годняшним...
   Малявин, мельком взглянув на Барциса, заметил, что лицо  генерального
инспектора медленно приобретает  багровый  оттенок,  подобно  тому,  как
краснеет панцирь рака, брошенного в чан с бурлящим  кипятком.  Не  успел
Малявин мысленно отправить всем знакомым и незнакомым богам,  к  услугам
которых прежде прибегать ему еще не доводилось, просьбу о том, чтобы его
напарнику не пришло в голову объяснять генеральному  инспектору  принцип
действия темпорального модулятора,  как  Фрост  незамедлительно  перешел
именно к этому вопросу.
   -  Принцип  сопряженности,  открытый  в  семидесятых  годах  двадцать
первого  века  Стоцким,  позволяет  проникнуть   в   зону   безвременья,
заполняющую пространство между витками временной спирали,  и,  используя
резонансные импульсы...
   Тут уж Малявин счел необходимым вмешаться,  хотя  прекрасно  понимал,
что тем самым рисковал,  подобно  громоотводу,  навлечь  на  себя  заряд
начальственного гнева, масса которого, судя по выражению лица шефа, была
близка к критической.
   - Я позволю себе перебить моего коллегу, - вклинился  в  речь  Фроста
Малявин, как только тот сделал короткую паузу, чтобы  набрать  в  легкие
воздуха, - поскольку вводная часть его  речи  грозит  затянуться.  -  Он
незаметно ткнул кулаком в  спину  попытавшегося  было  что-то  возразить
Фроста и открыто посмотрел в глаза генеральному инспектору. - Он  просто
хотел сказать, что из сегодняшнего дня мы можем переместиться на отрезок
витка временной спирали, соответствующий 1864 году, когда  Винсенту  Ван
Гогу исполнилось одиннадцать лет  и  о  карьере  художника  он  даже  не
помышлял. Следовательно, возможность  контрабанды  картин  Ван  Гога  из
этого года  полностью  исключена.  Отрезок  следующего  витка  временной
спирали, сопряженный с сегодняшним днем, соответствует 1992 году. В  это
время Ван Гог уже признанный художник, давно ушедший в лучший  мир,  все
его работы разошлись  по  музеям  и  частным  коллекциям  и  занесены  в
каталоги. Исчезновение даже одной картины Ван Гога из 1992 года не могло
остаться незамеченным. Не говоря уж о семи.
   - Таким образом, - тоном,  не  предвещающим  ничего  хорошего,  начал
Барцис, - вы хотите убедить меня  в  том,  что  семь  ранее  неизвестных
картин Ван Гога, появившиеся на торгах за последние два месяца, никак не
могут  быть  предметом  контрабанды  из  прошлого.  А  следовательно,  и
Департаменту контроля за временем нет до них никакого дела. Я  правильно
вас понял?
   Прежде чем Малявин успел взвесить и всесторонне оценить реплику  шефа
с тем,  чтобы  подобрать  тот  единственный  правильный  ответ,  который
позволил бы обоим инспекторам избежать дальнейших  неприятностей,  Фрост
уже радостно воскликнул:
   - Вы, как всегда, ухватили самую суть проблемы, господин  генеральный
инспектор!
   Малявин был уверен, что после такого Барцис непременно взорвется. Но,
вопреки столь  неутешительному  прогнозу,  генеральный  инспектор  сумел
сохранить присущее ему ледяное спокойствие и каменное самообладание.
   - Ну вот и отлично, - гораздо тише, чем обычно, что в данной ситуации
также  следовало  расценивать  как  дурное  знамение,  произнес  он.   -
Поскольку совместными усилиями  мы  установили,  что  в  темпористике  я
кое-что   смыслю,   самое   время    и    вам,    господа    инспекторы,
продемонстрировать свои способности.  На  это  у  вас  ровно  неделя.  В
следующую  среду  вы,  вот  в  этом  самом  кабинете,  поведаете  мне  о
происхождении семи ранее неизвестных работ Ван Гога.  До  этого  времени
можете быть свободны.
   Констатируя тот факт, что сегодняшний разговор завершен,  генеральный
инспектор припечатал к лакированной поверхности стола  широкую,  тяжелую
ладонь.

Глава 3

   Малявин первым рванулся к выходу.
   Фрост, несколько подзадержавшись на старте, едва сумел догнать его  в
коридоре.
   - Ты в своем уме?! - не глядя  на  напарника,  севшим  от  возмущения
голосом зашипел Малявин. - Не смог придумать другого развлечения,  кроме
как начать злить старика?!
   - Я почувствовал, что он собирается повесить на нас это мертвое дело!
- в искреннем порыве оскорбленной добродетели  взвился  на  дыбы  Фрост,
по-прежнему не чувствующий за собой никакой вины.
   - Отлично! - вскинул руки к потолку Малявин. -  Только  не  мни  себя
Кассандрой! То,  что  мы  получили  дело,  вовсе  не  подтверждает  твои
провидческие способности, а свидетельствует о том, что  усилия,  которые
ты для этого приложил, не пропали втуне!
   Выплеснув  разом  все  свое  возмущение  безответственным  поведением
напарника, Малявин почувствовал себя  значительно  лучше.  Остановившись
возле кафе-автомата, он уже почти спокойным голосом спросил:
   - Тебе кофе взять?
   - Да, - угрюмо кивнул Фрост. - Черный, с тремя кусками сахара.
   - Знаю, - буркнул Малявин.

Глава 4

   В кабинете Фрост первым делом  схватил  с  полки  толстенный  каталог
"Античное искусство" и, широко  размахнувшись,  что  было  сил  шарахнул
книгой по столу.
   - Когда я в  должности  стажера  пришел  в  Департамент  контроля  за
временем, мне  предложили  на  выбор  три  отдела:  наркотики,  нравы  и
искусство, - Фрост раскрутил  за  спинку  вращающееся  кресло  и,  точно
угадав момент, прыгнул в него. - Я выбрал Отдел искусств, решив, что это
самое спокойное место. С тех пор я вот уже  одиннадцатый  год  ежедневно
убеждаюсь в том, как глуп был в молодости.
   Сделав последний оборот,  кресло  остановилось.  Фрост  посмотрел  на
коллегу в надежде найти в его взгляде сочувствие или,  на  худой  конец,
хотя бы понимание. Но вместо этого обнаружил лишь неизбывную тоску.
   - Я слышу это от тебя всякий  раз  после  того,  как  мы  выходим  из
кабинета шефа. - Малявин поставил перед напарником пластиковый стакан  с
кофе. - И вот что я думаю: если бы с того дня, когда ты начал работать в
Отделе искусств,  ты  поумнел  хотя  бы  на  йоту,  то  сегодня  дело  о
неизвестных картинах Ван Гога досталось бы не нам.
   - А при чем здесь я? - обиженно  развел  руками  Фрост.  -  Старик  с
самого начала задумал скинуть на нас это дело.
   - Напрасно ты так думаешь, - недобро усмехнулся Малявин. - Решение  о
передаче  дела  нам  Барцис  принял  только  после   твоего   блестящего
выступления.
   - С чего ты это взял?
   -  Наблюдательнее  надо  быть,  коллега,  -  Малявин   снисходительно
похлопал напарника по плечу. - У старика под рукой лежал лист бумаги, на
котором красным карандашом было написано: "Первое.  Малявин  и  Фрост  -
Лондонский аукцион. Второе. Герасимов - Ван  Гог".  После  того  как  ты
помог старику уяснить принцип  действия  темпорального  модулятора,  его
рука, не дрогнув, вычеркнула второй пункт.
   - Я действовал в наших общих интересах, - убежденно заявил Фрост.
   - А, что теперь толковать об этом... - вяло махнул рукой Малявин.
   Присев на угол стола, он сделал глоток кофе и недовольно  поморщился.
Наладчик, два дня ковырявшийся в автомате, так и  не  смог  научить  его
готовить напиток, соответствующий названию. То,  что  наполняло  стакан,
походило на кофе только цветом и температурой, но никак не ароматом.
   - С чего предлагаете начать расследование, коллега? - отставив стакан
в сторону, воззрился на напарника Малявин.
   - Но ты-то  понимаешь,  что  эти  картины  никак  не  могут  являться
контрабандой из прошлого? - с надеждой посмотрел на него Фрост.
   - Это я понимаю, - кивнул Малявин. - Чего я никак не могу понять, так
это того, откуда в XXII веке могли появиться семь! - Акцентируя внимание
на  этой  цифре,  Малявин  поднял  указательный  палец.  -  Семь   ранее
неизвестных картин Ван Гога! Если у тебя имеются на этот  счет  какие-то
соображения...
   - Неожиданная находка  где-нибудь  в  запасниках  исключается?  -  на
всякий случай спросил Фрост.
   -  Абсолютно,  -  покачал  головой  Малявин.  -  Случайно  могла   бы
затеряться одна картина, но никак не семь.
   - А  как  тебе  гипотеза  насчет  династии  безумных  коллекционеров,
прятавших все это время картины Ван Гога в  своем  фамильном  склепе?  -
предложил новую версию Фрост.
   - Это звучит уже лучше, - сохраняя серьезный вид, кивнул  Малявин.  -
Но нам придется представить шефу главу этой спятившей семейки.
   - Если серьезно, у меня нет  абсолютно  никаких  идей,  -  безнадежно
покачал головой Фрост.
   - Аналогично, - тяжко вздохнул Малявин. - И  все  же  нам  нужна  для
начала хоть какая-то версия, за разработку которой можно взяться.
   - Что мы имеем, - Фрост приготовил раскрытую  ладонь,  с  тем,  чтобы
начать загибать на ней пальцы. - Семь интересующих нас картин  Ван  Гога
не могли быть переправлены контрабандным путем  из  прошлого.  Версию  о
неожиданной находке в наше время мы тоже исключаем.  Следовательно...  -
Фрост сделал многозначительную паузу. - Это не Ван Гог.
   - Подделка? - спросил Малявин.
   - Единственное возможное решение, - ответил Фрост.
   - А как же заключения экспертов?
   - Эксперты, работающие на торговцев произведениями искусств, получают
свою долю от выручки, а потому заинтересованы в том, чтобы картины  были
оценены как можно дороже. Ну а что касается музейных экспертов,  то  им,
возможно, и удалось докопаться  до  истины,  вот  только  не  хотят  они
признаваться в том, что ценное  приобретение  оказалось  на  самом  деле
всего лишь умело сработанной подделкой.
   Малявин потер рукой подбородок.
   - Звучит  вполне  правдоподобно,  -  сказал  он.  -  Остается  только
получить доказательства.
   - Две из пяти картин  приобретены  Цветаевским  музеем,  -  улыбнулся
Фрост. - С него и начнем.

Глава 5

   Спустя два часа инспекторы сидели в кабинете  директора  Цветаевского
музея,  имея  на  руках  санкцию  ответственного  эксперта  Департамента
контроля  за  временем,  удостоверяющую   необходимость   дополнительной
экспертизы недавно приобретенных музеем картин  Ван  Гога  "Нарциссы"  и
"Мост над бурными водами".
   Ознакомившись  с  предоставленной  ему   бумагой,   директор   тяжело
вздохнул.
   - Так и знал, что с  этими  двумя  картинами  возникнут  проблемы,  -
признался он. - Но удержаться от их приобретения не смог. Это  подлинные
шедевры Ван Гога, ставшие украшением нашей коллекции.
   - Какие именно проблемы вы имели в виду?  -  тут  же  поинтересовался
Фрост.
   - Не знаю, - растерянно пожал плечами директор. - Но вот вы пришли, а
значит, и проблемы возникли... Я же здравомыслящий  человек  и  понимаю,
что просто так, ниоткуда в XXII веке  картины  Ван  Гога  возникнуть  не
могут.
   - Ну, пока мы никаких претензий к вам не имеем, -  заверил  директора
Малявин. -  Мы  просто  хотели  бы  взглянуть  на  картины  и  взять  на
экспертизу образцы использованных в них материалов.
   При  последних  словах  инспектора  директор  болезненно  поморщился,
словно это у него собирались брать образцы живой плоти.
   - Картины выставлены в зале, - сказал он. - Если  не  возражаете,  мы
взглянем на них прямо там.
   - Конечно, - согласился Малявин. - Только на то время, пока мы  будем
работать с картинами, зал придется закрыть для посетителей.

Глава 6

   Новинки занимали почетные места среди  двух  десятков  других  картин
великого голландца, составляющих постоянную экспозицию музея. Небольшого
размера, как почти все работы Ван Гога, они  были  заключены  в  простые
светлые деревянные рамы.
   Полотна,  ставшие  для  инспекторов  причиной  головной  боли,   были
поистине великолепны.
   На первой,  называвшейся  "Нарциссы",  был  изображен  букет  цветов,
поставленный  в  прозрачный  стакан  с  водой.  Фон  картины  был  почти
абсолютно черным, с  незначительными  темно-фиолетовыми  вкраплениями  и
редкими золотистыми точками, похожими на пронзившие беспросветную ночную
мглу звезды. Удивительный визуальный эффект возникал за счет  того,  что
стакан не имел под собой опоры, но при этом не висел  в  окружающей  его
темноте, а твердо и уверенно стоял  на  чем-то,  утопающем  во  мраке  и
остающемся невидимым для зрителя.
   Вторая картина также полностью соответствовала  своему  названию.  На
ней был изображен крутой изгиб реки.  Ударившись  в  ближний  к  зрителю
берег, водный поток словно  бы  распадался  на  бесчисленное  количество
тончайших   нитей,   которые,   причудливо   извиваясь,   сплетались   в
замысловатые  орнаменты,  похожие  на  таинственные  знаки   никому   не
известной письменности. Река исчезала за краем рамы и снова возникала на
втором плане картины. Именно там, в  правом  верхнем  углу,  над  водным
потоком нависал небольшой горбатый каменный мост без перил, который  был
почти неразличим из-за царившей вокруг темноты.  Ночь,  изображенная  на
картине,  была  безлунной.  Только  редкие   золотистые   точки   звезд,
складывающиеся в незнакомые созвездия, украшали почти  абсолютно  черное
небо,  которое  благодаря  мастерству  художника   казалось   бесконечно
глубоким. Весь мир был поглощен мглой. Оставалась одна только река, но и
ее воды уносились все туда же, во тьму.
   Возле картин инспекторов уже поджидал штатный эксперт музея с  папкой
документации под мышкой.
   - Вы уверены в подлинности  картин?  -  вкрадчиво  поинтересовался  у
директора Малявин.
   - Вне всяких сомнений, - уверенно ответил тот.
   - Меня настораживает  то,  что  у  обеих  картин  одинаковый  фон,  -
признался Малявин.
   - Так же, как и у остальных пяти вновь явленных миру  работ  великого
мастера,  -  улыбнувшись,  добавил  директор.  -  По-видимому,  все  они
относятся к одному периоду в творчестве Ван Гога.
   - Точной датировки нет?
   - Нет, - покачал головой директор. - Но, по заключениям видевших  эти
картины специалистов, они, скорее всего, были созданы в  последние  годы
жизни художника.
   Эксперт распахнул перед Фростом свою папку так, как это обычно делает
официант, предлагая клиенту ознакомиться с меню.
   - Вот акты, сопровождавшие картины  при  продаже,  -  эксперт  быстро
перекинул несколько листов. - А это результаты  экспертизы,  проведенной
лабораторией нашего музея. Как  вы  можете  убедиться,  для  того  чтобы
подтвердить подлинность картин, мы  тщательнейшим  образом  провели  все
необходимые исследования...
   Предоставив  Фросту  возможность  поговорить  с  экспертом,   Малявин
занялся непосредственно  картинами.  Подойдя  к  той,  на  которой  были
изображены нарциссы, он кончиками  пальцев  провел  по  периметру  рамы,
словно желая убедиться в том, что на ней нет пыли.
   - Картины были приобретены в рамах? - спросил он директора музея.
   - Нет, - ответил тот. - Рамы наши. Бывший  хозяин  картин  хранил  их
скрученными в рулоны. Даже на подрамники их натянули  только  для  того,
чтобы выставить на продажу.
   Малявин  удивленно  поднял  бровь,  -  хранить  шедевры   Ван   Гога,
свернутыми в рулоны, было более чем странно.
   Инспектор осторожно провел пальцем  по  поверхности  картины.  Как  и
следовало ожидать, краски были покрыты  сверху  тонким,  незаметным  для
глаза  слоем  стабилизирующего  состава  "200-В".  Синтезированный   лет
тридцать  назад  жидкий  полимер  с  необыкновенно  высоким  показателем
текучести и близкой к нулевой  степенью  преломления  света,  обладающий
способностью быстро твердеть на  воздухе,  в  кратчайший  срок  завоевал
признание как музейных работников, заботящихся о  сохранности  шедевров,
так и самих художников, стремящихся сохранить свои работы для потомков.
   - Вы купили картины уже покрытые  стабилизатором?  -  поинтересовался
Малявин.
   -  Естественно,  -  наклонил  голову  директор.  -   В   наше   время
воспользоваться стабилизатором может любой. Однако следует признать, что
эти две работы стабилизированы со знанием дела.
   - Мы не смогли обнаружить в покрытии ни единого изъяна, - вклинился в
разговор  музейный  эксперт,  которому  успела  наскучить  не   особенно
содержательная беседа с Фростом.
   Чтобы взглянуть на тыльную сторону картины "Мост над бурными водами",
Фрост приподнял ее за нижний край рамы.
   - Осторожнее! - бросившись к нему, директор схватился за раму с таким
испуганным видом, словно инспектор собирался снять картину  со  стены  и
унести с собой.
   - Все в порядке,  -  недоумевающе  взглянул  на  музейного  работника
Фрост. - Я умею обращаться с подобными вещами.
   - Задние стороны холстов обеих  картин  абсолютно  чистые,  -  сказал
директор. - Никаких надписей, пометок или штампов.
   Фрост удовлетворенно кивнул, но все же решил самолично удостовериться
в истинности слов директора.
   - Кто дал названия картинам? - спросил Малявин,  разглядывая  тыльную
сторону "Нарциссов". - На картинах стоит только  подпись  художника,  но
нет ни даты, ни названия.
   - Не знаю, - пожал плечами директор. - Мы оставили те  названия,  под
которыми картины значились в аукционном каталоге.
   - Ну что ж, - Фрост поправил картину на стене. - Нам остается  только
взять образцы для анализов.
   При этих его  словах  директор  побледнел  так,  что  оба  инспектора
испугались, не случится ли у него сердечный приступ. Лицо  же  эксперта,
напротив, сделалось багровым, словно перед апоплексическим ударом.
   - Не волнуйтесь вы так, -  попытался  успокоить  музейных  работников
Малявин. - У нас первоклассное оборудование.
   Поставив на пол принесенный с  собой  кейс,  Малявин  раскрыл  его  и
продемонстрировал  музейным  работникам   семплер   новейшего   образца,
снабженный  автоматической  насадкой  для  восстановления   материи   на
молекулярном уровне.
   - Неужели это так необходимо?.. - поднеся руку  к  горлу,  сдавленным
голосом произнес директор.
   Скорбно прикрыв глаза веками, Малявин молча наклонил  голову.  В  эту
минуту он был похож на врача, убеждающего родственников тяжелобольного в
том, что предписанная им  операция  на  самом  деле  необходима.  Выждав
положенное в подобных случаях время, инспектор обратился лицом к картине
и в левом нижнем углу,  возле  самой  рамы  пронзил  полотно  микроиглой
семплера.
   Процедура была обычная, сотни раз проверенная на других, менее ценных
экспонатах. Мало того что прокол был практически  незаметен  для  глаза,
так еще и восстановитель материи воспроизвел на прежних  местах  все  до
последней молекулы, извлеченные из полотна иглой.  Не  было  ни  единого
случая,  чтобы  кто-либо  из  экспертов,  которым  предлагалось  изучить
картину после взятия с нее образца, смог обнаружить место,  где  полотно
было  проколото  иглой  семплера.  Музейным  работникам  все  это   было
превосходно известно, и тем не менее, извлекая иглу семплера из картины,
Малявин  услышал  у  себя  за  спиной  слово,  едва  слышно,  но  весьма
выразительно произнесенное музейным экспертом:
   - Вандалы!..
   Малявин предпочел сделать вид, что не  расслышал  сказанного.  Тяжело
вздохнув, он наклонился, чтобы уложить  семплер  в  предназначенную  для
него ячейку на дне кейса. Музейные работники могли думать о нем все, что
угодно, но задачу свою он выполнил:  оставшийся  в  полой  игле  столбик
материала, представляющий собой образец среза полотна  вместе  со  слоем
нанесенной на него краски, будет передан на исследование  в  лабораторию
Департамента контроля за временем.

Глава 7

   Малявин с Фростом успели сдать образцы в лабораторию Департамента  за
десять минут до ее закрытия. Акцентируя особое внимание на том, что дело
не терпит  отлагательств  и  находится  под  личным  контролем  Барциса,
инспекторы   сумели   добиться   твердых   заверений,   что   результаты
исследований будут готовы к завтрашнему утру.
   И все же на следующий  день,  несмотря  на  все  обещания,  сотрудник
лаборатории появился в кабинете инспекторов только ближе к обеду. Но был
это не простой лаборант, обычно бегающий по этажам  с  документацией,  а
сам  Игорь  Кравич,  о   котором   руководитель   лабораторного   отдела
Департамента без тени улыбки говорил: "Если Кравич уйдет из лаборатории,
ее придется