для
поросят и рейнджеров», в зависимости  от  того,  кому  какое  толкование
больше нравилось. Внутри пакета оказалось несколько зеленых лоточков  из
фольги; в одном была нарезанная  в  форме  кубиков  холодная  индейка  в
густой коричневой подливке, в другом — безвкусное картофельное  пюре.  В
отдельной упаковке  лежали  галеты.  В  полевой  комплект  входил  также
крошечный пакетик растворимого кофе и какая-то очень тонкая, волокнистая
бумага, которую Мерфи принимал за салфетки, пока ему не подсказали,  что
это — туалетная бумага. Ужиная при свете аккумуляторного фонаря, Мерфи с
трудом проглотил половину ППР, а вторую отнес в мусорное ведро. Он не ел
почти целый день и должен был  зверски  проголодаться,  но  удивительные
события последних двух часов начисто лишили его аппетита.
   Вскоре после того, как лейтенант Кроуфорд и Мерфи вернулись из своего
путешествия  на  остров,  полковник  Огилви  созвал  в  штабной  палатке
совещание с участием гражданских специалистов. Сами по себе  факты  были
довольно просты: с тех пор  как  в  15:05  НЛО  по  непонятным  причинам
внезапно   стал   видимым,   не   произошло   ровным    счетом    ничего
примечательного.  Прослушивающее  оборудование,   установленное   вокруг
«летающей тарелки», не зафиксировало никаких посторонних шумов,  никаких
радиопередач, никаких излучений. На поверхности  корпуса  —  по  крайней
мере на той его части, что торчала  над  водой,  —  не  было  обнаружено
никаких люков или иллюминаторов. То, что Мерфи —  и  только  он  один  —
успел рассмотреть, прежде чем единственное  окно  в  корпусе  закрылось,
свидетельствовало о том, что экипаж НЛО вовсе  не  стремился  показаться
людям.
   Синтия Мередит Луна продолжала твердо стоять на  том,  что  «летающая
тарелка»  —  инопланетный  космический  корабль,  прибывший  к  нам   из
отдаленной галактики, и что его экипаж — посланцы межзвездной федерации.
Сообщенные   Мерфи   сведения   о   том,   что   НЛОнавты   могут   быть
человекоподобными или по крайней мере гуманоидными,  вдохновили  Мередит
Луну на новые откровения. Она заявила, что  гуманоидная  форма  тела  не
является  уникальной,  присущей  одной  только  Земле;   напротив,   она
распространена достаточно широко, и  прилетевшие  в  «летающей  тарелке»
паралюди специально разыскивали во Вселенной  такие  разумные  существа,
которые были бы близки к ним по облику и строению. Поэтому, заявила она,
нельзя встречать их с оружием в руках. Вместо этого следует найти  иные,
мирные способы коммуникации. Под конец Мередит Луна предложила убрать  с
песчаного островка всех рейнджеров  и  позволить  ей  и  еще  нескольким
медиумам  из  УПИ  отправиться  туда,  чтобы  установить  с  пришельцами
телепатический контакт.
   Когда она закончила, полковник Огилви выложил  на  стол  свои  карты.
«Поскольку, — сказал он, — в Пентагоне убеждены, что неопознанный объект
может представлять собой  угрозу  национальной  безопасности,  «наверху»
было принято решение попытаться пробиться внутрь. С базы ВМФ в  Гротоне,
Коннектикут, доставлены газовые резаки, которые  используются  на  флоте
для вскрытия корпусов терпящих бедствие  подводных  лодок,  и  обученный
обращению с ними персонал. В полночь техники  высадятся  на  островок  и
попытаются прорезать корпус НЛО».
   Мередит Луна принялась бурно протестовать, и Мерфи впервые не  мог  с
ней не согласиться, правда, по причинам совершенно иного  свойства.  Да,
они по-прежнему не знали, кто прибыл к ним в «летающем  блюдце»,  однако
то, что пришельцы отключили режим маскировки, ясно  свидетельствовало  о
том, что у них  нет  враждебных  намерений.  Ему  лично,  заявил  Мерфи,
требуется дополнительное время  для  тщательного  изучения  объекта.  Не
исключено, что НЛО прибыл вовсе не из  Крабовидной  туманности,  добавил
он. Не подлежит сомнению только одно —  он  не  прилетел  из  ближайшего
городка.
   Но Огилви продолжал стоять на своем: решение принято и обжалованию не
подлежит. В своей короткой  речи  полковник  весьма  недвусмысленно  дал
понять, что расследование проходит по ведомству министерства  обороны  и
что он получает свои  приказы  из  самых  высоких  инстанций.  Совещание
полковник закончил сообщением,  что  ужин  можно  получить  в  одном  из
фургонов, после чего захлопнул свой блокнот и удалился.
   Санчес перехватил  Мерфи,  когда  тот  уже  собирался  отправиться  к
грузовику, чтобы получить свою порцию горячего ППР. Несмотря на  то  что
расследование  было  в  руках  военных,  все   гражданские   специалисты
находились под юрисдикцией ФБР, а это  означало,  что  в  данном  случае
Управление  паранормальных  исследований  функционировало  как  одно  из
подразделений Федерального бюро. За десять лет работы в УПИ Мерфи как-то
не удосужился получить допуск к материалам высшей  степени  секретности,
поэтому,  как  сказал  Санчес,  теперь  ему  придется  дать  расписку  о
неразглашении сведений, касающихся  текущего  расследования.  Исключение
составляли правительственные служащие, облеченные особым доверием.  (Тут
Мерфи понял,  что  для  обычной  публики  события  на  озере  Сентерхилл
навсегда останутся тайной за семью печатями, словно здесь никогда ничего
не происходило.) Бланк расписки Санчесу должны были прислать по факсу  с
минуты на минуту, и фэбээровец предупредил Мерфи, что он хотел бы решить
этот вопрос как можно скорее. Один взгляд на лицо агента сразу же убедил
Мерфи, что протестовать бесполезно. Он должен был поставить свою подпись
под его бумажонкой — в противном случае мог потерять  работу  или  вовсе
оказаться в тюрьме.
   Итак, ужин оказался несъедобным, компания — отвратительной,  и  Мерфи
снова почувствовал себя очень одиноким. Ночь была морозной,  к  тому  же
сразу после захода солнца подул резкий, холодный ветер, и Мерфи,  подняв
повыше воротник своей  куртки,  попытался  найти  какое-нибудь  укрытие.
Штабную палатку заняли Огилви  и  Санчес,  а  Мерфи  очень  не  хотелось
встречаться с ними именно сейчас. В какой-то момент он подумал о том, не
вздремнуть ли ему в одном из грузовиков, но быстро  понял,  что  еще  не
настолько устал.
   Взгляд  его  скользнул  по   далекому   островку,   возле   которого,
выхваченный из тьмы светом прожекторов, серебрился  диск  НЛО,  и  Мерфи
неожиданно поймал себя на том, что смотреть на все это ему  осточертело.
Пусть ненадолго, но ему было совершенно  необходимо  отвлечься  от  всех
проблем, которые занимали его  ум  на  протяжении  нескольких  последних
часов.
   И он решил пойти немного прогуляться по окрестностям.
   Выйти из лагеря оказалось на удивление просто. Мерфи не  считал  себя
связанным какими-либо обязательствами, поэтому решил никому не  говорить
о своем намерении. От берега вверх  по  склону  вела  узкая,  вымощенная
каменными плитами дорога, и Мерфи дошел  по  ней  до  самых  ворот  зоны
отдыха. У ворот стоял на часах один из рейнджеров,  но  Мерфи  объяснил,
что хочет немного размять ноги, и солдат пропустил его  без  возражений.
Как понял Мерфи, пост был выставлен здесь для того, чтобы не  пропускать
посторонних  в  лагерь,  а  в  его  желании  пройтись  не  было   ничего
предосудительного.
   Рейнджер рассказал Мерфи, что примерно в полумиле дальше  по  дороге,
почти на вершине холма,  есть  небольшой  магазинчик,  торгующий  всякой
всячиной. Сейчас он, конечно, закрыт, но  перед  входом  стоит  торговый
автомат с «кока-колой».  Может  быть,  мистер  Мерфи  возьмет  для  него
баночку газировки?
   Мерфи с  готовностью  пообещал,  что  на  обратном  пути  обязательно
захватит для часового баночку «Доктора Пеппера» похолоднее.
   Теперь, когда он отошел достаточно далеко от воды,  ветер  больше  не
казался ему таким пронизывающим и резким, однако голые ветви деревьев по
обеим сторонам дороги продолжали раскачиваться и поскрипывать.  Мглистая
зимняя ночь обступила его со всех сторон, и Мерфи  чувствовал  на  языке
легкий привкус хвои. Огни лагеря давно исчезли из виду, и  Мерфи  поднял
вверх голову, чтобы полюбоваться созвездиями. Для него это  было  редким
удовольствием, поскольку над округом  Колумбия  постоянно  висел  легкий
смог, делавший наблюдение за звездами весьма затруднительным,  но  небо,
как назло, оказалось затянуто облаками. Ночь была очень темной,  и  даже
после того, как глаза Мерфи освоились  с  окружающим  мраком,  он  почти
ничего не видел уже на расстоянии вытянутой руки. Скверно...
   Незаметно для себя  Мерфи  добрался  до  вершины  холма,  где  дорога
раздваивалась. У самой развилки стоял упомянутый часовым магазинчик — из
тех, что в сезон вовсю торгуют блеснами, леской, «Лунными завтраками»  и
апельсиновым «Крашем». Жалюзи на окнах были опущены, дверь — заперта, но
над  широким  крытым  крыльцом  горела  тусклая   лампочка,   освещавшая
обшарпанный автомат по продаже «кока-колы»,  приютившийся  между  пустым
садком для живца и телефонной будкой.
   В телефонной будке стоял человек.
   Сначала Мерфи подумал, что это кто-то из солдат потихоньку сбежал  из
лагеря, чтобы позвонить жене или подружке, но,  подойдя  ближе,  увидел,
что незнакомец одет не в военную  форму.  Его  темный  шерстяной  костюм
выглядел не по сезону холодным, а ни пальто, ни  кашне  на  человеке  не
было. Мерфи была видна только его спина,  но  он  сразу  разглядел,  что
незнакомец дрожит от холода.
   Странно, подумал Мерфи.  Впрочем,  звонивший  мог  оказаться  обычным
любителем путешествовать «автостопом», застрявшим  в  этой  глуши  из-за
того, что полиция перекрыла дороги. С  другой  стороны,  что  ему  здесь
делать? Как-никак до ближайшего шоссе было несколько миль.
   Продолжая   шагать   к   освещенному   крыльцу,   Мерфи   внимательно
рассматривал незнакомца. Должно  быть,  решил  он  наконец,  это  просто
местный житель — один из  немногих,  кто  живет  в  домах  вокруг  озера
круглый год. Но  если  это  местный  житель,  то  почему  он  пользуется
общественным телефоном-автоматом?
   — ...Спасибо, — донеслось до него. — Большое спасибо,  вы  мне  очень
помогли.
   В ночной тишине Мерфи отчетливо слышал голос незнакомца. Он говорил с
каким-то странным акцентом, который Мерфи  затруднялся  определить.  Его
английский казался достаточно чистым и  правильным,  но  интонации  были
скорее азиатские.
   — Простите, — сказал мужчина в будке, — не могли бы  вы  мне  назвать
сегодняшнюю дату? Да, мэм, сегодняшнее число. И год, пожалуйста.
   Число? Год? Да что он, сумасшедший?
   Деревянное крыльцо под ногами Мерфи негромко скрипнуло, и незнакомец,
испуганный его неожиданным появлением, едва  не  выронил  трубку.  Мерфи
перехватил его быстрый взгляд.
   — Извините, — машинально сказал он. — Я не хотел вам мешать.
   Черты лица незнакомца действительно можно было назвать  евразийскими.
Несколько мгновений он молча смотрел на  Мерфи  сквозь  стекла  очков  в
тонкой металлической оправе, потом, спохватившись, снова поднес трубку к
уху.
   — Простите, мэм, не могли бы вы повторить?..
   Мерфи тем временем прошел к автомату с  газировкой  и  сунул  руку  в
карман брюк в поисках мелочи. Опуская в прорезь два четвертака, он  ясно
чувствовал на себе взгляд незнакомца. Определенно, это какой-то бродяга,
убеждал себя Мерфи.  Слишком  уж  старомодный  у  него  костюм  —  такую
древность можно достать разве что на благотворительной  барахолке  Армии
спасения. Но Мерфи хорошо знал, что даже самые  опустившиеся,  бездомные
бродяги, которых он видел сидящими на вентиляционных решетках в  деловом
центре Вашингтона, носят зимой поношенные пальто до пят  или,  на  худой
конец, теплые бейсбольные куртки.
   Потом он подумал, что такой же, как у незнакомца, костюм он видел  на
фотографиях своего деда, когда тот был еще совсем молодым человеком.
   — Спасибо, мэм, очень вам благодарен. — Незнакомец повесил  трубку  и
постучал кончиком пальца по оправе очков, словно поправляя их. Подув  на
замерзшие руки, он бросил на Мерфи еще один осторожный взгляд и  зашагал
прочь.
   — Холодная ночка, — сказал  Мерфи,  когда  незнакомец  проходил  мимо
него.
   — Простите, что вы сказали? — Мужчина слегка замедлил шаг.
   — Холодно, говорю, сегодня. — Мерфи нажал кнопку «Доктора Пеппера»; в
чреве  автомата  что-то  лязгнуло,  и  в  решетку  приемника  выкатилась
жестяная баночка с напитком. — Не меньше двадцати...
   — Двадцати — чего?
   — Градусов. Я о температуре.
   — А-а... Да, пожалуй. — Незнакомец поплотнее запахнул на груди пиджак
и, кивнув в сторону дороги, добавил: — Впрочем, мне-то все равно — я тут
недалеко живу. Мне пришлось воспользоваться  дорогой,  чтобы...  Я  хочу
сказать, что мне нужно было позвонить.
   Показалось ли это Мерфи, или голос  незнакомца  действительно  звучал
сейчас несколько по-другому?  Трудно  сказать...  Он  наклонился,  чтобы
достать жестянку из автомата, и мужчина заторопился дальше.
   — Я не знал, что здесь кто-то живет зимой, — сказал Мерфи ему  вслед.
— Мне говорили, что люди появляются здесь только летом.
   — Несколько человек остается и  на  зиму.  —  Незнакомец  снял  очки,
аккуратно сложил и убрал в карман пиджака. — Извините, но мне нужно...
   — ...поскорее попасть домой.  Конечно.  —  Мерфи  опустил  баночку  с
газировкой в карман куртки. — Не обращайте на меня внимания.
   — Да-да, конечно... — Мужчина спустился по ступенькам крыльца. — Я не
буду обращать внимания. И вы не обращайте...
   Мерфи некоторое время смотрел, как  незнакомец,  наклонясь  навстречу
ветру и вобрав голову в плечи, торопливо шагает  по  дороге,  ведущей  к
соседнему холму, и постепенно исчезает в темноте. Должно  быть,  бедняга
живет просто в трейлере, размышлял он, и не может позволить  себе  такую
роскошь, как собственный телефон. И ему  каждый  раз  приходится  ходить
сюда, чтобы позвонить... Надеюсь, у него есть хороший  обогреватель  или
что-то в этом роде...
   Неужели этот человек звонил  в  справочную  только  для  того,  чтобы
узнать, какое сегодня число?
   Странные люди... Странные люди  живут  в  Вашингтоне,  странные  люди
живут  в  Теннесси.  Странные  люди  продолжают  работать  в  Управлении
паранормальных  исследований,  хотя  отлично   знают,   что   это   дело
нестоящее...
   Мерфи пожал плечами и тоже спустился с крыльца  на  дорогу.  Пожалуй,
ему нужно поторопиться, пока Огилви или Санчес его не  хватились.  Да  и
часовой у ворот зоны  отдыха,  должно  быть,  заждался  своего  «Доктора
Пеппера».
   Он прошел всего несколько шагов, и тут ему пришло в голову, что он  и
сам не прочь глотнуть газировки. Не было смысла  возвращаться  в  лагерь
лишь с одной банкой — ночь обещала быть долгой. Можно  взять  даже  пару
банок, чтобы выпить одну по дороге.
   И, приняв такое решение, Мерфи повернулся и трусцой побежал обратно к
магазину.
   Но, обшарив карманы, Мерфи обнаружил, что у него остался только  один
четвертак.  Вот  невезение!..  Потом  он  посмотрел  на  стоявшую  рядом
телефонную будку. Незнакомец говорил только с  телефонисткой...  Почему?
Зачем кому-то могло понадобиться выходить из дома в такую погоду  просто
для того, чтобы узнать месяц и год?
   Ладно, не важно. Главное, этот странный тип  оставил  свои  деньги  в
окошечке сдачи. Наверное, так замерз, что ему было не до того, а  может,
просто забыл. И поскольку вызов стоил  ровно  двадцать  пять  центов,  в
окошечке возврата могло остаться  достаточно  мелочи,  чтобы  Мерфи  мог
позволить себе «Спрайт».
   Перейдя к будке, Мерфи  сунул  палец  в  щель  «Возврата  монет».  Ну
конечно — два десятицентовика и никель! Он быстро  выковырял  монеты  из
щели и, позванивая ими в кулаке, вернулся к торговому автомату.  Опустив
в прорезь свой четвертак, он уже  собирался  бросить  туда  же  один  из
найденных им десятицентовиков, но вдруг остановился.
   Это был не обычный десятицентовик. Это был «мер-курий».
   Десятицентовика с головкой бога торговли на аверсе Мерфи не  видел  с
тех пор, когда учился в начальной школе.
   Он раскрыл ладонь и поднес ее к свету. У него на руке лежал еще  один
«меркурий» и пятицентовик с изображением бизона.
   Могло  ли  это  быть  простой  случайностью?  Вряд  ли.   Вероятность
случайного совпадения была настолько мала, что Мерфи сразу же отмел  это
объяснение  как  невероятное.  К  тому  же  все  три  монетки  выглядели
совершенно новыми.
   Может быть, этот мужчина — нумизмат?  Странный,  однако,  нумизмат...
Нумизмат, который не может позволить себе пальто и приличный костюм,  но
разбрасывается новенькими «Меркуриями» и «бизонами». А  может,  это  тот
слегка  комичный  тип  рассеянного  коллекционера,  который  опускает  в
автомат бесценные монеты, чтобы позвонить телефонистке и спросить у нее,
какое сегодня число?
   И  неожиданно  ему  вспомнились  слова  Гарри  Камиски,  сказанные  в
«Снегире» прошлым вечером.
    
   16 января 1998 года
   Пятница, 18:48
    
   Действуя с предельной осторожностью,  чтобы  ненароком  не  выключить
коммуникатор, Фрэнк закрыл его и засунул в карман рубашки, потом  потуже
стянул на груди лацканы пиджака. Ветер на  вершине  холма  был  особенно
сильным, и холод пробирал его буквально до костей. Замерзшие ноги  плохо
слушались, а чтобы не стучать зубами, ему пришлось изо всех сил стиснуть
челюсти. Несколько раз Фрэнк останавливался, чтобы потопать по  асфальту
и попытаться восстановить кровообращение в  пальцах  ног,  но  согреться
никак не удавалось.
   — Надо спешить, — шептал он, беспокойно поглядывая  на  тускло-черное
небо. — Быстрее, быстрее...
   Не только холод заставлял его нервничать. Случайная встреча с местным
жителем настолько напугала его, что  он  чуть  было  не  забыл  о  своей
главной задаче. Ему пришлось  сделать  над  собой  сознательное  усилие,
чтобы загрузить точную  дату  в  память  своих  фальшивых  очков.  Фрэнк
чувствовал, что мужчина, появившийся у магазина,  чтобы  купить  баночку
газировки, проявил  к  нему  повышенный  интерес,  который  нельзя  было
объяснить характерным для конца двадцатого века  любопытством.  Конечно,
он мог жить в одном из ближайших домов, но у Фрэнка были  все  основания
подозревать, что это не так.
   Впрочем, теперь это не имело особого значения. Мец скорее  всего  уже
стартовал с озера; стоит ему подняться на достаточную высоту, и он легко
найдет Фрэнка по сигналу включенного коммуникатора.
   Подумав об этом, Фрэнк снова посмотрел  в  небо,  хотя  и  знал,  что
Василий скорее всего снова включил «хамелеон», и он ничего не увидит  до
самого последнего момента.
   — Эй, послушайте!.. Кто вы такой?
   Голос, раздавшийся за  его  спиной,  был  задыхающимся,  прерывистым,
словно после быстрого бега,  но  Фрэнку  он  показался  знакомым.  Круто
повернувшись, он посмотрел назад.
   — Я спрашиваю, кто вы такой? Голос принадлежал человеку, которого  он
встретил у магазина. Фрэнк напряг зрение и наконец сумел рассмотреть его
в темноте. Он с трудом поднимался вверх по склону в нескольких метрах от
него.
   — Уверяю вас, сэр, вы ошиблись. Мы никогда с вами не  встречались,  —
спокойно сказал Фрэнк. — Я живу здесь, и...
   — Я в  этом  очень  сомневаюсь.  —  Незнакомец  наконец  остановился.
Наклонившись вперед и упершись руками в колени,  он  жадно  хватал  ртом
морозный воздух. Должно быть, всю дорогу он пробежал бегом.
   — Никто... не живет здесь... зимой... — пробормотал он. — К тому же у
местного жителя... должен быть свой телефон.
   — У меня его нет, — ответил Фрэнк, лихорадочно соображая,  как  быть.
«Оберон» должен был появиться здесь с минуты на  минуту,  и  он  не  мог
допустить, чтобы человек двадцатого века стал свидетелем его отлета. — Я
пользуюсь платным телефоном-автоматом, чтобы сэкономить деньги.
   — Ага... Я так и понял. — Послышалось негромкое бренчание  мелочи.  —
Такие деньги не грех и поэкономить.
   Фрэнк  почувствовал,  что,  несмотря  на  мороз,  его  лоб   покрылся
испариной. Для  путешественника  во  времени  это  была  грубая  ошибка.
Хронок