з последнего путешествия, когда еще был капитаном «Олафа Стаплдона», до
того, как  стал  главным  руководителем  ХКИЦ.  Теперь  мимозавр  служил
Санчесу курьером и бегал на посылках по территории станции «Хронос».
   Леа бросила на него недружелюбный взгляд.
   — Ты лучше будь полюбезней, не то я сделаю так, что он разбудит  тебя
завтра пораньше. — Скормив Марселу остатки  его  любимого  кушанья,  она
улыбнулась. — Суза. Марсел, ты помнишь Сузу? На-на-на... ля-ля-ля...
   По сигналу Марсел оторвался от пакетика и начал насвистывать песню  о
звездно-полосатом стяге, которой его  несколько  месяцев  назад  научила
Леа. Этого Фрэнк уже вынести не мог.
   — Все понятно. — Он развернулся и направился к отсеку №  6.  —  Пошли
послушаем, что скажет Паоло.
    
   14 января 1998 года
   Понедельник, 09:15
    
   Когда  Мерфи  проверил  утреннюю  электронную  почту,   его   ожидали
шестнадцать писем. В этом не было ничего  необычного:  имея  возможность
выбирать между телефонной трубкой  и  электронной  запиской,  сотрудники
HACA отдавали предпочтение последней. Порой письма приходили к  нему  от
людей, работающих в том же здании, даже на том  же  этаже.  Конечно  же,
этот способ общения был удобней, так как позволял  отправителю  посылать
документы  без  использования   бумаги,   которую   неизбежно   придется
перерабатывать.
   Тем не менее временами Мерфи задавал  себе  вопрос,  не  является  ли
электронная  почта  наиболее   значительным   недостатком   компьютерной
революции. Ему приходилось проверять новые  сообщения  по  крайней  мере
трижды в день, и на каждое он должен был написать ответ, хотя бы в  одну
строчку:  «Получил.  Спасибо.  Д.М.».  Когда-то  государственная  работа
представляла собой непрекращающуюся гонку с бумажным «следом»; а  теперь
она превратилась в электронные скачки.
   Мерфи снял теплые ботинки,  надел  пару  войлочных  мокасин,  которые
хранил под столом, и,  водрузив  на  него  ноги,  уложил  клавиатуру  на
колени. Большая часть корреспонденции представляла собой обычную текущую
деловую  переписку.  Послание  от  одного  из  сотрудников   лаборатории
реактивных двигателей в Пасадене, с которым  Мерфи  поддерживал  деловые
связи, отвечающее на вопросы относительно данных, собранных  «Галилеем».
Еще  одно  сообщение  от  другого  ученого  ЛРД  и  приложенные  к  нему
материалы,  полученные  с  Марса.  Полдюжины  сообщений  для  печати  из
пресс-бюро, свежие новости относительно следующего запуска  космического
корабля и нынешнее состояние программы космической  станции.  Письмо  от
друга из Центра управления космическими полетами Годдарда  в  Гринбелте,
который сообщал, что приезжает в округ Колумбия в четверг, и справлялся,
сможет ли Мерфи составить ему компанию за обедом. Комикс, опубликованный
в прошлом номере «Дилберта», который Мерфи уже  прочитал  и  даже  успел
забыть, посланный его приятелем из  внутреннего  отдела,  кто,  по  всей
вероятности верил, что юмористические  комиксы  —  кладезь  человеческой
мудрости. Другой шутник переслал список Леттермана,  включающий  десятку
лучших обманных поведенческих линий, которые президент  Клинтон  мог  бы
испробовать на Поле Джонс. Дэвид удалил эти послания, не читая.
   Перемещаясь вниз по экрану монитора, Мерфи поднял треснувшую кружку с
картинкой из «Звездных войн», подаренную ему на день  рождения  Стивеном
пару лет назад, и сделал глоток чуть теплого  кофе,  который  принес  из
комнаты отдыха. Хотя он и  просматривал  электронную  почту,  мысли  его
находились далеко от рабочего места.
   С чего бы это статья в «Аналоге» привлекла такое внимание заместителя
директора? В конце  концов,  в  январе  в  Вашингтоне  начинается  сезон
составления бюджета. И HACA, как всегда, придется не только  подготовить
проект, представляемый в Белом доме перед Конгрессом,  но  и  продумать,
как отдел космических исследований будет открыто защищать свои программы
от  критиков  на  Холме.  А  посему  неясно,   зачем   Роджеру   Ордману
понадобилось тратить час своего расписания, зачем  по  собственной  воле
опаздывать на  слушания  подкомитета  палаты  ради  того,  чтобы  просто
поговорить с каким-то младшим  сотрудником  агентства,  который  написал
статью об НЛО в журнал научной фантастики?
   И  разве  не  противоречит  конституции  его  настойчивое  требование
представлять  все  будущие  статьи  на  рассмотрение  отделу  по   делам
общественности? HACA является гражданской организацией. Несмотря  на  то
что она все еще поддерживает связи с  Министерством  обороны,  несколько
лет прошло с тех пор, как на борту  космического  корабля  на  орбиту  в
последний  раз  был  запущен  военный  груз.  Теперь,  когда  ВВС  имели
собственную программу космических полетов, Мерфи ни  разу  не  слышал  о
том, что HACA предпринимает какой-нибудь проект  с  грифом  секретности.
Возможно, Кент Моррис, бывший  начальник  ОДО,  просто  слишком  усердно
выполняет свои обязанности?  И  если  так,  то  зачем  Ордману  отдавать
распоряжение о необходимости просмотра всех будущих статей Мерфи?
   Посмотрев в окно, Дэвид потер  указательным  пальцем  переносицу.  На
улице,  заслоняя  низкие  крыши  домов,  простирающихся   до   Потомака,
буйствовали белые хлопья снега. Хотя Мерфи выпало счастье иметь  кабинет
с окном, он не очень-то высоко ценил вид на Капитолий.  Он  поглядел  на
висящую над столом узкую полку. Там были подшитые папки  с  документами,
справочные  тексты  по  астронавтике  и  космической  физике,  несколько
последних научно-популярных изданий по планетарным исследованиям. И  все
это находилось под охраной фигурок  Дарта  Вейдера  и  Люка  Скайуокера,
которые Дэвид как-то купил, когда  они  со  Стивеном  ходили  в  магазин
игрушек.
   — Полагайся на силу, Люк, — пробормотал он. — Да, точно.  Вы  знаете,
что сказал бы Дарт Вейдер. Твоя сила велика... но ты еще не джедай...
   Зазвонил телефон, спугнув его фантазии. Мерфи сбросил ноги со стола и
потянулся к трубке.
   — Отдел космических исследований, Мерфи, — произнес он.
   Некоторое время  он  ничего  не  слышал  и  подумал,  что,  возможно,
кто-нибудь в здании неправильно набрал добавочный номер. Такое частенько
случалось. Затем послышался мужской голос:
   — Это За... то есть Дэвид 3. Мерфи?
   — Я слушаю.
   — Тот самый Дэвид 3. Мерфи, который пишет для «Аналога»?
   — Да, время от времени. —  Он  посмотрел  на  высветившийся  номер  и
понял, что звонок исходит не с местной линии. — Кто говорит?
   — Доктор Мерфи, меня зовут Грегори  Бенфорд.  Я  являюсь  профессором
физики Калифорнийского университета. Я тоже  от  случая  к  случаю  пишу
научную фантастику.
   Мерфи от удивления раскрыл рот.
   — Да, конечно, я много слышал о вас. — Он  выпрямился.  —  Я  большой
поклонник ваших работ.
   Эти слова были чистой правдой. Одним из авторов  научной  фантастики,
которым он восхищался больше других, был Грегори Бенфорд. Он  не  только
обладал  богатым  воображением,  но  и  относился  к  небольшому   числу
писателей, чьи  рассказы  и  романы  обладали  высшей  степенью  научной
правдоподобности. Когда Мерфи взялся за перо, одним  из  авторов,  чьему
стилю он сознательно, хотя и безуспешно  пытался  подражать,  был  стиль
Бенфорда.
   На другом конце провода раздался сухой смешок.
   — Пожалуйста, называйте меня Грег. Мне тоже нравятся ваши труды.
   — Но я не написал ничего... — Ту Мерфи понял, что Бенфорд говорит  не
о научной фантастике. — О, вы имеете в виду статьи в «Аналоге».
   — А вы хотите сказать, что публиковались где-нибудь еще? Я  не  видел
вашего имени нигде, кроме как в...
   — Нет-нет, — поспешно проговорил  Мерфи.  —  То,  что  я  сделал  для
«Аналога», — это все... Я  хочу  сказать,  что  пытался  писать  научную
фантастику, но они не... То есть просто ничего не вышло.
   — Скверно. Как бы то ни было, доктор Мерфи...
   — Дэвид.
   — Конечно. Как бы то ни было, как я уже сказал, причина, по которой я
звоню, в том, что я только что прочитал вашу статью  о  путешествиях  во
времени...
   — Правда? — Мерфи рассеянно поднял со стола скрепку и  начал  крутить
ее между пальцев. — Надеюсь, вам понравилось. Я  хочу  сказать,  что  на
самом деле не понимал, о чем пишу...
   — Нет-нет, статья действительно очень интересная.  Посылка,  конечно,
немного радикальная, но вы достаточно хорошо справились  с  содержанием.
Меня крайне увлекла эта идея. По правде говоря, я  надеялся,  мы  сможем
обсудить ее далее. У меня есть несколько вопросов, которые  я  хотел  бы
вам задать.
   — Разумеется. С удовольствием. — Мерфи вытянул шею, чтобы  посмотреть
на часы, висевшие на стене возле двери. — Примерно через полчаса у  меня
собрание отдела, но до этого я располагаю некоторым временем. Что бы  вы
хотели узнать?
   — На самом деле я в некотором роде надеялся,  что  мы  сможем  вместе
пообедать.
   Мерфи удивленно приподнял брови.
   — Пообедать? Сегодня?
   — Ну разумеется, если это вас не затруднит. Я  сейчас  в  городе.  На
прошлой неделе в Балтиморе проходила научная конференция  физиков,  и  я
задержался, чтобы повидаться с друзьями. Сегодня днем я улетаю обратно в
Лос-Анджелес, но до этого у меня есть немного времени. Поскольку я знаю,
что вы работаете в HACA, то подумал, что позвоню вам и узнаю, сможете ли
вы со мной пообедать.
   Странно.  Мерфи  не  слышал  ни  о  какой  физической  конференции  в
Балтиморе, а коллеги в Годдарде обычно стараются  держать  его  в  курсе
подобных мероприятий. Однако такие конференции  не  являлись  редкостью;
вероятно, эта просто выпала у него из головы.
   — Нет... то есть да. Непременно. Я с большим удовольствием  встречусь
с вами. Где вы остановились? Я приеду...
   — Я останавливался в «Гаятт», но уже расплатился и съехал,  —  сказал
Бенфорд. — По правде говоря, я подумал, а что, если  нам  встретиться  у
Музея авиации и космоса? Он недалеко от вашей работы, а мне не  хотелось
бы занимать у вас целый  обеденный  перерыв.  Итак,  почему  бы  нам  не
встретиться там?
   — Ну... хорошо, — ответил Мерфи немного более сдержанно,  чем  хотел.
На пятом этаже музея  находился  ресторан,  но  в  нем  не  было  ничего
особенного: просто кафетерий для туристов, меню которого  не  предлагало
ничего, кроме чизбургеров и пиццы. И если уж он  собирался  пообедать  с
Грегори Бенфордом, то предпочел бы ресторанчик более высокого уровня. На
Капитолийском холме найдется с полдюжины хороших кафе, где они могли  бы
встретиться. Но, возможно, Бенфорд спешит; в конце концов,  ему  сегодня
нужно еще успеть на самолет. — Тогда у «Авиации и космоса».  Как  насчет
двенадцати?
   — Мне подходит. Я встречу вас... а  что,  если  на  первом  этаже,  у
лунного модуля? В двенадцать?
   — Идет. Тогда до встречи в двенадцать.
   — Хорошо, Дэвид. Увидимся.
   — С удовольствием, доктор... то есть Грег. И снова сердечный смешок.
   — Я тоже буду рад. Увидимся в полдень. Пока.
   Мерфи положил трубку, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и  откинулся
назад. Какой странной иногда бывает жизнь. Утро начинается с  того,  что
ты оказываешься на ковре у заместителя директора за то, что  что-то  там
написал, затем, менее чем через час,  звонит  один  из  ведущих  мировых
авторов научно-фантастических  произведений,  хвалит  за  тот  же  самый
материал и просит составить ему компанию за обедом.
   — Может быть,  он  прав,  —  пробормотал  Мерфи.  —  Я  должен  стать
писателем-фантастом.
    
   15 октября 2314 года
   Понедельник, 1101Z
    
   Каюта главного руководителя располагалась на палубе 6А на самом верху
отсека № 6. Как и почти половина личного состава станции «Хронос», Паоло
Санчес родился и вырос на Луне и поэтому предпочитал палубы, находящиеся
ближе к центру, где центростремительные,  силы  составляли  одну  шестую
земного притяжения.  Тем  не  менее  в  отличие  от  большинства  других
селенитов Санчес никогда не бывал на  Земле.  Раньше  он  был  капитаном
космического  корабля  и  провел  большую  часть  своих  девяноста  семи
григорианских лет на борту  корабля  и  на  различных  орбитах,  поэтому
путешествие в дом предков в Мехико, вероятнее всего,  оказалось  бы  для
него смертельным. Если бы высокая гравитация не раздавила его кости  или
не вызвала  коронарный  удар,  Санчес  все  равно  вскоре  подхватил  бы
смертельную   болезнь   от   одного   из   передаваемых    по    воздуху
микроорганизмов, против которых в  его  теле  не  имелось  естественного
иммунитета.
   Фрэнк и Леа вошли в  кабинет  Санчеса  через  шлюз,  где  подверглись
кратковременному ультрафиолетовому облучению. Они прикрыли глаза  руками
и находились в таком положении,  пока  не  прекратилось  жужжание  и  не
прозвенел звонок, после чего дверь плавно отъехала в сторону.  Мимозавр,
который во время процедуры зарылся мордочкой под воротник Леа, мгновенно
спрыгнул с ее плеча и понесся через широкую полукруглую комнату.
   — Фрэнк здесь! Леа здесь! — раздался возбужденный визг Марсела. — Леа
дает  Марселу  орешки!  Фрэнк  говорит...  —  Его  голос   с   точностью
воспроизвел  тембр  Фрэнка:  —  Только  так  можно  заткнуть  ему   рот.
Когда-нибудь из него выйдет прекрасная пара ботинок.
   Фрэнк вздрогнул. Еще одна причина, почему он не  любил  мимозавров  в
целом и Марсела в частности: они обладали свойством  дословно  повторять
все, что слышали, особенно когда это имело отношение к ним самим.
   — Шутка, сэр, — оправдался он. — Я не имел в виду ничего дурного.
   — Надеюсь, что нет, — холодно ответил Санчес. — Мне мой друг нравится
в таком виде, как есть.
   Руководитель сидел в кресле, окруженный объемным каркасом  массивного
пульта управления. Письменные столы, мониторы,  блоки  данных,  полки  и
шкафчики обступали его со  всех  сторон  подобно  клетке;  когда  Санчес
двигался в  определенном  направлении,  кресло  автоматически  вращалось
вокруг одной из шести основных  осей.  Когда  Марсел  бросился  к  нему,
Санчес едва пошевелил скелетообразным телом, и кресло перевернуло его из
позиции вверх ногами в вертикальное положение. Голубая ящерка запрыгнула
на тонкий стержень, поддерживающий монитор, затем соскочила к Санчесу на
колени.
   — Спеть для Леа! — взвизгнул Марсел и потерся  мордочкой  о  длинную,
тронутую сединой бороду. — Она любит! Спеть для тебя?
   Он снова принялся насвистывать старинную песню-марш.
   — Нет-нет,  Марсел.  Спасибо,  в  другой  раз.  —  Санчес  костлявыми
пальцами нежно погладил мимозавра  по  затылку.  Марсел  утих,  если  не
считать довольного мурлыканья. — А теперь не шуметь. Нам надо  о  многом
поговорить.
   Утихомирив  своего  любимца,  Санчес  поднял  темные  глаза,  которые
являлись единственным,  да  и  то  неясным,  намеком  на  его  латинское
происхождение.
   — Доктор Ошнер, доктор Лу, gracias*, благодарю за то, что вы  явились
сюда по первому требованию. Надеюсь, вы хорошо провели отпуск.
   —  Muchas  gracias,  se?or**.  —  Франк  присел  в  одно  из  кресел,
располагавшихся за пределами руководительского пульта. —  Очень  хорошо.
Благодарим за то, что позволили нам отдохнуть.
   — Si, se?or. Перерыв в работе чрезвычайно нам помог.  —  Леа,  как  и
Фрэнк,  обратилась  к  руководителю  на  официальном  испанском   языке.
Конечно, в этом не было необходимости, но ни для кого из  исследователей
ХКИЦ  не  представлял  секрета  тот  факт,  что  Санчес  гордился  своим
мексиканским происхождением. Его кабинет  украшали  католические  фрески
девятнадцатого века, а также костюм и  шпаги  матадора,  привезенные  из
хронокосмической экспедиции в тот период и висящие теперь в  герметичных
рамках  на  стене  позади  стола.  Если  бы  Санчес  обладал  физической
возможностью лично возглавить экспедицию, вероятнее всего, отправился бы
в республику Техас (миссия класса 1), чтобы собственными глазами увидеть
битву при Аламо.
   — Рад это слышать. — Руководитель снова переключился  на  разговорный
английский. — Итак, вы готовы к С320-37? — поинтересовался он,  упомянув
предстоящую экспедицию по порядковому номеру. — Насколько я понимаю,  вы
закончили исследование.
   — Так точно, сэр, — ответил Фрэнк. — Мы  с  Леа  завершили  работу  в
колледже Тихо. Через зарегистрированные  данные  переписи  населения  мы
подтвердили факт гибели наших  субъектов  на  борту  «Гинденбурга».  При
условии, что «Миранда» успешно  выполнит  операцию  экстрагирования,  мы
сможем без особых проблем взять на себя их роли.
    
   * спасибо (исп.).
   ** Большое спасибо, сеньор (исп.).
    
   —  Я  позже  встречусь  с  командой   «Миранды»,   чтобы   выработать
окончательные  детали.  —  Леа  подняла  левую  руку  и  прикоснулась  к
миниатюрному   компьютеру,   который   носила   на   запястье.   —   Вот
предварительный доклад, как вы просили.
   — Спасибо. — Пальцы левой руки Санчеса скользнули по вмонтированной в
подлокотник клавиатуре. Кресло повернулось  вправо,  что  позволило  ему
посмотреть на экран,  расположенный  над  головой.  Двое  исследователей
терпеливо ожидали, пока руководитель просматривал  отчет  Леа.  —  А  вы
сможете записать их голосовые модели?
   — Группа экстрагирования сделает это до  того,  как  мы  прибудем,  —
ответила  Леа.  —  Отель  «Франкфуртер  Хоф»  был   излюбленным   местом
американских туристов, и план состоит в том, чтобы эвакуировать субъекты
за несколько часов до нашего прибытия.
   — Джон и Эмма Пеннс в ночь перед отбытием «Гинденбурга» из Франкфурта
посещали оперу, — добавил Фрэнк. — От оперного  театра  до  отеля  можно
дойти пешком, поэтому план предполагает, что похищение должно  произойти
на отрезке пешеходной улицы между этими двумя точками.
   Бровь Санчеса удивленно приподнялась.
   — И как же вы намереваетесь осуществить это в таком людном месте?
   — Двое членов «Миранды» выдадут себя за агентов  гестапо  и  арендуют
автомобиль для перевозок. Они подъедут к обочине, остановятся, выйдут из
кабины и приблизятся к мистеру и миссис Пеннс. Предъявив документы, наши
люди потребуют, чтобы американцы прошли с ними.  —  Фрэнк  улыбнулся.  —
Подобные вещи были обычным явлением для того места и времени, особенно в
отношении иностранцев. Никто не станет доносить об этом. В конце концов,
мы имеем дело с параноидальным обществом.
   — А как вы разместите оборудование?
   — Как только произойдет похищение Пеннсов, — продолжила Леа, —  члены
группы вернутся в «Франкфуртер Хоф», но в этот раз одетые в гражданское.
У них будет наш багаж. Когда они зарегистрируются в гостинице, то просто
отнесут  веши  в  номер  Пеннсов  и  заменят  наши   чемоданы   на   их,
соответственно сменив ярлыки. На следующий день ранним утром они  съедут
и вернутся в безопасное место в Грисхайме.
   Санчес кивнул, но ничего не сказал  и  продолжил  читать  отчет.  Его
немногословность поразила Фрэнка. Учитывая то, что  это  был  инструктаж
перед экспедицией класса  1,  руководитель  задавал  на  удивление  мало
вопросов. Когда Фрэнк отправлялся в нью-йоркскую экспедицию  1929  года,
Санчес просто засыпал его группу расспросами, хотя это была  всего  лишь
наблюдательная операция класса 3. Это путешествие не только представляло
большую опасность, но  и  имело  более  высокую  степень  сложности.  Им
предстояло наладить совместную работу  двух  хронолетов,  экстрагировать
двух современников из потенциально враждебной среды  и  внедрить  на  их
место  двух  исследователей,  которые  окажутся  на   месте   крупнейшей
катастрофы столетия. В любой момент все могло пойти наперекосяк. И более
того, когда они с  Леа  окажутся  на  борту  «Гинденбурга»  и  дирижабль
поднимется в воздух, миссию уже никаким образом нельзя будет прервать.
   Тем не  менее  Санчес,  казалось,  полностью  доверял  их  прогнозам.
Внезапно Фрэнку в  голову  пришла  мысль:  а  что,  если  внимание  шефа
поглощено совершенно другими делами?
   Он неловко поерзал в кресле. Уголком глаза Лу увидел, что Леа  делает
то же самое. Мимозавр встал на коленях у