ым стояли, прислоненные  одна
к другой, несколько картин.
   - Не желаете взглянуть? - предложил он, положив руку на край одной из
картин.
   Отказаться было бы неудобно, и Малявин коротко кивнул.
   Поднявшись со своего места, подошел к ним и Фрост, которого,  похоже,
всерьез заинтересовали результаты творческого самовыражения Марина.
   Прежде чем показать картины, Марин счел необходимым сделать небольшое
пояснение:
   -  В  своих  работах   я   отдаю   предпочтение   традициям   чистого
абстракционизма начала  XX  века.  На  мой  взгляд,  это  направление  в
живописи, хотя, быть может, и не самое простое в плане  восприятия,  тем
не менее позволяет автору наиболее адекватно выразить идею,  заставившую
его взяться за кисть. Названия своим работам я не  даю,  поскольку,  как
мне кажется, зритель должен воспринимать каждую из  них  непосредственно
такой, какая она есть, а  не  пытаться  выискивать  смысл,  опираясь  на
зачастую абсолютно ничего не значащее сочетание слов. Итак...
   Марин развернул в сторону зрителей первую картину.
   Фрост как истинный ценитель приложил указательный палец к  подбородку
и склонил голову к плечу. Малявин просто почесал затылок.
   Работа  была  выполнена  в  масле.  На  абсолютно  черном  фоне  было
изображено несколько кривых, небрежно намалеванных белых кругов.  Краска
была наложена густым слоем, настолько неумело и небрежно,  что  если  бы
картина лежала горизонтально, то поверхность ее легко можно было принять
за макет участка местности, расположенного где-нибудь на темной  стороне
Луны.
   - Ну как? - нетерпеливо спросил Марин.
   - Что-то мне это напоминает... - неуверенно пробормотал Малявин.
   Фрост молча повел подбородком сверху вниз. Марин быстро убрал картину
с кругами и поставил на ее место другую, которая  отличалась  от  первой
только тем, что фон у нее  был  ярко-оранжевый,  а  вместо  кругов  были
нарисованы какие-то зеленые спирали, похожие на побеги бобовых  культур.
Затем последовали три картины,  состоящие  из  накладывающихся  друг  на
друга разноцветных мазков и  клякс,  напоминающих  увеличенные  варианты
карточек,  которые  показывает  своим  пациентам   психиатр,   предлагая
угадать, что на них нарисовано.
   - Это, конечно же, любительские работы, -  смущенно  произнес  Марин,
выставляя на суд зрителей очередную картину, на которой, судя по  всему,
был изображен пожар на солнце.
   - Что-то в этом есть, - попытался  подбодрить  начинающего  художника
Фрост.
   - По крайней мере, красок вы не пожалели, - сказал единственное,  что
пришло в голову, Малявин.
   Фрост осуждающе посмотрел на напарника. Чтобы  хоть  как-то  сгладить
неловкость от не в меру откровенного замечания коллеги, Фрост указал  на
мольберт и спросил:
   - А здесь что?
   - Эта работа пока еще  не  закончена,  -  ответил  Марин.  -  Мне  не
хотелось бы показывать ее в таком виде. Но, если вы желаете...
   Он подошел к мольберту и сдернул с него покров.
   Если можно говорить о стиле, присущем Марину-художнику, то стоящая на
мольберте картина соответствовала ему на все сто десять процентов.
   Фрост подошел поближе и, наклонившись вперед,  внимательно  посмотрел
на левый нижний угол картины.
   - Это место вам особенно удалось, - сказал он  художнику,  указав  на
темно-пурпурное пятно.
   Марин польщенно улыбнулся и с благодарностью наклонил голову.
   - Если вы не возражаете, я хотел бы подарить вам одну из своих работ,
- предложил он Фросту.
   Живо представив себе, как будет выглядеть его напарник, выходящий  из
камеры перехода, а затем идущий  по  длинным  коридорам  Департамента  с
одним из ужасающих полотен  Марина  в  руках,  Малявин  быстро  заслонил
коллегу грудью.
   - Нет-нет, в другой раз... Нам еще предстоит нанести пару визитов...
   Не давая возможности Фросту что-либо возразить, Малявин нажал  кнопку
вызова на браслете.
   В ту же секунду слева от них материализовалась дверь камеры перехода.
   - Ну что ж, - с явным разочарованием,  но  в  то  же  время  проявляя
деликатность  и  понимание,  улыбнулся  Марин.  -   Был   рад   с   вами
познакомиться.

Глава 11

   - Ьы обратил внимание на  то,  что  все  свои  картины  Марин  покрыл
стабилизирующим составом? - насмешливо заметил Малявин,  когда,  покинув
камеру перехода и  сдав  браслеты  охраннику,  они  с  Фростом  вышли  в
коридор. - Должно быть, надеется, что потомки его оценят.
   - Все, кроме последней, - Фрост показал напарнику испачканный краской
рукав. - Новый пиджак. Третий раз надел... Жена дома убьет...
   Остановившись возле окна, Малявин поставил на подоконник свой кейс. С
видом мага, совершающего наиболее сложный трюк из своего репертуара,  он
поднял крышку кейса и продемонстрировал герметичную пластиковую упаковку
с  мелкопористым  гигроскопичным  фильтром,  предназначенным  для  сбора
микрообразцов. Приложив фильтр к пятну на  рукаве  Фроста,  он  на  пару
секунд  крепко  прижал  его.  После  того  как  фильтр  был  удален,  на
светлосерой материи не осталось даже следа краски.
   - Чудеса современной науки! - победоносно  улыбнулся  Малявин.  После
чего с укоризной произнес:
   - Между прочим, истратил на тебя  единицу  дорогостоящего  материала.
Теперь, чтобы не оплачивать фильтр  из  собственного  кармана,  придется
сдать его на исследование.
   - Шутишь? - недоверчиво прищурился Фрост.
   - Какие там шутки. Взамен каждого использованного  фильтра  я  обязан
подшить к делу бланк с результатами исследований, - Малявин открыл пакет
для образцов и аккуратно уложил в него фильтр. - Надеюсь, Кравич на меня
не обидится.
   - Ну а что ты скажешь по поводу нашего  расследования?  -  спросил  у
напарника Фрост, когда они  вновь  зашагали  по  коридору  Департамента,
держа направление в сторону выхода из здания.
   - Думаю,  что  оно  благополучно  зависло  в  пустоте,  -  с  ледяным
спокойствием ответил ему Малявин. - И, как мне кажется,  у  нас  нет  ни
малейшего  шанса  в  нем  разобраться.  Поверь  моему  слову,   дело   о
неизвестных картинах Ван  Гога  на  долгие  годы  превратится  в  крест,
который шеф с садистским наслаждением станет  возлагать  на  спины  тех,
кого решит покарать.
   - Но что-то же нужно делать, -  как-то  не  очень  уверенно  произнес
Фрост.
   - Я лично собираюсь прямо сейчас отправиться  домой,  -  сообщил  ему
Малявин. - Приготовлю себе яичницу с крабами и съем ее,  запивая  темным
"Московским".

Глава 12

   В пятницу утром,  едва  только  инспекторы  Малявин  и  Фрост  успели
поздравить друг друга с началом нового  рабочего  дня,  в  гости  к  ним
нагрянул непревзойденный эксперт из лаборатории  Департамента.  На  этот
раз Кравич не выглядел утомленным бессонной ночью, и  даже  его  черные,
жесткие, как проволока, волосы, которые он стриг строго два раза в  год,
не торчали, как обычно, во все стороны, а  были  аккуратно  зачесаны  за
уши.
   - Примите мои поздравления, ребятки, - весьма многозначительно  изрек
он,  развалившись  в  кресле  для  посетителей  и  помахивая  в  воздухе
тоненькой синей папкой, которую держал за края двумя руками.
   - Принимаем, - с готовностью  согласился  Фрост.  -  Только,  позволь
узнать, с чем именно ты нас поздравляешь?
   - Похоже, ваше расследование сдвинулось с  мертвой  точки,  -  Кравич
кинул папку, которую держал в руках, на стол Малявина.
   Инспектор непонимающе посмотрел на папку, затем, не меняя  выражения,
перевел взгляд на Кравича.
   - Это что еще такое? - осторожно указал он на папку. При этом Малявин
даже не коснулся ее пальцем, словно боялся, что оттуда  может  выскочить
чертик с острыми зубами, и палец станет на одну фалангу короче.
   - Результаты анализа образца, который ты принес мне вчера вечером,  -
ответил эксперт. - Это та же самая краска, которой написаны картины  Ван
Гога.
   - Что?!! - вскричали в  унисон  оба  инспектора,  навалившись  грудью
каждый на свой стол.
   Испуганно подавшись назад, Кравич вжался в спинку кресла.
   - Вы что, ребята, не выспались? - с опаской посмотрел он  сначала  на
Фроста, а затем на Малявина.
   -  Повтори  еще  раз  то,  что  ты  сказал,  -  зловещим  полушепотом
потребовал Малявин. - Только медленно и разборчиво.
   - На фильтре, который ты вчера передал мне, была та же самая  краска,
которую я обнаружил в образцах, предоставленных вами два  дня  назад,  -
сказал Кравич. - Тогда вы сказали, что это пробы с картин Ван Гога.
   Малявин и Фрост быстро переглянулись.
   - Ты понимаешь, о чем идет речь? - спросил у напарника Малявин.
   - Нет, - уверенно покачал головой тот.
   - Я тоже, - Малявин озадаченно прикусил нижнюю губу.
   - А я так и подавно, - отчего-то хихикнул Кравич.
   Озаренный внезапной догадкой, Фрост метнулся  к  аппарату  внутренней
связи и торопливо, то и дело попадая  пальцем  не  на  ту  кнопку,  стал
набирать номер отдела охраны зоны безвременья.
   - Охрана?! -  крикнул  он  в  трубку  так,  что  Малявин  с  Кравичем
болезненно поморщились. - Это инспектор Фрост из Отдела искусств...  Да,
это я был у вас вчера... С напарником... Совершенно верно, мы беседовали
с  Павлом  Мариным...  Именно  он  меня  и  интересует...  Черт  возьми,
уважаемый, вы мне дадите  сказать  хоть  слово!  -  быстро  взглянув  на
находящихся в комнате коллег, Фрост тяжело вздохнул, покачал  головой  и
провел пальцами по лбу. - У Марина после нас  вчера  были  посетители?..
Понял... Ясно... Задержите всю корреспонденцию, через полчаса мы будем у
вас. - Фрост бросил трубку на рычаг.  -  Сегодня  у  Марина  свидание  с
двоюродным дядюшкой, который его периодически  навещает,  -  сказал  он,
обращаясь к Малявину. - Марин каждый раз отдает ему свои новые  картины.
Сегодня утром он передал в инспекцию на проверку семь картин. Я приказал
арестовать их.
   - Но Марин - это не Ван Гог, даже если он работает теми же  красками,
- с сомнением покачал головой Малявин.
   - Но и впечатление идиота он тоже не производит, - заметил Фрост.
   - Нет, - согласился Малявин. - Ну и что с того?
   - Только полному идиоту могло прийти в голову использовать для  своей
мазни  краски,  доставленные  контрабандным  путем  из  XIX   века.   Ты
представляешь,  во  сколько  обходится  такая  причуда?  Идем,  -  Фрост
поднялся из-за стола и проверил, на месте ли служебное удостоверение.  -
А ты, - повернулся он к Кравичу, - сиди у  себя  в  лаборатории  и  будь
готов.
   - А что вы сегодня притащите? - поинтересовался эксперт.
   - Ты любишь живопись? - спросил Малявин.
   - Да, - подумав, кивнул Кравич.
   - В таком случае будь готов к самому худшему.

Глава 13

   Спустя  час  инспекторы,  как  и  обещали,  появились  в  лаборатории
Департамента. Тубус, в котором лежали свернутые в  тугой  рулон  картины
заключенного Павла Марина, перешел  из  рук  инспектора  Фроста  в  руки
эксперта Кравича.
   Еще через полтора часа в коридор,  где,  расположившись  на  стульях,
инспекторы ели сосиски, запивая их кофе  из  автомата,  вышел  Кравич  и
пригласил их пройти в свой кабинет.
   Картины Марина, подобно большой пестрой скатерти, были расстелены  на
длинном лабораторном столе.
   - Все именно так,  как  вы  и  предполагали,  -  сообщил  инспекторам
Кравич. - Полотна и краски, использованные для этой пачкотни,  абсолютно
идентичны тем, которыми пользовался в своих  ранее  неизвестных  работах
Ван Гог. Более того, краски были взяты из одной емкости. И все это, -  я
имею в виду, конечно, не сами  картины,  а  полотно  и  краски,  -  было
изготовлено в первой половине XIX века. Однако стиль работы,  как  видно
даже невооруженным глазом, не имеет ничего общего с творениями Ван Гога.
И, уверяю вас, то, что вы видите перед собой,  это  вовсе  не  имитация.
Автор  этих  "абстрактных"  полотен  совершенно   не   умеет   рисовать.
Возможность того, что он мог подделывать  картины  Ван  Гога,  исключена
полностью. Все картины, кроме одной,  покрыты  стабилизирующим  составом
"200-В".  Картина,  оставшаяся  незаконсервированной,  -  Кравич  поднял
натянутую на проволочный подрамник картину, которую накануне  инспекторы
видели стоявшей на мольберте в "мастерской" Марина в зоне безвременья, -
представляет  для  нас  наибольший  интерес.  С   помощью   компьютерной
томографии удалось выяснить, что  под  верхним  слоем  краски  находится
другое изображение,  покрытое  стабилизирующим  составом.  Вот  то,  что
удалось рассмотреть, не снимая верхнего слоя красок.
   Эксперт положил картину на стол и  протянул  инспекторам  фотоснимок.
Изображение было нерезким и неконтрастным, но тем не  менее  можно  было
понять, что это портрет. Черты лица человека, изображенного на портрете,
было почти невозможно различить, но почему-то складывалось  впечатление,
что это мужчина.
   - Ну и каковы ваши дальнейшие планы? - поинтересовался Кравич.
   - Сколько времени займет  расчистка  первоначального  изображения?  -
спросил Малявин.
   - Поскольку нижний слой краски покрыт стабилизирующим составом,  тот,
что находится сверху, можно просто смыть, -  ответил  эксперт.  -  Я  не
очень-то доверяю автоматике, но в данном случае сгодится и она.  За  час
управлюсь.
   Малявин взглянул на напарника.
   Фрост молча кивнул.
   - Действуй, - распорядился инспектор.

Глава 14

   Кравич управился за сорок пять минут. Когда он достал  растянутую  на
раме картину из  пасти  реставрационного  агрегата,  глазам  инспекторов
предстал портрет, вне всякого сомнения, принадлежавший кисти  Ван  Гога.
На аспидно-черном фоне, с поворотом головы примерно в три  четверти  был
изображен небезызвестный всем присутствующим Павел Марин.
   - А ведь он еще пытался учить нас принципу  сопряженности  времен,  -
взглянув на коллегу, с плохо скрытой обидой произнес Фрост.
   - И я почти поверил ему, - разочарованно добавил Малявин.

Глава 15

   Малявин поставил  картину  на  мольберт  и,  сложив  руки  на  груди,
выжидающе посмотрел на Марина.
   Заключенный сидел на невидимом, скорее  всего,  вовсе  несуществующем
кресле, перекинув руки через подлокотники,  и,  закинув  ногу  на  ногу,
мерно покачивал висящим на кончиках пальцев стопы шлепанцем. На лице его
можно было прочесть выражение сожаления, но отнюдь не раскаяния.
   - Мы пока еще не возбуждали против  вас  уголовного  дела,  Марин,  -
сказал, присев на краешек  пустоты,  Фрост.  -  Однако  лично  я  сильно
сомневаюсь в том, что вы сможете дать нам вразумительные  объяснения  по
данному вопросу, -  инспектор  указал  рукой  на  стоящий  на  мольберте
портрет Марина кисти Ван Гога. - Налицо не только  факт  контрабанды  из
прошлого, но и необратимое вмешательство в исторический процесс.
   - Обвинение? - Марин презрительно усмехнулся. - А, собственно,  какое
обвинение вы собираетесь против меня выдвинуть? Вы  надеетесь  доказать,
что, отбывая заключение в зоне безвременья, я каким-то образом  оказался
причастен к новому правонарушению?
   - Именно так, - медленно наклонил голову Малявин. -  Вы  причастны  к
афере с картинами Ван Гога, о которой мы с вами вчера говорили.
   - Не смешите меня, инспектор, - Марин откинулся на спинку  невидимого
кресла. - Вы никогда не сумеете это доказать.
   - Разве это не доказательство? - указал на картину Малявин. - Портрет
работы Ван Гога находился под вашей абстракционистской мазней.
   Марин сделал вид, что обиделся.
   - Если мои работы вам не  понравились,  это  вовсе  не  повод,  чтобы
называть их мазней, - буркнул он.
   - Речь сейчас идет не о ваших работах,  а  о  картинах  Ван  Гога,  -
напомнил Фрост.
   - Это? - Марин кончиками пальцев  указал  на  стоявший  на  мольберте
портрет. - Такой работы нет ни в одном из каталогов Ван Гога, и  вам  не
удастся убедить жюри присяжных в том, что это подлинник. А я буду стоять
на том, что мне просто попался холст, который прежде уже был в работе.
   - Но вы-то сами согласны с тем, что перед нами  работа  Ван  Гога?  -
спросил Фрост.
   - Свое мнение я оставлю при себе, - ответил Марин. - Я имею право  не
отвечать на ваши вопросы.
   - Но это же ваш портрет, Марин!
   - Серьезно? - вглядываясь в картину, Марин подался вперед.  -  Да,  -
кивнул он через некоторое время,  -  отдаленное  сходство  действительно
присутствует.
   - Каким образом Ван Гог смог написать ваш портрет?
   - Перед нами, скорее всего, подделка, - недовольно поморщился  Марин.
- Вам не хуже, чем мне, известен принцип сопряженности витков  временной
спирали...
   - Именно поэтому мы и  хотим  выяснить,  каким  образом  вам  удалось
встретиться с Ван Гогом, - перебил его Фрост.
   - Я отказываюсь вас понимать, - удрученно покачал головой Марин.
   - Хорошо, поговорим иначе, - Фрост обошел Марина  и  заглянул  ему  в
лицо с другой стороны. - Сколько вам еще осталось сидеть?
   - Четыре с половиной месяца, - ответил Марин и с удивлением посмотрел
на инспектора. - А разве вам это неизвестно?
   Фрост пропустил вопрос Марина мимо ушей.
   - Что вы скажете, если  мы  предложим  вам  выйти  на  свободу  через
неделю?
   - Буду весьма вам за это  признателен,  -  не  поднимаясь  со  своего
места, Марин учтиво поклонился.
   - Но в этом случае и вы должны будете нам помочь.
   - Все, что в моих силах, господин инспектор, - Марин приложил руки  к
груди.
   - Отлично, - Фрост снова обошел вокруг Марина и сел напротив него.  -
Если  вы  объясните  нам,  каким  образом  попали  в  наше  время  ранее
неизвестные работы Ван Гога, включая эту, - инспектор указал на портрет,
- то мы сможем оформить это как помощь следствию. И,  поскольку  вы  уже
отбыли две трети своего срока, мы подадим ходатайство о вашем  досрочном
условном освобождении.
   - И я выйду на свободу только для того, чтобы предстать  перед  судом
по обвинению в контрабанде картин  Ван  Гога,  -  усмехнувшись,  добавил
Марин. - Вы принимаете меня за идиота, господин инспектор? Срок, который
мне светит за Ван Гога, будет  в  несколько  раз  длиннее  того,  что  я
отбываю сейчас.
   - Так или иначе, Марин, новый срок вам мотать  придется,  -  постучав
пальцами по картине, заверил его Малявин.
   - Ошибаетесь, господин инспектор, - рассмеялся в лицо Малявину Марин.
- Без моего признания вы ничего не сможете доказать. В противном случае,
вы бы не пришли ко мне?
   - Я бы на  вашем  месте  не  был  столь  самоуверенным,  Марин,  -  с
укоризной  покачал  головой  Фрост.   -   Доказать   вашу   вину   будет
действительно непросто. Но вам так же должно быть  известно,  что  дела,
связанные с необратимым вмешательством в исторический  процесс,  никогда
не  сдаются  в  архив  незавершенными.  Сколько  бы  времени  ни  заняло
следствие, виновный будет наказан.
   - Ну а если никакого вмешательства в исторический процесс не было?  -
подавшись вперед, негромко спросил Марин.
   - Увы, - покачав головой, Фрост в который уже раз указал  на  портрет
Марина. -  Ваш  портрет,  написанный  Ван  Гогом,  является  несомненным
доказательством того, что факт вмешательства имел место.
   - Скажите  мне,  господин  инспектор,  какое  именно  действие  закон
определяет как контрабанду? - задал вопрос Марин.
   - Вы имеете в виду контрабанду во времени? - уточнил Фрост.
   - Именно, - подтвердил Марин.
   -   Контрабандой    считается    доставка    какого-либо    предмета,
принадлежащего  определенному  времени,  в  иной  временной  период,   -
процитировал  строку  из  свода  законов  Фрост.  -  То  есть  с  одного
сопряженного витка временной спирали на другой, вне зависимости от того,
куда он был перемещен, в прошлое или в будущее.
   - Ну а если предмет никогда, ни  единой  секунды  не  принадлежал  ни
одному из времен, можно ли квалифицировать как контрабанду его  доставку
в наше время?
   Инспекторы непонимающе переглянулись.
   - Что вы имеете в виду? - осторожно спросил Малявин.
   - Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос, господин инспектор, -  вежливо
попросил Марин. - А после этого я дам вам все необходимые разъяснения.