ары. План номер один рухнул. Но в запасе у набоба оставался план номер два... Запасной. Рискованный. Игра ва-банк.
     По нескольким каналам - тут торговцу информацией все карты в руки - подсунуть противнику хорошо сработанную "дезу". Напугать агрессора. Возможно, не до такой степени, чтобы тот в панике отозвал свои войска, но достаточно чувствительно для того, чтобы вернуть "побежденную" Свободную Антарктиду на игровое поле в качестве полноправного игрока. Сам Шимашевич, вероятно, исполнял бы небезвыгодную роль неофициального посредника. И с хорошим прицелом на будущее.
     Подло? Еще как. Разумно? Вынужден признать: да. Как, очевидно, признал это Коган, раз пошел к набобу в подручные. Опасный план - но сулящий в перспективе единственный шанс не проиграть.
     Но почему за мой счет? ?!
     Целые сутки я то проваливался в сон, то просыпался и изобретал планы мести. Приходил эскулап, жалил шприцем задницу. А мои коллеги, мои спасители, мои бывшие друзья, покрывшие предательство, изо всех сил старались растопить мою ледяную злобу.
     Они перетащили обеденный стол и превратили спальню в столовую. Мне выдали чашку куриного бульона с тостом, и я принял. Голодовка не входила в мои планы. С какой стати мне наказывать себя, если гады - они?
     - Нет, я таки не могу! - потешался Ерема, размахивая руками и расплескивая джин-тоник. - Как они с удочками!.. Несокрушимая фаланга! Да если бы у Александра Филипповича были такие наемники, как те рыболовы, он бы точно до Янцзы дошел, зуб даю!..
     И он снова хохотал, а джин-тоник плясал и булькал в его зажатом в руке стакане, как кипяток в жерле гейзера.
     - У какого еще Александра Филипповича? - снисходил я до вопроса.
     - У Шурика Македонского, естественно.
     - А где ты так по-русски насобачился?
     - Как где? С тобой! И вот таки еще с Моисеем Соломоновичем...
     - Сволочи вы. Суки.
     - Гена!
     - Что, Ерема? Может, мне еще спасибо сказать за то, что вы меня вытащили? Не дождетесь.
     - Мы ничего не знали, Гена. Веришь?
     - Допустим. Уже теплее. А кто знал? Шимашевич? Тейлор? Коган?
     Все взгляды устремились на Моисея Соломоновича, и он сразу завел:
     - Мы таки себе подумали...
     - Ах, вы еще и думать умеете?! Спинозы!
     - Мы решили, что вы таки непременно согласились бы, предложи мы вам такое дело... А что, разве не согласились бы?
     Хороший вопрос. Главное, крайне своевременный.
     - Какая разница, если предложения не было?
     -: А если бы оно все-таки было?
     - Не знаю, - пробурчал я. - Тут сперва хорошенько поразмыслить надо...
     Коган печально вздохнул - э-хе-хе...
     - Выходит, мы в вас ошиблись. Тогда примите наши извинения. Само собой, весь ущерб будет вам компенсирован. Мне дано право выписать вам от имени руководства кругленькую сумму в виде компенсации. Будете себе довольны. Думаю, ничуть не меньше получите от Шимашевича.
     Я сказал, куда и на какой срок ему идти со своей компенсацией и Шимашевичем. Хотя нет, Шимашевич пусть вернется и окажется в пределах досягаемости. Убью.
     Друг-приятель! В бане парились, пиво пили... Почему я решил, что набоб пытается меня приручить? Ему, оказывается, просто-напросто хотелось посмотреть вблизи на того, кого он назначил на роль наживки для крупной рыбы! Сволочь. Извращенец. И мы хороши - не послали его с самого начала на все четыре стороны, на тридцать два румба!..
     - Ладно... А кто подал идею меня выручить? Готов спорить на свою компенсацию - не Шимашевич!
     - Не спорь - проиграешь, - встрял Шеклтон. - Он и одобрил, и оплатил.
     - Ушам не верю. С какой стати?
     - С такой, что в Италии тебя мог исследовать более сильный гипнотизер и заподозрить подделку. Шимашевич - умный и... как сказать?.. дальнозрячий?
     - Дальновидный?
     - Вэтс райт. Он не приказал ликвидировать тебя. Ему незачем с нами ссориться. Освободить тебя невредимым было сложнее и дороже, но Шимашевич на это пошел.
     - Он таки очень себе не филантроп, - просветил меня Коган. - Что до денег, то он, как обосновался в Антарктиде, гораздо больше заработал себе на биржевой игре, чем потратил на нас. Чего проще, когда первым узнаешь новости! Шимашевич - это голова! Ну да, он таки сыграл на себя лично, но также и на Свободную Антарктиду. В данном случае интересы полностью совпали. Как прикажете убедить противника в том, что он сделал глупый ход? Естественно, следует скормить ему дезинформацию и позаботиться, чтобы он ее полностью усвоил. Надежнее всего подсунуть противнику человека, свято убежденного в правдивости "дезы". Таки лучше всего на эту роль подходил кто-нибудь из второстепенного антарктического начальства, а учитывая фактор места - один из членов вашей делегации.
     - То есть я?
     - Любой из нас, - "принял мяч" Шеклтон. - Возможно, Шимашевич выбрал тебя потому, что именно тебя он просчитывает лучше других. Вы ведь дважды соотечественники...
     - Это ненадолго.
     Шеклтон заморгал.
     - Что ты хочешь этим сказать?
     - Я больше не антаркт.
     На лице Кацуки остекленела ни черта не значащая улыбка. Чаттопадхъяйя поморщился. Коган закряхтел. А Шеклтон признался:
     - Что-то я не понимаю...
     - Зато я все понимаю. Ерема, мы с тобой провозгласили независимость, чтобы стать свободными людьми в свободной стране. Я настоял на непосредственной демократии - самой либеральной из всех систем. Я стал бы анархистом, если бы верил, что анархия - мать порядка. Мне и в страшном сне не могло привидеться, что наше государство будет играть людьми точно так же, как это делается везде! Спасибо, хватит. Я приехал и схожу с поезда.
     - А я думал, что мы провозгласили независимость, чтобы Антарктиду не раздергали на части, - сказал Шеклтон.
     - Все равно, что ты думал.
     - Жаль. Что ж, если наше дело ничего для тебя не значит...
     Он вздохнул и замолчал. Коган только развел руками. И они вышли, все четверо, оставив меня злиться в одиночестве. Гордо удалились, можно сказать. С таким видом, как будто я был во всем виноват.
     Да с какой стати я должен безропотно позволять государству ставить свои интересы выше моих? Что я им - винтик какой? Или недруг, или посторонний, которого не грех разыграть втемную?
     Кой черт! Конечно, я согласился бы пережить то, что пережил, ради общего дела. Но добровольно! И только если бы сам понял, что иного выхода просто нет. Но ни в коем случае не так, как сделали они...
     А если нельзя иначе?
     Иногда становится просто стыдно за свою принадлежность к человечеству. Только оно могло выдумать такую прорву ситуаций, когда успех можно купить исключительно подлостью, и придумало для подлости массу эвфемизмов. Нет, не надо мне такого успеха.
     Мне - да. Имею право отказаться. А Антарктиде?
     Спустя какое-то время я устал скрежетать зубами и переменил позу, чтобы наблюдать в окно кусочек пейзажа. Пейзаж был - во! Заглядение. Сначала мне казалось, что природа попросту насмехается надо мною, а потом я, как ни странно, поддался ее очарованию, стал понемногу успокаиваться и уже начал задремывать, когда услышал визг тормозов подкатившей к дому машины.
     Кто еще пожаловал? Швейцарская полиция? Спецслужбы с группой захвата? Очень может быть.
     А когда я услышал доносящиеся из гостиной голоса, то не встал с постели, не вскочил и даже не выпрыгнул - телепортировал, что ли. Как был, неглиже. И ухитрился устоять на своих двоих, придерживаясь только за воздух.
     - Генка!..
     - Папка!!!
     Дети опередили Валю и с разбегу повисли на мне - к счастью, симметрично, так как малейший крен вогнал бы меня в пике. А Валя обняла всех троих, расцеловала меня так, что потемнело в глазах, и заголосила:
     - Генка, мы так боялись за тебя, так боялись... И сначала, и потом, и особенно когда передали, что ты пропал...
     - Ошиблись, - прохрипел я, силясь вдохнуть под всей этой грудой. - Бывает.
     - Мы так и поняли, когда один человек оформил нам выезд. Быстро-быстро, я даже не поверила, что такое может быть. И квартиру через него продали в два дня и по хорошей цене...
     - Папка, а мы теперь тоже антаркты!
     - Пап, когда мы поедем в Антарктиду?
     - Что-о?
     - Пап, ты у нас самый крутой!
     Краем глаза я заметил Ерему Шеклтона. Он стоял - рот до ушей - и делал мне какие-то знаки. Похоже, они означали: "Благодарить не надо. И еще имей в виду: ты нам никаких заявлений не делал, мы ничего не слышали".
     А ну вас всех! Когда приходит счастье, надо просто быть счастливым, а дела текущие решать в порядке очереди..."
     ***
     К исходу вторых суток после потери трактора Непрухину стало ясно: пешком до Солнечного не дойти.
     Ночи были ужасны. Ни луны, ни звезд, одна лишь светящаяся стрелка компаса. Одиннадцать часов полной темноты и летящего снега. Двое бредущих в обнимку, как пьяные. Черепашье движение в замороженной бесконечности. Пурга то затихала ненадолго, то принималась выть с новой силой. У пурги было очень много терпения.
     Да... Экватор...
     Непрухин отдавал себе отчет: в прежние околополюсные времена Антарктида уже убила бы их с Женькой. Любой поход в мае месяце считался безумием, а пеший - просто самоубийством.
     И не только считался, но и являлся в действительности. Исключений из правила что-то не припоминалось.
     Сейчас, конечно, было легче. Особенно днем. По прикидке Непрухина, в светлое время им удавалось проходить километров по тридцать - тридцать пять. Да еще не меньше пятнадцати в темноте.
     Вроде совсем неплохо для начала. Если бы можно было хоть полчаса в сутки отдохнуть в тепле. Если бы утихла резь в желудке. Если бы была пища. Если бы был горячий чай.
     И Женька, кажется, все понял. Рычал, скрежетал зубами, но боролся. Тянуть парня не приходилось. Силой он превосходил Непрухина, но много ли толку от силы там, где все решают выносливость и терпение?
     - Крышка! - определил он, едва отдышавшись к концу очередного короткого привала. - Как думаешь?
     - Все там будем, - зло сказал Непрухин. - Не надо придавать своей персоне слишком много значения. Вот увидишь: сразу легче станет.
     - Персону-то жалко, - возразил Женька.
     - А мне мою, представь, тоже. Так что, будем тут сидеть и жалеть себя, пока не окочуримся? Я за то, чтобы двигаться. Если и замерзнем, то хоть будем знать, что сделали все возможное. Подумаешь - помрем! Какое необыкновенное явление! С начала цивилизации уже небось миллиардов сто людей перемерло, и то ничего.
     - Я-то в первый раз, - заметил Женька, силясь изогнуть в улыбке непослушные губы. - Привычки нет.
     "А парень-то вроде ничего, - с облегчением подумал Непрухин. - Истерики, кажется, не будет... Черт, но до чего не повезло!.."
     - И я не в десятый. Вставай, пошли.
     - Далеко ли?
     - В Солнечный город, Незнайка. Можно бы к складу, где летчики провизию с горючкой оставили, оно и поближе, но там ведь радиомаяк. Там нас с тобой запросто могут ждать... Так что - в Солнечный. Я говорил тебе, что он не в оазисе Грирсона?..
     Еще можно было надеяться на чудо. Пурга могла прекратиться. Правда, с той же вероятностью она могла завыть в полную силу, но Непрухин почему-то убедил себя, что она точно скоро стихнет. И если на несколько ближайших дней установится хорошая погода - бывают же чудеса! - то добраться пешком до Солнечного теоретически в человеческих силах. Всего-то чуть более
     двухсот километров. Если сравнить это ничтожное расстояние с тем, сколько сумели пройти по Антарктиде Эрнст Шеклтон или Роберт Скотт, то предстоящий переход покажется просто жалким...
     Нет. Нельзя сравнивать. Когда Скотт лишился лошадей, а Шеклтон еще и автомобиля, на котором наивно и героически надеялся достичь полюса, у них оставались палатки, примусы, запас еды. Они могли отсиживаться по нескольку суток, пережидая пургу. А тут остановишься - замерзнешь. Хочется спать, а нельзя. Нечем даже выкопать снежную пещеру, потому что оттепели сделали свое дело и фирн больше похож на лед...
     Нет, надо двигаться непрерывно, даже ночью. Вернее, особенно ночью. Двести километров без еды, без сна, без серьезного отдыха, с краткими привалами - возможно ли? Когда силы уже на пределе?
     Придется проверить.
     - Не боись, - сказал Непрухин, медленно, чтобы не потемнело в глазах, поднимаясь на ноги. - Скоро станет легче. Адаптация, считай, заканчивается. Потерпи еще. Это вроде "второго дыхания". А как повернем к западу, так начнется спуск - не пойдем, а побежим. Будет нам в Солнечном и чай, и теплая постель... Ой, блин!..
     Он снова растянулся на снегу. В воздухе повис низкий пугающий гул. Оба беглеца почувствовали, как фирн под ними содрогнулся - раз и другой. И все, кроме пурги, стихло.
     - Что за фигня? - спросил Женька. - Землетрясение?
     - Снеготрясение, - пояснил Непрухин и со второй попытки все-таки встал. - Ну чего вылупился, бывает. "Е в кубе" с таким делом встречался. Внезапная подвижка льдов, только и всего. Теперь жди новых трещин, так что ловить ворон остро не рекомендую...
     - Некого тут ловить... - Женька тоже взгромоздился на ноги и вздохнул. - А жаль. Я бы съел.
     ***
     Непрухин ошибался в причинах снеготрясения. Звуковая волна такой силы, что на прибрежных станциях у многих людей едва не полопались барабанные перепонки, родилась не во льдах, а пришла с океана. Ее зафиксировали сейсмографы и барографы всего мира. А спустя пять минут до Новорусской дошли волны цунами. И хотя самая мощная из них едва достигала семиметровой высоты, дел они натворили порядочно. "Фестиваль" сорвало с якорей и выбросило на камни естественного мола. "Кассандра" чудом осталась на плаву, получив солидную течь. Что до недорасстрелянных остатков флотилии яхт, то мол и береговой уклон помогли им не более, чем плинтус таракану при сносе всего дома.
     Никто из антарктов не погиб, а вот силы вторжения потеряли четверых смытыми и пропавшими без вести. На "Фестивале" тяжело ранило матроса. Тремя километрами южнее в море обрушился огромный кусок ледяного барьера.
     Одновременно (хотя антарктам это стало известно позднее) командование северной авианосной группы потеряло связь с эсминцем "Уэстхоп", находившимся в двухстах милях от основных сил и в ста сорока милях от антарктического побережья. Ни попытки восстановить связь, ни оперативно организованный воздушный поиск не дали результатов. Ни корабля, ни спасательных плотов, ни плавающих обломков, ни мазутных пятен на воде. Вообще ничего.
     То, что корабль, вероятнее всего, погиб, было еще полбеды. Хуже, что он пропал бесследно. Координаты "Уэстхопа" на момент исчезновения близко совпадали с вычисленным эпицентром неизвестного катаклизма, породившего акустическую волну и цунами. В течение многих часов никто не мог ничего сказать ни о причинах катаклизма, ни о судьбе эсминца.
     А потом пришло сообщение о комете.
     Точнее - сообщения. Их было великое множество, и поступали они непрерывно. Впервые за много десятилетий новооткрытая хвостатая странница не получила имени первооткрывателя, поскольку смешно и странно было бы перечислять всех, кто заметил комету без посторонней подсказки и сообщил о ней. А не заметить ее было трудно: блеском она уступала лишь Солнцу и Луне. В ее свете предметы отбрасывали заметные тени. И самое странное было то, что накануне ее не наблюдал решительно никто.
     Едва над горой Сайдинг-Спрингс в Новом Южном Уэльсе, Австралия, зажглись первые звезды, 50-дюймовый широкоугольный телескоп Шмидта англо-австралийской астрономической обсерватории был наведен на новый объект. Устаревшая фототехника зафиксировала на фотопластинке яркое, маленькое, чуть заметно вытянутое ядро кометы, обширную кому и широкий хвост. В ту же ночь снимки ядра с высоким разрешением были получены на громадных телескопах Субару, Дже-мини-северный и Джемини-южный.
     Сомнений не осталось: по сильно вытянутой орбите вокруг Земли, совершая один оборот за трое суток, обращался злосчастный "Уэстхоп" в облаке из нескольких миллионов тонн бурно испаряющейся в вакууме морской воды. Экстренными сообщениями СМИ удалось погасить в зародыше едва не вспыхнувшую мировую панику. Комета земного происхождения не намеревалась столкнуться с Землей на космической скорости. Ее орбита обещала быть стабильной в течение ближайших десяти тысяч лет.
     Причина звуковых волн и цунами нашла свое объяснение, заставив вспомнить о "прыжке" Антарктиды. Правда, на сей раз масштабы катаклизма оказались куда более скромными, как и размеры поменявшихся местами областей пространства, - но экипажу "Уэстхопа" было с того не легче. Более двухсот моряков следовало считать погибшими от декомпрессии. У миллиардов жителей Земли волосы вставали дыбом и мурашки бежали по коже. Что, если завтра - нас?..
     И не спрячешься. Не убежишь в иную часть света, поскольку неизвестно, куда бежать. Зря потеряешь время в попытках укрыться в местах удаленных и труднодоступных. Не спасешься в подземном убежище. Нет безопасных мест.
     Как это? Совсем нет??!
     Французская "Фигаро" нашла одно такое место: Антарктида. Приходится признать, говорилось в передовице, что так называемые антаркты не зря похвалялись, будто имеют в своем распоряжении геофизическое оружие неизвестного принципа действия. Приходится также признать, что само оружие вовсе не обязательно должно находиться внутри области, подвергаемой переносу. Надо думать, что на этот раз миру не была продемонстрирована вся сокрушительная мощь тайного оружия антарктов. Похоже, эпизод с эсминцем "Уэстхоп" - всего лишь намек на то, что нас может ожидать в ближайшем будущем. Жизненно важно, чтобы мы правильно поняли этот намек...
     В ясную звездную ночь "намек" был виден каждому, кто не ленился задрать голову к небу. Спрос на бинокли, зрительные трубы и любительские телескопы достиг невиданных размеров. Фирмы-производители моментально подняли отпускные цены на свою продукцию. Впрочем, комета была прекрасно видна и без оптики, а в перигее невооруженный глаз замечал и характерную вытянутость ее ядра.
     Трэшворм-Букреев был последним, кто стал бы таращиться на комету, пытаясь определить, где там в ее ядре форштевень, а где рубка. Несколько фотографий хвостатого чудища, выложенных в открытый доступ, он скачал и беззастенчиво разместил на www.antarctida.ru. А потом на него накатило вдохновение.
     До сих пор он только и делал, что размещал информацию. Теперь под его дробно колотящими по клавиатуре пальцами рождалась заметка, ядовитая, как каракурт. В ней он советовал американцам в спешном порядке развивать у себя верблюдоводство, поскольку лучший мех для полярных одежек получается как раз из верблюжьей шерсти. Это на тот случай, если Северная Америка вдруг перекинется на полюс. Если же разгневанные антаркты решат забросить ее на Луну, американцам не мешало бы спешно позаботиться о куполах и скафандрах. Америка, кажется, претендовала на освоение Луны? Ну что ж, у нее есть отличный шанс!
     Конечно, Букреев самовольничал. Но чутье говорило ему: взбучки не будет. Напротив, могут отвалить премию. Сейчас антарктам, как видно, не до сайта. Но должен же кто-то "оставаться в лавке"!
     И чутье не обмануло, И премия размером в десяти-недельный оклад превзошла ожидания. И никто не погрозил даже пальчиком. А главное, Свободная Антарктида была жива, и сайт продолжал работу.
     Будущее было обеспечено.
     А несколькими часами раньше на противоположной стороне земного шара один человек, торопясь, выводил свою подпись под текстом приказа о немедленном выводе военного контингента с территории Антарктиды. Он очень боялся не успеть. Решение было принято. Приказ вступал в силу. Технический персонал носился как угорелый. Команда пресс-секретаря готовила заявление.
     А президенту оставалось ждать. Выслушивать доклады. Бешено торопить. Разок появиться перед телекамерами, нацепив на лицо чуть глуповатую, но всегда внушающую уверенность в успехе улыбку, произнести несколько ободряющих слов - и снова ждать, мучаясь от неизвестности и надеясь на лучшее. Всегда надеясь на лучшее...
     И в то же время другой человек в свое