ственное помещение или  то,  что  от
него осталось. Здание, нынче занятое проектом «Голубая тарелка»,  раньше
принадлежало промышленной компании по производству керамических изделий,
которая  два  года  назад  свернула  производство.  Старое  оборудование
вывезли, и теперь главное помещение  переоснащали  и  преобразовывали  в
исследовательскую лабораторию ядерной физики больших энергий. Со  своего
выгодного  положения  Мерфи  наблюдал,  как  человек  двадцать   рабочих
готовились к монтажу оборудования, которое вскоре должны были доставить:
параллельные  информационные  системы,  компьютеры,  пульты  управления,
квантовые  генераторы  на  рубине,  сейфы  со  свинцовыми  стенками  для
хранения радиоактивных материалов, длинный  стальной  цилиндр  вакуумной
экспериментальной камеры.
   «Забудь о Рождестве, — подумал Мерфи. — Вот оно, Сотворение мира».
   — Только не взорви нас, — тихо произнес Огилви. — Ты и представить не
можешь, сколько тайных связей пришлось использовать для всего этого.
   — Могу представить. Теневой бюджет, да?
   — Зак, этот бюджет не теневой...  он  ультрафиолетовый.  —  Насколько
мягко звучал голос полковника, настолько сурово выглядело  его  лицо.  —
Это самый грандиозный научный проект за последние пятьдесят  лет.  Никто
не предпринимал подобных попыток со времен Манхэттенского  проекта.  Еще
девять месяцев назад я сказал бы, что это невозможно. — Его отражение  в
окне пристально глядело на Мерфи. — Я знаю, что ты сказал комитету, док,
но то было в  Вашингтоне,  а  мы  —  здесь.  Поэтому  скажи  правду.  Ты
действительно думаешь, мы сможем это сделать?
   Хороший вопрос. Из-за него Зака уже много месяцев мучила  бессонница.
На самом деле последний раз  Мерфи  провел  спокойную  ночь  примерно  в
январе прошлого года, как раз до  того,  как  НЛО  потерпел  крушение  в
Теннесси. С тех  пор  его  преследовали  последние  слова  таинственного
незнакомца,  которого  он  повстречал  у  озера  Сентерхилл.  Все  будет
зависеть от вас, дружище.
   — Кто-то в будущем сделал это, — ответил он. — Это все, что мы  знаем
наверняка. Что означает только одно: кто-то в их прошлом  положил  этому
начало. — Он посмотрел прямо Огилви в глаза. — Да, мы можем сделать это.
Я бы даже сказал, это нам предопределено.
   Огилви не ответил.  Вместо  этого  он  облокотился  на  подоконник  и
засмотрелся на деятельность в помещении лаборатории.
   — Знаешь, — наконец произнес он, — меня вырастили лютеранином. У меня
никогда не было особых успехов в религии, но я кое-что помню.  Я  помню,
что идея предопределения  была  одной  из  тем,  которые  преподавали  в
воскресной школе.
   Мерфи  сунул  руки  в  карманы.  Он  тоже  никогда  не  относился   к
религиозным людям, однако чувствовал себя намного хуже других, когда ему
приходилось говорить о своей вере.
   — Да? И что?
   Полковник пожал плечами.
   — Ну, ты сказал, что нам предопределено сделать это, и, похоже, я  не
собираюсь с тобой спорить. Как ты и сказал, кому-то  в  будущем  удалось
открыть путешествия во времени, так что  логично,  если  они...  или  мы
начали бы это здесь и сейчас. — Он замялся. — Но лично меня в воскресной
школе всегда считали еретиком. Так получилось, что  я  верил  в  свободу
воли.
   —И?..
   — И... — Огилви, очевидно, хотел что-то сказать, но передумал.  —  Да
так, ничего, — закончил он и отвернулся от окна. — Просто мысль в голову
пришла. Пошли покажу тебе остальное оборудование.
    
   16 октября 2314 года
   Вторник 1512Z
    
   — Так вы говорите, что начали исследовать путешествия  во  времени  в
1998 году? — Не веря своим ушам, Фрэнк уставился на Мерфи.
   — Именно тогда и была построена лаборатория. Мы  фактически  не...  —
Мерфи замолчал. Он слегка склонил голову вправо, словно прислушивался  к
голосу, который, кроме него, не слышал ни один из сидящих  у  костра.  —
Мне... мне сказали, есть кое-что еще, что вам следует узнать сначала,  —
произнес он. Заметив  любопытные  выражения  лиц,  он  недоуменно  пожал
плечами. — Не знаю, каким образом, но время от времени я слышу голос. До
того, как очнуться  здесь,  я  находился  без  сознания,  так  что  они,
возможно, имплантировали что-то в мою голову.
   — Сомневаюсь, — возразил Фрэнк. — На вас  нет  следов  хирургического
вмешательства. —  Он  поглядел  на  вершину  распложенной  по  соседству
наблюдательной башни. «Ангел» исчез почти так же быстро, как и появился,
однако  Лу  охватило  жуткое  чувство,  что  он  где-то  поблизости.   —
Телепатическая связь? — тихо спросил он, глядя на Леа.  —  Вероятно,  он
использует его в качестве проводника.
   — Вполне возможно. В данный момент нам не найти объяснения  лучше.  —
Она бросила взгляд на Мерфи. — Но почему он не хочет появиться?
   — А где вы находились до того, как пришли в  себя  в  этом  месте?  —
поинтересовался Мец. Он оставил «Оберон» и присоединился к  остальным  у
костра. — Ангел?..
   — Пожалуйста, подождите. — Мерфи покачал головой и поднял руки вверх.
— Я понимаю, что у вас куча вопросов,  но  вы  должны  верить,  когда  я
говорю, что не знаю всех ответов. — Дрожа от холодного вечернего  ветра,
он спрятал руки под мышки. — Мои мысли  так  же  спутаны,  как  и  ваши.
Последнее, что я отчетливо помню, это...
   Он снова резко прервался, прикрыл глаза и слегка наклонился вперед.
   —  Мне  сказали,  —  наконец  произнес  он,  —  что  нам  не  следует
торопиться, иначе вы ничего не поймете. Это вам о чем-то говорит?
   — Вроде того, — ответил  Фрэнк.  Он,  очевидно,  по  еще  неизвестным
причинам выступал от лица реальности, которую  они  мельком  увидели  на
вершине башни. — Хорошо, мы разберем все шаг за  шагом.  Что  он  хочет,
чтобы мы узнали в первую очередь?
   Мерфи сосредоточенно нахмурил брови и уставился на пламя костра.
   — Ваша история... ваше прошлое...  некоторым  образом  отличаются  от
моего, — медленно проговорил он. — Взрыв «Гинденбурга»...  именно  тогда
все и изменилось.
   — Да, мы знаем, — сказала Леа. — Мы отправились  назад  в  1937  год,
чтобы исследовать причины взрыва, и... — Она в нерешительности взглянула
на Фрэнка, и он молча кивнул. — Каким-то образом  мы  допустили  ошибку,
которая привела  к  изменению  истории,  поэтому,  когда  мы  попытались
вернуться в наше будущее...
   — Вы потерпели крушение в 1998 году, — подхватил Мерфи, —  но  теперь
оказались в другой мировой линии, а не той, которую  оставили.  —  Снова
наступила пауза, но на этот раз у старика от удивления широко  раскрылся
рот. — В середине двадцатого века развязалась крупнейшая война, это так?
Между Германией и остальной Европой, в  которую  постепенно  вовлекались
Соединенные Штаты, Россия и Япония? Это правда?
   — Совершенно точно, — ответил Фрэнк. — Вы хотите сказать,  что  этого
не было в вашей мировой линии? Мерфи покачал головой.
   — В 1938 году Германия вторглась в Австрию, но дальше это  не  пошло.
Крушение «Гинденбурга»  стало  поворотным  пунктом  нацистского  режима.
После этого события германское движение  сопротивления  восстало  против
нацистов. Вскоре Ватикан начал  тайно  оказывать  содействие  подпольной
католической организации, именуемой «Белая Роза».
   Услышав это, Фрэнк почувствовал,  что  по  спине  пробежали  мурашки.
Внезапно он припомнил разговор, который состоялся между ним  и  Уильямом
Ширером в баре отеля «Франкфуртер Хоф». Журналист упоминал о  встрече  с
какими-то представителями католического духовенства, которые — как же он
сказал? — были обеспокоены нынешними событиями. — У  них  получилось?  Я
имею в виду «Белую Розу».
   — Да, конечно. Об этом  написано  во  всех  учебниках  истории...  по
крайней мере в тех, какие читал  я.  Спустя  несколько  дней  с  момента
завоевания  Австрии  сопротивление  организовало  массовые  демонстрации
протеста в Берлине. Гестапо арестовало лидеров сопротивления и  публично
казнило их, это привело к тому, что по всей Германии вспыхнули  народные
восстания. В крупных городах  люди  поджигали  штаб-квартиры  нацистской
организации, расстреливали  основных  членов  партии  в  их  собственных
домах... Неожиданно вся страна поднялась  на  борьбу  с  нацистами.  Все
закончилось, когда вследствие заговора собственных  генералов  был  убит
Адольф  Гитлер.  После  этого  правительство  быстро  распалось.  Лидеры
нацистской партии, по крайней мере те, кто  не  успел  покинуть  страну,
были захвачены и приговорены к повешению  или  тюремному  заключению.  К
этому времени немецкая армия отступила из Австрии, и  к  1940  году  все
закончилось. — Мерфи был немного удивлен. — Вы хотите сказать, что всего
этого не происходило в вашей мировой линии?
   — Никакой Второй мировой войны? — скептически посмотрела  на  старика
Леа. — Это означает, не происходило никакого развития ракетной  техники,
ни изобретения атомной бомбы...
   — Ну разумеется, все это у нас было, — возразил Мерфи. — США испытали
первую атомную бомбу в 1945 году.  Предполагалось,  что  ее  сбросят  на
Японию во время Тихоокеанской войны, но вместо  этого  президент  Трумэн
выбрал оккупацию. В 1960 году Россия послала на орбиту первый спутник, а
несколько месяцев  спустя  мы  запустили  наши.  В  1976  году  Америка,
Германия и Англия отправили на Луну экспедицию из пяти человек,  но  это
лишь единственный раз, когда мы...
   — Когда изобрели первый компьютер? — спросил Василий.
   — Если вы имеете в виду самый первый, который  спроектировал  в  1820
году Чарльз Бэббидж, но фактически его ни разу...
   — Нет, я имею в виду те, которые вызвали информационную  революцию  в
конце двадцатого века.
   — Настольные компьютеры? — Мерфи пожал плечами. — Я купил свой в 1991
году. «DEC Spectrum» — самый лучший на рынке. А что?
   — Кажется, начинает складываться картина.  —  Фрэнк  поднял  с  земли
веточку и подкинул ее  в  костер.  —  За  исключением  атомной  бомбы  в
сороковые года двадцатого  столетия  не  произошло  ни  одного  крупного
технологического  достижения.  Не  было  войны,  не   было   и   срочной
необходимости в ракетах V-2 или дешифровщике для  «Энигмы».  Космические
полеты с экипажем на борту и микроэлектроника постепенно развивались, но
более медленным темпом.
   — Вы хотите сказать, что у вас все происходило быстрее? —  Мерфи  был
совершенно поражен и даже немного позавидовал. — Если ваша мировая линия
настолько отличается от нашей, тогда, должно быть,  к  концу  двадцатого
века у вас на Луне уже жили люди.
   — Ну, не совсем так, — сказала Леа.  —  Мы  построили  первые  лунные
колонии только тогда...
   — Это уже не имеет значения. — Фрэнк не  хотел  уходить  от  темы.  —
Когда я вас встретил,  то  есть  когда  я  вас  встретил  впервые...  вы
упоминали об Управлении Паранормальных Исследований. Что это такое?
   — УПИ? Это... —  Снова  воцарилась  тишина,  и  Мерфи  прислушался  к
голосу, звучавшему  в  его  голове.  —  Они...  те,  кого  вы  называете
ангелами... говорят, что это важно. Они не говорят почему, но я полагаю,
это еще одна точка, где расходятся мировые линии.
   — Продолжайте. — Фрэнк изо  всех  сил  старался  не  показать  своего
нетерпения. — В чем еще расхождение?
   Прежде чем ответить, Мерфи несколько минут глядел на пламя.
   — Думаю... то есть я думаю, это имеет отношение  к  эпизоду,  который
произошел со мной, когда я учился в колледже. Было  это  модное  течение
либо  просто  причуда,  называйте  как  хотите,  но  в   семидесятых   и
восьмидесятых  многие   люди   увлеклись   псевдонауками:   астрологией,
лозоискательством и подобной ерундой...
   — НЛО? — спросил Мец, многозначительно поглядев на остальных.
   —  НЛО,  разумеется.  Среди  знакомых  обязательно  оказывался  один,
который видел летающую тарелку. —  Мерфи  бросил  взгляд  в  направлении
«Оберона». — Думаю, они не были так уж  далеки  от  истины.  Но  большую
часть составляло то, что люди называли потерянной немецкой наукой... то,
во что верили многие нацисты.
   — Не понимаю, — покачала головой Леа.
   — Ариософия, теория полой земли, использование маятников для принятия
решений, доктрина мирового льда... —  Мерфи  поднял  палку  и  пошевелил
угольки в костре. — Все  это,  конечно,  полный  бред,  но  было  издано
несколько бестселлеров, и их авторы  утверждали,  что  нацисты  добились
переломных открытий в науке, которые после падения гитлеровского  режима
намеренно срывались правящими кругами.
   — Вполне разумно. — Леа рассеянно потерла губы рукой. — Учитывая, что
не было ни войны в Европе, ни уничтожения евреев, Запад, должно быть, не
заклеймил нацистов позором так, как в нашей мировой линии. Некоторые  их
идеи вполне могли быть идеализированы.
   — Именно так  и  произошло,  —  кивнул  Мерфи.  —  Псевдонаука  стала
популярной. Это привело к тому, что народ Соединенных Штатов  потребовал
у правительства приложить больше  усилий  для  расследования...  ну,  вы
понимаете, о чем я говорю... — Его лицо стало мрачным. —  Поэтому  когда
НАСА растаскивали по частям, а  Национальная  Академия  Наук  вымаливала
милостыню у правительства,  Конгресс  основал  УПИ.  Я  устроился  туда,
потому что единственной альтернативой была работа разносчика гамбургеров
в «Макдоналдсе».
   При воспоминании об этом он покачал головой.
   — Ирония судьбы заключалась в том, что, пока американцы сходили с ума
от нацистской псевдонауки, сами немцы обгоняли нас по части технического
прогресса. Впрочем, как и англичане,  и  французы,  и  итальянцы...  Они
начали с теоретических знаний,  продвинулись  до  разработки  изделий  и
наконец достигли потребительских товаров. Дошло до  того,  что  если  ты
хотел приобрести  более  или  менее  приличную  машину,  то  должен  был
покупать   автомобиль   европейского   производства.    Старый    добрый
американский секрет изготовления превратился  в  секрет  приобретения  с
наибольшей выгодой для себя «ауди» или «BMW» у европейского  продавца...
И вдруг в 98-м терпите крушение вы,  ребята,  и  это  совершенно  меняет
ситуацию.
   — Что-то я не слишком понимаю, о чем речь, — сказал Фрэнк. — Если США
так сильно отстали, то как же вам  удалось  разработать  путешествия  во
времени?
   — «Голубая тарелка» была... в общем, все  происходило  по  следующему
принципу. — Мерфи взял ветку, сломал ее о колено, бросил короткий  конец
в огонь, а длинным пошевелил тлеющие  угли.  —  Конечной  целью  проекта
«Голубая  тарелка»  являлось  вычислить  временные  путешествия,  потому
что... ну, понимаете, если вам удалось  выполнить  эту  задачу,  то  это
означало, что такое возможно... И мы решили использовать это знание  как
средство развития  новых  технологий,  которые  вновь  позволят  Америке
обогнать Европу. Нам нужна была цель, и ее мы нашли в перспективе  стать
страной,  которая  первой  изобретет  путешествия  во  времени.  Подобно
Манхэттенскому проекту, но на этот раз  нам  не  пришлось  бы  применять
ядерное оружие. Это была бы своего рода война без жертв.
   —  Итак,   «Голубая   тарелка»   являлась   срочной   программой?   —
поинтересовался Василий.
   — Начиналась она именно так, но постепенно переросла в  долгосрочную.
В теории это одно, а на практике  все  происходит  по-другому.  —  Мерфи
бросил остаток ветки в костер.  —  Все  же  у  нас  неплохо  получалось.
Основные принципы были, безусловно, хорошо обоснованы, и  многие  физики
уже приложили значительные усилия к усовершенствованию теории Эйнштейна.
Дело оставалось за расчетами того, как  все  это  провести  в  жизнь,  и
изобретением  технического  оснащения.  Мы   были   готовы   к   первому
испытанию...
   Внезапно он замолчал,  как  будто  что-то  услышал,  затем  лицо  его
изменилось.
   — Боже мой, — в ужасе прошептал он. — Я не знал...
   — Не знали чего? — Фрэнк потянулся и схватил старика за руку. —  Чего
вы не знали?
   — Мы поторопились, — проговорил Мерфи. — Мы слишком поторопились...
    
   16 февраля 2024 года
   Пятница, 12:31
    
   На  пустыню  Невада  опустилась  холодная  ночь.  Бледный  свет  луны
отражался от отдаленных заледенелых склонов гор Папуса, а  заблудившийся
ветерок поднимал песок со дна высохшего озера. Хорошая  ночь  для  тайн,
для того, чтобы невозможное стало возможным.
   Стоя на краю длинной пустынной взлетной полосы, Мерфи  отхлебывал  из
пластикового стаканчика черный кофе и наблюдал, как вертолеты  на  малой
высоте  совершают   заключительный   облет   предгорной   территории   к
северо-востоку от озера Грум. Их прожекторы обшаривали  каждый  валун  и
каждую трещину места, которое  неофициально  именовали  грядой  Свободы.
Любители НЛО обнаружили эту гряду около тридцати лет  назад,  когда  она
граничила с испытательным полигоном  в  Неллисе,  и  использовали  ее  в
качестве места, с которого можно было выгодно наблюдать за деятельностью
на этой удаленной испытательной базе ВВС США.
   После  того  как  сюда  стало   приезжать   слишком   много   народу,
военно-воздушные силы приложили  все  усилия,  чтобы  убедить  различные
правительственные комитеты расширить территорию испытательного полигона,
включив в нее гряду Свободы. Поклонники  летающих  тарелок  отступили  к
пику Тикабу, но он располагался в двадцати пяти милях от озера Грум, что
было слишком  далеко  для  нормального  наблюдения.  Теперь  даже  самые
любознательные из них больше не решались пробираться в  служебную  зону.
Тем не менее перед испытательными полетами военные всегда принимали меры
предосторожности,  чтобы  убедиться,  что  никто  не   расположился   на
прилегающих холмах. Трудно сказать, кто именно мог  устроить  стоянку  в
этом  месте,  притаившись  под   маскировочным   брезентом   с   мощными
телескопами и камерами на трехногих опорах.
   При этой мысли Мерфи улыбнулся. Если так, он  желал  им  удачи.  Если
сегодня  вечером  кто-то  скрывается  на  гряде   Свободы,   они   будут
свидетелями того, как совершается история, потому что со  времен,  когда
испытывали первую модель самолетов-невидимок, ни один  подобный  аппарат
не вылетал из зоны 51.
   Он обернулся и поглядел  на  комплекс  сооружений,  раскинувшийся  по
юго-восточной  стороне  высохшего  озера.  Натриевые   фонари   освещали
совокупность  низких  бетонных   служебных   зданий,   военных   казарм,
механических мастерских, тарелки радаров и топливохранилища,  окружавшие
несколько самолетных ангаров. Самый большой  был  настолько  просторным,
что мог вместить С-5А «Гэлэкси». Пока Мерфи смотрел, двери ангара  стали
медленно открываться, являя взору массивные очертания черной фигуры.
   — Время действовать, — пробормотал он.
   Зак сделал последний глоток кофе, выплеснул  едва  теплые  остатки  и
побрел обратно к ангару. Ветер выбрал момент и сорвал с него  бейсболку.
Однако Мерфи успел подхватить ее, прежде чем она отравилась бы кружиться
по пустыне, но тем не менее волосы, которые  он  отпустил  за  последние
несколько лет, растрепались по плечам.  Стивен  подарил  ему  эту  кепку
прошлым летом, когда Зак ездил в Бруклин навестить сына и его семью.  По
правде говоря, Мерфи никогда не был фанатом бейсбола, но позволил  Стиви
отвести себя на игру «Метс» только ради того, чтобы  наверстать  все  те
разы, когда он пропускал серии матчей Малой Лиги  и  дневные  поездки  в
Бостон на игры «Ред Сокс».
   Зак нахмурился и натянул на голову капюшон  старой  армейской  парки,
чтобы не задувал ветер. Впрочем, ветер холодил  его  меньше,  чем  голос
Донны той ужасной ночью, когда она потребовала развод через четырнадцать
месяцев после переезда в Массачусетс. Забрав Стивена, она  вернулась  на
север, в Нью-Йорк. Прошло почти два года,  прежде  чем  суд  предоставил
Заку право свободного посещения. К тому времени сын совершенно отдалился
от отца, а бывшая жена стала призраком, случайно замеченным в окне  дома
ее второго мужа в Сиракузах. В течение всего этого времени Мерфи ни разу
так и не смог рассказать ни одному из них,  чем  он  в  действительности
занимался  в  ИЦР  вос