щего   монету
достоинством в дуз.
     Видя щедрость незнакомца, заголосили и другие нищие, со
всех сторон протягивая к Граису трясущиеся ладони.
      Граис положил еще несколько монет в протянутые к  нему
руки, но от этого их не становилось меньше.
      Неожиданно, оттолкнув плечом оказавшуюся ближе всех  к
Граису  старуху, так что та упала и растянулась  в  дорожной
пыли,  вперед  вышел еще не старый, крепкий на вид  мужчина.
Левая  рука  его  была  отрублена  по  самое  плечо.  Из-под
грязного  платка,  накинутого  на  кудлатую  голову,  злобно
сверкали маленькие звериные глазки.
      Граис  сразу же признал в нем главаря шайки  нищих,  а
потому протянул ему два дуза.
       Безрукий  повернул  голову  в  сторону,  презрительно
сплюнул  в  пыль  и  только  после этого  быстрым  движением
выхватил из пальцев Граиса монеты и кинул их за пазуху.
     - У тебя, видно, денег невпроворот, - медленно процедил
он сквозь зубы.
     - С чего ты это взял? - удивленно поднял брови Граис.
      -  Вход в город стоит пятнадцать дузов, - все  так  же
медленно произнес однорукий. - И будь я проклят, если ты  не
припрятал за пазухой еще один кошелек.
      -  Еще бы! - взвизгнула худющая, как жердь, женщина  с
синим  лицом и отрубленным ухом. - Хотел откупиться  от  нас
мелочью!
      Однорукий бросил быстрый взгляд в сторону ворот, чтобы
убедиться, что за ними не наблюдает стража. Но створки ворот
были плотно закрыты. Видимо, в столь ранний час никто еще не
изъявил  желания покинуть город. А здесь, на дороге, ведущей
к  воротам,  также  не  было видно путников,  кроме  чудака,
рискнувшего путешествовать в одиночку.
      -  Слушай  сюда, - обращаясь к Граису,  тихо  произнес
однорукий. - Я бы предпочел решить дело миром. Давай сделаем
так:  ты  отдаешь мне свой кошелек, и я отсчитываю  тебе  из
него  пятнадцать дузов, чтобы ты смог заплатить  за  вход  в
город. По-моему, так будет справедливо.
      -  Ты собираешься ограбить меня и при этом говоришь  о
a/` "%$+(".ab(, - Граис пристально посмотрел в глаза нищего.
-  Поистине  из-за  азарта и жадности в человеческом  сердце
возникает безумие.
     Глаза однорукого забегали по сторонам.
      -  Мне  нужно  идти, - сказал Граис  и  сделал  шаг  в
сторону, чтобы обойти безрукого.
      -  Эй!  Эй! - шамкая беззубым ртом, закричал старик  с
затянутыми бельмами глазами. - Я уже слышал эти слова!..
      Все  еще  сидящий  в  дорожной пыли  безногий,  словно
клещами,   вцепился  Граису  в  щиколотки.   Граис   потерял
равновесие  и  начал  заваливаться  влево.  Обернувшись,  он
увидел, что падает точно на подставленное одноруким длинное,
остро  заточенное шило. Поймав пальцами запястье однорукого,
Граис чуть повернул его и сдавил так, что нищий завизжал  от
боли.  Шило  упало в дорожную пыль. Опершись на  однорукого,
Граис   восстановил  равновесие  и  одним  почти  незаметным
поворотом  стопы  отшвырнул цепляющегося  за  его  щиколотки
безногого в сторону.
      Когда Граису показалось, что он уже свободен, сбоку на
него  налетели  еще  трое нищих. Кто-то саданул  его  чем-то
тяжелым по колену, и Граис снова едва не упал. Женщина-жердь
вцепилась в его рубаху и дернула с такой силой, что едва  не
разорвала  ее  надвое.  Через минуту уже  вся  свора  нищих,
окружив  Граиса,  подобно  стае  голодных  псов,  рычала   и
бросалась  на  человека,  который только  что  щедрой  рукой
одаривал их деньгами.
      Граис  вначале только защищался, стараясь не причинять
несчастным  калекам дополнительных увечий. Однако,  когда  в
руке одного из нищих сверкнуло тонкое лезвие ножа, он понял,
что  дело серьезно. Да и однорукий уже поднял с дороги  свое
шило  и теперь стремился подобраться поближе к Граису, чтобы
вонзить свое опасное оружие ему между ребер.
      Подловив  однорукого на ложном выпаде, Граис  выставил
руку  вперед и раскрытой ладонью едва коснулся груди  своего
противника. Нищий с воплем отлетел на пару метров и, упав на
обочину  дороги,  замер в неподвижности с разинутым  ртом  и
откинутой   в  сторону  рукой.  Бросив  быстрый  взгляд   на
поверженного  противника, Граис досадливо  цокнул  языком  -
выброс  потока психокинетической энергии из ладони получился
интенсивнее, чем он хотел.
      В  пылу драки ни нищие, ни Граис не заметили,  что  на
дороге, ведущей к городу, появился одинокий всадник.
      Увидев, что возле ворот происходит какая-то потасовка,
всадник,  пришпорив своего чеклака, пустил его в  галоп.  На
скаку он выдернул из ножен узкий, чуть изогнутый клинок.
      Налетев  на  нищих, всадник взмахнул над  их  головами
саблей.
      -  Прочь,  нечисть!  - закричал  он  высоким,  звонким
голосом.
      Увидев вооруженного человека, нищие сразу же бросились
врассыпную.  Возле  дороги  остались  только  все   еще   не
пришедший  в  себя однорукий да слепой старик,  скорчившийся
возле стены.
     - Убирайтесь прочь, твари! - погрозив убегающим саблей,
/`.*`(g + им вслед всадник.
      Граис  поправил  на себе одежду и  накинул  на  голову
платок.
      -  Спасибо тебе, - сказал он, подняв взгляд на  своего
спасителя.
      - Не за что! - приветливо улыбнулся всадник и, вставив
клинок в ножны, ловко спрыгнул с чеклака. - Ты и сам неплохо
дрался. Мне даже показалось, что ты умышленно действовал  не
в полную силу.
      Всаднику  на  вид  было  не больше  двадцати  лет.  На
подбородке у него только начинала кудрявиться бородка, такая
же  светлая  и мягкая, как его волосы, зачесанные  на  левую
сторону,  что  сразу же выдавало в нем выходца из  восточных
провинций Йера. Подтверждением этому служил и его  платок  с
алыми кистями и вышитыми золотом перекрещивающимися молниями
- знаками клана Кай.
      Юноша  потрепал  по гриве своего прекрасного  вороного
чеклака,  который один, должно быть, стоил целого состояния,
и снова повернулся к Граису.
     - Чего ты не поделил с этими оборванцами? - спросил он.
     - Я просто подал им милостыню, - пожал плечами Граис. -
А они набросились на меня, решив поживиться поосновательней.
     Граис подошел к лежащему неподвижно на земле однорукому
и,  наклонившись,  дотронулся пальцами до активных  точек  у
него на шее. Нищий дернулся и открыл глаза.
      -  Если  милостив  к людям, то и от людей  тебе  будет
милость, - произнес Граис, обернувшись к юноше.
      Увидев перед собой лицо Граиса, нищий пополз от  него,
отталкиваясь пятками и упираясь в землю единственным локтем.
Отодвинувшись на пару метров, он проворно вскочил на ноги  и
кинулся вдогонку за своими приятелями.
     Юноша посмотрел на Граиса с нескрываемым интересом.
      -  Я  правильно  тебя понял? Ты называешь  людьми  тех
скотов,  которые чуть было не разорвали тебя на части  из-за
нескольких дузов?
      - Именно так, - подтверждая его слова, наклонил голову
Граис.  -  Они,  конечно  же,  являются  далеко  не  лучшими
представителями людского рода, но человек мудрости постоянно
совершенствуется,   помогая   людям,   поэтому   никого   не
отвергает.
     Юноша только покачал головой.
      -  Давно  не  было  слышно в Йере  подобных  речей,  -
произнес он.
      -  Неужели?  -  удивился Граис. - А как  же  проповеди
преподобного Сирха?
      -  Сирх?! - Брови юноши взлетели едва ли не к середине
лба, что выражало одновременно и удивление, и возмущение,  и
недоверие к словам собеседника. - Откуда ты, чужестранец? По
виду  и говору ты вроде бы йерит. Но не могу поверить в  то,
что хотя бы один житель Йера не слышал проповедей Сирха!
      -  Меня не было в Йере почти пятнадцать лет, - ответил
Граис.
      -  Тогда понятно, - кивнул юноша. - Ты пришел в Халлат
пешком?
     - Да, - ответил Граис.
     - И без попутчиков?
     Граис улыбнулся и молча развел руками.
      -  В таком случае тебе, можно сказать, повезло, что на
тебя  напали только под стенами Халлата, - заявил  юноша.  -
Сейчас  в  Йере больше разбойников и бандитов,  чем  честных
граждан.
      -  А  ты сам не боишься путешествовать один? - спросил
Граис.
      - Я не один, - покачал головой юноша и указал рукой на
дорогу,  где показались четверо всадников. - Это моя охрана,
-  сообщил  он и весело, совсем по-мальчишески улыбнулся.  -
Мне удалось оторваться от них.
      -  Должно  быть, ты важная персона, если в  пути  тебя
сопровождают   четверо   охранников,   -   высказал   вполне
обоснованное предположение Граис.
     Юноша недовольно дернул уголком рта.
     - Не я, а мой папаша, - сказал он.
     - Позволь мне узнать имя твоего почтенного родителя.
      -  Никакой он не почтенный, - пренебрежительно  махнул
рукой  новый знакомый Граиса и сразу же перевел разговор  на
другую  тему.  -  Ты  прибыл в Халлат с какой-то  конкретной
целью?
      -  Я  просто хотел повидать старых знакомых, - ответил
Граис  и  посмотрел на городские ворота. - Как  мне  сказали
нищие, вход в город стоит теперь пятнадцать дузов.
      - Халлат похож на учение Сирха, - усмехнулся юноша.  -
Стены высокие и крепкие только вокруг ворот, а пройдешь чуть
в  сторону  - полно дыр. Но не волнуйся, незнакомец,  нас  с
тобой пропустят бесплатно и через эти ворота.
      -  Что случилось, господин? - спросил у юноши один  из
подъехавших к ним охранников в традиционной одежде йеритов.
      Рука  его лежала на рукоятке наполовину выдвинутой  из
ножен сабли. Взгляд подозрительно косился на Граиса.
      -  Все  в  порядке, - махнул рукой юноша. -  Я  просто
встретил  знакомого.  Позаботься  лучше  о  том,  чтобы  нас
пропустили в город.
       Охранники   подъехали  к  воротам.   Один   из   них,
наклонившись,  трижды  ударил рукояткой  зажатого  в  кулаке
хлыста  по деревянной створке небольшого квадратного окошка.
Окошко   почти  сразу  же  открылось.  В  проеме  показалось
красное, одутловатое лицо с обвислыми черными усами.
      - Ну?.. - с трудом разлепив спекшиеся губы, недовольно
произнесла голова в окошке.
      - Открывай ворота! - рявкнул один из приехавших вместе
с  юношей  воинов. - Сын преподобного Сирха прибыл ко  двору
наместника!
      Даже не взглянув на бумагу, которую сунул ему под  нос
охранник,  краснорожий проворно захлопнул окошко  и  кинулся
открывать ворота.
      -  Ты сын преподобного Сирха? - удивленно посмотрел на
юношу Граис.
      -  Да,  -  довольный  произведенным  впечатлением,  но
одновременно с этим и чуточку смущенный улыбнулся  юноша.  -
Lеня зовут Килос.
      -  Того  самого Сирха, рыбака из Дрота,  который  стал
учеником  Граиса  и потом пришел в Халлат?  -  автоматически
пожав протянутую Килосом руку, спросил ксенос.
      При  упоминании имени Граиса озорные искорки мгновенно
исчезли из карих глаз Килоса.
      -  Будь осторожен, незнакомец, - произнес Килос  тише,
чем  говорил  ранее.  Должно быть, он  не  хотел,  чтобы  их
услышали  стражники у ворот. - Ты давно  не  был  в  Йере  и
поэтому, наверное, не знаешь, что за упоминание имени Граиса
в   связи   с   именем  преподобного  Сирха  можно   жестоко
поплатиться.
      -  Я  не  боюсь произносить вслух свое имя, - проронил
Граис.
       -   Что  ты  хочешь  этим  сказать?  -  подозрительно
прищурился Килос.
       -   Меня  зовут  Граис,  -  слегка  наклонив  голову,
представился ксенос.
     - Но ты же не тот самый Граис из Сиптима, приговоренный
к  казни  пятнадцать  лет назад за призывы  к  бунту  против
Кахимской   империи   и   таинственным   образом   бесследно
исчезнувший  из  тюремной камеры  в  ночь  перед  казнью?  -
натянуто улыбнулся Килос.
      -  Именно  тот самый Граис из Сиптима, -  заверил  его
ксенос. - Только я никогда не призывал людей к бунту.
     - Господин!
       Вздрогнув   от  неожиданности,  Килос  оглянулся   на
окликнувшего его охранника.
     Тот молча указал кнутом на уже открытые ворота.
      -  Послушай,  ты, наверное, устал с  дороги,  -  снова
повернувшись к Граису, быстро заговорил Килос. - Быть может,
ты  не откажешься зайти со мной на ближайший постоялый двор,
чтобы подкрепить свои силы пищей и вином?
      -  Почту  за честь, господин Килос, - с благодарностью
приложил  руку  к  груди Граис. - Тем  более  что  мне  тоже
хотелось  бы расспросить тебя о твоем отце, которого  я  так
давно не видел.
      -  Отлично,  - радостно улыбнулся Килос. -  Только  не
называй меня больше господином.
      -  Тогда  скажи  об  этом и  им,  -  указал  Граис  на
охранников. - Успех дела - не в прославлении величия.
     - Хорошо, - с серьезным видом кивнул Килос. - Я подумаю
об этом.
      Они беспрепятственно вошли в город - стражи ворот,  во
избежание лишних неприятностей, даже не выглянули  из  своей
будки.
     Килос приказал охранникам свернуть в ближайшую улочку и
остановиться возле постоялого двора.
      В  небольшом обеденном зале, куда их провел маленький,
верткий  хозяин, сразу же смекнувший, что к нему  пожаловали
богатые гости, царил полумрак - окна были защищены от солнца
плотными  занавесями. Только за одним из столов сидели  трое
пьяных   шалеев  из  имперской  гвардии.  Охранники   Килоса
собрались  было  выставить их на улицу, но  юноша,  взмахнув
`c*.), велел им не затевать бессмысленную свару.
      - Подай нам вина, - бросил он хозяину, присаживаясь за
стол. - Кахимского.
      -  Извините,  господин,  -  почтительно  согнул  спину
хозяин. - Кахимского у меня нет.
      -  Тогда  давай лучшее из того, что имеешь,  -  сказал
Килос. - И поесть. Вы тоже себе что-нибудь закажите, - велел
он охранникам.
      Не прошло и минуты, как на столе уже стояли запотевшие
кувшины с холодным вином, тарелки с изюмом и сыром. Отдельно
была   подана   закопченная  на  вертеле  холодная   труква,
коричневая  поджаристая  корочка которой  блестела  от  слоя
прозрачного жира.
     Охранники заняли стол возле самого входа, так что им не
было  слышно,  о  чем  разговаривал их хозяин  с  человеком,
которого встретил у ворот.
      Килос  разлил  вино в кружки и, сделав из  своей  пару
глотков, отломил у птицы ногу. Граис, заедая терпкое йерское
вино, кинул в рот несколько изюмин.
      -  Поистине велик Поднебесный, подаривший мне сразу же
по прибытии в Халлат встречу с сыном друга, - сказал Граис.
      -  Во  веки веков, - почтительно произнес Килос фразу,
полагающуюся при упоминании святого для йеритов имени.
      -  В  свое  время Сирх был моим другом и  учеником,  -
сказал  Граис. - Но он никогда не говорил мне,  что  у  него
есть сын.
     - Рожденный вне брака, - усмехнулся Килос. - В то время
он  меня  и  знать  не  хотел.  А  вот  когда  стал  великим
преподобным   Сирхом,  тогда  и  подумал,  что   ему   нужен
наследник. Вот и вспомнил обо мне. Должно быть, новых  детей
завести он уже не в силах.
      -  Ты  непочтительно отзываешься об отце, -  с  укором
произнес Граис.
     - Сначала он должен заслужить мое уважение, - с вызовом
вскинул голову Килос. - Девятнадцать лет он не вспоминал  ни
обо  мне, ни о моей матери. Неужели я должен был по  первому
зову броситься ему в объятия?
     - И тем не менее ты признаешь себя сыном Сирха.
     Килос криво усмехнулся.
       -   Только  потому,  что  в  Йере  лучше  быть  сыном
преподобного  Сирха, нежели рыбаком, у  которого  нет  денег
даже на то, чтобы купить сеть.
     - Как же тебе удается ладить с отцом? - спросил Граис.
      - А никак, - развел руками Килос. - Полгода он пытался
приручить  меня,  а  когда понял, что  ничего  из  этого  не
выйдет, отправил в Халлат ко двору наместника.
     - Так, значит, самого Сирха сейчас нет в Халлате?
     - По-моему, они с наместником недолюбливают друг друга,
-  наклонившись через стол, тихо произнес Килос.  -  Поэтому
Сирх  старается  как  можно реже появляться  в  столице.  Он
путешествует по провинциям Йера, выступая в крупных  городах
со  своими  проповедями, но больше всего времени проводит  в
Меллении - там у него постоянная резиденция. - Килос  бросил
на  стол  обглоданную кость и быстро сделал пару глотков  из
*`c&*(  с вином. - Послушай, - снова наклонившись к  Граису,
зашептал он. - Если ты действительно был учителем Сирха,  то
объясни  мне,  почему тебя в народе почитают  как  человека,
чьими  устами  говорил Поднебесный, а Сирха  вовсю  поносят?
Ведь он всего лишь повторяет твои слова!
      Прежде  чем  ответить,  Граис отщипнул  кусочек  сыра,
пожевал его и запил вином.
     - Великая прямота отражает кривизну, - сказал он, глядя
в глаза юноше. - Великая смекалка отражает глупость. Великая
завершенность отражает изъяны. Великое красноречие  отражает
болтовню. Нет большей беды, чем неосознание достаточности.
       Откинувшись  на  спинку  стула,  Килос  с   восторгом
посмотрел на Граиса.
     - Теперь я верю, что ты действительно Граис из Сиптима,
- произнес он после недолгого молчания. - Никогда прежде мне
не  доводилось слышать столь простые и одновременно глубокие
слова, отвечающие на самую суть поставленного вопроса.  Сирх
попросту  выхолостил твое учение. Он зарыл его сущность  под
нагромождением бессмысленных словесных конструкций.
      -  Скорее всего Сирх искренне заблуждается, думая, что
истина нуждается в толковании, - спокойно возразил Граис.
     - Заблуждается? - Килос хмыкнул и покачал головой. - А,
по-моему,   он   умышленно  вводит   в   заблуждение   своих
слушателей.
      -  Теперь я понимаю, почему вы с отцом не поладили,  -
едва заметно улыбнулся Граис. - Ты все подвергаешь сомнению.
     - Ты считаешь, что я не прав?
      -  Напротив,  - покачал головой Граис. - Именно  этого
качества всегда недоставало твоему отцу. А я всегда требовал
от  своих учеников не только веры в то, что я говорю,  но  в
первую очередь понимания. Понять порою гораздо труднее,  чем
свято уверовать.
      -  Но в таком случае можно подвергнуть сомнению и саму
веру  в  Поднебесного,  -  с благоговейным  ужасом  произнес
Килос.
      -  Что ж, попробуй, - улыбнулся Граис. - Но для начала
подвергни  сомнению существование самого себя, поскольку  ты
являешься одним из проявлений воли Поднебесного. В мире  все
знают,  как  познать  непознанное, но никто  не  знает,  как
познать уже известное.
      -  Да-а,  -  Килос  озадаченно  поскреб  ногтями  свою
бородку.  -  Поистине легенды о тебе говорят правду,  твоими
устами вещает сам Поднебесный.
     Граис улыбнулся.
     - Познание - не речь. Речь - не познание.
      В  глазах  Килоса все заметнее сиял восторг.  Он  даже
забыл о еде, над тарелками с которой уже жужжали слетевшиеся
на аромат зеленоватые мигаты.
      -  Хотел  бы я быть твоим учеником, - наконец произнес
он.  Граису  даже показалось, что в словах юноши  прозвучала
затаенная   просьба.  -  Ты  не  собираешься  снова   начать
проповедовать?
      -  Нет, - покачал головой Граис. - Боюсь, что на  этот
раз  я  долго  в Йере не задержусь. Но ты ведь можешь  стать
cg%-(*., Сирха.
      -  Сирх!  - юноша не произнес, а с презрением выплюнул
это имя. - Что значит Сирх по сравнению с тобой! Ты истинный
учитель, потому что учишь людей думать. Сирх же вбивает им в
головы свои постулаты, словно гвозди заколачивает! По  самую
шляпку!  "Власть дана от Поднебесного! Без  Власти  жизнь  -
хаос! Живи не для себя, но для Поднебесного, который и  есть
Власть!..", - нараспев заголосил он, явно пародируя Сирха.
      Слушая  его, Граис улыбнулся. Действительно,  подобные
интонации,  пронизанные  благоговейным  неистовством,   были
свойственны Сирху и в прежние времена.
      - Ну что ты на это скажешь? - спросил Килос, довольный
тем,    что    его   небольшое   представление   понравилось
собеседнику.
     - Я не вижу в этих словах противоречия истине, - сказал
Граис.  -  Но в целом ты прав - подобная прямолинейность  не
идет  на  пользу  делу. Учеников можно  заставить  вызубрить
правила, но это вовсе не будет означать того, что они станут
следовать  им  всегда  и  во всем. Мудрый  наставник  только
подводит  ученика  к  черте,  за  которой  тот