еметами.  Акт  вандализма  удалось  предотвратить,  но,  увы,  не   в
результате  операции,  успешно  проведенной  Департаментом  контроля  за
временем. Клинеры совершили роковую ошибку  еще  в  процессе  подготовки
этого безумного деяния, обратившись за консультацией  к  контрабандисту,
давно и  весьма  успешно  промышляющему  на  витках  временной  спирали.
Специалиста звали Павел Марин. Внимательно  выслушав  явившихся  к  нему
прыщавых юнцов с горящими взглядами и козлиными бородками, Марин дал  им
пару советов относительно того, как следует вести себя в  той  или  иной
ситуации. А после ухода клинеров незамедлительно сообщил  о  готовящейся
акции в Департамент. В отличие от мнящих себя  героями  ниспровергателей
истин, Марин превосходно понимал, чем лично для  него  обернется  чья-то
чужая, пусть даже неудавшаяся  попытка  уничтожить  один  из  величайших
памятников культуры. У  Марина  имелись  свои  планы,  и  его  вовсе  не
устраивала  возможность  объявления  чрезвычайного  положения   в   зоне
контроля за временными переходами.
   Однако  после  провала  первой  операции  по   уничтожению   старого,
отжившего свой век искусства Хрящ,  вопреки  ожиданиям,  не  пал  духом.
Напротив, он объявил поражение  победой.  "Нас  боятся,  -  писал  он  в
очередном своем воззвании, - а это значит,  что  мы  -  Сила,  способная
изменить Историю!" Текст  воззвания  был  размещен  на  пиратском  сайте
клинеров во Всеобщей коммуникационной сети, а также разослан по  адресам
музеев,  библиотек,  картинных  галерей,  научных   центров   и   прочих
учреждений  и  организаций,  имеющих  хотя  бы  косвенное  отношение   к
культуре. Естественно, не был забыт и Департамент контроля за  временем,
- очередную  эпистолу  Хрычова  получил  персонально  каждый  сотрудник,
включая секретарей и технических служащих.
   После этого клинеры уже не могли пожаловаться на недостаток  внимания
со стороны инспекторов Отдела искусств.
   В течение  года  были  предотвращены  еще  пять  попыток  аналогичных
диверсий на различных витках временной спирали. Результатами новых акций
клинеров стало лишь то, что восемнадцать человек из состава  организации
получили различной продолжительности сроки, которые им предстояло отбыть
в зоне безвременья, а Юрген Хрычов развернул  активную  пропагандистскую
кампанию в поддержку "жертв произвола властей", как  он  именовал  своих
незадачливых подельников.
   Хрящ же оставался неуловим. Так, по крайней мере, он сам  считал.  По
сути же, Департамент и не предпринимал активных поисков Хрычова.  Лидеру
клинеров нельзя было предъявить никакого официального обвинения, -  Хрящ
занимался лишь планированием и подготовкой  своих  широко  рекламируемых
"акций восстановления исторической справедливости", но сам участия в них
не принимал. А за творческую бездарность и скудоумие никакого наказания,
увы, до сих пор не предусмотрено.
   Нажав  клавишу,  Барцис  временно  отключил   микрофон,   посредством
которого общался с Хрычовым.
   - Звонок? - коротко спросил он.
   - Уже отслежен, - правильно понял инспектор Ладин. - Вернее,  сделана
попытка отследить, - тут же поправил он себя. - Вызов идет через сеть  с
использованием системы разводящих зеркал, - Ладин, словно  извиняясь  за
что-то, развел руками.
   Барцис неодобрительно цокнул языком, как будто инспектор  и  в  самом
деле был в чем-то виноват, и отпустил удерживаемую клавишу.
   - Так о чем идет речь,  господин  Хрычов?  -  совершенно  равнодушным
голосом осведомился он у своего невидимого собеседника.
   Прежде чем ответить. Хрящ демонически расхохотался.
   Барцис покачал головой, молча сетуя на совершенно неуместную, как ему
казалось, экзальтированность собеседника.
   - Речь идет о "Джоконде"! - весьма многозначительно произнес Хрящ.
   - О "Джоконде"? - переспросил Барцис.
   - О "Джоконде" Леонардо да Винчи, - подтвердил Хрычов.  И  на  всякий
случай уточнил:
   - О той, что пока еще выставлена в Лувре.
   - И что же интересного вы хотите рассказать мне о "Джоконде"?
   Голос генерального инспектора по-прежнему не выражал никаких  чувств,
хотя в душе у него уже зародилось очень недоброе предчувствие.
   - Картина находится в наших руках! - гордо сообщил Хрящ. - И по  сему
поводу возглавляемый мною Союз борьбы за новое  искусство  обращается  к
вам с рядом требований, которые  должны  быть  выполнены  в  оговоренный
срок. В противном случае "Джоконда" будет уничтожена.
   - Что за требования? - спросил Барцис.
   - Они уже высланы вам электронной почтой.
   Генеральный инспектор глянул на секретаря. Тот коротко кивнул. Обеими
руками он быстро подхватывал и складывал  в  стопку  выскальзывающие  из
принтера листы.
   - Во-первых, мы требуем, чтобы в Москве был открыт  выставочный  зал,
постоянную экспозицию которого должны  составить  работы  членов  нашего
Союза, - продолжал между тем Хрычов. - Список работ  прилагается.  После
двух месяцев работы в Москве выставка должна  быть  провезена  по  всему
миру. Список городов, в которых  выставка  должна  побывать  непременно,
также прилагается.
   Секретарь положил  перед  генеральным  инспектором  увесистую  стопку
листов. Придавив верхний лист четырьмя пальцами,  Барцис  подцепил  угол
стопки большим пальцем и быстро  пролистнул  ее,  только  чтобы  оценить
объем послания.
   - Далее в послании приведен список произведений поэтов  и  прозаиков,
входящих в наш Союз, чьи книги должны выйти в свет в  ближайшие  два-три
месяца в достойном типографском исполнении. Ориентировочные тиражи  книг
указаны.
   Список кандидатов на бестселлеры года с трудом  уместился  на  сорока
трех страницах.
   - Кроме этого, мы выдвигаем  требования  выпуска  массовыми  тиражами
мемори-чипов с записью музыки членов нашего Союза. Тем же, кто  не  имел
пока еще  возможности  воплотить  свои  замыслы  в  жизнь,  должны  быть
предоставлены студии для работы. В соответствии со списком.
   - И это все? - спросил Барцис.
   - Да, - подумав, согласился Хрящ. - Как видите, мы -  реалисты  и  не
требуем ничего невозможного. Поэтому мы  рассчитываем  получить  от  вас
ответ в течение суток.
   - Мне нравятся ваши требования, - медленно произнес Барцис. - Но  мне
не нравится то, что вы не предъявляете никаких доказательств  того,  что
картина находится у вас. Где гарантии, что это не блеф?
   Хрящ снова рассмеялся.
   - Я думал, мы доверяем друг другу, господин генеральный инспектор.
   - Всякому доверию существуют пределы.
   - У вас двадцать четыре часа на размышление, - сказал,  как  отрубил,
Хрычов. - Если в течение этого срока вы  не  предоставите  нам  гарантий
того,  что  все  наши  требования  будут  выполнены,  "Джоконда"   будет
уничтожена. И тогда вы, просто  заглянув  в  Квадратный  кабинет  Лувра,
сможете убедиться в том, что я не блефовал.
   - Хорошо, - не стал вступать в  бессмысленный  спор  с  неврастеником
Барцис. - Как я могу связаться с вами?
   - Я сам свяжусь с вами, когда придет время, - ответил  Хрычов  и,  не
прощаясь, отключился.
   Генеральный инспектор медленно поднял левую руку и провел ладонью  по
бритому затылку с тремя широкими складками  кожи.  Правой  рукой  Барцис
включил стереоскопический экран, повисший в воздухе прямо перед ним.
   -  Нынешний  год  сопряжен  с  1503-м,  -  сказал  он,  взглянув   на
высветившиеся на экране данные. - В этом году Леонардо да Винчи закончил
работу над портретом Моны Лизы дель Джокондо.
   Рука генерального инспектора легла  на  стопку  бумаг  с  выдвинутыми
Юргеном  Хрычовым  требованиями.  Тяжелый  взгляд  его  переместился  на
стоявшего слева от стола инспектора.
   - Вы слышали, сколько времени отвел нам Хрящ?
   - Да, - коротко кивнул Ладин  и  уже  в  который  раз  с  вожделением
посмотрел на столик с холодной минералкой.
   - У вас ровно половина этого срока, инспектор. Через двенадцать часов
я жду вас с докладом, из которого мне  должно  стать  ясно,  какие  меры
следует  предпринять  и  как  разговаривать  с  Хрычовым  в  дальнейшем.
Действуйте, инспектор.
   На этот раз вулкан не взорвался.

Глава 3

   С Леонардо да Винчи инспектор Ладин познакомился три года назад.
   По долгу службы инспектору  приходилось  часто  бывать  во  Флоренции
начала XVI века. Он специализировался на культуре раннего Возрождения и,
испытывая  неподдельный  интерес  к  тому,  что  было  создано   в   эту
удивительную эпоху, досконально изучил местные традиции  и  особенности.
Попервоначалу многое в этом времени воспринималось Ладиным  едва  ли  не
как дикость. Однако, пообвыкнув, он стал если не с  пониманием,  то,  по
крайней мере, вполне спокойно относиться к тому, что  даже  прогуливаясь
по пьяцца делла Сеньория, приходилось постоянно смотреть под ноги,  дабы
не вляпаться в вонючую лужу нечистот.
   Зайдя как-то  раз  в  мастерскую  художника,  инспектор  представился
венецианским купцом Паоло дель Ланци и выразил желание  познакомиться  с
последними работами знаменитого живописца и изобретателя. Леонардо сразу
же разглядел в нем тонкого знатока и ценителя искусства. А познания дель
Ланци в области  механики,  оптики  и  естественных  наук  произвели  на
мастера Леонардо неизгладимое  впечатление.  Конечно  же,  инспектор  не
говорил с Леонардо ни о чем, что могло бы  выходить  за  рамки  познаний
великого изобретателя, но сам факт, что купец, занимающийся перепродажей
флорентийского стекла и майолики, не  только  превосходно  разбирался  в
искусстве, но был к тому же осведомлен обо  всех  последних  достижениях
науки, заставил мастера отнестись  к  гостю  с  вниманием  и  уважением,
каковыми он удостаивал немногих.
   С тех пор инспектор Ладин примерно раз в полгода  наведывался  в  дом
мастера Леонардо, чтобы взглянуть на новые работы художника и поговорить
об изобретениях, над которыми тот работал. Как ни странно,  двое  людей,
которых  во  времени  разделяли  пять  с  половиной   веков,   оказались
удивительно близки друг другу по духу и стилю мышления.
   Последний раз Ладин навещал Леонардо два с половиной месяца назад. Но
сейчас у него имелась весьма веская  причина  для  того,  чтобы  нанести
мастеру внеочередной визит. Ну а над обоснованием внепланового появления
во Флоренции венецианского купца как следует поработали ребята из группы
поддержки, создавшие всего за полчаса вполне достоверную легенду.
   Дом, в котором жил Леонардо, находился в правобережной части  города,
неподалеку  от  церкви  Санта-Мария   Новелла.   Небольшой   двухэтажный
особнячок, прячущийся в тени ухоженного сада, украшали остродужные  арки
и высокие стрельчатые окна,  окаймленные  растительным  орнаментом,  вне
всяких сомнений, позаимствованные из ранней европейской готики.
   Подмастерье, встретивший инспектора у порога, побежал доложить о  нем
мастеру. В ожидании, когда Леонардо спустится, инспектор уже  в  который
раз окинул придирчивым взглядом свой костюм. Он рискнул надеть панталоны
без вырезов, нераспашной кафтан с прямым воротом, почти без  складок,  с
узкими рукавами, и башмаки с расширенными носами. Подобный стиль  одежды
только еще начал входить в моду на территории Италии,  и  Ладин  немного
побаивался,   что   его   костюм    покажется    флорентийцам    излишне
экстравагантным.
   Леонардо сбежал по узкой пристенной лестнице со  второго  этажа,  где
находилась мастерская,  в  которой  он  проводил  большую  часть  своего
времени.
   - Рад тебя видеть, сеньор дель  Ланци!  -  разведя  руки  в  стороны,
Леонардо приветливо улыбнулся. - Какими судьбами? Я не ждал тебя  раньше
осени.
   - Как всегда, во Флоренцию меня  привели  дела,  -  немного  смущенно
улыбнулся инспектор.
   Он подошел к Леонардо, и они,  по  давно  уже  сложившейся  традиции,
обнялись.
   Леонардо, как обычно, был одет только в панталоны и белую  рубашку  с
широкими рукавами, поверх которой  был  накинут  расстегнутый  малиновый
жилет с вертикальным узором в виде нераспустившихся розовых  бутонов.  С
точки зрения любого  из  представителей  флорентийской  знати,  подобный
костюм был совершенно недопустим для человека, чей  общественный  статус
соответствовал тому, который занимал Леонардо да Винчи. Но сам  Леонардо
не придавал этому никакого значения. И тем, кто хотел иметь с ним  дело,
приходилось мириться со вкусами мастера.
   - Хорошие новости или плохие? - отстранившись на расстояние вытянутых
рук и по-прежнему держа инспектора за плечи, спросил Леонардо.
   - Смотря как на это взглянуть, -  Ладин  сделал  неопределенный  жест
рукой. - Один из моих флорентийских поставщиков оказался недобросовестен
в отношении взятых на себя обязательств. По счастью, мне  вовремя  стало
об этом известно. Поэтому я и прибыл во Флоренцию, чтобы разобраться  со
всем на месте, а если потребуется, найти себе другого партнера.
   - Ну, у нас, во Флоренции, с  каждым  торгашом  следует  держать  ухо
востро, - Леонардо ободряюще похлопал приятеля  по  плечу.  -  Такой  уж
здесь народ.
   - В любом случае я рад, что представилась  возможность  повидаться  с
тобой, - улыбнулся инспектор.
   Искренность его не вызывала сомнений. Он  и  в  самом  деле  был  рад
встрече.
   -  Франческо,  накрывай  на  стол!  -   крикнул   Леонардо,   заметив
заглянувшего в комнату подмастерья.
   - Нет-нет, - тут же протестующе взмахнул рукой инспектор. - У меня не
так много времени, чтобы тратить его на пережевывание пищи. Пообедать  я
смогу и в другом месте,  где  мне  не  смогут  предложить  ничего  более
интересного.
   -  Ах,  Паоло!  -  лукаво  улыбнувшись,  Леонардо  погрозил  приятелю
пальцем. - Вижу, ты уже наслышан о моих новых работах!
   - Да, - наклонил  голову  инспектор.  -  И  на  некоторые  из  них  я
непременно хочу взглянуть.
   - Прошу! - Леонардо приглашающим жестом  вытянул  руку,  указывая  на
лестницу, ведущую на второй этаж.
   Уже поднимаясь наверх следом за гостем, Леонардо обернулся и на  ходу
кинул подмастерью:
   - Кувшин вина!
   Войдя в  мастерскую,  залитую  ярким,  почти  осязаемо  белым  светом
позднего летнего утра, Ладин остановился и как зачарованный посмотрел по
сторонам. Всякий раз, когда он оказывался здесь, ему  казалось,  что  он
попадал в некий нереальный мир, существующий по каким-то своим  законам,
не  имеющим  никакого  касательства   к   окружающей   действительности.
Изумление,  восторг  и  ожидание  чуда,  -  вот  чувства,   охватывающие
инспектора,  едва  только  он  оказывался  в  этом  удивительном  месте,
существующем то ли в ином  измерении,  то  ли  и  вовсе  вне  времени  и
пространства, и в этом Храме  Искусства,  в  котором  творил  величайший
гений эпохи Возрождения, а может быть, и всего человечества.
   До того момента, как виток временной спирали, на котором  обосновался
Департамент  контроля  за  временем,  вошел  в  сопряжении   с   витком,
соответствующим эпохе Возрождения, существовала гипотеза,  что  Леонардо
да Винчи - человек еще более отдаленного будущего, совершивший временной
переход во вторую половину XV  века  и  по  каким-то  причинам  навсегда
оставшийся в прошлом. Однако тщательнейшее наблюдение за жизнью молодого
Леонардо да Винчи не оставило от этого  предположения  камня  на  камне.
Каждый  год  жизни  мастера  был  тщательнейшим   образом   отслежен   и
задокументирован. В ней не было места для подмены.  Леонардо  был  сыном
своего времени. А природа  его  гениальнейших  предвидений  и  прозрений
по-прежнему  оставалась  загадкой.  Жизнь  Леонардо  ничем  особенно  не
отличалась от жизни любого из его современников. Он получил обычное  для
своего  времени  образование  и  общался  с  людьми,  которые  не  могли
заглянуть дальше сегодняшнего дня.  Как  выявили  наблюдения  за  жизнью
Леонардо, он не был лишен слабостей, присущих  большинству  смертных,  а
работоспособность его соответствовала той, что  проявлял  добросовестный
ремесленник, шьющий башмаки. Так почему же именно в его голове рождались
идеи, многие из  которых  были  по  достоинству  оценены  только  спустя
столетия?
   От  размышлений  о  сути  данного  феномена  Ладина  оторвал  вопрос,
заданный Леонардо:
   - Что именно ты желаешь увидеть, Паоло?
   Ладин обернулся на звук голоса.
   Леонардо стоял в двух шагах от инспектора. Причудливая игра света  из
окна, оказавшегося у него за  спиной,  создавала  фантастическое  сияние
вокруг фигуры мастера. А грива  слегка  растрепанных,  волнистых  темных
волос на его голове была похожа на невиданную пряжу, в которую  вплетены
солнечные лучи. Поистине, можно было  решить,  что  видишь  перед  собой
живое воплощение античного бога, для которого в мире не существует тайн.
   Смущенный молчанием гостя, Леонардо в легком недоумении  чуть  развел
руки в стороны и повторил свой вопрос:
   - Так что же?
   Ладин тряхнул головой, прогоняя наваждение.
   - Я слышал, ты пишешь портрет молодой жены синьора дель  Джокондо,  -
сказал он.
   - Портрет уже  закончен,  -  на  лице  Леонардо  появилось  выражение
легкого недовольства. - Откуда тебе стало известно о нем?
   - Слухами мир полнится, - таинственно улыбнулся инспектор. - А  когда
художник  создает  гениальное   творение,   весть   о   нем   разносится
молниеносно.
   - Гениальное... - Леонардо усмехнулся и с озадаченным  видом  покачал
головой. - Боюсь, друг мой, тебя ввели в заблуждение. Портрет  получился
неплохой, но лично я считаю его далеко не лучшей из своих работ. К  тому
же я пока  еще  не  расстаюсь  с  надеждой  написать  нечто  такое,  что
обессмертит мое имя в веках.
   - Ты и без того уже стал легендой, - не смог удержаться Ладин.
   Леонардо только пренебрежительно взмахнул рукой.
   - За портрет Моны Лизы я взялся исключительно ради денег. Но  натура,
с которой я его писал, оказалась  такой  великолепной,  что  я  невольно
увлекся. В результате картина получилась столь хороша, что дель Джокондо
отказался ее брать, - Леонардо усмехнулся.  -  Он  сказал,  что  портрет
получился слишком уж фривольным. Но, - художник интимно понизил голос, -
видел бы ты его женушку. Такая красотка!
   Леонардо  приложил  кончики  сложенных  щепотью  пальцев  к  губам  и
изобразил восторженный поцелуй.
   - Так,  значит,  картина  все  еще  у  тебя?  -  с  надеждой  спросил
инспектор.
   - Увы...
   Прервав художника, открылась дверь мастерской.
   Леонардо принял из рук заглянувшего в комнату  подмастерья  поднос  с
высоким  кувшином,  наполненным  красным  виноградным  вином,  и   двумя
стеклянными чашами в серебряных подставках в виде опрокинутых  цветочных
бутонов с декоративно выгнутыми лепестками, и поставил  его  на  стол  с
восьмиугольной столешницей, инкрустированной слоновой костью и серебром.
Сняв с кувшина крышку, он наполнил чаши вином и  протянул  одну  из  них
гостю.
   - Ты сказал "увы", - напомнил мастеру инспектор. - Что это значит?
   - Увы, в том смысле, что ты не сможешь увидеть картину, поскольку  ее
у меня нет.
   - Но ведь синьор Джокондо отказался от портрета.
   - Нашелся другой покупатель. - Леонардо сделал глоток вина и, вытянув
руку, отнес чашу с вином  в  сторону,  чтобы  взглянуть  сквозь  нее  на
солнечные лучи, скользящие по подоконнику. - Картина была мне совершенно
безразлична. Я бы, не задумываясь, продал ее и за  половину  той  суммы,
что  обещал  мне  дель  Джокондо.  Плата   же,   предложенная   внезапно
объявившимся покупателем, оказалась такой, что я не смог отказаться.
   - Надо  же...  -  не  в  силах  скрыть  досаду,  Ладин  резко  дернул
подбородком. - И давно это случилось?
   - Вчера днем, - ответил Леонардо.
   Реакция гостя на то, что  картина,  которую  он  хотел  увидеть,  уже
покинула мастерскую художника, показалась мастеру несколько  чрезмерной,
но он деликатно сделал вид, что не обратил на это внимания.
   - Кто покупатель? - Ладин невольно заговорил как истинный  инспектор,
ведущий допрос свидетеля.
   - Представления не имею, -  Леонардо  провел  перед  собой  рукой,  в