. Умрешь молча.
   С этими словами Джим достал с полки пистолет и, демонстративно громко
взведя курок, приставил оружие к маленькой птичьей голове.
   - Связывай меня с адмиралом Эрвилем, или снесу  башку!  -  с  мрачной
решительностью произнес он.
   - Там патронов нету, - нагло заявила птица.
   - Может, и нету, - спокойно согласился  Джим.  -  Но  сейчас  мы  это
проверим.
   Его палец твердо лег на курок, и цикламон громко взвыл:
   - Ладно-ладно, твоя взяла! Только и видел в жизни,  что  насилие  над
личностью и сухой военный устав. А  я,  может,  тоже  жить  хочу  полной
жизнью, а мне вон уже две кампании майора не дают,  хотя  я  и  в  танке
горел, а ты... Эх, да  что  говорить!  Хоть  бы  раз  клетку  вычистили,
сатрапы!
   - Все будет, но сейчас соедини меня с Эрвилем.
   Цикламон  вздохнул,  прикрыл  глаза  и  через  секунду  был  готов  к
использованию.  Джим  это  понял  по  отмашке  крыла,  которым   Пятьсот
Четырнадцатый просигнализировал о контакте.
   - Лу, твоя машина на ходу? Ты не ранен? - задал вопрос Джим, чувствуя
некоторую неловкость от такого способа связи.
   - Все нормально, Джимми! Я тут забился в большую воронку и ничего  не
могу разглядеть! Эта штука ходит где-то совсем рядом! Слушай, у  меня  в
кабине туба валяется заряженная. Может, попробовать выбраться и пальнуть
в него?
   - У тебя есть туба с огненной начинкой?! - обрадовался Джим.
   Он еще не знал, как и что следует сделать, однако в голове сам  собой
стал складываться план.
   - Да, Джимми, и я разобрался, как ею  пользоваться!  Ну  так  что,  я
выбираюсь?
   - Нет, сиди в своей воронке и жди дальнейших указаний...
   Поняв, что адмирал закончил связь,  Пятьсот  Четырнадцатый  приоткрыл
глаза и вопросительно на него посмотрел.
   - Слушай, - восхитился Кэш, - ты же полностью сымитировал его голос и
интонацию... Феноменально!
   - Это моя работа, сэр, - скромно заметил цикламон, но было видно, что
похвала ему приятна.
   - Молодец! Теперь давай на общей волне - приказ для всех!
   Цикламон моментально настроился, и Джим начал передачу.
   - Внимание! Общий  приказ!  Всем  отступать  назад.  Я  понимаю,  что
выполнение подобного приказа вы считаете невозможным, но это не  бегство
- это военная хитрость! Мы победим врага, да здравствует император!
   Цикламон в точности повторил сообщение, а после  последней  фразы  от
себя надудел полкуплета из "Славен будь наш государь...".
   В это время где-то рядом снова раздался треск разряда, и тяжелые шаги
Железного Германа заставили содрогнуться землю.
 
61 
 
   Припудренные песком и копотью, подраненные машины, словно  измученные
жуки, выползали из пыльной завесы, а Железный Герман следовал за ними и,
торжествуя, продолжал уничтожать отступавшего врага. Императорские танки
гибли, осыпая землю искрящимися кусками металла, однако они делали  свое
дело и отвлекали внимание чудовищного монстра.
   Между тем по флангам, с обеих сторон от  военного  феномена,  крались
танки адмиралов Джима и Эрвиля.
   Кэш вел свою машину практически вслепую, переговариваясь с  Лу  через
присмиревшего цикламена.  Он  видел  только  неясный  силуэт  Германа  и
приноравливался к его маневрам.
   В какой-то момент, когда подул ветер и развеял пыль, Железный  Герман
остановился и стал поворачиваться в сторону  машины  Лу,  что  вовсе  не
входило в согласованный и  коварный  план  адмиралов.  Джиму  ничего  не
оставалось, как срочно навести орудие на спину монстра и выстрелить.
   Снаряд ударил в Германа,  как  в  скалу,  вышибив  фиолетовые  искры,
однако железный человек даже не качнулся. Он лишь на мгновение  замер  и
начал поворачиваться в другую  сторону,  желая  узнать,  что  за  наглец
посмел в него выстрелить.
   Увидев, как окаменело лицо адмирала Джима, цикламон забеспокоился.
   - Эй, что происходит? Что происходит, адмирал?!  -  перешел  на  крик
Пятьсот Четырнадцатый, чувствуя приближение опасности.
   - Еще ничего не происходит, - зловеще прошептал Кэш, не отрываясь  от
окуляра. - Но произойдет вот-вот...
   - Эй, не говори загадками! - потребовал цикламон.
   Между тем Кэш уже видел бок Железного Германа, потом любовался им  на
четверть оборота, на восьмую, часть. Еще немного -  и  Джим  увидел  его
глаза. Удивительно, что адмирал сумел рассмотреть их выражение на  такой
высоте, ведь монстр был ростом с высотный дом и весил в сто  раз  больше
танка Джима. Эти глаза оказались вовсе не тупыми прицелами машины. Они -
отражение душевной организацию универсального убийцы, и  Джим  поразился
главному: это, не был боевой  робот,  это  было  самое  настоящее  живое
существо.
   В расплющенных чертах лица Германа промелькнуло что-то вроде усмешки,
а затем его руки со сжатыми кулаками стали  подниматься  так  угрожающе,
словно это были пусковые баллистических ракет.
   По  напряженным,  отливающим  зеркальным  блеском  мышцам   пробежали
короткие фиолетовые разряды, которые собирались в более толстые жгуты  и
стекались на запястья. Джим видел, как готовится его смерть,  но  ничего
поделать уже не мог. Он и не пытался, подавленный мрачной грандиозностью
картины.
   В  изменившемся  восприятии  адмирала  короткие  мгновения   странным
образом  растянулись,  и  он  не  отрывался  от  окуляра,  поднятого  на
максимально возможный уровень.
   Но вот позади колосса, в просвете  между  его  широко  расставленными
ногами, появился танк Лу. Вернее, он  уже  был  там,  когда  Джим  краем
сознания обратил на него внимание.
   У Лу был желтый танк. Ярко-лимонного цвета. Джим даже успел подумать,
что это была личная инициатива  штандартенфактора  -  выдать  им  такие,
идиотского цвета, машины.
   В башне распахнулся люк, и адмирал Эрвиль показался с  широкой  тубой
на плече. Хорошее увеличение позволило увидеть, что Лу  сказал  какие-то
слова, а затем огненный вихрь рванулся из трофейного оружия  и,  набирая
мощь  и  треща  пожираемым  кислородом,  врезался  в  тело  непобедимого
монстра, охватив его своими жаркими языками.
   Железный Герман выпустил гибельный разряд, но тот пронесся выше танка
Джима. Вслед за этим колосс торопливо затопал ногами и снова  повернулся
к Лу, готовый раздавить теперь уже его.
   - Ну, давай побегаем! -  крикнул  Джим  и  подал  джойстик  до  упора
вперед.
   Турбины взвыли человеческими  голосами,  и  танк  бешено  застрекотал
гусеницами и даже слегка пошел юзом, скользя по земле, словно  по  льду.
Он стремительно набирал скорость и с каждым метром становился все  более
опасным для непобедимого Германа.
   Вот и правая нога монстра. Его пятка  становилась  все  больше,  и  в
какой-то момент Джим засомневался,  что  у  него  получится.  Последовал
очередной страшный удар, и двигатель танка заглох. Мигнуло освещение,  и
цикламен разразился настоящей фронтовой бранью.
   - Как ты водишь машину,  твою  мать,  танкист  долбаный!  Ты  же  нас
угробишь!
   Он хотел сказать что-то еще, но  грохот  упавшего  на  спину  Германа
перечеркнул все его намерения. Волна сотрясения прокатилась по земле,  и
впечатление было такое, будто танк подбросили на батуте.
   - Ой! Что это было?! - тут же поинтересовался болтливый цикламон.
   - Кажется, Германа уронили, - признался Джим.
   - Да ты что? - Пятьсот Четырнадцатый исчез в своей клетке,  а  спустя
пару секунд снова просунул
   Голову между прутьев и сообщил:
   - Точно...  Валяется  и  не  подает  признаков  жизни...  Что  же  вы
наделали, ребята, а?
   - Но разве это не враг? - недоуменно спросил Джим.
   - Враг-то он враг, только очень высокой категории. Тебе  не  по  чину
было  побеждать  Германа,  хоть   ты   и   адмирал.   Это   работа   для
колдуна-протофактора, не меньше.
   - И что же теперь делать?
   - А я знаю? Заводи мотор и бежим...
   - Он не заводится. И потом, мы еще  должны  взять  цитадель...  Давай
связь.
   - Но... - попытался было возразить цикламон, однако,  наткнувшись  на
взгляд Джима, моментально принял соответствующий обстановке вид.
   - Всем экипажам! Сбор возле трупа Германа! Остался последний  бросок,
ребята!
   Однако Железный Герман был еще жив. Он  дернул  ногой,  потом  открыл
глаза. Его движения отразились тяжкой вибрацией, и  Джим,  заметив  это,
взглянул в панораму заднего вида.
   - Лу! - невольно воскликнул он, увидел забрызганный  грязью  лимонный
танк, подбиравшийся к голове колосса.
   - Что там? - тут же поинтересовался цикламон.
   - Посмотри в свой окуляр, - бросил Джим, - у тебя же есть - я уже это
понял.
   - Опасаюсь я. С твоих слов это звучит не так страшно...  -  признался
Пятьсот Четырнадцатый.
   Тем временем Лу уже подогнал свой танк и,  упершись  пушкой  в  висок
монстра, произвел выстрел.
   -  Что  ты  делаешь,  Лу?!  -  воскликнул  Джим,  и  цикламон  тотчас
транслировал этот вопрос.
   - Он еще жив, Джимми, и я должен его прикончить!
   И снова пушка Лу ударила снарядом по голове монстра. Впрочем, внешних
повреждений от этих выстрелов было незаметно,  по  всей  видимости,  они
играли роль своеобразных нокдаунов,  не  позволяя  Герману  окончательно
прийти в себя.
   Джим развернул  окуляр  и  увидел,  как  поднимаются  в  гору  танки,
оставшиеся от его  армады.  Они  представляли  собой  жалкое  зрелище  -
каких-нибудь пять сотен машин  против  десяти  тысяч,  охранявших  покой
цитадели.
   - Эй, посмотри, что он делает?! Это же маньяк какой-то, а не адмирал!
Нужно остановить его! - прокричал цикламон со дна свой клетки.
   Джим снова повернул окуляр и увидел  картину,  которая  так  поразила
Пятьсот Четырнадцатого. Лимонный танк Лу встал на дыбы, словно  стараясь
вскарабкаться на шею поверженного монстра, однако замысел  Лу  был  куда
ужаснее. Его машина бешено вращала гусеницами, которые, рассыпая  искры,
срывали острыми шипами стальные покровы Германа.
   - Лу, ты добиваешь раненого! Лу! - вскричал Джим, видя, что  гусеницы
машины Эрвиля окрашиваются в алый цвет.
   - Я спасаю наши жизни, - глухо ответил Эрвиль,  и  цикламон  во  всех
подробностях воспроизвел его голос.
   Еще один миг, и желтый танк Эрвиля  окрасился  кровью,  которая  била
фонтаном из разорванного горла Германа.
   Экипажи подъезжавших  к  месту  сбора  танков,  пораженные  зрелищем,
замедлили  ход,  и  несколько   неузнаваемых   голосов   спросили,   что
происходит.
   - Все в порядке. Враг  оказал  сопротивление  и  был  обезглавлен!  -
твердо произнес Джим, понимая,  что  отступать  уже  некуда.  -  Вперед,
цитадель ждет нас!
 
62 
 
   Словно одумавшись, танк адмирала Джима наконец завелся, что очень  не
понравилось цикламену. Он надеялся, что их машину волоком утащат с  поля
боя,  а  теперь  ему  предстояло  продолжить  гибельное  наступление  на
цитадель.
   - Неужели ты такой трус? - удивился Джим, сознательно стараясь задеть
Пятьсот Четырнадцатого.
   - Я не трус! -  тут  же  вскинулся  цикламон.  -  Просто  я  не  хочу
участвовать в войне, которая ведется  не  по  правилам!  Мы  триста  лет
блистательно дрались  за  эту  крепость,  и  Инглегасский  Союз  так  же
доблестно нам  противостоял.  Сложились  определенные  обычаи,  близость
культур и все такое, а тут вы - р-раз и голову Герману с плеч  долой,  а
ведь Герман этот был символом непобедимости. Это легенда была, а вы  ему
башку отпилили...
   Большой валун попал под гусеницы танка, и Джим  крепче  ухватился  за
джойстик. Он отказывался понимать и принимать бредни обезумевшей  птицы,
тем более  теперь,  когда  несколько  сотен  закопченных  бронеинвалидов
катились навстречу безупречным рядам врага.
   С расстояния полукилометра танки противника попытались сделать  залп,
однако снаряды разлетелись в разные стороны, и ни один из  них  не  упал
вблизи от наступавшего отряда адмирала Джима. Это говорило  о  том,  что
противник деморализован из-за потери символа непобедимости.
   Когда танки Джима приблизились на сотню метров, адмирал скомандовал:
   - Делай, как я!
   И помчался полным ходом навстречу потускневшей мощи противника.
   Вот и они. Преодолевая последние  метры,  Джим  увидел  даже  крупные
заклепки на бортах грозных машин клиновидной  формы.  Такая  конструкция
спасала их от снарядов, но только не от... Натолкнувшись на чужой  танк,
машина Джима подпрыгнула, как на трамплине, а затем прибавила  оборотов,
и гусеницы заскрежетали  по  зеркальной  броне,  издавая  отвратительный
скрипучий визг.
   Полностью сломав вражеской машине пушку, Джим въехал на  ее  спину  и
остановился. Затем его  танк  качнулся,  словно  циркач  на  веревке,  и
перекатился на другого противника.
   Подобная тактика окончательно подавила волю оборонявшихся. Их экипажи
сидели внутри своих машин, немые от ужаса и позора, а  имперские  машины
давили их гусеницами, выламывая орудия и сминая надстройки.
   Вскоре весь отряд адмирала Джима без потерь форсировал  плотные  ряды
противника и, вытягиваясь в колонну, двинулся к воротам цитадели Ангур.
   На  ее  стенах  Джим   разглядел   многочисленные   бойницы,   однако
сомневался, что кто-то рискнет теперь стрелять в его непобедимых воинов.
   Грохоча гусеницами по булыжникам, машина Кэша первой въехала в ворота
города, и заметившие ее охранники разбежались кто куда, побросав длинные
пики.
   То же происходило и на улицах,  где  горожане,  застигнутые  врасплох
появлением вражеского войска, спешно прятались  по  подворотням,  бросая
незапертыми магазины и оставляя товар  на  открытых  лотках.  Видимо,  к
войне за стенами  Ангура  они  относились  спокойно  и  были  уверены  в
надежности своих защитников.
   - Как долго мы будем идти колонной, Джим?  -  поинтересовался  Лу.  -
Может, стоит разбежаться по городу и немного похулиганить?
   - Тебе было мало крови Германа? - спросил Кэш.
   Его беспокоили интонации Эрвиля, которые цикламоново радио передавало
в красках.
   - Мы взяли этот город, Джим. Мы имеем право на кровь!
   - Сидите в своей машине и не дергайтесь, адмирал Эрвиль! - с  нажимом
произнес Кэш. - На площади поговорим...
   - Откуда ты знаешь, что здесь есть площадь? - спросил Лу.
   Его голос теперь звучал спокойнее, но Джим чувствовал, что это только
временное отступление и за Эрвилем нужно смотреть в оба.
   Видя, что танки не стреляют и продолжают двигаться в строгом порядке,
самые смелые из горожан выглядывали  из  окон,  а  девушки  даже  махали
танкистам платочками.
   Любопытные мальчишки перебегали от подъезда к подъезду, соперничая  в
бесстрашии с уличными псами, которые лаяли на тарахтящие танки.
   Наконец улица кончилась,  и  перед  колонной  завоевателей  открылась
просторная городская площадь.
   Справа от себя Джим увидел городскую управу, слева - городской музей.
Прямо перед ним возвышались колонны драматического театра с  наклеенными
афишами.
   То  там,  то  тут  мелькали  испуганные  человечки,  однако   открыто
показываться никто не решался.
   Джим выехал на середину площади и остановился, а  остальные  экипажи,
по неизвестному Джиму порядку, стали сами выстраивать  машины  и  вскоре
образовали некое подобие каре.
   - Приехали? - тихо спросил цикламон,  который  последние  полчаса  от
себя не проронил ни слова.
   - Да, - ответил Джим. - Хочешь наверх?
   - Нет уж, я лучше здесь посижу.
   - Ну как хочешь,  -  пожал  плечами  Джим  и,  поднявшись  с  кресла,
вскарабкался по лесенке.
 
63 
 
   Яркое приветливое солнце и  чистый  воздух  приятно  поразили  Джима,
который забыл обо всем этом в тесном пространстве танковой кабины.
   - Всем, кроме механиков, можно выходить! - крикнул  он  вниз,  своему
цикламену, и тот немедленно продублировал приказ.
   Люки остальных машин стали открываться, и  оттуда  начали  выбираться
люди, больше похожие на сбежавших с каторги заключенных.
   Изможденные лица, прокопченные мундиры со  следами  крови  и  грязные
бинты - вот как выглядела победоносная армия адмирала Джима.
   Кэш спустился на брусчатку, и его примеру последовали другие, и  даже
адмирал Эрвиль подошел ближе, покинув своего "кровавого монстра". Внешне
он выглядел как обычно в последнее время, однако где-то  в  глубине  его
глаз Джим увидел скрытую угрозу.
   "Разберемся",  -  подумал  он  и,  подозвав  одного  из  лейтенантов,
выглядевшего покрепче других, приказал ему  собрать  сведения  о  личном
составе и состоянии танков.
   - Мы возьмем с  этого  города  контрибуцию  ремонтом  и  медицинскими
услугами, - сказал Джим, -  Так  что  нужно  точно  определить,  чего  и
сколько нам нужно.
   - Смотрите, сэр! Смотрите! - крикнул кто-то, указывая на  появившийся
возле здания городской управы кортеж.
   Длинный, несколько старомодный автомобиль, перегруженный позолоченной
отделкой и в сопровождении шести  мотоциклистов,  двигался  к  танковому
каре.
   "Ну вот и глава города, - подумал Джим, - появился очень кстати".
   Большой автомобиль остановился на  безопасном  расстоянии,  и  оттуда
начали выбираться официальные лица.
   Сначала несколько разжиревших на городской казне клерков, а  потом  и
сам мэр. В противоположность своим подчиненным он выглядел  подтянуто  и
сухо, однако на его лице была заготовленная, подобающая случаю улыбка.
   В ожидании гостей мэр и его свита  выстроились  клином,  и  Джим,  не
ожидая специального приглашения, пошел им  навстречу  через  огороженный
танками периметр.
   С собой он взял Эрвиля и  первого  попавшегося  лейтенанта,  опасаясь
из-за незнания местных обычаев попасть впросак.
   Заметив трех  офицеров  в  разодранных  мундирах  и  с  закопченными,
перепачканными кровью лицами, торжественное собрание едва не дало  деру,
и было видно, что мэру  приходилось  прилагать  усилия,  чтобы  удержать
подчиненных от постыдного бегства.
   По  мере  того  как  Джим  со   своей   депутацией   приближались   к
капитулянтам, от здания  городской  управы  к  танкам  стали  подъезжать
довольно вместительные фургоны, раскрашенные на манер цирковых.
   -  Здравствуйте,  Ваши  Высочайшие  Категории,   великие   победители
Железного Германа, именующиеся теперь Джим Мудрый и Эрвиль  Жестокий,  -
начал мэр громким и немного хрипловатым голосом.  -  Передавая  ключ  от
нашего города и отдаваясь вместе с ним под вашу власть, должен сообщить,
что жители города давно были  лояльны  к  империи  и  в  помыслах  своих
являлись противниками Инглегасского Союза. Вот не дадут мне соврать  мои
соратники, - и мэр указал на жирных клерков, лица  которых  не  выражали
ничего, кроме испуга.
   Однако соратники все же что-то вяло проблеяли и уставились на  Джима,
ожидая своего приговора.
   - А теперь по нашему старому обычаю отведайте вина из золотого  кубка
Победителей!
   После этих слов мэра из-за его спины появилась миловидная  девушка  в
прозрачной одежде, расшитой сценами из  туземной  охоты.  Улыбаясь,  как
чистый ангел, она протянула Джиму кубок, который, даже навскидку,  тянул
на пять лет его работы на литейном заводе. Невольно мелькнула мысль - на
правах победителя...
   Однако не успел Кэш притронуться к нему губами,  как  мэр  ударил  по
кубку рукой, и красное вино, словно  кровь,  выплеснулось  на  мостовую.
Джим стоял, пораженный такими действиями мэра, а все вокруг аплодировали
и радостно кричали. В том числе и прибывшая массовка.
   Кэш уже хотел выяснить причину такого смелого поступка  мэра,  однако
тот заговорил сам:
   - Как известно,  уважаемые  господа,  этот  обычай  пошел  со  времен
Францисканских войн, когда победителю, герцогу Холтцу Ослиное  Ухо  злые
люди поднесли отравленное питье, однако маленький мальчик  Яков  заметил
это и успел выбить кубок из рук герцога. Таким образом он спас город  от
гнева герцогских войск. А  теперь  отпейте  настоящего  вина  -  оно  не
отравленное.
   После этих слов Джиму передали новый  кубок,  усыпанный  еще  большим
количеством драгоценностей.
   Он сделал глоток вина, и оно действительно оказалось неплохим.  Затем
Джим передал кубок Эрвилю, однако тот отрицательно покачал головой.
   - Выпей, Лу, здесь так при