ро-запад, и странное видение исчезло из виду. Мальчик решил, что его
подвели глаза, и  улыбнулся,  глядя,  как  цеппелин  медленно  совершает
разворот. Когда-нибудь, поклялся он про себя, он обязательно  прокатится
на одной из таких штуковин...
   — Мы почти на месте, — раздался у Фрэнка в наушниках голос Меца. — Ты
готов?
   Сидя в открытой диафрагме люка и болтая ногами,  Фрэнк  смотрел,  как
постепенно приближается «Гинденбург». Несмотря на невидимость,  «Оберон»
все равно  отбрасывал  прозрачную  тень  на  верхнюю  палубу  дирижабля.
Хронолет висел меньше чем в тридцати метрах над воздухолетом,  и  теперь
Лу отчетливо видел оребрение под туго натянутой парусиновой оболочкой.
   — Готов, — ответил он. Ладони были скользкими от пота; он вытер их  о
брюки и попытался не думать о том, что ему предстояло сделать. — Подойди
поближе к вытяжной трубе воздухозаборника в кормовой части.
   «Гинденбург» увеличился в  размере.  Теперь  Фрэнк  больше  не  видел
земли,  а  только  лишь   безбрежные   просторы   серебристой   материи.
Существовал предел, до которого Мец мог приблизить «Оберон», до того как
электромагнитное поле негатрона начнет вмешиваться  в  работу  дизельных
двигателей дирижабля. В  то  же  время  он  должен  был  воспользоваться
несколькими  драгоценными  минутами,  когда,  разворачиваясь  в  сторону
Лэйкхерста над Форкт-Ривер, воздухолет двигался с наименьшей  скоростью,
благодаря чему Лу мог безопасно оказаться на борту.
   По крайней мере на это он надеялся...
   — Кидать лестницу?
   Ухватившись одной рукой за крепление в полу, Мерфи сидел на корточках
с  другой  стороны  люка,  а  второй  рукой  держал  свернутую  пожарную
лестницу. Они нашли се, а также ломик, который Фрэнк незаметно сунул  за
ремень, на развалинах скобяной лавки прямо на  выезде  из  Амхерста.  Лу
кивнул, и Мерфи сбросил лестницу через открытый люк. Забряцали звенья из
нержавеющей  стали;  лестница   опустилась,   туго   натянув   крепежные
сцепления. Мерфи перегнулся через диафрагму люка и внимательно  поглядел
вниз, затем снова поднял голову.
   — Ты не долетел на пять футов! — закричал он, стараясь заглушить  рев
ветра. — Мы можем подлететь поближе?
   Фрэнк оглянулся на Леа. Сидя на корточках позади него, она побледнела
и  покачала  головой.  Он  снова  посмотрел   вниз,   когда   показались
прямоугольные шлицованные перегородки воздухозаборника. Он наклонился  и
схватил верхнюю ступеньку лестницы.
   — Я над вытяжной трубой! — прокричал Мец. — Спускайся!
   Лу почувствовал, как ему на плечо легла рука Леа, словно она пыталась
удержать  его.  Но  он  не  мог  позволить  себе  такую   роскошь,   как
нерешительность. Фрэнк глубоко вдохнул и осторожно вылез из люка.
   Настал  ужасный  момент,  когда  под  тяжестью  его  веса   ступеньки
прогнулись на несколько сантиметров. Фрэнк чуть не сорвался, но  все  же
ему удалось удержаться. После этого он  сел  на  опоры  лестницы.  Ветер
трепал одежду, угрожая сорвать его вниз. Фрэнка охватила  паника,  и  на
какой-то момент единственным его желанием было  вцепиться  в  звенья,  и
пускай Леа и Мерфи тащат его назад, в безопасное место...
   — Фрэнк, у тебя получится, — прозвучал в наушниках ровный голос  Леа.
—  Ты  сможешь.  Не  смотри  вниз.  Аккуратно  спускайся,  ступенька  за
ступенькой, только не смотри вниз.
   — Ладно... хорошо. — Он осторожно  опустил  правую  ногу  и  принялся
нащупывать внизу следующую ступеньку, пока не зацепил ее носком ботинка.
Скрепя сердце,  оторвал  руку  от  верхнего  звена  и  потянулся,  чтобы
схватиться за нижнее. — Есть.
   —  Молодец.  —  Леа  спокойно  подбадривала  его.  —  У  тебя  хорошо
получается. А теперь следующая ступенька...
   Так, постепенно,  по  одной  ступеньке,  Фрэнк  продвигался  вниз  по
лестнице. Ему казалось, что с каждым шагом это делать все легче и легче.
И хотя он не осмеливался поглядеть вниз, тем не менее слышал, как  снизу
доносится рев двигателей «Гинденбурга».  Лу  задрал  голову  и  едва  не
расхохотался от увиденного: в облачном небе чернела квадратная дыра,  из
которой на него смотрели Леа и Мерфи. Невероятно, но они находились  уже
почти в двадцати метрах от него.
   — Ты почти добрался,  —  продолжала  девушка.  —  Ну  давай,  у  тебя
получится...
   — Тебе придется поторопиться, — раздался  в  переговорном  устройстве
голос Меца. — Они завершили разворот и набирают обороты.
   Теперь  лестница  раскачивалась  словно  маятник.  Мец  старался   не
отставать от «Гинденбурга». Лу пренебрег предостережением Леа и поглядел
вниз. Оставалось шесть ступеней, однако от основания лестницы до вершины
дирижабля было еще два метра. Менее чем  в  тридцати  метрах  находилась
передняя кромка килевого  стабилизатора.  Если  лестница  приблизится  к
нему, Фрэнка размажет по его поверхности.
   — Фрэнк, поторопись!
   Нет времени. Фрэнк спускался вниз по ступеням, пока уже больше некуда
было ставить ногу. Он сделал глубокий вдох, задержался  на  мгновение  и
отпустил руки.
   К великому удивлению, ему удалось приземлиться на все  четыре  опоры.
Оболочка под  ним  провисла,  а  шершавая  поверхность  материи  обожгла
ладони. Воздушный поток от винта, казалось, вот-вот захватит его тело  и
отбросит в сторону. Фрэнк распластался по оболочке и  на  животе  пополз
вперед к  двойной  вытяжной  трубе  воздухозаборника,  поднимающегося  с
вершины дирижабля.
   Деревянные створки покрытия  трубы  были  заблокированы  слоем  льда.
Уцепившись за  оболочку  воздухолета,  Фрэнк  вытащил  лом  и  попытался
расклинить нижние створки, затолкнув между ними узкий конец инструмента.
Опершись ногами о ребро, он настолько осмелел, что поднялся на коленях и
всей массой навалился на лом. Оболочка  треснула  и  открыла  перед  ним
темную шахту.
   Засунув лом  за  пояс,  Фрэнк  подполз  к  открывшемуся  отверстию  и
выпрямился настолько, чтобы можно было свесить ноги. Как  он  и  ожидал,
внутри шахты находилось множество стремянок. Он соскочил на одну из  них
и облегченно вздохнул. Наконец-то он укрылся от ветра.
   — Хорошо, я внутри.  —  Фрэнк  взглянул  на  часы  «Ролекс»,  которые
одолжил у Мерфи. Они показывали 18:55. — По моим подсчетам, у меня  есть
полчаса.
   — У тебя их нет, — возразил Мец.
   — Знаю. Повиси как можно дольше.
   Шахты воздухозаборника  были  разработаны,  чтобы  выпускать  горячий
воздух  из  внешних  помещений   корабля,   но   матросы   «Гинденбурга»
пользовались ими также  для  того,  чтобы  осматривать  и  ремонтировать
газовые водородные отсеки. Поспешно спустившись  в  узкую  шахту,  Фрэнк
прислушался к звукам, доносящимся  с  расположенных  внизу  мостков.  Он
ничего не услышал, но этого и следовало ожидать. Члены экипажа  к  этому
времени должны уже находиться на местах — либо на носу корабля,  либо  в
небольшом запасном контрольном отсеке на дне нижнего стабилизатора.
   Шахта пересекала центральный мостик, проходящий вдоль осевого  центра
дирижабля. Фрэнк осторожно отворил люк, посмотрел по сторонам  и  только
потом бесшумно прокрался в  трехгранный  коридор.  Повсюду  вокруг  него
подобно  легким  морского  чудовища,   заключенным   в   скелетообразные
дюралюминиевые кольца и  паутину  канатов,  ревели  газовые  резервуары,
сделанные из кусков бараньего  кишечника  ручной  выделки.  Лу  медленно
двигался по мосткам в направлении кормы. Он молился, чтобы  никто  внизу
не услышал его шаги, но время не позволяло таиться.
   Он нашел узкую лестницу, ведущую  вверх  вдоль  отсека  №  4.  Где-то
наверху находилось место, где матрос спрятал бомбу. Лу  залез  в  карман
брюк  и  нащупал  электромагнитный  датчик   из   ремонтного   комплекта
«Оберона»,  который  всучил  ему  Мец.  Василий  использовал   его   для
обнаружения поврежденной проводки, и Фрэнк рассчитывал, что  он  поможет
точно определить местонахождение  взрывного  устройства,  спрятанного  в
резервуаре с водородом.
   Однако датчик ему не понадобился. На полпути по лестнице  Лу  услышал
тихий шелест свободно развевающейся материи. Зажав датчик в зубах, Фрэнк
взобрался на последние несколько ступенек и обнаружил место, где  Шпель,
воспользовавшись  ножом,  распорол  материю  внешней  оболочки  газового
отсека. Он залатал отверстие, но клапан ослаб. Фрэнк  аккуратно  взломал
его и внутри нашел перемотанную тесьмой бомбу.
   Она представляла собой устройство грубой сборки: небольшой  хлопковый
мешочек,  проводами  соединенный  с  двумя  гальваническими   батареями,
которые в свою очередь крепились к швейцарским навигационным часам.
   — Я нашел ее, — сказал Фрэнк, осторожно осматривая бомбу.
   — У тебя осталось  девятнадцать  минут,  —  коротко  сообщил  Мец.  —
Фрэнк...
   — Помолчи. Я работаю.
   Обезвреживать бомбу, не  имея  точных  представлений  об  этом,  было
опасно и могло стоить ему жизни, но Лу  и  не  собирался  этого  делать.
Внимательней присмотревшись к циферблату часов, он  заметил,  что  риска
стоит у восьми часов. Должно быть, это таймер;  когда  минутная  стрелка
соприкоснется  с  красным  показателем,  примыкающие   положительный   и
отрицательный провода  соединятся  и  отправят  электрический  разряд  к
фосфорному запалу. Фрэнк протянул руку к газовому резервуару и как можно
осторожнее повернул стрелку таймера назад, на 19:25.
   Он медленно перевел дыхание. Хотел Фрэнк того или нет, но  он  только
что обрек на смерть тридцать пять человек. На другом  конце  воздухолета
на палубе  А,  наблюдая  за  проплывающими  внизу  сельскохозяйственными
районами Нью-Джерси, стоят он сам и Леа. Хотя на  этот  раз  они  должны
выполнить то, за чем, собственно, и отправились в это путешествие...
   — Все в порядке, таймер установлен, — сказал Фрэнк и закрыл створку.
   — «Гинденбург» сбрасывает скорость, — предупредил Мец. — Я больше  не
могу здесь оставаться.
   Фрэнк  посмотрел  на  собственные  часы  —  19:07.   Осталось   всего
восемнадцать минут. Он тихо выругался и бросился бежать вниз по лестнице
к выходу. Восемнадцать минут. Возможно, ему хватило бы времени добраться
до трубы воздухозаборника и взобраться на вершину дирижабля до того, как
взорвется бомба, однако, если он попытается подняться на борт «Оберона»,
пока тот будет находиться в пределах видимости  взлетной  площадки,  его
обязательно заметит кто-нибудь на земле. Хотя  хронолет  и  находится  в
режиме «хамелеон», сам Фрэнк не замаскирован. Потом  появятся  показания
очевидцев о странном зрелище,  подтвержденные  документальными  кадрами.
Человек, карабкающийся по лестнице в небо и  растворяющийся  в  воздухе,
обязательно произведет сенсацию.
   — Улетай отсюда, — приказал Лу. — Я найду другой выход.
   — Ты в своем...
   — Не спорь. Я подам сигнал, когда  выберусь  отсюда.  Подберете  меня
где-нибудь в другом месте. — В этот момент Фрэнк находился на  последней
ступеньке. Посмотрев по сторонам,  он  увидел,  что  на  мостках  больше
никого нет. — Все, конец связи. Если мы больше не увидимся...  в  общем,
пускай всем займется Леа. Она знает, что делать.
   Мец что-то говорил, но у Фрэнка уже не было времени слушать. Он  снял
головной телефон и сунул его в карман,  затем  двинулся  по  коридору  в
направлении носа дирижабля.
   Когда произошла катастрофа, «Гинденбург» стремительно  терял  высоту.
Через тридцать семь секунд  после  взрыва  он  был...  станет...  грудой
полыхающего  искореженного  металла.  Поскольку  при  падении  дирижабль
сначала ударился о землю  кормой,  большая  часть  уцелевших  находилась
именно в передней части  корабля,  если  не  считать  нескольких  членов
экипажа у нижнего руля, которым удалось спастись, прежде чем  их  сожгло
пламя или  смяли  обломки.  Поэтому  лучший  шанс  остаться  в  живых  —
добраться до нижних палуб передней части воздухолета. Тем не менее Фрэнк
не мог допустить, чтобы его заметили в пассажирском отсеке, а на  палубе
Б в своих каютах находились многие члены экипажа.
   Если  он  правильно  помнил  план  корабля,   между   двенадцатым   и
тринадцатым отсеками находилась вентиляционная шахта, которая вела вдоль
нижних мостков к палубе Б, недалеко от грузового и  почтового  отделений
позади контрольной гондолы. Там находились два грузовых люка. Если бы он
пробрался туда, то смог бы спрятаться и переждать взрыв.
   Фрэнк  преодолел   три   четверти   пути   вдоль   мостков,   миновал
вентиляционную шахту между десятым и одиннадцатым отсеками, когда  вдруг
услышал где-то рядом голоса. Он,  тяжело  дыша,  остановился  и  пытался
отыскать  глазами  какое-нибудь  движение  в  слабоосвещенном  коридоре.
Ничего, кроме грохота шагов по  металлу.  В  центральной  части  мостков
прямо перед ним кто-то находился — возможно, двое механиков.
   Фрэнк развернулся и как можно быстрее и тише зашагал к вентиляционной
шахте, мимо которой только что прошел. Последний раз оглянувшись, открыл
люк, нырнул  внутрь  и  задержался  на  лестнице  ровно  столько,  чтобы
запереть за собой дверь.
   Шахту заполнял приглушенный  гул  близких  двигателей.  Спускаясь  по
лестнице, Лу чувствовал ладонями, как вибрируют перекладины. Если ему не
изменяет память, эта шахта должна вывести к нижним  мосткам,  проходящим
вдоль киля, как раз недалеко  от  кают  экипажа.  Однако  в  этой  части
нижнего фюзеляжа корабля не было ни одного грузового  люка,  а  войти  в
гондолы переднего двигателя,  где  во  время  высадки  будут  находиться
механики, он не решился.
   Так или иначе, приходится пробираться через каюты экипажа к палубе  Б
пассажирского отделения.
   Добравшись до дна шахты, он прислонился ухом к  люку,  но  ничего  не
услышал из-за шума двигателей. Время кончается; придется рискнуть. Фрэнк
начал открывать люк и вдруг ощутил на бедре знакомый груз.  Он  поглядел
вниз и увидел, что ломик, который взял с  собой  с  «Оберона»,  все  еще
болтается на поясе. Он уже  не  представлял  никакой  ценности,  но  мог
оказаться необъяснимой уликой, если его схватят. Фрэнк снял инструмент с
ремня, повесил его на ступеньку, после чего открыл люк.
   На килевом мостике не было ни души.  С  каждой  стороны  треугольного
каркаса находились топливные и  водные  цистерны.  Впереди  располагался
шпангоут, его запертая дверь вела прямо в верхний отсек. Фрэнк запер люк
вентиляционной  шахты  и,  миновав  цистерны,  быстро  прошел  к  двери.
Откуда-то  сверху  доносились  невнятные  голоса  механиков,  встречи  с
которыми ему удалось избежать. Взявшись за дверную ручку, он замешкался,
затем повернул ее и распахнул дверь.
   После холодной неотапливаемой шахты его приятно окутал теплый  воздух
служебного  отсека.  Фрэнк   тихо   закрыл   дверь   и,   прижавшись   к
оштукатуренной  стене,  прислушался  к  звукам,  доносящихся  из  узкого
коридора, который лежал прямо перед ним. Из каюты слева послышался  едва
различимый шорох. Подкравшись ближе, он увидел,  что  дверь  открыта.  В
каютах экипажа почти никого не было.
   Затаив дыхание, Фрэнк осторожно прокрался к двери каюты. Он  выглянул
из-за косяка и увидел молодого темноволосого мужчину, склонившегося  над
открытым  чемоданом.  Лу   узнал   в   нем   одного   из   стюардов;   в
действительности это был тот самый юноша, который сопровождал его и  Леа
на борт «Гинденбурга», когда тот покидал Франкфурт. Корабль  прибывал  в
Лэйкхерст, его работа закончилась, и теперь  он  складывал  вещи,  чтобы
провести выходные в Нью-Йорке. Стюард отвернулся к  шкафу,  напевая  под
нос какую-то  мелодию,  и  Фрэнк,  воспользовавшись  этим,  на  цыпочках
прошмыгнул мимо его каюты.
   «Auf wiedersehen, mein freund, — подумал он. — Надеюсь, ты выберешься
отсюда живым».
   В конце коридора располагалась еще одна дверь. Фрэнк аккуратно открыл
ее и проскользнул в лежащий за ней проход. Он сразу же узнал это  место;
Лу находился на палубе Б, напротив килевого коридора, проходящего  через
нижнюю палубу пассажирского отделения. Впереди  была  площадка,  которая
вела к  лестнице  на  палубу  А.  Недалеко  отсюда  у  него  под  ногами
располагался двухрядный свернутый трап.
   Прислонившись к переборке, Фрэнк  с  облегчением  вздохнул.  Отлично.
Теперь остается только прятаться...  но  сколько?  Он  осознал,  что  не
сверял время уже  по  меньшей  мере  пятнадцать  минут,  поднял  руку  и
поглядел на часы Мерфи.
   Они показывали 19:23. Осталось две минуты, а может,  и  того  меньше.
Должно быть, «Гинденбург»  сейчас  уже  парит  над  взлетной  площадкой,
медленно снижаясь над швартовочной опорой.
   Хватит времени связаться с «Обероном». Он  вытащил  из  кармана  брюк
переговорное устройство и прижал его к голове.
   — «Оберон», слышите меня?
   Прошло несколько драгоценных мгновений, и раздался голос Леа.
   — Фрэнк, где ты находишься?
   — На палубе Б, около трапа, — прошептал он. — А где вы?
   Со стороны коридора послышался звон кухонной посуды. Откуда-то сверху
доносились  слабые  голоса  пассажиров,  наблюдающих  с  палубы  А,  как
наземный обслуживающий экипаж ВВС США бросился  хватать  канаты,  только
что сброшенные с дирижабля. Где-то наверху  он,  должно  быть,  касается
оправы очков, тайком сверяя время, и что-то бормочет Леа  о  том,  чтобы
она была готова...
   — Мы приземлились  у  северного  края  взлетно-посадочной  полосы,  —
ответила Леа. — Зак собирается...
   С другой стороны  коридора  послышался  шум  воды  в  сливном  бачке.
Секунду спустя растворилась дверь  ближайшего  из  трех  туалетов,  и  в
коридор вышел пассажир. Высокий седоволосый мужчина инстинктивно  глянул
вниз, чтобы проверить, застегнута ли ширинка.
   Фрэнк смахнул с лица переговорное устройство,  сунул  его  обратно  в
карман и посмотрел сначала в одну сторону, потом  в  другую.  Ему  негде
было спрятаться. Оставалось лишь застыть на месте в надежде, что его  не
заметят.
   Пассажир развернулся и  двинулся  в  его  сторону.  И  тут  у  Фрэнка
засосало под ложечкой.
   Это был Джон Пеннс.
   На мгновение он подумал, что этот человек — он  сам:  другой  вариант
Фрэнка Лу, переодетого и замаскированного  под  одного  из  несчастливых
пассажиров. Однако когда мужчина приблизился и их взгляды встретились, в
его глазах не промелькнуло ни намека на  узнавание,  ни  шока  при  виде
самого себя. Пеннс всего лишь странно посмотрел  на  Лу,  словно  увидел
пассажира, который последние три дня ускользал от  его  внимания,  затем
повернулся и направился к лестнице, ведущей на палубу А.
   Но, поставив ногу на первую ступеньку, Пеннс остановился и  оглянулся
на Фрэнка.
   —  Могу  я  вам  чем-нибудь  помочь,  молодой  человек?   —   вежливо
поинтересовался он.
   — Нет... нет, сэр, — запинаясь, ответил Лу. — Просто... Я просто жду,
только и всего. Пеннс холодно кивнул.
   — Одна уборная не хуже другой, — пробормотал он и продолжил подъем по
лестнице.
   Проводив пассажира взглядом, Фрэнк почувствовал, что весь дрожит.  Не
оставалось никаких сомнений в том, что это — настоящий Джон Пеннс,  тот,
который сейчас должен пребывать в двадцать четвертом веке, а не забегать
в туалет в последний момент перед посадкой «Гинденбурга». Так или иначе,
это означает, что Фрэнка на борту нет, впрочем, как и Леа... — Боже мой,
— взмолился он. — Что же произошло?..
   Где-то наверху и позади него раздался громкий сильный удар, как будто
на спину дирижабля внезапно сбросили тяжелый груз.
   Через секунду у Фрэнка под ногами яростно содрогнулась палуба, и  его
отшвырнуло на пол лицом вниз.  От  сильного  удара  у  него  перехватило
дыхание, и какое-то время  он  лежал  в  полубессознательном  состоянии.
Затем услышал, как в ужасе завопили мужчины и женщины,  когда  воздушный
корабль накренился. Палуба снова покачнулась, и Фрэнка опять  ударило  о
пол, даже когда он пытался подняться на колени.
   Ему удалось отползти в сторону, прежде чем он  ударился  о  переборку
прямо у края лестницы. Острая боль пронзила левое  плечо,  но  Фрэнк  не
обратил на нее внимания, схватился за поручни и,  пошатываясь,  поднялся
на ноги.