их собственном
мире, на планете, которую они  именовали  Землей.  Они  называли  себя  homo
sapiens, что в  переводе  с  одного  из  древних  языков  означало  "человек
разумный". Потому превыше всего они ценили этот свой разум, хотя,  казалось,
агрессивные в них инстинкты были развиты гораздо больше. На протяжении  всей
своей истории они постоянно враждовали друг с  другом,  изобретая  различные
замысловатые модели  властвования,  а  искусство  ведения  войны  довели  до
степени изящного, Разумеется, они были примитивными  и  низшими  существами,
что, впрочем, нисколько не делало их менее опасными.  И  все  же  доставляло
удовольствие следить за их развитием на протяжении многих  и  многих  веков!
Когда их  впервые  обнаружили,  они  были  не  более  чем  полудикими,  жили
племенами, их разум и орудия труда находились на очень низком уровне. Однако
как  жестоко  они  дрались!  Когда  еще  только  начались  первые  охотничьи
экспедиции на третью от Солнца планету, стали поступать  сообщения,  что  от
этого вида следует ждать многого. И по мере того, как  век  сменялся  веком,
это предсказание оправдывалось.
   Они  далеко  ушли  в  своем  развитии,  эти  человеческие  существа.   Их
технология развивалась стремительно, техника становилась все сложнее - хотя,
по сравнению с развитием науки на родной планете Хищника, все  еще  казалась
примитивной.  Оружие,  которое  разработали  люди,   теперь   вполне   могло
представлять реальную угрозу, да и их амбиции возросли. К тому  же  в  самом
недавнем прошлом одному человеку удалось не только ускользнуть от  охотника,
но и победить его. Прежде такого  никогда  не  случалось.  Дичь  становилась
умнее и гораздо опаснее. А значит, и гораздо интереснее.

***

   Машина неслась к двум раненым, лежавшим на мостовой. Хэрригэн высунулся в
свободное от дверцы пространство, правой ногой вжимая педаль газа  в  пол  и
держась правой рукой в самом низу руля, он висел сбоку машины как индеец  на
боевом коне, двигаясь на бандитов под углом. Он рассчитал все до секунды.
   "Скорпионы" открыли бешеный огонь по приближающейся  машине.  Повиснув  в
дверном проеме, Хэрригэн старался не потерять управление,  в  то  время  как
пули прошивали ветровое стекло и  осыпали  его  колючим  стеклянным  дождем,
напоминавшим крошеный лед. Они  прошили  приборную  доску,  спинки  сидений,
стуча по металлическому корпусу, точно сотни молотков.
   Хэрригэн завис  еще  ниже,  до  боли  изогнув  позвоночник,  но  руль  не
выпускал. Приблизившись  к  раненым,  он  резко  потянулся,  включил  низшую
передачу. Заскрежетал, протестуя, металл, машина притормозила и пошла  юзом,
потом, виляя, как рыба хвостом, со скрежетом остановилась перед лежащими  на
мостовой, обеспечивая собой прикрытие между ними и бандитами.
   Из-за заграждения показались  несколько  полицейских.  Они  передвигались
короткими перебежками и пригнувшись - от "скорпионов" их  прикрывала  только
машина  Хэрригэна.  Пока  они  оттаскивали  раненых,  Хэрригэн  выскочил  из
автомобиля и, оставаясь вне поля зрения стрелков, попытался  приблизиться  к
почерневшему от копоти "Мерседесу". Он метнулся с винтовкой в руке к машине.
Град пуль застучал по мостовой.
   Хотя автомобиль Хэрригэна обеспечивал прикрытие  для  его  товарищей,  он
прикрывал и  "скорпионов",  которые  тут  же  выскочили  из-за  грузовика  и
понеслись, отстреливаясь на бегу, к зданию, в котором располагался их штаб.
   Ситуация изменилась, и полицейские за заграждением зашевелились.  Увидев,
что колумбийцы помчались к зданию, они сменили  позицию  и  открыли  сильный
огонь. Пятеро из бандитов успели проскочить в дверь полуразрушенного здания,
но шестого у порога настигли пули - это Дэнни с  Леоной,  стреляя  на  ходу,
выбежали на улицу.
   Хэрригэн молниеносно вскочил на капот "Мерседеса",  кубарем  скатился  на
другую сторону и застал врасплох оставшихся четырех бандитов. Не успели  они
направить на него оружие, как он в упор расстрелял их всех.
   Хищник внимательно наблюдал за Хэрригэном. Сканер боевого шлема следил за
его передвижением, вводя  информацию  в  свой  псионический  банк  данных  и
анализируя  ее  с  фотонной  скоростью  -  эта  информация   даст   охотнику
возможность измерить скорость реакции его будущей добычи.
   Подчиняясь телепатической команде, сканер увеличил изображение, и  Хищник
стал изучать обозначенные тепловой линией черты лица Хэрригэна. Этот человек
- искусный охотник, подумал Хищник, настоящий воин. Неплохо бы выяснить  его
мастерство, проверив сначала мастерство тех, на кого он охотится...

***

   Хэрригэн буквально почувствовал, как  волосы  у  него  на  голове  встают
дыбом, и резко обернулся,  держа  винтовку  наготове,  но  сзади  никого  не
оказалось. Он тяжело вздохнул. Держись, парень, сказал он себе, уж больно  у
тебя нервы расшатались. Староват ты уже для подобных дел. Еще пять годков, и
сравняется двадцать лет, как ты  в  полиции.  Господи,  прямо  целая  жизнь!
Однако, если судить по тому, как развиваются события, пять лет  -  это  тоже
целая жизнь. Если сумеешь столько продержаться, считай,  тебе  повезло.  Еще
пять лет этого дерьма! А что потом? Потом пусть служат эти молодые хвастуны,
пусть  ведут  войну,  которой,  похоже,  нет  конца  и  которую,   казалось,
невозможно выиграть.
   Хэрригэн порой задумывался, в чем же тут дело. Получалось, что все усилия
полиции ровным счетом ничего не давали. Будь проклята эта  служба!  Куда  ни
плюнь, брызги все равно попадают на тебя. Из-за своей работы он уже  потерял
жену, трех подружек, а скольких седых волос она ему  стоила,  нельзя  уже  и
сосчитать.  Из-за  нее  он  все  время  пребывал  в  напряжении,   дергался,
превращался прямо в психа. Более того, временами  в  нем  закипала  какая-то
злость. Еще бы ей не закипать - Хэрригэн постоянно был на работе, из  работы
состоял весь его день, и даже вечером он не мог от нее освободиться. Он жил,
дышал, ел и потел на этой чертовой работе, и время от времени задумывался: а
почему бы раз и навсегда на нее не плюнуть? Но вся  закавыка  заключалась  в
том, что кто-то должен был ее делать. Кто-то не должен был допустить,  чтобы
к власти в стране пришла мафия.
   Многие  полицейские  мнили  из  себя   солдат,   ведущих   войну   против
преступности, но Хэрригэн считал, что на самом деле все  обстоит  не  совсем
так. Передовая на фронте всегда  четко  определена,  здесь  же,  на  улицах,
ничего толком не ясно, пока не засвистят пули.  А  порой  даже  и  тогда.  В
городских  джунглях,  думал  Хэрригэн,  имеют  значение  не  столько  выучка
солдата, сколько.., инстинкт охотника.
   Да, именно так - инстинкт охотника. Охота на диких  зверей  и,  в  случае
удачи, их поимка, а нет - уничтожение. По сути дела, работа  полицейских  на
улицах  Лос-Анджелеса  состояла  в  охоте,  а  сами  они  были   охотниками,
выслеживающими самую крупную и самую опасную дичь - своего собрата-человека.
***

   Хищник услышал шум. Он посмотрел наверх и увидел вертолет. Когда тепловые
волны от двигателей закружились в водовороте под его винтами, он стал  похож
на оранжево-красное привидение.
   Сканер зарегистрировал этот новый предмет,  проанализировал  его  данные,
сравнив с данными в  банке,  и  текст  сбоку  дисплея  подтвердил,  что  это
изобретенный человеком летательный аппарат, однажды уже встречавшийся, в тот
самый достопамятный раз, когда добыча одержала победу над охотником.
   Запись той экспедиции доставил на  родину  корабль  одного  незадачливого
охотника, запрограммированный, в случае смерти пилота, на возвращение домой.
Подобные   меры   предосторожности   были   жизненно    необходимы,    иначе
сверхпередовая технология могла бы попасть в руки других форм  жизни.  И  во
избежание риска все охотники жили по суровому кодексу - в  случае  поражения
единственный выход - самоуничтожение. Таков был и кодекс Хищника - убей  или
будь  убитым.  Кодекс,  который  правил  всей  Вселенной,  -  ешь  или  будь
съеденным. Бей или будь убитым.
   То немыслимое случилось впервые, впервые человек победил одного  из  них.
Запись экспедиции, автоматически введенная в банк данных корабля компьютером
боевого шлема, была изучена с  пристальным  интересом.  Это  могло  означать
только одно - эволюция людей достигла  уже  такой  степени,  что  они  стали
по-настоящему опасной дичью.  Значит,  отныне  они  представляют  собой  уже
гораздо больший интерес. А раз так, надо устроить им испытание.
   Хищник  трепетал  в  предвкушении  охоты.   Невидимый,   он   с   плавной
грациозностью  направился  к  полуразрушенному  зданию,  в   которое   вошли
колумбийцы.

***

   Хэрригэн посмотрел на вертолет,  нахмурился  и  швырнул  ненужную  теперь
винтовку в изрешеченную пулями машину. Потом вытащил револьвер, и тут к нему
подбежали Дэнни Арчулета и Леона Кэнтрелл.
   - Майк, с тобой все в порядке? - окинув его  быстрым  взглядом,  спросила
Леона.
   - Да, - кратко ответил Хэрригэн, все еще не в состоянии переключить  свои
мысли, поскольку понимал:  схватка  еще  не  закончена.  -  Пойдем,  возьмем
остальных.
   Дэнни запыхался от бега.
   - Майк, мы только что получили приказ Хайнеманна окружить здание и ждать.
   - Ждать?! - гневно повторил Хэрригэн. - Чего?
   - Какой-то спецкоманды, - ответил Дэнни, расстроенный  не  меньше  своего
друга. - Может, от ФБР - кто знает?  -  Он  помолчал,  чтобы  отдышаться.  -
Господи, я явно не в форме. Эта жара меня доконает.
   Хэрригэн повернулся и посмотрел на здание, в  котором  укрылись  бандиты,
сжал губы и покачал головой.
   - Дай этим ублюдкам окопаться там - и придется  сровнять  дом  с  землей,
чтобы достать оттуда.
   Уже много месяцев полиция пыталась выйти на  штаб  "скорпионов":  платила
информаторам, ее агенты прислушивались к разговорам на улицах, и вот  место,
где бандиты  прятали  наркотики  и  оружие,  наконец  обнаружено  совершенно
случайно  двумя  патрульными  мотоциклистами,  остановившими  "Мерседес"  за
превышение скорости или еще за какую-то мелочь.
   В их деле такое случалось довольно часто, если случалось  вообще.  И  вот
теперь, когда они прижали и  загнали  "скорпионов"  в  ловушку,  ФБР  желает
присвоить  себе  все  лавры,  отдавая  эти  чертовы  команды.  Да,  типичная
ситуация,  подумал  Хэрригэн.  И  один  только  Бог  знает,  что  на  уме  у
колумбийцев. Можно ожидать, что в их арсенале окажутся все виды оружия -  от
пулеметов и гранат до ракет  и  базук.  Дашь  им  время  подготовиться  -  и
придется взрывать весь квартал, чтоб вышибить их оттуда. Это еще и обернется
перестрелкой, которая будет продолжаться много часов, если не дней. Начнутся
пожары, а известно, что старые жилые дома горят, как  спичечные  коробки.  К
тому же эти проклятые журналисты одержат еще одну победу,  отсняв  множество
полных драматизма кадров, и будут трезвонить о жестокости полиции.
   Черт  побери!  И  о  чем  он  только  думает,  этот  Хайнеманн?  О  своей
драгоценной заднице, о чем же еще! Он уже и не помнит, что  значит  работать
на улице:  слишком  засиделся  в  кабинете.  Размяк.  Фэбээровцам  только  и
требуется, позвонить в свой серебряный колокольчик, и у Хайнеманна сразу  же
начнется слюновыделение, как у собачки перед кормлением. Полицейские же  тем
временем,  сделав  всю  черную  работу,  должны  сидеть  как   можно   тише,
предоставив "скорпионам" возможность подготовиться к отражению нападения.
   Внутри своего штаба бандиты даром времени не теряли. Они  суетились,  как
рабочие муравьи, на верхнем - пятом - этаже этого закопченного здания.  Этаж
был тускло освещен:  свет  проникал  из  слуховых  окошек,  расположенных  в
двадцати футах от  потолка.  Разбитые  окна  закрывали  ставни  из  толстого
листового железа, в комнатах находились открытые стальные шкафы  с  полками,
заваленными оружием и патронами. На  полу  стояли  ящики  с  боеприпасами  и
гранатами, здесь  же  были  упаковки  с  наркотиками,  предназначенными  для
распространения по всему Лос-Анджелесу. Об отступлении тут и  не  помышляли.
"Скорпионы" знали, что путь к нему отрезан, и о том, чтобы сдаться, ни  один
из них и думать  не  смел.  В  тюрьмах  полно  их  противников  из  местных,
разгромленных ими во время войны за господство в торговле наркотиками  банд.
Лучше уж оказаться убитыми, чем рискнуть попасть за решетку.
   "Скорпионы" слышали вой сирен на улице и  шум  вертолета  над  головой  и
понимали, что  остается  только  стоять  до  конца.  Они  также  знали,  что
достаточно вооружены, чтобы противостоять  небольшой  армии.  В  отличие  от
полицейских, которым приходилось думать о случайных гражданах на улицах и  о
безопасности проживающих в близлежащих домах, им не мешало ничто.  Из  этого
здания их можно было выжить, только сбросив на него бомбу, а они знали,  что
на  это  полиция  не  может  пойти.  Предстояло   жестокое   противостояние,
длительная перестрелка.  А  раз  уж  им  суждено  сойти  в  могилу,  то  они
намеревались прихватить с собой как можно больше "фараонов".
   Колумбийцы доставали с полок оружие и  заряжали  его.  Вытащили  пулемет,
несколько гранатометов, короткоствольные винтовки. Заряжая  все  впрок,  они
натягивали на себя бронежилеты, попутно нюхали кокаин и тем  самым  обретали
решимость очень дорого продать свою жизнь.
   - Идите же и получите, суки!  -  хрипло  крикнул  один  из  них.  -  "Эль
Скорпио" готов!
   Внезапно  послышался  оглушительный  треск,  одно  из   слуховых   окошек
взорвалось, рассыпавшись стеклянными осколками, и, будто в ответ  на  только
что  брошенный  вызов,  комната  наполнилась  громким  неприятным  воем,  от
которого стыла в жилах кровь. В разбитое окно влетело что-то огромное  и  не
поддающееся определению, и, глухо задребезжав, опустилось в центре комнаты.
   "Скорпионы" резко повернулись, готовые отразить неожиданное нападение, но
это оказалось невозможно, поскольку они ничего не увидели. Абсолютно ничего.
Они испуганно обменивались взглядами.
   Внезапно они ощутили, что на них  что-то  надвигается.  Казалось,  воздух
шевелится, в нем  смутно  угадывалась  какая-то  призрачная  форма,  которая
одновременно и присутствовала и отсутствовала - будто сам воздух  в  комнате
сгустился и превратился во что-то громадное и зловещее, что-то  такое,  что,
казалось, преломляет вокруг себя  световые  волны.  Это  нечто  было  совсем
невидимым, но им был пропитан весь воздух. А от вибрирующего звука,  который
оно издавало, надвигаясь с отупляющей  сознание  быстротой,  волосы  у  всех
встали дыбом.
   "Скорпионы" открыли беспорядочный огонь. Они не знали, во  что  стреляют,
они не видели свою цель, но их органы чувств зарегистрировали наводящее ужас
постороннее присутствие. Натянутые до предела нервы людей щекотал  страх  от
сознания, что в их среду проникло что-то враждебное им. Немедленно заявил  о
себе инстинкт самосохранения, и что-то подсказало, чтобы они дрались  не  на
жизнь, а на  смерть.  Когда  комната  буквально  взорвалась  пальбой,  могло
показаться,  что  разверзлась  сама  преисподняя.   Сотни   пуль   рикошетом
отскакивали от кирпичных стен и стальных шкафов. Воздух  перед  стреляющими,
казалось, замерцал и зашевелился, как волны жара, пляшущие над  поверхностью
земли в пустыне. И тут раздался крик.

Глава 2

   Хэрригэн  резко  повернулся  и  взглянул  на  здание,  в  котором   вдруг
разразилась страшная пальба. Затем где-то на верхнем этаже ухнула граната. С
окон слетели два стальных ставня и, описав дугу, тяжело грохнулись на  землю
в нескольких футах от полицейского заграждения. И тут Хэрригэн услышал  крик
обезумевшего человека.
   Решив, что "скорпионы" открыли по ним огонь из  всего  имеющегося  у  них
оружия, полицейские немедленно  укрылись  за  Машинами.  И  только  Хэрригэн
понял, что стреляют вовсе не по ним, а по кому-то внутри самого помещения.
   - Что за черт! - Он нахмурился и  повернулся  к  сержанту  Риджеру.  -  В
здании есть кто-нибудь из твоих людей?
   Риджер на мгновение опешил. Он быстро сосчитал своих.
   - Нет, - ответил он.
   - Идемте! - решительно сказал Хэрригэн. Денни с Леоной подошли к  нему  и
проверили свое оружие.
   - Лейтенант! - запротестовал Риджер, вспомнив о приказе из управления.  -
Я не имею права никого посылать туда. Хайнеманн уже направляется сюда...
   Хэрригэн прервал его:
   - Ну, если Хайнеманн доберется сюда, я приглашу его последовать за мной.
   Не дожидаясь  ответа,  он  направился  к  зданию.  Там  наверняка  что-то
происходит, возможно, внутри находится кто-то из  полицейских,  ведь  Риджер
мог этого и не знать.  Может,  какие-нибудь  слишком  самоуверенные  новички
проследовали за  "скорпионами"  внутрь.  А  если  это  так,  если  в  здании
находятся  сотрудники   полиции,   чтобы   противостоять   банде   прекрасно
вооруженных и обезумевших от наркотиков бандитов, им  наверняка  понадобится
помощь, причем немедленно. Пошли они  к  дьяволу,  эти  фэбээровцы,  подумал
Хэрригэн, пошел к черту и Хайнеманн. Хэрригэн считал, что  важнее  товарища,
который нуждается в помощи, на свете нет ничего.
   Риджер  изумленно  уставился  вслед  Хэрригэну,  Арчулете   и   Кэнтрелл,
заскрежетал зубами и, наконец, принял решение.
   - Черт побери, - выругался он, делая знак стоявшим рядом  полицейским,  -
следуйте за ними!
   Повторять не пришлось. В здании, где, как казалось  еще  несколько  минут
назад, идет Третья мировая война, воцарилась зловещая тишина.
   Оказавшись внутри, Хэрригэн  с  кольтом  в  руке  осторожно  двинулся  по
грязному  коридору  к  лестнице,  ведущей  в  верхние  этажи.   От   мусора,
валявшегося под ногами, противно воняло. Кое-где  на  почти  голых  бетонных
стенах виднелись следы зеленой краски. Духота была невероятная.
   Сорочка у Хэрригэна потемнела от пота, пот струился и по его лицу, но  он
молча поднимался по лестнице. Арчулета и Кэнтрелл, настороженные, с  оружием
наготове, следовали за ним. Кругом было тихо. Слишком тихо.
   Хэрригэн замедлил  шаги,  каждый  нерв  его  был  натянут,  каждая  мышца
напряжена. Он стоял очень тихо, прислушиваясь к каждому звуку,  к  малейшему
изменению в воздухе. Он чувствовал, что здесь что-то не так. Совсем,  совсем
не так. Улицы Лос-Анджелеса приучили его быть постоянно начеку, его  чувства
стали буквально обострены. Хэрригэн снова  ощутил,  как  волосы  у  него  на
голове зашевелились. Где-то внутри его что-то требовало, чтобы  он  убирался
отсюда к чертям собачьим, однако сделать это не позволяла мысль о  том,  что
его товарищи могли оказаться в беде. К тому же он дал себе слово разобраться
наконец со "скорпионами" до конца, неважно, подоспеют фэбээровцы или нет.
   Хэрригэн повернулся к Арчулете и встретился с ним взглядом. Слова им были
не нужны. Между ними уже давно установилась чуть ли не телепатическая связь.
Арчулета  приподнял  бровь.  Где?  -  словно  прозвучал  безмолвный  вопрос.
Хэрригэн уловил слабый звук и повернулся налево, к двери. Он закусил  нижнюю
губу и кивнул.
   Арчулета подал сигнал другим, и те заняли позицию по  обеим  сторонам  от
двери, где они могли обеспечить прикрытие, если бы кто-то принялся  стрелять
по ним, как только дверь откроется. Медленно, осторожно,  отстранившись  как
можно дальше,  Арчулета  повернулся  и  взялся  за  ручку.  Дверь  оказалась
заперта. Он бросил взгляд на Хэрригэна. Тот вскинул револьвер,  сняв  его  с
предохранителя. Он был готов уложить любого, кто  окажет  им  сопротивление.
Одним быстрым и сильным движением Арчулета выбил дверь ногой и резко упал на
пол, а Хэрригэн перескочил через него, и, взяв  на  мушку  открытый  дверной
проем, быстро оглядел комнату.
   Послышались крики, испуганное  всхлипывание.  Взору  Хэрригэна  предстала
кучка сбившихся в угол латиноамериканок.  Вокруг  швейных  машин  на  столах
лежали кипы недошитого нижнего белья. Цех с потогонной  системой,  незаконно
использующий труд иностранцев, сделал вывод Хэрригэн.
   О