.
     - За то, что не бросил меня.
      -  А  разве  могло быть иначе? - Граис  сделал  паузу,
проведя рукой по бороде. - Это я должен благодарить тебя  за
то,  что  ты,  рискуя собственной жизнью,  попытался  спасти
меня.  Поступок был, прямо скажу, безрассудный,  но  тем  не
менее заслуживающий признательности.
      - Почему ты хотел уйти с шалеями? - спросил Фирион.  -
Ведь это тебя они искали.
      -  Потому  что  я  не знал, где мне провести  ночь,  -
отшутился Граис.
     Из-за перегородки вышла Мида. Она несла медный таз, над
которым поднимались клубы пара. Через локоть левой руки были
переброшены чистые полотняные полотенца.
      Поставив  таз  на  пол  рядом с Граисом,  она  впервые
взглянула  на  его  лицо. В тот же миг  глаза  ее  испуганно
расширились. Отшатнувшись назад, девушка едва  не  упала  на
пол. С приоткрытых губ ее вот-вот готов был сорваться крик.
      -  Ты узнала его, - не зная, радоваться или огорчаться
этому, прошептал Фирон.
      -  Это учитель, - так же тихо произнесла Мида. - Граис
из Сиптима.
      -  Помнишь, учитель, странствуя по Йеру, мы как-то раз
на   пару  дней  остановились  в  доме  моих  родителей?   -
повернулся  к  Граису Фирон. - Сейчас перед тобой  та  самая
девчушка, которую ты тогда держал на коленях. Я и не  думал,
что она запомнила тебя...
      - Но как же разговоры о том, что его тайно казнили?  -
посмотрев на брата, шепотом произнесла Мида.
      - Это долгая история, Мида, - ответил за Фирона Граис.
- Сейчас нам нужно помочь Фирону. Мне еще потребуется острая
игла и прочная нить. Найдется у тебя?
      Девушка  быстро кивнула и, вскочив на  ноги,  кинулась
исполнять  поручение.  Занятие делом давало  ей  возможность
хотя бы временно не думать о странных событиях, происходящих
в ее доме.
      Граис  разорвал принесенные Мидой полотенца на широкие
полосы. Сложив одну из них, он смочил ее в воде и обмыл рану
на ноге Фирона.
      Вновь  присев на корточки рядом с Граисом, Мида подала
ему  большую  иглу и моток суровой нитки. Отмотав  небольшой
кусок  нитки, Граис продел его в игольное ушко  и  вместе  с
иглой  обмыл  в горячей воде. После этого он двумя  пальцами
свел   края  раны  и  пронзил  их  иглой.  Фирон   даже   не
почувствовал укола. Освободив нить от иглы, Граис стянул  ее
концы  и  завязал  в  тугой  узел.  Повторив  эту  процедуру
несколько  раз,  он наложил на рану двенадцать  швов,  после
чего вновь обмыл ее и плотно перевязал.
      -  Дней через семь, когда рана полностью затянется,  -
сказал Граис, обращаясь к Миде, - просто перережешь узелки и
вытянешь нитки.
     Девушка молча кивнула.
     - Ты разве не останешься у нас, учитель? - обеспокоенно
спросил Фирон.
     - Время не ждет, Фирон, - ответил Граис. - А у меня еще
много дел впереди.
      -  Я  должен быть рядом с тобой! - опершись на локоть,
Фирон попытался подняться.
      Обхватив  ученика за плечи, Граис заставил  его  снова
лечь на тюфяк.
     - Сейчас тебе нужен только отдых, - повелительным тоном
произнес он.
      Ладонь Граиса быстро скользнула по лицу ученика. Глаза
Фирона  закрылись,  и  голова  его  медленно  опустилась  на
подушку.
     - Мне бы тоже нужно поспать, - обращаясь к Миде, сказал
Граис. - Не волнуйся, утром я уйду.
      Девушка  молча указала ему на свернутый тюфяк  в  углу
комнаты.

                           Глава 4

      Граис проснулся, когда тонкий лучик солнца заглянул  в
крошечное  окошко  и  принялся  щекотать  ему  веки.   Граис
отмахнулся  от  него, как от навязчивой мигаты,  но  все  же
открыл глаза.
      Рядом  на  тюфяке, разметавшись, тяжело дышал  во  сне
Фирон.
     Приподнявшись, Граис поискал глазами Миду.
      Сестра  Фирона  сидела возле стола, держа  на  коленях
какое-то шитье. Однако девушка только делала вид, что занята
рукоделием,  на  самом  деле она  краем  глаза  настороженно
следила за гостем.
      Только  сейчас,  при свете солнца, Граис  как  следует
рассмотрел ее - густые, ниспадающие на плечи черные  волосы,
темные  глаза,  худенькое  личико,  изможденное  постоянными
переживаниями и тяжелой работой, невзрачное серое одеяние.
      Поднявшись,  Граис  одернул на себе  рубаху,  подтянул
шнурок  на  груди и, наклонившись, скатал тюфяк, на  котором
спал. Улыбнувшись Миде, он сделал шаг к столу.
      Девушка  сжалась, словно в испуге. Голова ее еще  ниже
наклонилась к руке, в которой у нее была зажата игла.
      -  Можно я возьму акис? - негромко, чтобы не разбудить
спящего Фирона, спросил Граис.
      Девушка,  ничего  не  ответив,  продолжала  напряженно
наблюдать за гостем.
      Граис  подошел  к столу, взял акис и, положив  его  на
ладонь,   поднес  к  лучику  света.  Отблески   солнца   так
изумительно  красиво заиграли на глянцевой  кожице  румяного
акиса, что Граису даже стало жалко есть его.
      - Сколько тебе было лет, когда мы впервые встретились?
- спросил он у Миды.
      -  Шесть,  -  все так же не поднимая головы,  ответила
девушка.
     - Ты стала просто красавицей.
     Ответа не последовало.
     - Ты хочешь, чтобы я ушел?
     Девушка коротко и быстро кивнула.
     - Ты боишься за брата?
     Мида повторила свой жест.
     - Ты знаешь, чему я учил Фирона?
      - Да, - глухо ответила Мида. - Брат мне рассказывал. -
Она  резко  вскинула голову, - глаза ее горели  лихорадочным
огнем.  -  И  не  только мне. Первое время он  всем  пытался
рассказывать о тебе... правду. Его дважды хватала стража. Но
отпускали... По приказу Сирха... Фирон искал гибели,  считая
себя  виновным в том, что случилось с тобой. А Сирх...  Сирх
насмехался  над ним. Он говорил: "Ты будешь жить  со  своими
страданиями, и имя твое станет означать для людей лишь  одно
-  предатель"... Только недавно Фирон успокоился, взялся  за
работу... И тут снова ты... Мертвецы должны лежать  в  своих
могилах, а не тревожить живых...
     - Я живой, - тихо ответил Граис.
      Не  выдержав пристального взгляда Граиса,  Мида  снова
опустила голову.
      - Уходи из Халлата, - сказала она, слепо втыкая иголку
в  шитье. - А лучше совсем уходи из Йера. У нас есть Сирх  -
достаточно и его одного...
     - Твой брат, по-моему, не очень-то жалует Сирха.
      Девушка встряхнула головой, поправила рукой упавшие на
глаза волосы и ничего не ответила.
     - Не беспокойся, я сейчас уйду, - сказал Граис.
      Надкусив акис, он окинул взглядом бедное жилище Фирона
и  вдруг  понял, что ему страшно не хочется отсюда  уходить.
Как  ни беден был этот дом, но в нем царили покой и согласие
-  именно то, чего всегда так не хватало Граису... И  он  не
хотел  ломать это убогое благополучие. Хотя и понимал...  Да
нет,  ничего он сейчас не понимал. Он только коротко  бросил
Миде:  "Прощай"  и, переступив порог дома, закрыл  за  собой
дверь.
      Вчера  вечером, лежа на тюфяке, он, прежде чем уснуть,
успел  обдумать,  как  ему  добраться  до  Меллении.  Одному
пускаться в дальний путь было небезопасно, поэтому он  решил
присоединиться к каравану торговцев из Тирианского  царства,
который,  как  Граис  узнал, мысленно  общаясь  с  маленьким
дрессировщиком, отправлялся сегодня в Дассатар, находившийся
совсем  неподалеку  от Меллении. Лучше уж было  использовать
возможности психотехники для того, чтобы убедить  тирианских
купцов,  не задавая лишних вопросов, взять его с собой,  чем
снова драться с бандитами на большой дороге.
      Но  утром  Граис  вспомнил  о  последнем  разговоре  с
Кричетом  и  о  том,  с  какой  насмешкой  отозвался   новый
руководитель  проекта о провалившейся пятнадцать  лет  назад
попытке Граиса донести свои идеи до кахимского наместника  в
Йере. Именно Кричету принадлежала идея искать контакты не  с
нынешним наместником, который, судя по той политике, которую
он   проводил   в  Йере,  был  человеком  рассудительным   и
прагматичным,  никогда  ничего  не  решающим  сгоряча,  а  с
преподобным  Сирхом,  чей авторитет в  Йере  уже  упал  ниже
-c+%".)  отметки. Граис и прежде считал, а теперь, поговорив
с  людьми, знавшими нынешнего Сирха, пришел к окончательному
выводу, что, обратившись напрямую к наместнику Центию  Офру,
он  мог бы значительно быстрее достичь желаемого результата.
Вот   только  как  это  сделать?  Как  добиться  встречи   с
наместником и заставить его выслушать себя?..
      С  улицы,  по  которой он шел, Граис  свернул  налево,
чтобы, обогнув рыночную площадь, выйти на нее как раз в  том
месте, где стоял караван тирианцев. Он пока еще не пришел  к
какому-либо окончательному решению по поводу того, на  какой
из  двух  ключевых фигур остановить свое внимание, и  просто
автоматически   продолжал  следовать  в  однажды   выбранном
направлении.
      Люди, встречавшиеся ксеносу на пути, скользили по нему
взглядами, словно по пустому месту, и проходили мимо. Должно
быть, вчерашний переполох на рыночной площади не получил еще
широкой  огласки.  Или  же простым йеритам,  занятым  своими
повседневными  делами,  просто  не  было  никакого  дела  до
облавы, устроенной шалеями на пришлого северянина.
      Выйдя  на  небольшую площадь, Граис очутился  напротив
величественного   храма   Поднебесного,    основательно    и
непогрешимо  возвышающегося над окружающим  пространством  и
уверенно  и  прямо  устремляющим свои  царственные  формы  к
небесам.  Пятнадцать лет назад такого  храма  в  Халлате  не
было.  Граис даже засмотрелся на стрельчатые окна и  ажурные
перекрытия.  Красиво...  Нет,  скорее  даже  не  красиво,  а
грандиозно  и  смело  - словно зодчие  возвели  не  храм,  а
переход,  соединяющий  человека  с  небом.  Невольная  дрожь
охватывала   душу   при  взгляде  на  остроконечные   шпили,
устремленные в беспредельную даль, принадлежавшую до сих пор
одному лишь солнцу.
       Любуясь   изысканной  и  одновременно  парадоксальной
красотой  удивительного  строения, Граис  начал  неторопливо
обходить храм по кругу. Но, сделав всего несколько  шагов  в
сторону,  он вдруг увидел скопление людей у ограды,  которое
прежде  было  скрыто от его взора левым крылом храма.  Людей
было   не   очень   много,   но  все   они   так   оживленно
жестикулировали, так громко выкрикивали какие-то слова и так
демонстративно  хохотали, что создавали  эффект  присутствия
целой толпы.
      Странное  действие разворачивалось  вокруг  невысокого
деревянного помоста, сооруженного возле самой ограды  храма.
Вдоль помоста возвышались пять толстых шестов в человеческий
рост,  рядом  с  тремя из них стояли люди со  связанными  за
спиной   руками.  В  центре  находился  старик   с   седыми,
развевающимися  на ветру волосами и длинной  белой  бородой.
Слева  от  него  была  привязана молодая женщина,  безвольно
уронившая голову на плечо. Справа - совсем еще мальчик,  лет
двенадцати,  не  больше,  затравленно  сверкающий  огромными
полными слез глазами.
      По  краям у помоста стояли четверо шалеев, вооруженных
копьями.  Возле ног их виднелись огромные корзины с тухлыми,
расплывающимися  кислой слизью курматами. Люди,  суетившиеся
вокруг,  то и дело запускали руки в эти корзины и с гневными
*`(*  ,( швыряли гнилые курматы в несчастных, привязанных  к
шестам.
      Особенно  усердствовал парень лет двадцати с волосами,
остриженными  коротко, как принято в  Кахиме.  Он  старался,
чтобы  каждый  брошенный им курмат непременно попал  в  лицо
одной  из  жертв и, если это у него не получалось,  отчаянно
ругался.
      Неожиданно у Граиса возникла шальная идея. Сейчас  ему
было  достаточно сказать несколько слов в защиту наказуемых,
чтобы  оказаться  арестованным. А если  при  разбирательстве
дела он назовет свое настоящее имя, то дело его, несомненно,
будет  передано на рассмотрение самому наместнику.  Слухи  о
возвращении   Граиса   из  Сиптима  наверняка   уже   начали
расползаться   по   Халлату.   Обстоятельства   как    будто
подталкивали Граиса к тому, чтобы по собственному усмотрению
изменить ход операции, чтобы повторить вариант, не удавшийся
пятнадцать лет назад...
      А, собственно, почему бы и нет? Кто сказал, что Кричет
лучше его знает, как нужно действовать в Йере при конкретных
обстоятельствах?..
     Подойдя к помосту, Граис остановился возле шалея.
     - В чем провинились эти люди? - спросил он.
     - Отступники, - процедил сквозь зубы стражник.
     - И что это означает?
     Шалей тяжелым взглядом смерил Граиса с головы до пят.
      -  Это означает, что они совершили преступление против
империи, - мрачно ответил стражник.
      -  Прости,  но  я  не  понял,  в  чем  заключается  их
преступление?
      -  Они  изучали  и распространяли идеи, противоречащие
учению преподобного Сирха! - зло рявкнул на Граиса шалей.  -
Что тебе еще надо знать? Бери и кидай в них курматы!
      -  Я  не  считаю, что изучение какого бы там  ни  было
учения является преступлением, - развел руками Граис. - И уж
подавно  не  могу  взять в толк, каким  образом  религиозно-
философское  учение  может нанести  вред  великой  Кахимской
империи. Какие именно идеи распространяли эти несчастные?
      -  Откуда мне знать?! - снова рявкнул шалей. - Мне нет
никакого  дела ни до Сирха, ни до его учения! Не нравится  -
проваливай своей дорогой!
      -  Эй,  что за дела? - весело улыбнулся Граису парень,
подбежавший к корзине за очередной порцией тухлых  курматов.
- Хватай гниль, пока еще осталась!
     - Мне кажется, что эти люди не заслужили того унижения,
которому их подвергают, - покачал головой Граис.
     - Да ну? - изумленно вскинул брови парень. От удивления
он даже забыл о курматах, которые были у него в руках. - Что
же ты предлагаешь с ними сделать?
      -  Если  они  всего лишь изучали нечто, противоречащее
учению  преподобного Сирха, то сам Сирх или кто-то  из  тех,
кто разделяет его взгляды, должен вступить с ними в открытый
диспут, чтобы доказать свою правоту.
      -  Они  не просто так вели душеспасительные беседы,  -
ткнул  пальцем  в  стоящих на помосте людей  парень.  -  Они
cb"%`&$  nb,  что  учение  Граиса  из  Сиптима,  обвиненного
пятнадцать лет назад за подстрекательство к бунту и  до  сих
пор   трусливо  скрывающегося  от  справедливого  возмездия,
превосходит  по  своей глубине и логике учение  преподобного
Сирха!  Оно,  видите ли, более предпочтительно  для  простых
жителей Йера!
      -  Я  не вижу в этом никакого преступления, - спокойно
возразил  ему  Граис.  -  Как известно,  Сирх  был  учеником
Граиса.  Поэтому вполне резонно предположить, что он  просто
развивает идеи своего учителя.
     - Да вы только послушайте, что он несет! - обращаясь ко
всем, кто мог его слышать, заорал парень. - Преподобный Сирх
сумел  понять,  что  учение Граиса несет в  себе  бунтарскую
заразу!  -  выкрикнул он в лицо Граису. - И он  создал  свое
собственное учение, развенчавшее демагогию Граиса!
      - А мне кажется, что учение Сирха базируется именно на
том,  что  говорил Граис, - все так же спокойно ответил  ему
Граис.
     - Пустобрех! - выругался парень.
      -  А  ты  сам  слышал что-нибудь из того, что  говорил
Граис?
      - Эй! - Парень бросил курматы, которые держал в руках,
на  землю  и  уперся кулаками в бедра. - Да ты, я  посмотрю,
тоже из этих! - Он дернул головой в сторону помоста. - Да  к
тому же еще и северянин! А ты что стоишь! - повернулся он  к
стражнику. - Не слышал, что ли, о северянине, который учинил
вчера беспорядки на рыночной площади?
      -  Да  того вроде бы уже схватили, - не очень уверенно
произнес шалей.
      -  Так значит, этот тоже бунтовщик! - ткнул пальцем  в
Граиса парень. - Хватай его, пока не ушел!
     Неожиданно он резко ударил Граиса кулаком в грудь.
      Граис, намеренно пропустив удар, отшатнулся назад.  От
падения его спасла рука шалея, схватившего его за шиворот.
     Тут же вокруг образовалась толпа.
      Сбежались  йериты,  швырявшие курматы  в  отступников,
подошли и двое других охранников.
      -  А  и  правда, похож на северянина, на которого  был
объявлен розыск, - сказал шалей, державший Граиса за ворот.
      -  Я  не собираюсь бежать, - проговорил Граис, пытаясь
мягко  освободиться  от  крепкой хватки  шалея.  -  Я  готов
ответить перед властями как за свои собственные слова, так и
за то, что вменяется в преступление этим несчастным, стоящим
на помосте.
     - Разберемся...
      Шалей  выдернул из-за пояса узкий кожаный  ремешок  и,
заведя руки Граиса за спину, крепко связал их.
     - Двигайся, - шалей несильно подтолкнул Граиса.
       Граис  почувствовал,  что  лично  к  нему  шалей   не
испытывает  никакой  неприязни.  Он  был  бы  рад  отпустить
странного  чудака,  готового вести  душеспасительные  беседы
даже  с  охранниками, присутствующими при экзекуции,  однако
собравшаяся  вокруг  толпа требовала от  солдата  конкретных
действий.
      Граис, не сопротивляясь, направился туда, куда вел его
охранник.  Следом  за  ними увязался  и  парень  с  короткой
стрижкой,  который без остановки тараторил о  том,  что  это
именно он опознал опасного бунтовщика.
      Путь  их не занял много времени. Вскоре они подошли  к
большому   серому   зданию  с  узкими  окнами,   окруженному
неприступной  стеной,  высотою в два человеческих  роста,  с
двумя рядами острых металлических прутьев поверху. Ошибиться
было невозможно - это тюрьма.
      Шалей  стукнул кулаком в узкую дверцу,  прорезанную  в
одной  из створок массивных, окованных железом ворот. Дверца
открылась. Они прошли через широкий, посыпанный песком  двор
и  вошли  в  здание.  Парень, изрыгающий проклятия  в  адрес
Граиса, не отставал от стражников.
      Войдя  в здание, они сразу же повернули налево.  Гулко
стукнула  о  стену  деревянная дверь,  и  Граис  оказался  в
небольшой  комнате.  Единственным источником  света  служила
здесь узкая прорезь под невысоким потолком. Даже ребенок  не
смог  бы  пролезть в нее и тем не менее она  была  перекрыта
толстыми железными прутьями.
      Граис едва успел окинуть взглядом небольшой стол, стул
возле  него и длинную скамью вдоль стены, как шалей втолкнул
его  за  решетку, отделяющую примерно треть комнаты. Заперев
за Граисом дверь, шалей направился к выходу. Парень увязался
было  за ним, но стражник схватил его за плечо и толкнул  на
скамью.
     - Жди здесь, - сказал шалей и вышел, хлопнув дверью.
     Дождавшись, когда в коридоре затихли шаги шалея, парень
приподнялся  со скамьи и осторожно потянул за  ручку  двери.
Дверь  была заперта. Парень нервно провел рукой по  волосам.
Похоже было, что, следуя за шалеями, он вовсе не рассчитывал
оказаться  под замком в здании городской тюрьмы. Чтобы  хоть
как-то  избавиться от растерянности и страха,  парень  снова
накинулся на Граиса.
      -  Что,  добился своего, правдоискатель? - язвительным
полушепотом  забормотал он со скамьи. - Теперь  посидишь  за
решеткой!
      Граис отошел в дальний конец клетки и оперся плечом  о
стену.
      -  Ты произносишь слишком много слов, - сказал он,  не
глядя  на  того,  к  кому обращался. - И при  этом  даже  не
задумываешься о том, какой смысл в них вкладываешь.
      -  Поговори,  поговори пока, - быстро закивал  головой
парень. - Скоро тебе язык укоротят!
     В коридоре снова послышались шаги.
      Громыхнул  дверной запор, и в комнату в  сопровождении
двух   шалеев   вошел   одетый  в  синюю   мантию   судебный
исполнитель.  Он  был  толст и лыс и то  и  дело  промакивал
потную лысину шелковым носовым платком.
      - Ну, что здесь у нас? - брюзгливым голосом, ни к кому
конкретно не обращаясь, спросил он, усаживаясь за стол.
      Рядом  с  ним пристроился писец. Чернильницу и  писчие
палочки  он  положил на угол стола. Доску с расстеленным  на
ней свитком установил на коленях.
     - Это он! - сорвавшись со своего места, парень направил
руку в сторону Граиса. - Тот самый бунтовщик!...
      - Сядь, - недовольно поморщился судебный исполнитель и
посмотрел на стоявшего