дверь.
   - К тебе, - послышалось в ответ.
   Кэш призадумался. С одной стороны, открывать дверь  Абигайль  ему  не
хотелось, а с другой, она оставалась ему должна пятьдесят кредитов - как
раз за один сеанс. И если они с Эрвилем все же решат сорваться в  Кинто,
эти пятьдесят кредитов так  и  пропадут,  поскольку  найти  Абигайль  по
необходимости было невозможно.
   - Ладно, - сказал Джим больше для  себя,  чем  для  своей  гостьи,  и
открыл дверь.
 
5 
 
   Абигайль вошла в крохотную комнатушку,  как  хозяйка.  Впрочем,  Джим
подозревал, что в жилище любого  мужчины  она  чувствовала  себя  вполне
комфортно.
   - Ой, какой ты чистенький! - пропела Абигайль, ткнув пальцем в  плечо
Кэша. - Обож-жаю чистеньких.
   - Я спешу, Бигги, - сказал Джим.
   - А вот это плохо. Женщине таких вещей не говорят. Даже той,  которая
берет у тебя немножко денег...
   Абигайль позволила себе лукавую улыбку и, тут же переходя на  деловой
тон, осведомилась:
   - В койке?
   - Ну... - пожал плечами Кэш. Поскольку он собирался всего лишь  взять
долг, фантазия его не работала.
   - Слушай, если тебе все равно, лучше как-то возле стеночки.  Я,  если
ты заметил, новую прическу сделала. - Бигги подцепила длинный  локон  и,
оттянув его в сторону, отпустила. Он тут же  собрался  в  первоначальную
пружинку. - Мы с мужем на шоу собрались, поэтому прическа мне дорога...
   - Нет проблем, я согласен.
   - Отлично, - кивнула Абигайль и  стала  привычно  сбрасывать  с  себя
одежду, живописно раскладывая ее предметы на кровати. Бигги была натурой
художественной, и это выражалось в каждом ее движении и действии.
   - Ты помнишь Манон, Джимми? - спросила она, вставая так,  чтобы  Кэшу
было удобнее.
   - Да.
   - Тут как-то встречаю ее в центре. Она вся такая упакованная... Ой...
Говорю ей: "Привет! Откуда ты такая?" Ой...
   "Какая  она  все  же  странная,  -  размышлял  Джим,  возвращая  свои
пятьдесят кредитов, - Абигайль очень странная. Очень..."
   Между тем забытый TV-бокс из-за неисправности сам увеличил звук, и  к
прерывистой  скороговорке  Бигги,  повествующей  о  разговоре  с  Манон,
которую Джим ни разу не видел, добавился взволнованный голос диктора:
   - ...рубежные посты трижды открывали огонь, однако, как  сообщил  нам
командир заградительного  отряда  капитан  Кларенс,  не  исключено,  что
одному  из  нарушителей  удалось  прорваться  через   границу   и   зону
отчуждения...
   "О чем это они?" - отвлекся  Джимми  и,  взглянув  на  экран,  увидел
крупную фотографию страшноватого на  вид  субъекта.  Маленькие,  глубоко
посаженные глаза и высокие скулы отличали его внешне от  обычных  людей.
Еще, пожалуй, слишком бледное лицо.
   "Интересно, что будет, если  полететь  на  лонгсфейре  через  Чашу  и
совершить вынужденную посадку? - между тем размышлял Кэш.  -  Эти  твари
сожрут нас живьем?"
   Голос Абигайль вернул его к реальности.
   - Такая вот история, Джимми, а ведь мы были почти что лучшие подруги.
А теперь вот - разругались... Ой, Джимми! Полегче, пожалуйста.
   - Извини.
   Наконец все закончилось, и вслед за новостями начался фильм,  который
Джим уже видел.
   Бигги стала одеваться, ни на минуту не прекращая говорить, будто дала
клятву посвятить Кэша во все секреты.
   - Как твой муж? - спросил  он,  чтобы  хоть  как-то  остановить  этот
словесный поток.
   -  Гектор?  А  что  ему,  он  в  полном  порядке,  жена  пашет,   как
какой-нибудь трелевочный трактор, а его, видите ли, уволили.
   - И меня тоже уволили...
   - Тебя-то за что? - удивленно спросила Абигайль. - Ну прямо  поветрие
какое-то, честное слово! Всех мужиков увольняют,  что  же  тогда  делать
нам, слабым женщинам?..
   - Говорят, в Кинто есть работа.
   - В Кинто? - переспросила Абигайль, глядя в  зеркальце  и  подправляя
свой макияж. - В Кинто мой  Гектор  не  поедет.  Ему  при  мне  удобнее.
Никаких проблем. Да, кстати, Джимми, когда  занимаешься  сексом,  нельзя
смотреть TV-бокс. Да. И дело тут не в уважении к партнерше, какое  нынче
уважение, я же понимаю. Дело в том, что это может  привести  к  холодной
икоте.
   - У кого?
   - Что у кого? - не поняла Бигги, убирая в сумочку зеркальце.
   - Икота у кого будет?
   - У мужчины, конечно, ведь это он новости смотрит. Ты зря улыбаешься,
котик. Мой Гектор до того дозлоупотреблялся, что теперь начинает  икать,
едва включает TV-бокс. Так-то.
   Наконец  за  Абигайль  закрылась  дверь,  и  эта  непоседа  застучала
каблучками по коридору, спеша  то  ли  к  мужу,  то  ли  всего  лишь  на
следующий этаж. Абигайль была непостижима.
   Оставшись один, Джим заглянул под кровать и достал оттуда свернутые в
трубку листы  чертежного  пластика.  Сняв  тугую  резинку,  он  раскинул
чертежи прямо на полу и стал  рассматривать  препарированный  лонгсфейр,
додумывая появившуюся у него мысль.
   "Если поставить сюда лобовой отражатель, - размышлял Кэш, - то  можно
вовсе обойтись без корпуса".
   Ему приходилось  видеть  подобные  лобовые  отражатели  у  айрбайков.
Правда, у тех скорость была  не  более  двухсот  километров,  а  хороший
лонгсфейр на движках А-4 мог преодолеть скорость звука.
   Правда, на А-4 у Джима деньжат не  наскреблось,  однако  этого  и  не
требовалось. Впрочем, он и не собирался летать на лонгсфейре  с  лобовым
отражателем, поскольку это было бы полным  безумием.  Просто  эта  мысль
показалось ему интересной - только и всего.
   Свернув чертежи  и  запихнув  их  обратно,  Джим  прибавил  громкости
TV-боксу и снова попал  на  новости.  Речь  опять  шла  о  проникновении
обитателей Чаши в город. Такое случалось и раньше, но  сейчас  почему-то
этому придавалось большое значение. Возможно, потому, что на данный  час
ничего более ужасного в мегаполисе не случилось.
   Между тем диктор провел краткий экскурс  в  историю  и  сообщил,  что
Чашей эта зона стала называться потому, что образовалась в кратере "Чаша
радости". Однако с самого начала  она  не  приносила  колонистам  ничего
хорошего.  Уходившие  туда  на   разведку   геологи   не   возвращались,
летательные   аппараты   беспричинно    падали    и    разбивались,    а
картографический  департамент  недоумевал,  поскольку  его  спутники  не
фиксировали в Чаше ничего особенного и  внешне  она  представляла  собой
безжизненную пустыню.
   Тем не менее такое, казалось бы, страшное  место  привлекало  к  себе
многих людей. Драгоценные  руды  залегали  по  периметру  ее  границ,  и
постепенно  с  двух  сторон  Чаши  выросли  гигантские  перерабатывающие
комплексы, неизбежно породившие мегаполисы Таурос и Кинто.
   В дверь снова постучали, и Джим поднялся с кровати, чтобы открыть. Он
даже не спрашивал кто, по стуку поняв, что это Лу Эрвиль.
   - Привет! Валяешься? - бодро спросил Лу, но, едва поведя носом, сразу
погрустнел.
   Кэшу не нужно было объяснять, в чем  тут  дело.  Бедняга  Эрвиль  был
безнадежно влюблен в Абигайль, попавшись на ее крючок после  первого  же
свидания.  Он  даже  сделал  ей  предложение  и  потребовал,  чтобы  она
развелась с мужем.
   Бигги было лестно слышать такое, однако она не  смешивала  чувства  с
работой и лишь принимала  подарки  Эрвиля,  и,  между  прочим,  духи  за
четыреста  кредитов,  которыми  пользовалась  до  сих  пор.  Именно   их
безошибочно засекал Лу и сразу расстраивался.
   - Ничего не было, Лу, - соврал другу  Кэш.  -  Она  была  должна  мне
пятьдесят кредитов и занесла долг, а потом отправилась с мужем на шоу.
   Джим опасался, что Эрвиль  потребует  предъявить  ему  эти  пятьдесят
кредитов, но тот был рад полученному объяснению и вопросов не задавал.
   - Да нет, Джим, на самом деле Абигайль меня больше не заботит.  Пусть
устраивает свою жизнь, как посчитает нужным. Она свободный человек.
   - Вот именно, - согласился Кэш.
   - Предлагаю прошвырнуться по городу. Возможно, нам  в  голову  придет
какая-то умная мысль и...
   - ...мы помчимся в порт, чтобы взять два билета до Кинто, -  закончил
за него Джим.
   - Может быть, и так.
 
6 
 
   Только на шумных улицах города Джим полностью осознал, что теперь  он
не имеет работы, а стало быть, остался без средств к существованию.  Ему
казалось, что все вокруг  должно  остановиться  и  замереть,  но  ничего
подобного не происходило, и толпы прохожих по-прежнему текли по улицам в
разных направлениях, а  автомобилисты  все  так  же  злились  в  плотных
пробках, выделяя в атмосферу отравляющие газы.
   Кэш и Эрвиль бродили  по  городу  уже  битых  два  часа,  но  никакие
гениальные мысли их не  осеняли,  а  витрины  дорогих  магазинов  только
напоминали, что отсчет времени начат и  непополняемые  средства  уходят,
как вода в песок.
   Оба понимали, что в Тауросе оставаться дольше нельзя, однако никто не
гарантировал, что в Кинто найдется работа  и  не  придется  ночевать  на
улицах, истратив деньги на недешевые билеты.
   Стало смеркаться.  Устав  от  бесцельного  блуждания,  Кэш  и  Эрвиль
спустились в торговый комплекс, чтобы съесть в кафе по паре бутербродов.
   Забравшись на высокие неудобные табуреты, они подавленно  взирали  на
фланирующую публику, у которой, по всей видимости, денежки еще водились.
Существовала целая прослойка жителей города, которые ходили  в  магазины
ради  развлечения.  Люди  получали  удовольствие  от  покупок   ненужных
товаров, и подобные увеселения всегда злили Джима.
   - Ты только посмотри на этих разодетых индюков, Лу!  Неужели  им  все
еще не  хватает  шмоток,  что  они  обвешиваются  этими  коробками,  как
какие-то... вьючные козлы.
   - Они тебя раздражают? - спросил Эрвиль, потягивая дешевую колу.
   - Ну еще бы. Какой смысл покупать тряпки, если дома их полно!..
   Эрвиль улыбнулся. Некоторая неопытность в делах житейских  не  мешала
ему обладать интуитивной мудростью.
   - Думаю, они удивились бы, Джим, если  бы  узнали,  как  ты  исходишь
слюной в магазинах разных технических  железок...  Подбираешь  смазочные
масла, какие-то трубочки, газовые подшипники. По  их  мнению,  увлечение
подобной тематикой тоже является полным и законченным диагнозом.
   - Ну, это ты не равняй, - не согласился Кэш, - То, чем увлекаюсь я, -
это  процесс  творческий,  а  эти  свиньи  только   потребляют.   Именно
потребление является для них главным.
   - Это все равно что ругать тех, кто  любит  вкусно  поесть  и  выпить
настоящего вина. Скажешь, это тоже плохо?
   - Не скажу, что плохо. Скажу - отвратительно.  Например,  я  обхожусь
тем, что мне дает пищеблок и пьезобелковые таблетки.
   - Это на здоровье, только  не  нужно  всех  принуждать  пожирать  эту
гадость.
   -  Ты  задница,  Лу.  Задница  долбаного  пролетария,  -  с  чувством
выговорил Джим.
   - Увы, ты не прав, - развел руками Эрвиль, -  теперь  я  безработный.
Пошли-ка лучше домой. Наверное, сегодня не  тот  день,  когда  в  голову
приходят умные мысли.
   - Но приходят непрошеные гости...  -  тихо  произнес  Кэш,  глядя  на
приближавшуюся группу уличных бандитов.
 
7 
 
   На душе у  Хэнкса  Дефлектора  пели  весенние  птицы,  а  прожаренный
городской воздух благоухал, как  степной  букет.  Сегодня  сам  Джованни
Перло сказал Хэнксу: "Теперь, парень, ты один из нас".
   Вы не знаете, кто такой Джованни Перло?  Джованни  Перло  -  это  два
универмага в западной части города, это полсотни баров, четыре  клуба  и
десять публичных домов.  Джованни  Перло  -  это  проплаченная  полиция,
протекция мэра и нити, уходящие в региональное правительство.
   Таких людей по эту сторону Чаши было меньше,  чем  пальцев  на  одной
руке. Они предпочитали не затевать в городе войны и все  вопросы  решали
миром.
   Однако хочешь мира - готовься к войне, поэтому  все  боссы  содержали
изрядное количество солдат, которые контролировали  законную  территорию
боссов и следили за тем, чтобы там было все в порядке.
   Пушерам следовало торговать наркотиками, проституткам - своим  телом,
а  лохам  полагалось  дергать  за  рычаги  игральных  автоматов.   Всему
надлежало  происходить  именно  так,  а  не  иначе,  поскольку   порядок
обеспечивал непрерывное  течение  денежных  ручейков  в  главное  русло,
которое в свою очередь впадало в бездонные карманы босса Джованни.
   И именно он сказал Хэнксу: "Теперь, парень, ты один из нас", - да еще
дружески потрепал его по щеке. Хэнке едва не расплакался.
   Потом он имел разговор с боссом помельче - Альваро Меркано.  Тот  был
невелик ростом, однако обладал немигающим взглядом, который, по  слухам,
мог увидеть любую зарождавшуюся измену в самом начале.
   - Твои люди пока что уличная банда, сынок, - сказал Альваро, впиваясь
в Хэнкса своими зрачками. - Им  нужно  многому  научиться,  и  в  первую
очередь дисциплине.
   - Я понимаю, синьор Меркано.
   - Одного понимания мало, сынок. Нужны действия...  -  прервал  Хэнкса
Альваро.  Ему  не  нравилось,  что  этот  ублюдок  с  улицы  осмеливался
произносить без разрешения какие-то слова.
   - Сегодня пройдете по своему излюбленному  маршруту,  где  вы  обычно
задирали прохожих и вырывали у старушек сумочки...
   В этом месте  синьор  Альваро  позволил  себе  презрительную  улыбку,
показывая,  как  он  относится  к  Хэнксу  и  его   банде   необузданных
молокососов.
   - Так вот, пройдете по тому же маршруту, но теперь уже как  настоящие
пехотинцы босса Джованни. Невозмутимо и с достоинством...
   Синьор  Альваро  даже  приосанился,  показывая,  как  именно   должно
выглядеть достоинство пехотинцев босса Джованни.
   - А теперь можешь задать мне пару вопросов, - наконец сказал он.
   - А что мы должны  делать,  синьор  Альваро?  -  спросил  озадаченный
Хэнке.
   Он был уверен, что ему поручат разобраться  с  какими-нибудь  крутыми
парнями,  к  каковым  он   себя   также   причислял.   Погони,   скрежет
автомобильных покрышек и стрельба от бедра из автоматического  оружия  -
таким представлялось Хэнксу его первое задание. А  тут  -  пройдитесь  с
достоинством!
   - Я же сказал: только пройдетесь, и на этом все. Никого не трогать  и
не задевать.
   - Но... но если какая-то тварь  вдруг  будет  угрожать  нашей  жизни,
синьор Альваро!..
   - Ну, если вопрос пойдет о жизни и смерти, тогда вступайте  в  бой  -
ничего не поделаешь. Но в таком случае никаких шуток и полумер  быть  не
может.  Нож  просто  так  не  вынимать  и  пистолетом  над  головой   не
размахивать. Понятно?
   В голосе Альваро все так же звучали презрение и издевка, однако Хэнке
их  не  слышал,  мысленно  примеряя  на  себя  новое  амплуа  достойного
человека.
   Впрочем, делать было  нечего.  Никто  его  не  тянул  за  язык  и  не
заставлял набиваться в работники к боссу Джованни.  Дефлектор  буквально
преследовал одного знакомого гангстера, чтобы  тот  нашел  ему  "хорошее
применение", и тот при случае замолвил слово. У мистера  Перло  как  раз
намечалось расширение  штатов,  и  уличных  оболтусов  решили  взять  на
воспитание. К тому же и стоили они недорого.
   Хэнке  Дефлектор  вернулся  к  своим  дружкам,   окрыленный   высоким
доверием, начисто позабыв про свое удивление.  Теперь  он  сам,  тем  же
насмешливым  тоном,  разъяснял  членам  шайки,  почему   нельзя   громко
сквернословить,  плевать  на  пол  и  хватать  за  грудь  приглянувшуюся
девушку.
   - Теперь мы пехотинцы  босса  Джованни,  ребята.  И  никто  не  смеет
переступать нам дорогу. Вам понятно?
   - И даже ребята с Блэк-Энда? - гундосо переспросил парень по прозвищу
Семафор, которому неделю назад сломали в Блэк-Энде нос.
   - Блэк-Энд - обычная уличная шпана, дружище, а мы  профессионалы.  Мы
наемники - псы войны! - уже закричал Хэнке  так  громко,  что  несколько
бродяг, копошившихся у мусорных баков, оглянулись.
   - Ну, насчет псов войны  ты  немного  загнул,  -  возразил  Томато  и
поиграл мышцами лица. Затем задумчиво перекинул из руки в руку кастет  и
добавил:
   - Мы еще не псы войны - факт.
   - Но будем! - уверенно пообещал Хэнс.
   - Это ясен пень, - согласился Томато.
 
8 
 
   Обычно  Хэнке  Дефлектор  выступал  впереди  войска,  состоящего   из
тридцати двух головорезов, но на этот раз он решил взять с собой  только
пятнадцать человек - тех, кто, по его мнению, выглядел наиболее прилично
и походил на достойных пехотинцев босса Джованни.
   После более чем усиленного инструктажа бойцы  Дефлектора  чувствовали
себя скованно и  делали  странные  вещи,  совершенно  несвойственные  им
прежде.
   Например, Семафор при входе в подземку  придержал  стеклянную  дверь,
чтобы та не ударила старушку. Да еще добавил при этом:
   - Осторожнее, бабуля...
   Дружки как по команде уставились на  него  с  таким  видом,  будто  у
Семафора свалились штаны.
   Другой случай - Томато. Он по настоянию Хэнкса не доставал из кармана
кастет, а чтобы занять руки, купил в киоске журнал. Именно купил,  а  не
выхватил первый попавшийся  из  рук  зазевавшегося  прохожего.  Впрочем,
журнал не мог заменить  кастета,  и  Томато  сосредоточенно  мял  бумагу
узловатыми пальцами,  чувствуя  с  непривычки  легкое  головокружение  и
тошноту.
   Обитавшие в переходах нищие,  которых  Хэнке  регулярно  грабил,  при
появлении отряда в кожанках моментально попрятались, однако громилы даже
не посмотрели в их сторону, следя за своей осанкой и походкой.
   На пересечении подземных частей Сороковой  и  Триумфальной  улиц  вся
группа остановилась у общественного туалета. Раньше для физиологического
облегчения годился любой угол, однако теперь менялось буквально все.
   Подавая личный пример, Хэнке первым вошел в  туалет  и  прежде  всего
остановился возле умывальника, чтобы сплюнуть. Раньше он не  задумываясь
плевал на стены и  не  подозревал,  что  эта  привычка  стала  для  него
необходимостью,  почти  такой  же  важной,  как  дыхание.   От   долгого
воздержания во рту у Дефлектора образовалась неприятная  сухость,  и  он
опасался, что это отразится на его здоровье.
   Из кабинки вышел Синий Кактус.  Цепь  с  шипами,  которую  он  прежде
повязывал в качестве пояса, была спрятана под куртку, и Кактус  выглядел
как обычный человек. Правда, сейчас он заметно нервничал.
   - Там это... - сказал он, кивая через плечо. - Вода...
   Хэнке внимательно посмотрел на своего дружка и не  сразу  понял,  что
тот только что спустил за собой воду. Когда же  до  него  дошло,  то  он
захотел похвалить Кактуса, но потом решил  не  делать  этого,  а  только
сказал:
   - Это же нормально, Синий.
 
9 
 
   Далее обход территорий происходил без приключений, и  труппа  Хэнксае
спустившись еще на пару  ярусов,  двинулась  вдоль  вереницы  стеклянных
дверей универмага "Маршалл".
   Ярко освещенные торговые залы изливали свет  в  сумрачную  галерею  и
создавали  атмосферу  праздника,  а  возбужденные  покупками  посетители
универмага придавали этому ощущению большую достоверность.
   - Клево, - не выдержал Семафор. - Прямо как на День независимости. Не
хватает только салюта.
   Остальные  его  поддержали,  поскольку   настроение   у   всех   было
приподнятое. Мучительный обход был практически закончен,  и  можно  было
подняться наверх и в каком-нибудь проходном  дворе  снова  почувствовать
себя человеком.
   - Эй, Хэнке, - остановился вдруг Томато. -  Кажется,  я  вижу  одного
знакомого парня.
   - Ну и что?
   - А то, что он мне чуть башку не разбил...
   - Кто?! Где?! -  вскинулся  Дефлектор  и,  проследив  взгляд  Томато,
тотчас узнал своего давнего обидчика. - Точно! Он!
   - Валим  его,  Хэнке?!  -  уточнил  Синий  Кактус,  и  в  его  голосе
послышалось зарождавшееся возбуждение.
   - Валим однозначно, Синий, - подтвердил вожак. - Валим.
   Заметив движение группы хулиганов, посетители небольшого  кафе  стали
быстро  расходиться,  подхватывая   покупки   и   оставляя   недоеденные
бутерброды.
   Увидел их и тот парень, с которым они собирались разделаться.
   - Окружайте гада! - скомандовал Хэнке, и в его руке  блеснуло  тонкое
лезвие ножа.
   Кактус развернул свою цепь с изогнутыми шипами,  а  Томато,  отбросив
измятый