на  самолетах
«Ю-235» в качестве реактивной массы. Он даже пошел еще дальше и сочинил,
что две подобные бомбы, если их сбросить  на  города  неприятеля,  могли
положить конец вымышленной войне, изображенной  в  его  рассказе.  Всего
лишь безобидная повесть, опубликованная на задней  полосе  низкопробного
научно-фантастического журнала,  но  спустя  несколько  дней  с  момента
опубликования в  нью-йоркский  офис  редактора  журнала  «Поразительный»
Джона У. Кэмпбелла-младшсго наведался  офицер  военной  разведки,  чтобы
навести справки о личности Картмелла и о том, каким образом  он  получил
такую информацию. Однако Картмелл не  имел  отношения  к  Манхэттенскому
проекту; его бомба была всего лишь плодом воображения,  а  источники  не
более засекречены, чем учебники, которые можно  найти  в  любой  богатой
библиотеке.  Тем  не  менее  он   совершенно   случайно   наткнулся   на
тщательнейшим образом скрываемый секрет  Второй  мировой  войны.  Прошло
немногим более восемнадцати месяцев, и на  города  Хиросиму  и  Нагасаки
сбросили «Толстяка» и «Малыша».
   Если подобное уже случалось, то почему бы этому не случиться снова?
   У Мерфи дрожали руки, но отнюдь не от холода.
   Он незаметно обернулся и увидел, что на расстоянии двадцати ярдов  за
ним следует  какой-то  человек.  Дэвид  ускорил  шаг,  затем  неожиданно
бросился  через  дорогу,  чтобы  увеличить  расстояние  между  собой   и
преследователем.  В  конце  квартала  он   повернул   за   угол,   делая
непредвиденный крюк по дороге в офис. Когда он снова обернулся, пешехода
на горизонте не было.
   «Возьми себя в руки, — сказал себе Мерфи. — Ты пугаешься  собственной
тени».
   Все, что он написал, выдумка. Разумеется, в этом есть  какая-то  доля
достоверности — несколько ссылок, чуть-чуть  технической  болтовни  —  к
реальной жизни его статья имеет такое же отношение, как  и  любая  серия
«Звездного пути». НЛО никаким  образом  не  могут  на  самом  деле  быть
машинами времени...
   Или могут?
   Внезапно Дэвиду  показалось,  что  сам  город  следит  за  ним.  Окна
государственных учреждений смотрели на него словно  огромные  немигающие
глаза.
   Мерфи немного прибавил шагу.
    
   16 октября 2314 года
   Вторник, 0550Z
    
   — Спасибо, Центральная. «Оберон» готов к отбытию. — Мец  похлопал  по
наушникам переговорного устройства, затем бросил взгляд через  плечо.  —
Если хочешь занять свое место...
   — Если можно, я бы хотел посмотреть. — Держась за  спинку  кресла,  в
котором сидел Василий, Фрэнк глядел в иллюминатор  рубки  управления.  —
Если, конечно, ты не имеешь ничего против.
   Казалось, Мец готов был возразить, но затем пожал плечами.
   — Поступай как знаешь.  Если  ты  и  твои  люди  через  десять  минут
пристегнетесь ремнями  безопасности,  ты  сможешь  посмотреть  все,  что
захочешь. — Он повернулся обратно к пульту. — Вытаскивайте нас отсюда.
   Два похожие на пауков буксира двинулись прочь  от  хронолета.  Тонкие
тросы, которые волочились за ними, размотались  и  туго  натянулись.  За
этим последовал еле заметный толчок, и они начали  буксировать  «Оберон»
из космодока. Прожекторы осветили  корпус  корабля,  когда  он  медленно
двигался к воротам ангара. Фрэнк увидел, как где-то  сбоку  промелькнула
чья-то крохотная фигура в скафандре, держащая над головой два светящихся
жезла. «Оберон» работал на полную внутреннюю мощность  и,  конечно,  мог
покинуть платформу без чьей-либо помощи, но из соображений  безопасности
не полагалось активировать негатрон до тех пор, пока судно  не  окажется
за пределами станции.
   Фрэнк подумал, что в этот момент  должен  был  бы  заиграть  оркестр.
Раньше,  в  начале  двадцатого  века,  когда  корабль  покидал  порт   и
отправлялся в долгое путешествие, это  считали  торжественным  событием.
Духовой  оркестр  исполнял  «Боже,  храни  королеву»,  с  палубы  летели
разноцветные ленточки, ревели сирены, и собравшиеся  на  пристани  толпы
людей подбадривали отплывающих громкими возгласами. Теперь же на плоских
экранах мелькали какие-то размытые образы, и из  переговорных  устройств
доносился приглушенный звук голосов. Процедура  была  последовательна  и
безупречна, но совершенно бездушна.
   Позади скрылись ворота ангара, и они  увидели  сине-зеленые  просторы
горизонта Земли.
   — Все в порядке. Мы  вышли.  —  Мец  наклонился  вперед,  преодолевая
сопротивление  ремней  безопасности,  и  принялся  набирать  команды  на
клавиатуре. — Шесть минут до искривления пространства. Доктор Лу...
   — Нет необходимости напоминать мне об этом.
   Он задержался на несколько  секунд,  чтобы  посмотреть,  как  буксиры
сбросили тросы и разъехались в разные стороны. Вдалеке над краем  земной
поверхности  Фрэнк  мельком  увидел   крошечный   космический   корабль:
корабль-преследователь разместили на орбите специально, чтобы  наблюдать
за переходом «Оберона» через хронокосмос.
   — Ты  уверен,  что  ввел  правильные  координаты?  Вопрос  был  задан
совершенно не к месту.
   — Хочешь вернуться и перепроверить ИИ? — проворчал Василий, показывая
на компактные колонки  алгоритмов,  отображаемые  на  экранах  по  обеим
сторонам от его кресла. — Мы всегда можем отложить запуск, если ты не...
   — Извини. Не хотел тебя обидеть. — Фрэнк двинулся к диафрагме люка. —
Скажи, когда будешь готов.
   — Я всегда говорю.  Ты,  главное,  проследи,  чтобы  твои  люди  были
пристегнуты.
   Фрэнк покинул кабину экипажа и двинулся по  коридору  в  пассажирский
отсек. Как он и ожидал, Леа и Том  уже  сидели  на  креслах,  повернутых
таким образом, чтобы они могли видеть широкий  экран  на  дальней  стене
помещения. Леа взглянула на Фрэнка, когда он  по  потолочным  ступенькам
подтягивался к среднему креслу.
   — Все готово? — справилась она.
   — Ага. Теперь осталось только ждать.
   Лу уселся в свободное кресло и пристегнул коленные и плечевые  ремни.
Краем  глаза  он  заметил,  что  Хоффман  не  сводит  глаз   с   панели,
отображающей статус полета, которая располагалась рядом  с  экраном.  Он
сильно волновался и так сжал руками подлокотники, что  у  него  побелели
костяшки.
   — Эй, Том, — мягко сказал Фрэнк. — Не повреди обивку.
   — Простите. — Хоффман выдавил из себя нервную ухмылку. —  Мой  первый
раз.
   — Расслабься. — Лу непринужденно улыбнулся и туже  затянул  ремни.  —
Все закончится так быстро, что ты не успеешь понять, что произошло.
   Конечно,  при  условии,  что  переход   через   хронокосмос   пройдет
благополучно. Не было  смысла  напоминать  Хоффману  о  том,  что  может
произойти, если что-то  не  получится.  Малейший,  самый  незначительный
просчет  искусственного  интеллекта  «Оберона»,  и  переходный   тоннель
поглотит сам себя, образуя квантовую дыру, которая  мгновенно  уничтожит
хронолет. Если такое произойдет, то до того, как погибнуть, они  узнают,
каково это  быть  вытянутыми  в  спагетти.  Подобные  катастрофы  раньше
никогда не случались, по крайней мере  с  кораблем,  на  борту  которого
находились люди, однако каждый сотрудник ХКИЦ знал  о  судьбе  приматов,
оказавшихся на борту испытательных кораблей в конце 2200-х годов.
   От этого Фрэнка бросило в дрожь. Он постарался выбросить эти мысли из
головы и переключил внимание на настенный  экран,  где  воспроизводилась
проекция  заднего  вида  «Оберона».  Хронолет  приводился   в   движение
негатроном и быстро удалялся от «Хроноса», и теперь космическая  станция
казалась всего  лишь  маленькой  точкой.  Еще  дальше  над  краем  Земли
двигалась небольшая группа ярких звезд: орбитальные колонии, спутники на
солнечных батареях и другие космические аппараты. Даже сейчас диспетчеры
«Хроноса» следили за курсом полета «Оберона», чтобы  ни  одно  судно  не
оказалось в радиусе шестидесяти километров от хронолета.
   — Осталась одна минута, — послышался из наушников  напряженный  голос
Меца. — Включаю тоннельные генераторы.
   Фрэнк почувствовал, как рука Леа потянулась к его колену. Он взглянул
на нее и уловил выражение глаз. Она ничего не хотела говорить при  Томе,
но почти так же тревожилась, как и он сам. Лу быстро схватил ее за  руку
и улыбнулся, чтобы как-то успокоить девушку. Она  кивнула,  затем  снова
посмотрела  на  панель  статуса  полета.  На  экране  меньшего   размера
изображалась  радиомодель  гравитационного   колодца   Земли.   «Оберон»
двигался  вдоль  крутой  впадины  колодца;   именно   здесь,   используя
естественную планетную пертурбацию хронокосмоса,  тоннельные  генераторы
хронолета откроют в квантовой пене маленький проход.
   — Тридцать секунд, и начало отсчета, — предупредил Мец.
   Фрэнк закрыл глаза  и  заставил  себя  расслабиться.  Представь  себе
крохотное отверстие в туго натянутом резиновом полотне, сказал он  себе.
Ты просовываешь в него палец, и оно растягивается и  становится  немного
больше. Ты нажимаешь с большей силой, и дырка расширяется так, что в нее
можно просунуть палец. Но на этом ты  не  останавливаешься;  продолжаешь
давить, и вот уже просовываешь кисть руки... теперь  всю  руку...  потом
все тело...
   — Десять секунд, — произнес Мец.
   Лу открыл глаза и увидел мчащуюся  ему  навстречу  планету.  Хронолет
стремительно приближался к атмосфере Земли. Если он не  изменит  курс  в
ближайшие четыре-пять минут, то вскоре начнет  входить  в  ионосферу,  и
Мецу  придется  менять  угол  падения,  чтобы  предотвратить  возгорание
корабля. Тем не менее панель статуса полета отображала  совершенно  иную
картину: хронолет несся  навстречу  невидимой  воронке,  «Оберон»  начал
формировать вокруг себя условный горизонт тоннеля. Надави на отверстие и
продолжай давить, пока...
   — Пять... четыре... три...
   — О Боже... — прошептал Хоффман.
   — Закрой глаза, — посоветовал Фрэнк.
   — Два... один...
   В следующую секунду все вокруг словно превратилось в то  воображаемое
резиновое полотно, которое  растянули  до  бесконечности,  и  оно  стало
больше целой галактики, длиннее самой вселенной...
   А потом резко и неожиданно отпустили.
   Фрэнк так сильно грохнулся в кресло, что почувствовал, как  хрустнули
шейные позвонки, и в то же мгновение до него донесся отдаленный  крик  —
это Том, а может быть, Леа, он не разобрал, так как  казалось,  что  все
смешалось  воедино.  Отовсюду  и  в  то  же  время  ниоткуда  послышался
неприятный напряженный стон; он почуял едкий тошнотворно-кислый запах, а
затем...
   — Все в порядке, — сказал Мец, — можете расслабиться. Мы прошли.
   Фрэнк открыл глаза.
   Первое, что он увидел, была шаровидная полужидкая  масса,  парящая  в
воздухе рядом с его креслом. Завороженный, Лу поднял руку  и  потянулся,
чтобы дотронуться  до  странного  объекта...  и  тут  же  с  отвращением
отпрянул, когда понял, что это такое. Он осторожно повернулся направо  и
увидел, как Хоффман вытирает ладонью рот.
   Том поймал сердитый взгляд Фрэнка и смущенно произнес:
   — Извините...
   — Ничего страшного. Такое случается время от времени, — успокоил  его
Лу, а про себя добавил: «Теперь-то ты понимаешь, почему мы предупреждали
тебя не завтракать».  Но  сейчас  незачем  было  акцентировать  на  этом
внимание.
   Он попытался сдержать улыбку, когда Леа  увернулась  от  пролетающего
мимо нее шара из рвотной массы. Фрэнк коснулся  наушников  переговорного
устройства.
   — Василий, если тебя не затруднит, нам бы хотелось, чтобы ты  включил
гравитацию.
   — Минутку, — ответил пилот.
   Красный индикатор на панели статуса полета загорелся зеленым  светом,
и через пару секунд Фрэнк  внезапно  испытал  ощущение  падения,  словно
находился в лифте, только что пролетевшем несколько  этажей.  Шаровидная
масса шлепнулась на пол  между  кресел,  полетели  брызги.  Не  очень-то
приятное зрелище, но по крайней мере лучше, чем ее  свободный  полет  по
пассажирскому отсеку.
   Фрэнк отстегнул плечевые и коленные  ремни  безопасности  и  нетвердо
встал на ноги. На первый взгляд картинка на экране ничуть не изменилась,
но, присмотревшись, он заметил, что они находятся на большей  высоте.  К
тому же светлое время суток переместилось в другое  место;  день  теперь
отступал с восточной  Атлантики,  а  на  Британские  острова  и  Испанию
опускалась ночь.
   — Мы попали?
   — Бортовой ИИ говорит, мы на правильных координатах, — ответил Мец. —
2 мая 1937 года, около восемнадцати часов  по  Гринвичу.  Тем  не  менее
хотелось бы получить звездные показатели, чтобы подтвердить это.  Доктор
Ошнер, вы сможете сделать это для меня?
   — Слушаюсь.
   Леа уже встала с кресла, немного  сгорбившись,  с  трудом  побрела  к
люку, открыла его и вышла из отсека. В регистрационном отсеке она сможет
войти в библиотечную систему  и  найти  исторические  звездные  карты  и
сравнить с положением видимых созвездий в реальном времени.
   Хотя Хоффман и расстегнул ремни, он все  еще  лежал  в  кресле,  имел
бледный вид и тупо глазел в потолок.
   — Ты в порядке? — тихо поинтересовался Фрэнк, и Том слабо  кивнул.  —
Хорошо. Приходи в себя. Но через  минуту  мы  тебя  ждем.  У  нас  много
работы.
   — Да... Хорошо, конечно. — Том сделал глубокий вдох и шумно выдохнул.
— Это... на тренажере все по-другому, да?
   — На тренажере всегда  все  по-другому.  —  Фрэнк  похлопал  молодого
человека по колену. — Уборка за тобой. Когда  закончишь,  можешь  помочь
мне и Леа подготовиться к внедрению.
   Том снова кивнул. Фрэнк подошел к диафрагме люка и немного  подождал,
чтобы посмотреть, сможет ли Хоффман подняться без  дальнейших  уговоров.
Когда же Том наконец зашевелился, Лу открыл люк  и  направился  в  рубку
управления.
   — Хоффмана стошнило, да? — Василий оставил свое кресло и теперь стоял
напротив главной технической панели и проверял функционирование основных
систем. — Я говорил Паоло, что для этого  задания  нужен  более  опытный
специалист миссии.
   — У всех когда-то бывает первый  раз.  Том  немного  неуверенно  себя
чувствует, но он справится. А как корабль?
   — Прекрасно. Преодолел переход  без  проблем.  —  Мец  отвернулся  от
технической панели. —  Как  только  Леа  подтвердит  наше  положение,  я
свяжусь с «Мирандой» и доложу, что мы на месте.
   — Хорошо. — Фрэнк замешкался. — Здесь нужна моя помощь?
   — Нет, спасибо. — Мец метнул на него хмурый взгляд и вернулся на свое
место. — Когда мне понадобится второй пилот, я попрошу.
   —  Разумеется.  —  Получив  отказ,  Фрэнк  отступил.  —  Прости,  что
спросил...
   — Прощаю. — Мец медленно пододвинул кресло к пульту и начал  набирать
на клавиатуре команды. — Если хочешь помочь, то пойди проверь,  что  так
задерживает Леа. Я должен был получить эти данные пять минут назад.
   Фрэнк мог бы подобрать для  пилота  много  слов,  но  подавил  жгучее
желание произнести их вслух. На  самом  деле  не  было  смысла  что-либо
говорить. Оставив Меца наедине с его работой, он развернулся  и  покинул
рубку управления.  А  оказавшись  в  коридоре,  Лу  на  несколько  минут
остановился, чтобы  посчитать  до  десяти,  повернулся  и  направился  в
регистрационный отсек.
   Экран, занимающий большую часть дальней стены, воспроизводил звездную
карту, наложенную на изображение звездной картины, полученной в реальном
времени за пределами хронолета. Леа стояла  посреди  помещения  напротив
огромной тумбы; хотя руки лежали на  сенсорной  панели,  она,  казалось,
внимательно слушала то, что передавали  через  переговорное  устройство.
Девушка даже не замечала присутствия Фрэнка, пока он не дотронулся до ее
плеча, но даже тогда она едва подняла на него глаза.
   — Мец хочет знать...
   — Мы на месте, — встревоженно сказала она, кивая в сторону настенного
экрана.  —  Мы  там,  где  должны  быть.  Подожди  секундочку...  —  Леа
нетерпеливо пробежала пальцами по сенсорной панели и перевела информацию
на пульт Меца. — Ты должен это услышать.
   Отсек неожиданно заполнил пронзительный, эмоциональный мужской голос.
Вероятно, он исходил из какого-то  наземного  радиоисточника  и  поэтому
искажался  атмосферными  помехами.  Язык  совершенно   определенно   был
немецкий, и по мере выступления сила голоса все возрастала и возрастала.
   — У меня нет  точных  координат,  но,  кажется,  трансляция  идет  из
Берлина. Я пропущу его через переводчик.
   Леа ввела еще одну команду,  и  экран  отобразил  восходящие  строчки
текста:
    
   Я тоже  сын  своего  народа.  Я  вышел  не  из  дворца.  Я  вышел  из
мастерских. Никогда я не был генералом.  Я  был  простым  солдатом,  как
миллионы других, таких же, как я. Нечто волшебное есть в том, что  среди
армии миллионов неизвестных германцев — армии рабочих и солдат — нашелся
человек, который смог подняться и встать во главе Рейха и целой нации.
    
   — Ты знаешь, кто это? — прошептала девушка. — Ты понимаешь,  кого  мы
только что слушали?
   Фрэнк медленно кивнул. Он был на 377 лет в  прошлом  и  слушал  голос
одного из  самых  страшных  людей,  когда-либо  появлявшихся  в  истории
человечества.
   Где-то там, внизу, кричало в  микрофон  свою  полную  ненависти  речь
самое ужасное, ненавистное чудовище — Адольф Гитлер.
    
   14 января 1998 года
   Понедельник, 17:06
    
   Только когда Мерфи услышал в коридоре голоса  людей,  он  понял,  что
рабочий день подошел к концу.  Оторвавшись  от  канцелярской  работы,  в
которую он намеренно  погрузился  с  головой,  Дэвид  увидел,  как  мимо
приоткрытых дверей его кабинета, на ходу натягивая  пальто  и  болтая  о
концерте Билли Джоэла, который они собирались посетить сегодня  вечером,
прошагали две секретарши. За окном на город незаметно опустилась ночь.
   Мерфи закинул пару папок в портфель, затем привел в  порядок  стол  и
выключил компьютер. Сменил мокасины на зимние  ботинки,  встал  и  надел
парку. Все это время он ни на  минуту  не  сводил  глаз  с  телефона.  В
течение нескольких последних часов Дэвид всячески пытался отвлечься,  но
тем не менее не мог отделаться от мысли, что аппарат зазвонит  с  минуты
на минуту. Но этого так и не  произошло,  и  затянувшаяся  тишина  стала
практически невыносимой.
   — Выброси это из головы, — тихо сам себе сказал Дэвид. — Тебе  нечего
бояться.
   Неужели? — поинтересовался слабый голос где-то в з