мных  цивилизаций,   и   ей   нужно   ненадолго   остаться,   чтобы
«сконцентрироваться  на  остаточных  парапсихологических  ощущениях»  на
месте крушения. Несмотря на то что Мерфи в душе верил, что  Луна  просто
не хочет делить компанию с ним и Огилви, он  не  собирался  переубеждать
ее.
   К великому удивлению Мерфи, Огилви позволил ей остаться при  условии,
что она в ближайшие двадцать четыре часа  сядет  на  любой  коммерческий
рейс до Вашингтона. Возможно, он пытался успокоить членов УПИ, либо, как
и все остальные, просто устал от нее. Какой бы ни была причина, но после
того,  как  Огилви  перепоручил  заботу  о  Луне  лейтенанту  Кроуфорду,
которого,  по  всей  видимости,  не  пугала  перспектива  нянькаться   с
человеком экстрасенсорных  способностей,  он  примкнул  к  Мерфи  и  Рею
Санчесу на борту «Блэкхока».
   Совершенно вымотанный Мерфи потеплее укутал в куртку свое  продрогшее
до костей тело и поволочил ноги к реактивному самолету. Если повезет,  у
него,  возможно,  получится  немного  вздремнуть,  прежде  чем   самолет
приземлится в Далласе.  Полет  продлится  примерно  два  часа;  учитывая
часовую разницу во времени,  они  будут  в  Виргинии  около  05:30.  Еще
час-два, и он откроет парадную дверь своего дома.  Донна  наверняка  еще
будет в постели, а Стивен скорее всего уже проснется  и  будет  смотреть
мультфильмы в  гостиной.  Мерфи  рассеянно  похлопал  по  карману,  куда
недавно засунул  маленькую  фигурку  Дарта  Вейдера,  которую  нашел  на
острове. При первой возможности он пойдет в уборную на борту самолета  и
смоет с Дарта остатки песка. Он подарит сыну  этот  сувенир...  А  потом
снимет телефонную трубку, чтобы его никто не  побеспокоил,  заберется  в
постель, под бочок к жене, и проспит весь день.
   А дальше?
   Хотя Мерфи очень устал и не  мог  собраться  с  мыслями,  кое-что  он
понимал слишком хорошо: его  жизнь  уже  никогда  не  будет  такой,  как
раньше. В конце концов, он только что повстречался с путешественником во
времени. Когда подобное происходит в твоей жизни, уже больше никогда  не
захочется посетить Диснейленд...
   «Забудь об этом, — сказал он себе. — Потом все обдумаешь».
   Рядом с опущенным трапом «Гольфстрима» стояли  двое  офицеров  ВВС  в
летной форме. Мерфи предположил, что это скорее всего  пилоты  самолета.
Огилви и Санчес остановились рядом с ними. Образовав  тесный  круг,  все
четверо о чем-то  оживленно  разговаривали,  сгорбившись  под  холодными
порывами ветра. Когда приблизился Мерфи, они резко замолчали.
   Зак остановился около трапа.
   — Что-то не так? — поинтересовался он. — Я могу что-нибудь сделать?
   Санчес смерил  его  сердитым  взглядом,  но  не  сказал  ни  слова  и
отвернулся. Огилви непринужденно улыбнулся.
   — Не волнуйтесь, — ответил он,  поднял  большой  палец  и  указал  на
самолет. — Не задерживайтесь, поднимайтесь на борт. Я все объясню после.
   Тут у Мерфи и возникло предчувствие, что во время полета в  Вашингтон
ему вряд ли удастся поспать. Однако он ничего не мог  с  этим  поделать,
поэтому поднялся по трапу и обосновался на  сиденье  в  хвостовой  части
самолета. Сняв парку, Зак свернул ее и положил на колени,  чтобы  ни  на
минуту не выпускать из рук. В окне он увидел, что Огилви  и  Санчес  все
еще беседуют с пилотами самолета. Затем они развернулись и направились к
трапу. Минуту спустя пилоты показались  в  салоне,  вслед  за  ними  шли
полковник и фэбээровец. Летчики прошли в кабину и  захлопнули  за  собой
дверь, а Огилви и Санчес заняли места в передней части салона. Полковник
взгромоздил ноги на свободное сиденье и откинулся  назад,  а  агент  ФБР
поместил ноутбук на столик и открыл его. Ни тот, ни другой не смотрели в
сторону Мерфи. Спустя несколько минут он откинул  назад  спинку  кресла,
накинул на плечи куртку и закрыл глаза.
   «Гольфстрим» находился в воздухе минут  пятнадцать;  этого  оказалось
достаточно для Мерфи, и он задремал, когда  вдруг  кто-то  опустился  на
соседнее сиденье.
   — Зак? — позвал Огилви настойчиво,  но  без  недоброжелательности.  —
Проснись, сынок. Нам нужно поговорить.
   Мерфи неохотно открыл глаза. Полковник держал в руках два  стаканчика
черного кофе, которые, очевидно, принес из бортовой кухни.
   — Сделай одолжение, откинь, пожалуйста, столик, — попросил  он.  —  У
меня заняты руки.
   — Хм... Да, конечно. — Мерфи вытянул  из-под  парки  руку  и  опустил
столик-поднос. — Спасибо, но я  не  буду,  —  сказал  он,  когда  Огилви
поставил перед ним кофе. — Мне бы хотелось немного поспать,  прежде  чем
мы приземлимся.
   — Разумеется. У всех нас был тяжелый день.  —  Полковник,  извиняясь,
покачал головой. — Но пока я не могу вам этого позволить. У нас  кое-что
не сходится. Так что для начала нужно связать  концы  с  концами.  —  Он
поднял свой кофе и бросил  взгляд  в  переднюю  часть  салона.  —  Агент
Санчес, не хотите к нам присоединиться?
   Фэбээровец  поднялся,  словно  уже  давно   ожидал   приглашения,   и
направился по проходу в конец  самолета.  Вместо  того  чтобы  сесть  на
свободное кресло с другой стороны  прохода,  он  облокотился  на  спинку
переднего сиденья и сверху вниз посмотрел  на  Мерфи  холодными  темными
глазами, не проронив при этом ни слова.
   — Это как-то связано с договором о неразглашении  информации?  —  Зак
поднял стаканчик с кофе и попробовал отпить. С кофеином или без, но кофе
согрел его после студеной зимней ночи. — Я же сказал, что  подпишу  все,
что попросите, если это вас так беспокоит.
   — Рад слышать, доктор  Мерфи.  Приятно  осознавать,  что  вы  желаете
сотрудничать с нами. Но это не совсем то, о чем я...  о  чем  мы  хотели
поговорить с вами. — Повернувшись  вполоборота,  Огилви  сцепил  руки  и
положил их на подлокотник. — Перейдем к делу. Итак, что с вами произошло
на дороге до того момента, как подоспели мы? Вот черт...
   — Ничего, — ответил Зак, глядя полковнику прямо в глаза.  —  Я  пошел
прогуляться, вот и все. А когда поднялся на вершину холма, из леса вышел
какой-то человек и поинтересовался, который час...
   — Раньше вы говорили, что он попросил у вас мелочи.
   — Ну да. То есть он попросил мелочь, а потом...
   — Избил вас, правильно? Именно это вы рассказали. —  Огилви  протянул
руку к потолочной панели и, щелкнув кнопкой, включил небольшую  лампочку
над креслом Мерфи. Свет неожиданно ударил ему в глаза, и он вздрогнул. —
Знаете,  для  человека,  которого  недавно   измолотили,   —   полковник
пристальней посмотрел на Зака, — вы неплохо выглядите.
   — Я получил хороший удар по лицу. Потом мне врезали  в  живот,  затем
толкнули и...
   — Толкнули на дорогу? — вставил Огилви, и Мерфи кивнул.  —  Дорога  в
том месте покрыта асфальтом. Так  что  у  вас  обязательно  должны  были
остаться ссадины на руках или царапины на куртке.  —  Он  осмотрел  руки
Мерфи, затем спинку парки. — Я не вижу никаких следов.
   — Я не... Я хочу сказать, я не сильно ударился о землю.
   — Перестаньте, Зак. Я не купился на это тогда, не куплюсь и сейчас. —
Огилви нахмурил брови и покачал головой. — Там случилось что-то еще.  Вы
знаете это не хуже меня. Так почему бы вам не облегчить нам задачу и  не
сознаться?
   — Я на самом деле не понимаю, о чем вы говорите, —  спокойно  ответил
Мерфи.
   Бэйрд Огилви некоторое время молча смотрел на него, затем раздраженно
вздохнул.
   — Агент Санчес, вы не поможете мне разобраться с этим?
   — Доктор Мерфи, — начал фэбээровец, — в настоящий момент наш  самолет
кружит над границей  штата  Кентукки.  Пилоты  ожидают  моих  инструкций
относительно места назначения. Если вы не согласитесь оказать нам полное
содействие, самолет направится в сторону форта Кемпбелл, где на взлетной
полосе  нас  встретит  военный  конвой.  Затем  они  препроводят  вас  в
федеральную  тюрьму  Марион  штата  Иллинойс,  где  поместят  в   камеру
строгого...
   — Что?
   — Вас поместят в камеру строгого режима, где вы и  будете  находиться
до тех пор, пока вам не предъявят соответствующее обвинение в  нарушении
федеральных законов. — Санчес произносил каждое слово ровным голосом, ни
разу не моргнув. — Вам не разрешат контактировать  с  окружающим  миром.
Вам не разрешат связаться с адвокатом или поговорить с семьей или...
   — Вы  не  сможете  так  поступить!  —  Побагровев  от  злости,  Мерфи
попытался подняться с сиденья. — Это незаконно! Вы не можете!
   Автоматический пистолет 45-го калибра так  быстро  возник  перед  его
лицом, что Зак едва уловил движение Санчеса.
   Мерфи застыл. Он почти не почувствовал, как по правому колену потекла
теплая жидкость из опрокинутого стаканчика кофе.
   — Пожалуйста, сядьте, доктор Мерфи, — ровным голосом сказал Санчес. —
Любое подобное действие с вашей стороны в дальнейшем будет расценено как
угроза...
   — Угомонитесь, пожалуйста. Вы, оба. — Огилви положил  руку  на  плечо
Мерфи, пытаясь успокоить его.  —  Успокойтесь,  Зак.  Сегодня  никто  не
собирается упечь вас  в  тюрьму.  —  Он  взглянул  на  Санчеса.  —  Рэй,
пожалуйста, опусти пистолет. В этом нет необходимости.
   Фэбээровец некоторое время колебался, затем снял палец со  спускового
крючка и спрятал пистолет в кобуру, висящую на ремне под курткой.  Когда
Мерфи упал в кресло, ему  казалось,  что  сердце  вот-вот  выпрыгнет  из
груди. Никогда в жизни никто еще не наставлял на него оружие.  И  он  не
хотел бы, чтобы такое когда-нибудь повторилось.
   — Вы... — начал он и понял, что не может говорить. Во рту  пересохло.
Зак проглотил огромный ком в горле и продолжил: — Вижу, вы не шутите. Вы
действительно сделаете это.
   — Очень жаль, но... да, сделаем.
   В лихорадке Мерфи не заметил, что опрокинул и кофе Огилви.  Полковник
поднял пустой стаканчик, достал из  кармана  рубашки  носовой  платок  и
промокнул разлитую жидкость.
   — Постарайтесь посмотреть на это моими глазами,  —  продолжал  он.  —
Инопланетный корабль... или по крайней мере то, что, очевидно,  является
инопланетным  кораблем...  терпит  крушение  в  сельском   озере   после
столкновения  с  двумя  военными  истребителями,  один  из  которых   по
неизвестным  причинам  теряет  управление.  Будучи  окружен   войсковыми
отрядами и не проявляя никакой  активности  в  течение  половины  суток,
аппарат неожиданно взлетает, причем становится  невидимым  для  радаров.
Все это не поддается никаким разумным объяснениям. Не знаю, как  вас,  а
меня до смерти пугают подобные проявления.
   Огилви взмахнул носовым платком и перебросил его на свободное сиденье
с другой стороны прохода.
   —  Потом  младшего  консультанта   УПИ,   на   которого   возлагалось
исследование этого загадочного события, находят на  прилегающей  дороге.
Он  заявляет,  что  на  него  совершили  нападение...  посреди  ночи,  в
пустынном  месте...  хотя  все  улики   доказывают   обратное.   Немного
подозрительно, вы не находите?
   — Думаю... — Мерфи заколебался и посмотрел  в  сторону.  —  Нет.  Мне
нечего сказать.
   Огилви разочарованно покачал головой.
   —  Поверьте,  доктор  Мерфи,  это  не  блеф.  Вы   скрываете   факты,
представляющие  потенциальную  угрозу   национальной   безопасности.   Я
понимаю, вы утратили способность трезво оценивать ситуацию, и мне  очень
жаль, что должно произойти именно так, потому  что  мне  кажется,  вы  —
неплохой парень. Я еще раз предупреждаю, что если вы не  заговорите,  то
очутитесь за решеткой до того, как взойдет солнце.
   — Если же вы согласитесь сотрудничать, —  добавил  Санчес  убеждающим
тоном, — все, что только  что  произошло  здесь,  в  самолете,  здесь  и
останется. Я не стану докладывать о нашем разговоре. И  полковник  тоже.
Ваша репутация останется незапятнанной.
   — Совершенно верно, — согласился Огилви. — Никто из УПИ никогда ни  о
чем не узнает, ни ваша семья, ни коллеги. Все будет засекречено на самом
высоком уровне. — Он перевел дыхание. — Но если вы откажетесь...
   — Думаю, я все понял.
   Мерфи нервно провел рукой по волосам и поглядел в окно. Сквозь тонкую
стаю облаков он увидел, как внизу, под левой плоскостью, пролетали  огни
большого города. Если они над границей  Кентукки,  это,  вероятно,  форт
Кэмпбелл. Если дело обстоит именно так, «Гольфстрим»  через  пять  минут
окажется на земле. Военная полиция  скорее  всего  уже  ожидает  его  на
взлетно-посадочной полосе и готова в любой момент  схватить,  бросить  в
машину и доставить в тюрьму Марион.
   Зак  вспомнил  о  фигурке  Дарта  Вейдера  в  кармане  куртки.  Он  с
нетерпением ждал момента, когда доберется до дома и сможет  подарить  ее
Стивену. Наверняка у него уже есть  такая  —  Мерфи  потерял  счет  всем
игрушкам из  его  коллекции,  —  но  самым  драгоценным  для  него  было
выражение лица собственного сына.
   Однако в кармане парки находилась еще одна вещица. Зак  посмотрел  на
лежащую на полу куртку. Она упала, когда он пытался вскочить с кресла, и
все еще валялась у его ног. Он хотел  защитить  таинственный  предмет  и
сохранить, как личную тайну. Но, по всей видимости, у него не оставалось
иного выбора. Рано или поздно листок обнаружат, если заберут его одежду,
а взамен выдадут тюремную робу...
   — Ваш ход, доктор Мерфи, — сказал Санчес. — Время не ждет.
   Зак тяжело вздохнул.
   — Хорошо. — Он замялся, затем склонился и поднял с пола парку. — Есть
кое-то. Вам необходимо на это взглянуть.
    
   16 октября 2314 года
   Вторник, 1123Z
    
   С высоты геосинхронной  орбиты,  как  раз  над  плоскостью  экватора,
подмененная Земля пугала своей грандиозностью и красотой.
   Самые отдаленные кольца мелкой  желто-коричневой  пыли  меньше  метра
глубиной расположились  на  низкой  орбите  всего  в  нескольких  сотнях
километров над планетой. Они вращались с огромной скоростью и  в  то  же
время находились в процессе распада. Ночное небо  то  и  дело  озарялось
густыми  желтовато-красными  вспышками  микрометеоритов,   сгорающих   в
верхних слоях атмосферы. За этой узкой полупрозрачной зоной  простирался
широкий угольно-черный слой средних колец.  Здесь  встречались  каменные
обломки различных размеров — от мелких булыжников до небольших  валунов;
эти кольца углублялись на полкилометра внутрь  и  на  тысячи  километров
раскинулись вширь. Над ними находилось еще один пояс, немного шире  двух
предыдущих, и, наконец, внешние кольца были почти такие же хрупкие,  как
и внутренние, но с более высоким альбедо, нежели их собратья внизу.
   Кольца представляли собой все, что осталось от Луны.  Бывший  спутник
Земли, уничтоженный силами,  которые  не  мог  постичь  разум  человека,
предал ее и стал ее  убийцей.  Кольца  отбрасывали  на  Южное  полушарие
продолговатую тень, простирающуюся на пятьсот  километров  в  ширину.  В
полдень территория от Центральной Америки и Карибского моря до западного
побережья  Африки  лежала  в   зоне   бесконечного   затмения,   которая
перемещалась  лишь  со  сменой  времен  года.  Более  того,   отсутствие
притяжения Луны, которое раньше сдерживало океанские  приливы  и  модели
ветров, привело к тому, что вследствие непрекращающихся ураганов и  бурь
под воду ушли все прибрежные районы.
   Однако  наибольший  урон  нанесли  обломки  лунной  мантии  и   ядра,
рухнувшие  прямо  на  поверхность  Земли.  Сквозь  редкие   просветы   в
шаровидной облачной завесе просматривались обширные участки выжженной  и
испещренной кратерами местности. Там, где когда-то росли города,  теперь
стояли руины, где расстилались леса  и  равнины,  теперь  остались  лишь
черные пустыри.
   Независимо от того, какие  причины  вызвали  всемирный  катаклизм,  и
когда это случилось, планета была опустошена — безжалостно и  полностью.
Ничто не могло выжить там, внизу. Земля умерла.
   — Я ничего не могу уловить, — почти шепотом  произнес  Мец,  пробегая
пальцами по клавиатуре компа в поисках любой  доступной  частоты.  —  Ни
радиосигнала, ни цифрового,  ни  микроволновой  передачи...  ничего.  Ни
одного источника.
   — А ты пробовал... — начал было Фрэнк и осекся. Он собирался спросить
о спутниковой связи, но понял, что это маловероятно. Кольца скорее всего
уничтожили все орбитальные аппараты.
   — Ты получил что-нибудь из колоний? — с дрожью  в  голосе  справилась
Леа, которая стояла позади него. — Прошло уже больше часа. Ты должен был
услышать хоть что-нибудь, по крайней мере с Марса.
   — Последний раз, когда я  проверял,  ничего  не  было,  но...  —  Мец
включил кнопку на пульте и несколько  минут  внимательно  вслушивался  в
эфир. Затем покачал головой. —  Ничего.  Ни  малейшего  импульса.  —  Он
нахмурился. — Хотя мы бы уже  давно  могли  услышать  космический  поток
информационного обмена или по крайней мере ответ из порта Деймоса. Но  я
не получаю даже сообщений с Цереры.
   Ком подступил к горлу Фрэнка. Земля и Луна стерты с лица вселенной...
С этим трудно было смириться. Но по всей Солнечной системе, от поселений
на Аресе до колоний на  малых  планетах  и  даже  дальше,  на  спутниках
Юпитера и Сатурна, проживали миллионы людей.
   — Я... мне действительно трудно поверить в это, — пробормотал  он.  —
То есть... каждая точка в системе...
   — Нет-нет, не думаю. — Глаза  Леа  воспалились  и  опухли,  ее  голос
охрип. В какой-то момент она оказалась  на  грани  истерики,  но  быстро
взяла себя в руки. — Даже если уничтожены крупнейшие колонии, все  равно
остается куча мест, где могли бы укрыться люди.
   — Тогда, возможно... — Мец на  минуту  задумался.  —  Возможно,  всех
эвакуировали из системы. Собрали всех, кто выжил, и увезли их.
   — Нет. Слишком много народу. —  Освободившись  от  утешающих  объятий
Фрэнка, Леа приблизилась к иллюминатору  и  уставилась  в  него,  словно
искала ответы в грязных кольцах, опоясывающих планету. — Они  не  смогли
бы разместить всех на борту кораблей, даже если набили бы их, как...
   Она  умолкла,  рот  медленно  открылся,  словно  девушка   припомнила
какой-то важный факт.
   — Проклятие, — прошептала она. — Мы кое о чем забыли.
   — Что такое, Леа? — переспросил Фрэнк. — О чем мы забыли?
   — Это не наша мировая линия, — пояснила она. — Это не  то  место,  из
которого мы отправились в экспедицию.
   — Но мы ведь вернулись в то же самое время... — начал Мец.
   — Время то же, это правда... но место  другое.  —  Леа  не  отрываясь
продолжала глядеть на кольца. — Мы ведь изменили историю  в  1937  году,
никто не станет этого отрицать? Это означает,  что  наша  мировая  линия
изменилась вместе с ней. Когда мы попытались вернуться в 2314  год,  нас
забросило в 1998 год, но этот 1998 год относился к другой мировой линии.
Поэтому отсюда явно следует то, что, когда  мы  покинули  1998  год,  мы
продолжили перемещение по этой мировой линии  и  попали  в  другой  2314
год...
   — Так это не наш 2314 год, — подхватил Фрэнк.
   — Точно. — Леа указала на пульт компа.  —  Именно  поэтому  мы  и  не
получаем позывных из колоний... Здесь просто  никогда  не  было  никаких
колоний, ни на Марсе, ни на Церере, ни где-то еще.  Может,  их  не  было
даже на Луне.
   — Тише! Погодите-ка... — Мец развернулся в  кресле  и  прикоснулся  к
пульту. На экране появились горизонтальные диаграммы. Пилот  внимательно
их изучил и показал на самый широкий столбец. —  Смотрите.  Инфракрасный
сканер  не  находит  никаких  следов  металла,   оставшегося   от   всех
орбитальных аппаратов,  который  должен  бы  тоннами  летать  там  среди
осколков колец.
   — Потому что там  никогда  не  было  никаких  орбитальных  аппаратов.
Станция  «Хронос»  не  была  уничтожена,  потому  что  ее   никогда   не
существовало. По крайней мере в этой мировой  линии.  —  Леа  кивнула  в
сторону иллюминатора. — Это произошло не вчера и даже не в прошлом году.
Я не очень-то разбираюсь в планетарной физике, но совершенно  ясно,  что
эти кольца не новы. У них  было  достаточно  времени,  чтобы  приобрести
форму.
   — Триста шестнадцать лет? — засомневался Фрэнк. — Я тоже не  силен  в
этой области, но...
   — У тебя есть