человек, он взмахом руки отогнал остальных прочь. Сделав  это,  Староста
подошел к Сейту и что-то сказал. Сейт, все  еще  плохо  понимавший  язык
аборигенов, посмотрел на Цетлина.
   - Он спрашивает,  что  должны  делать  эти  люди,  -  перевел  вопрос
старосты скульптор.
   - Скажи ему, что по моему приказу эта статуя сама пойдет к берегу,  -
распорядился Сейт. - Только скажи это как можно более убедительно, чтобы
у Старосты даже сомнений не зародилось  в  том,  что  я  могу  заставить
статую двигаться!
   Цетлин перевел островитянам слова Сейта. Староста слушал внимательно,
время от времени наклоняя голову в знак того, что ему все ясно, и искоса
с интересом поглядывал на человека, который собирался двигать статую. Но
при этом на лице его не мелькнуло даже тени сомнения.
   Выслушав Цетлина до конца, Староста махнул рукой в сторону отобранных
им десяти островитян и стал что-то быстро говорить, показывая  рукой  то
на них, то на статую.
   - Он говорит: "Если статуя сама пойдет к берегу, для чего  нужны  эти
люди?" - перевел Цетлин.
   - Скажи, что люди должны сопровождать статую, - ответил Сейт.  -  Ну,
что-то вроде почетного караула.
   Выслушав Цетлина, Староста согласно кивнул  и  что-то  сказал  другим
островитянам, которые в ответ тоже закивали.
   Убедившись в том, что островитяне готовы выполнить свою часть работы,
Сейт разделил их на две равные группы, каждая из которых заняла место по
одну из сторон статуи. Старосте Сейт предложил  встать  рядом  с  собой,
прямо напротив каменного истукана.
   - Теперь, Михаил, Староста должен  показать  статуе,  куда  ей  нужно
идти, - сказал Сейт. - И очень вежливо попросить ее последовать за ним.
   - Я не знаю, как будет "вежливо", - смущенно признался Цетлин.
   - Скажи "старательно", - посоветовал Сейт.
   Выслушав  Цетлина,  Староста  снова  кивнул  и,  обращаясь  к  Сейту,
произнес одну короткую фразу.
   - Он спрашивает, можно ли начинать? - перевел Цетлин.
   Сейт  утвердительно  наклонил  голову  и  указал  рукой  на   статую,
приглашая Старосту к разговору с идолом.
   Почтенный островитянин распрямил спину, выгнул грудь колесом и сделал
шаг вперед.
   Говорил он  весьма  уважительно  и  долго,  показывая  руками  то  на
островитян, стоявших по бокам от  статуи,  то  на  себя,  то  в  сторону
берега. Вдруг, - Цетлин не поверил  своим  глазам,  -  статуя  качнулась
сначала вперед, затем немного вправо, как будто разминаясь после  долгой
неподвижности. Староста взглянул на Сейта. Сейт одобрительно кивнул  ему
и снова указал на статую, предлагая продолжить.  Староста  произнес  еще
пару слов, и статуя, ко всеобщему удивлению, медленно двинулась  вперед,
переваливаясь с одного бока на  другой,  словно  тяжелый  шкаф,  который
кантуют умелые грузчики. Цетлин ожидал, что,  увидев  идущего  каменного
исполина, аборигены  в  ужасе  разбегутся  кто  куда,  но  вместо  этого
островитяне с криками  восторга,  радуясь,  словно  дети,  запрыгали  на
месте, как будто соревнуясь, кто выше подпрыгнет. Больше всех был рад  и
горд  Староста,  ведь  это  он  уговорил  статую  сдвинуться  с   места!
Воспользовавшись тем, что статуя, сделав несколько шагов,  остановилась,
Староста выстроил эскорт с обеих ее сторон ровными  рядами,  занял  свое
почетное место впереди шествия и, прихлопывая в ладоши,  затянул  бойкую
песню, которую тут же подхватили остальные аборигены. Не прекращая петь.
Староста сделал шаг вперед, подражая движению статуи. Это же проделали и
остальные. И  статуя  тоже  сделала  шаг  вперед.  Качнувшись  в  другую
сторону,  Староста  снова  шагнул,  и  вся  процессия,  включая  статую,
повторила его движение.
   Сейт, двигаясь рядом со  Старостой,  с  удивлением  наблюдал  за  его
действиями.
   - Они оказались куда способнее, чем я ожидал! -  сказал  он,  отыскав
взглядом Цетлина.
   - Может быть, ты зря научил их этому фокусу?  -  Цетлин  с  сомнением
посмотрел на самозабвенно занятого новым для него делом Старосту. -  Они
ведь всего лишь дикари. Бог знает, что им может взбрести в голову.
   Сейт заговорщицки подмигнул приятелю:
   - Что бы ни думал Староста  о  своих  способностях  договариваться  с
каменными идолами, без меня он не сможет сдвинуть с места даже  глиняный
горшок.
   Двигаясь все более уверенно, статуя вскоре доковыляла до берега.
   После водружения идола на  священную  площадку,  которая  на  местном
языке называлась "тагаи", здесь же, у подножия каменного  колосса,  было
устроено  торжественное  празднование  в  честь   этого   достопамятного
события,  с  танцами,  песнями  и  поглощением  невероятного  количества
всевозможной снеди.

Глава 11

   Наутро, после окончания длившихся  ночь  напролет  народных  гуляний,
Староста обратился к Цетлину с просьбой сделать еще одного идола,  чтобы
поставить его на соседний тагаи.
   На  этот  раз,  чтобы  поразить   островитян,   Цетлин   вырубил   из
вулканического туфа исполина  высотой  около  20  метров.  Для  удобства
вырезать его пришлось в лежачем положении. Эта работа заняла  у  Цетлина
почти три дня. Зато результат привел всех, без исключения, островитян  в
полнейший восторг.
   И снова у подножия статуи всю ночь не гасли праздничные костры.
   Однако Цетлин не учел того, что священных площадок тагаи  на  острове
было очень много. И  на  следующий  день  Староста  вновь  попросил  его
заняться изготовлением новой статуи.
   Сначала  Цетлин  делал  статуи  разных  размеров  и  даже   руководил
созданием скульптурных групп на берегу,  но  со  временем  все  это  ему
настолько  надоело,  что  он   перешел   на   изготовление   стандартных
трех-пятиметровых фигур, предоставив  Сейту  и  Старосте  заниматься  их
расстановкой  по   собственному   усмотрению.   Освоившись   с   работой
пси-преобразователя и набив руку в вырезании фигур моаи -  так  называли
его статуи островитяне, - Цетлин делал их по две-три штуки в день.
   Когда на косяке дверного проема, где Сейт отмечал дни, проведенные на
острове,  появилась  трехсотая  зарубка,  Цетлин  лег  на   тростниковую
циновку, сложил ладони на груди и сказал:
   - Все. Больше я этих каменных уродов видеть не  могу.  У  меня  целая
куча  нереализованных  творческих  планов,  а  мне  приходится  поточным
методом выпускать истуканов с дебильными рожами.
   - Можешь поделиться своими планами со мной, - предложил Сейт.
   - Есть у меня одна задумка, - Цетлин приподнялся на локте,  в  глазах
его вспыхнули азартные огоньки. - Хочу создать здесь  Скалу  Президентов
вроде горы Рашмор в Америке... Впрочем, в Америке ее пока еще нет...  Ты
только представь себе: на самом высоком  пике  над  вулканом,  озаренные
солнцем, три профиля - Брежнев, Горбачев и  Ельцин!  Какая  грандиозная,
величественная картина будет открываться на  этот  барельеф  со  стороны
моря!
   - Представляю, - криво усмехнулся Сейт. - А теперь ты представь себе,
что будут говорить об этом твоем, к счастью, не созданном, шедевре в  XX
веке?   "Еще   одна   загадка   древней    истории!",    "Неопровержимое
доказательство посещения Земли инопланетянами в далеком  прошлом!"...  И
думать об этом забудь.
   - О-о-ох! - Цетлин скривил ехидную гримасу.  -  Инспектор  всегда  на
посту! Моя милиция меня бережет! А то, что мы заставили весь этот остров
каменными идолами, не вызовет удивления у людей будущего?
   - Ну, должны же мы были как-то отплатить  островитянам  за  оказанное
гостеприимство. -  Почувствовав,  что  первый  его  довод  прозвучал  не
очень-то убедительно, Сейт тут же привел второй:
   - А во-вторых, моаи не несут в себе никакой информации  из  будущего.
В-третьих, - голос инспектора  сделался  уверенным,  -  есть  же  остров
Пасхи!
   - А мы создали всего лишь его филиал, - тут же  подхватил  его  мысль
Цетлин. - Остров Пасхи-2. К тому времени, когда его найдут,  статуи  все
развалятся.
   - Ну, до моего времени статуи острова Пасхи сохранились в целости,  -
возразил ему Сейт. - Недавно их покрыли  стабилизирующим  составом,  так
что теперь им не страшны тысячелетия.
   - Но второго острова Пасхи  я  что-то  не  припоминаю,  -  озадаченно
почесал затылок Цетлин.
   - Я тоже, - признался Сейт. - И, честно сказать, меня  это  несколько
удивляет...
   Закончить свою мысль он не  успел.  За  дверью  послышалась  какая-то
негромкая возня, после чего в дверном проеме возникла фигура Старосты.
   - Все! Я умер! - Цетлин растянулся на циновке и сложил руки на груди.
   Войдя в хижину, Староста произнес традиционное приветствие:  "Иа  ора
на", - после чего присел на циновку, скрестив ноги.
   - Иа ора на, - ответил ему Сейт.
   Староста посмотрел на спину Цетлина, молча и неподвижно лежавшего  на
боку, повернувшись. лицом к стене.
   - Ма, я удивлен, - негромко, но с укором произнес Староста. -  Почему
ты больше не делаешь моаи?
   Цетлин  что-то  тяжело  и  невнятно  прохрипел.  Староста   удивленно
посмотрел на Сейта.
   - Что случилось с Ма?
   - Он заболел, - соврал Сейт, старательно отводя взгляд в  сторону  от
умных и проницательных глаз Старосты.
   - Но разве ты не  лечишь  всех  людей  на  острове,  Сей?  -  спросил
Староста. - Почему же ты не можешь помочь Ма?
   Сейт в растерянности потеребил бороду.  Он  не  знал,  что  ответить.
Умные, всепонимающие глаза Старосты вновь взглянули на спину Цетлина.
   - Ма, ты же знаешь, как  нужны  людям  моаи,  которых  умеешь  делать
только ты один, - произнес он мягким,  всепрощающим  голосом.  -  Ты  же
знаешь, какую радость доставляют они всем:  женщинам,  мужчинам,  детям,
старикам. Почему же ты больше не хочешь приносить нам радость?..
   Староста говорил долго и убедительно, говорил до тех пор, пока Цетлин
не поднялся с циновки и не сказал:
   - Достаточно! Я иду делать нового моаи.
   - Не выдержал? - сочувственно спросил по-русски Сейт.
   - Как я мог выдержать? - развел руками Цетлин. - Этот старик сумел бы
уговорить даже каменную статую!
   Едва только Староста вышел за дверь, как  Цетлин  упал  на  колени  и
воздев руки к крыше хижины, возопил пронзительным голосом:
   - Господи!  Чем  я  прогневил  тебя?!  Ты  видишь,  я  превратился  в
халтурщика! Почему я должен  лепить  этих  каменных  моаи  со  скоростью
фордовского конвейера?
   Староста  снова  заглянул  в  хижину.  На  лице  его  было  выражение
серьезной озабоченности.
   - Со мной все в порядке, - заверил Старосту Цетлин.
   Поднявшись на ноги, он взял с полки пси-преобразователь и,  обреченно
потупив взгляд, направился к выходу, на ходу бросив Сейту:
   - Собирай после обеда свою бригаду.

Глава 12

   На втором году пребывания Сейта и Цетлина среди аборигенов на острове
появились новые  люди:  трое  белых  людей,  аккуратно  подстриженных  и
выбритых, одетых в белые шорты и разноцветные майки.  Цетлин  увидел  их
утром на берегу в окружении ликующих туземцев, встречающих незнакомцев с
таким же энтузиазмом, как когда-то они встречали  его.  Только  было  не
похоже, что эти трое ухоженных  парней  добирались  до  острова  вплавь.
Цетлин бросился в хижину за Сейтом.
   - Жан-Поль! На берегу люди! - крикнул он, откинув дверь в сторону.
   - Какие люди? - не понял Сейт.
   - Цивилизованные! Европейцы! В ботинках! -  схватив  Сейта  за  руку,
Цетлин потащил его к выходу. - Пойдем, сам увидишь!
   Все еще не понимая, что происходит, Сейт последовал за Цетлиным.
   - Иа ора на! Иа ора на! - кричали на берегу островитяне,  приветствуя
гостей.
   Растолкав аборигенов, Сейт выбежал вперед.
   - Егор! - закричал он во  все  горло,  стараясь  перекрыть  радостные
крики островитян.
   Один из гостей обернулся и удивленно посмотрел на Сейта.
   - Егор! Неделин! Это же я - Жан-Поль  Сейт!  -  со  слезой  в  голосе
крикнул инспектор, несколько раз ударив себя ладонью в грудь,
   - Бог ты мой, Жан-Поль! - вне  себя  от  изумления  раскинул  руки  в
стороны тот, к кому с такой надеждой и отчаянием взывал Сейт. -  Тебя  и
не узнать!
   Действительно, трудно было узнать в загоревшем до  черноты,  обросшем
бородой и длинными волосами, одетом в юбочку  из  трав  дикаре  прежнего
младшего инспектора Департамента  контроля  за  временем.  От  остальных
островитян его отличали только светлые волосы и борода.
   - Ну и одичал же ты, брат! - с восторгом произнес Егор, обнимая Сейта
за плечи. - Одна борода чего стоит!
   - А вы-то здесь какими судьбами? - Сейт хлопал Егора  по  плечу  так,
словно хотел убедиться в том, что это человек, а не призрак, способный в
любую минуту растаять в воздухе.
   - Как это - какими судьбами? - удивленно вскинул брови Егор. - Тебя с
твоим другом ищем.
   Взглянув из-под ладони на яркое солнце,  Неделин  достал  из  кармана
красную бейсболку и, расправив, натянул ее на голову.
   - Как же вам удалось нас отыскать? - спросил  Сейт,  присаживаясь  на
тагаи в тени десятиметрового моаи рядышком с вновь прибывшим  на  остров
инспектором.
   - Через пару дней после  твоего  исчезновения  в  Департамент  пришло
анонимное письмо,  в  котором  говорилось,  что  ты  покинул  XVII  век,
воспользовавшись  для  этого  одноразовым  темпоральным  модулятором,  и
поэтому не имеешь возможности самостоятельно вернуться назад.  Поскольку
невозможно было установить, на каком  из  витков  временной  спирали  ты
оказался в результате перехода, пришлось вести  широкий  поиск  сразу  в
нескольких  направлениях,  -  Егор  усмехнулся,  правда,  как-то  совсем
невесело. - Видел бы ты  выражение  генерального  инспектора,  когда  он
понял, что для организации твоих поисков ему понадобится снять с заданий
почти всех агентов. Так  что,  будь  уверен,  тебе  предстоит  серьезный
разговор с Барцисом. В конце концов, группе Старостина удалось  отыскать
в милицейских сводках конца XX века сообщение о таинственном  мушкетере,
потерявшем сознание на улице Кипешмы, а потом исчезнувшем без  следа  из
городской  больницы  вместе  с  еще  одним  пациентом.  Дальше  работали
аналитики, у которых теперь имелись данные для  моделирования  ситуации.
Они назвали несколько возможных точек  вашего  местонахождения,  куда  и
были отправлены поисковые отряды.
   - А мы уже думали, что останемся здесь навсегда, - сказал сидевший на
корточках неподалеку Цетлин.
   - Извините, что расстраиваю ваши планы, - рассмеялся Егор. -  Но  нам
необходимо сегодня же покинуть остров. Вам, - обратился он к Цетлину,  -
тоже придется отправиться вместе с нами.
   - Как скажете, - легко согласился тот. - Только к чему такая  спешка?
У меня здесь осталась кое-какая незавершенка...
   - Вы разве ничего не  знаете?  -  удивленно  посмотрел  на  бородатых
дикарей Неделин.
   Сейт и Цетлин быстро переглянулись.
   - А что, собственно, нам следовало бы знать? - спросил за  них  обоих
Се.йт.
   - Завтра к берегу этого  острова  подойдет  голландский  корабль  под
командованием капитана Якоба Роггевена, остров будет нанесен на карту  и
назван... - Егор сделал паузу и лукаво прищурил глаза.  -  Вам  хотя  бы
известно, как называется остров, на котором вы провели полтора года?
   - Аборигены называют его Рапа-Нуи, - ответил Цетлин.
   - Правильно, аборигены называют его Рапа-Нуи, - кивнул Неделин.  -  А
вот Роггевен назовет его островом Пасхи.
   Цетлин и Сейт ошарашенно уставились друг на друга.

Глава 13

   То, что не вызвало у Сейта ни малейшей тревоги на острове,  когда  он
был просто счастлив, узнав, что может  наконец-то  вернуться  домой,  не
давало ему покоя все те три дня, что он, в компании с Цетлиным, провел в
санитарном изоляторе,  в  ожидании  встречи  с  генеральным  инспектором
Отдела искусств, который должен был решить  судьбу  младшего  инспектора
Сейта. Неделин  сказал,  что  Барцис  зол  на  Сейта.  Зная  вошедшую  в
пословицы невозмутимость генерального инспектора, можно было догадаться,
что он не просто зол, а вне себя  от  бешенства.  Следовательно,  думать
теперь надо было не о повышении,  о  котором  мечтал  младший  инспектор
Сейт, застегнув наручники на запястьях  Марина,  а  о  том,  как  бы  не
вылететь из Департамента. Предстоящую встречу с генеральным Сейт  ожидал
теперь с внутренним содроганием. Но она была  так  же  неотвратима,  как
закат солнца, который непременно наступит в  урочное  время,  хочешь  ты
того или нет.
   Когда спустя три дня после прибытия Сейта  с  Цетлиным  пригласили  в
кабинет генерального инспектора Отдела  искусств,  Сейт  неожиданно  для
самого себя почувствовал облегчение. Сегодня будет вынесен окончательный
приговор, и ему не придется больше ворочаться с боку на  бок  бессонными
ночами, стараясь угадать, какие  вопросы  может  задать  ему  Барцис,  и
придумывая достойные ответы на них.
   В кабинете, в  котором  они  оказались,  миновав  приемную,  не  было
ничего, кроме встроенных стенных шкафов и большого письменного стола. За
столом сидел уже далеко не молодой человек  с  огромной  лысой  головой,
одетый в тонкий серый свитер под  горло.  Глаза  его  были  полуприкрыты
веками, наползающими складками из-под густых  бровей.  Большие,  сильные
руки лежали перед ним на столе.
   Справа, у самой стены располагался еще один стол,  за  которым  сидел
личный секретарь генерального инспектора.
   Войдя в кабинет, Сейт замер, вытянувшись в струнку.
   Не привыкший к официальным  строгостям  Цетлин  слегка  поклонился  и
сказал:
   - Добрый день.
   Генеральный инспектор Барцис поднял веки и взглянул на вошедших.
   - Ну что, натворили дел, - негромко произнес он.
   Слова его прозвучали не как вопрос,  а  как  уже  готовое  обвинение.
Отвечать что-либо на это не имело смысла.
   Взгляд генерального инспектора остановился на Цетлине.
   - Михаил Цетлин, - мрачно произнес Барцис.
   -  Так  точно,  -  с  улыбкой  ответил  скульптор.  "Еще  бы  ему  не
улыбаться", - с тоской подумал Сейт. Цетлин, в отличие от инспектора, не
чувствовал за собой никакой вины.
   - Присаживайтесь,  -  Барцис  взглядом  указал  Цетлину  на  одно  из
свободных кресел.
   -  Благодарю  вас.  -  Цетлин  занял  предложенное   ему   место   и,
обернувшись, удивленно посмотрел на Сейта, который остался стоять позади
него.
   Генеральный инспектор  не  предложил  Сейту  присесть.  Казалось,  он
вообще не замечал присутствия младшего инспектора.
   - Первое, - медленно произнес Барцис, глядя на Цетлина,  -  от  имени
Департамента контроля за временем я приношу вам извинения за то, что  вы
были втянуты в эту историю. Второе: я приношу вам извинения за ошибки  в
работе наших сотрудников. Сейчас я  объясню,  в  чем  дело.  Когда  наши
реставраторы, такая же активная молодежь, как вы, работали  в  XX  веке,
затирая следы, оставленные  младшим  инспектором  Сейтом,  они,  проявив
чрезмерное усердие, убрали заодно и всю информацию, имеющую отношение  к
вашей личности. То есть человек по имени Михаил Цетлин как будто никогда
и не жил в XX веке. Особенность перемещения во времени  состоит  в  том,
что мы  не  движемся  по  стреле  времени  в  ту  или  иную  сторону,  а
перепрыгиваем с одного витка временной спирали на  другой.  Вы  покинули
свое время в 1991 году. Сегодня мы имеем  реальную  возможность  вернуть
вас только в 1993-й. И при этом вы окажетесь примерно в той же ситуации,
что и инспектор Сейт,  когда  он  попал  в  ваше  время  -  человек  без
прошлого. Поскольку вина за все случившееся лежит  на  Департаменте,  мы
предлагаем вам самому сделать выбор: вернуться в свое время или остаться
у нас. В случае, если вы решите остаться, мы гарантируем вам  все  права
гражданина. Если же вы пожелаете вернуться, мы постараемся  создать  для
вас новую биографию.
   Услышав  такое,  Цетлин  почувствовал  себя  весьма  неуверенно.  Ему
предлагали сделать выбор, от которого зависела вся его дальнейшая жизнь.
Одно он понял сразу: если ему предлагают остаться в будущем,  значит,  в
своем времени он не  оставил  никакого  заметного  следа.  Как  художник
Михаил Цетлин не состоялся. Что, впрочем, легко можно было объя