редача и транслировалась в эфир. Так вот, - Шпак сделал многозначительную паузу, - Шимашевич с ними по рации ежедневно по нескольку часов болтает.
     - А ты откуда знаешь? - усомнился Дахно.
     - Мне радист с "Кассандры" рассказывал вчера.
     - А что? - вклинился в разговор Юра Крамаренко. - Если представить, что Антарктиде и впрямь предоставят независимость... Шимашевич тут развернется, будь-будь! Тут же земли немерено! Как на Диком Западе!
     - Пока тут немерено льда, - проворчал Женька Большой. - И чаек этих дурацких! У, пшли!!! Ну вот, опять пакет расклевали!
     Женька помчался пугать чаек и сгребать мусор. Верный своим экологам Шимашевич даже сейчас не позволял разбрасывать мусор где попало - ежедневно по табору, бренча цепями на колесах и все равно скользя, проезжал микрогрузовичок и собирал все отходы в оранжевое пузо с зелеными стрелками "Рециклед" на боках.
     - Но когда-то же будет и земля! - резонно продолжил Крамаренко. - Прикинь сколько тут полезных ископаемых, а? Их же сроду никто не разрабатывал! Да эти антаркты, как арабы в Эмиратах, только по праву гражданства в баксах купаться будут!
     - А ты, - прищурился Баландин. - Вот лично ты - готов принять антарктическое гражданство?
     - Готов! - заявил в запале Юра. - Гнить на Украине, когда тут такие перспективы? Да на фиг! Предложит Шимашевич оставаться - даже думать не буду! Жену с дочкой заберу только, это да.
     - Ну, предположим, - по обыкновению тихо и задумчиво сказал Леня Шпак. - Предположим, Шимашевич ухватится за эту, признаю, вполне перспективную идею застолбиться в Антарктиде. Но кто поручится, что она не сиганет опять к Южному полюсу?
     - А вот это, голуба, - проникновенно пояснил Юра, - Шимашевич и пытается прояснить, болтая ежедневно с полярниками! Улавливаешь? На станциях ведь ученые - кому как не им знать тайны Антарктиды? Тем более наши ученые. Ну, российские, это ж почти наши.
     - Для Шимашевича так совсем наши, - хмыкнул Дахно.
     - А зачем Шимашевичу мы? - невзначай поинтересовался Женька.
     - Да тут работы, сам видишь, непочатый край. Таким люди всегда нужны, - пожал плечами Юра. - В принципе, вербовать рабочую силу в России или Украине и доставлять ее сюда - это ж денег стоит. А мы уже тут. Целая орава...
     - ...уже практически сформировавшихся антарктов в душе, - съязвил Баринов.
     - А я бы тоже остался, - неожиданно заявил Нафаня. - Уж что-что, а тут стократ интереснее, чем дома!
     - Толик, картошку мешай! - прикрикнул Баринов на повара. - Развесил уши, понимаешь...
     Повар и волгоградцы-помощники действительно подтянулись к дискуссии и внимали спорящим с неподдельным интересом.
     Еще бы. В этом споре, вполне возможно, могло родиться их будущее. Будущее суверенных антарктов под началом тертого и хитрого жука Шимашевича. Или же будущее незадачливых и неудачливых участников "гонки самоубийц", гонки, так и не дошедшей до финиша из-за каприза ледяного континента, которому вздумалось
     сняться с миллионами лет насиженного места и сигануть в центр Тихого океана.
     - Давайте-ка еще по одной, магелланы, - предложил Баландин. - И опрокинем ее знаете за что? Чтобы не ошибиться в выборе. Каким бы он ни был.
     Опрокинули. Закусили. Помолчали.
     - Это только мне кажется или?.. - насторожился вдруг Дахно.
     - Что - или? - не понял его Нафаня.
     - Гудит! - неуверенно сказал Дахно.
     Все прислушались. Действительно, словно двигатель неподалеку тарахтел. Туман, зараза, сглатывал звуки и не позволял сколько-нибудь точно определить, далеко ли расположен их источник.
     А потом из тумана вынырнул приземистый вездеход и, разбрызгивая гусеницами талую воду, пополз по улице Магеллана. В сторону центра табора, к палатке Шимашевича.
     "Станция Новорусская" - было начертано на его бортах.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

День независимости

     Востроносый "Ан-3" развернулся против ветра, нескончаемо несущего в океан клочья тумана, свирепо взвыл, наддал и оторвался от ВПП. Одно мгновение казалось, что он обломает стойки шасси о громоздящуюся неподалеку от станции стену материкового льда, - но обошлось, как обходилось всегда. Ныряя и раскачиваясь, биплан набрал высоту и лег на курс к полярной станции Амундсен-Скотт. Точнее - к когда-то полярной, а теперь экваториальной станции Амундсен-Скотт.
     Место проведения Конгресса по вопросам независимости Свободной Антарктиды напрашивалось само собой. Непрухин, правда, кричал, что делегатов надо собрать в Новорусской или Новолазаревской, от крайности расконсервировать Молодежную, без обиняков объявив ее столицей, но остался в меньшинстве.
     На подготовку ушло пять дней. Наконец с двадцати одной антарктической станции сообщили о готовности вылететь на Амундсен-Скотт, как только позволит погода. Чилийцы и аргентинцы уже успели заявить, что никогда не признают никаких решений самозваного Конгресса. Украинцы и поляки пока отмалчивались.
     В сплошной облачности прошли оазис Грирсона и трещиноватую зону, а над зоной застругов понемногу развиднелось. С высоты тысячи пятисот метров Ерепеев неласково оглядывал бесконечные гряды ледяных волн. Сверху они казались совсем нестрашными, даже красивыми. Но только тот, кто телепал по ним на вездеходе, ежеминутно то вздымаясь вверх, то рушась вниз, чиня на ходу сыплющуюся технику и яростно матеря любой объект, попавшийся на глаза, знает действительную цену этой красоты. Цена ей - угробленные вездеходы, вымотанные до предела нервы, сердечные приступы и желудочные язвы, иногда сотрясения мозга, пневмонии и почти всегда обморожения от починки гусениц и трансмиссии на открытом воздухе.
     Починил - и снова вверх-вниз... Говорили, что у бельгийцев один механик, обрабатывая особо мощный заструг, напрочь откусил себе половину языка и умер от болевого шока раньше чем истек кровью. Одни только новички в Антарктиде, подозревая розыгрыш, сомневались, что это правда.
     Прелестей зоны застругов Ерепеев вкусил предостаточно - кому же и вкушать их в первую очередь, как не начальнику транспортного отряда? И все же он, как и всякий нормальный человек, желающий еще пожить на этом свете, предпочитал заструги трещиноватой зоне близ края купола. Трещины близ Новорусской злы, но зона их сравнительно узка, куда уже, чем близ Мирного. Между прочим, это обстоятельство сыграло едва ли не главную роль в выборе места для новой станции. А что зона застругов здесь шире, чем у Мирного, то не беда. Заструги не трещины, их можно и потерпеть.
     Мало-помалу ледяная зыбь под крылом сошла на нет, а прорехи в серой пелене над головой стали увеличиваться и сливаться, выедая облачный фронт, пока, наконец, прямо сверху не ударило солнце, заставив вспомнить о темных очках. Континент засверкал, как пересохшее соляное озеро. Казалось, он радуется прямым солнечным лучам, желая показать себя во всей красе.
     - Сколько градусов за бортом? - перегнувшись вперед, крикнул Ерепеев пилоту в ухо.
     - Минус двадцать два, - проорал тот в ответ. - Теплынь!
     Да уж. На поверхности, надо думать, не ниже минус пятнадцати. На этих широтах феноменально много для рубежа февраля-марта...
     Тьфу! На каких таких широтах? Для нынешней широты этих мест, лежащих почти на экваторе, не феноменально много, а феноменально мало!
     А все купол. Холодильник. Когда еще он начнет всерьез таять...
     - Когда все это растает, а? - крикнул Ерепеев сидевшему рядом с ним Ломаеву.
     - Чего орешь? - недовольно прогудел тот, поковыряв мизинцем в ухе. - А? Что ты спросил - когда купол растает?
     - Вот именно. Когда.
     - Целиком?
     - Нет, блин, наполовину! Целиком, конечно.
     - А я знаю? Считать надо.
     - Ну хоть примерно?
     Аэролог пожал плечами:
     - Ну если ОЧЕНЬ примерно... Смотри: по периферии материка сплошной туман, что и понятно. Влажно и довольно тепло. Там лед будет стаивать сравнительно быстро, оазисы пойдут в рост. А над большей частью купола - сам видишь, мощный устойчивый антициклон. Отражение от льда практически стопроцентное. Температуры минусовые. Не знаю, как выйдет в действительности, но думаю, что муссонам этот антициклон окажется не по зубам. Значит, таяния льда не будет, одно испарение. Процесс не быстрый даже при солнце в зените...
     - Короче. Десятки лет? Сотни?
     Ломаев пожевал губами, отчего борода его пришла в движение.
     - Первые тысячи.
     - Точно?
     - От одной тысячи лет до трех, я думаю. Точнее - считать надо.
     - Ну и посчитал бы.
     - Ну и посчитаю, только не вдруг. Да и без меня посчитают, причем на хороших компьютерах и рафинированных моделях. Знаешь сколько факторов придется учесть? Тут так посчитают, что какую примут модель, таков и выйдет результат. Лично я никакому результату удивляться не намерен...
     - Но все-таки не раньше тысячи лет?
     - Четыре километра льда в момент не растают. Не боись, поездишь еще по куполу на вездеходе, попрыгаешь по застругам...
     - Не напоминал бы уж, - буркнул Ерепеев.
     - А что?
     - А то! Где мне сейчас надо быть? В вездеходе! А я...
     - Без тебя справятся, - сказал Ломаев. - Твои ребята - классные водилы. И Непрухин с ними. Знаю, что ты о нем скажешь, но от Востока к Мирному он уже однажды шел, тягач водить умеет... Подменит в крайнем случае.
     - Не должно быть никаких крайних случаев! Трещиноватая зона...
     - Они ее прошли.
     - У Новорусской - да. И по застругам пройдут: вдоль - не поперек! А дальше снова трещиноватая зона, так? И не разведанная!
     - Справятся, - успокоил Ломаев. - На вожжах пройдут. Не впервой.
     - В трещины проваливаться нам не впервой, это точно! Мне надо было идти, мне! Да я вообще не понимаю: на кой ляд нам сдался этот Шимашевич с его яхтсменами!..
     Ломаев помолчал, ухмыляясь в бороду.
     - А зачем мы летим на Амундсен-Скотт - понимаешь?
     - Это да. Это - необходимость. Консолидация. И потом, общество решило, что от нас лететь должны ты да я...
     - И Шимашевич - необходимость. Ты знаешь, кто он такой?
     - Фамилию только слышал. Шишкарь какой-то "новорусский". - Ерепеев поморщился. - Нувориш.
     - Даже если бы он был просто нуворишем - все равно он был бы нам нужен.
     - Ну и что он может нам предложить? Ссудит деньги на первое время?
     - Оружие.
     - Что-о?!!
     - Только при сугубой необходимости. Вообще-то мы намерены поддерживать демилитаризованный статус Антарктики столько времени, сколько у нас получится. Наша сильная сторона - точное следование букве Вашингтонского договора.
     - Ну ладно. Деньги взаймы, оружие - и только?
     - Информация. Шимашевич на ней собаку съел.
     - И только-то? - с разочарованием произнес Ерепеев.
     Ломаев фыркнул.
     - Ты питекантроп. Тебя еще учить надо, что в современном мире ценнее всего...
     - От синантропа слышу. Значит, деньги, оружие в перспективе, информация... что еще?
     - Флот.
     Одну секунду "Е в кубе" сидел с раскрытым ртом. Затем затрясся от не очень-то веселого смеха. Картинно вытер якобы слезящиеся глаза.
     - Яхты, да?
     - Там еще судно обеспечения, - без тени улыбки пояснил Ломаев. - Даже два судна. Плюс катера - большие, океанские. Плюс танкер. Для начала хватит. Кнут есть, а лошадь будет. Объявим на весь мир: Свободная Антарктида располагает собственным флотом, как торговым, так и военным... Хотя что это я говорю? Только торговым, конечно! Ну, еще погранично-патрульным и рыболовным...
     - Хочешь, чтобы над нами потешались?
     - Обязательно. Между прочим, благодаря флоту возрастут наши котировки на Конгрессе... российские, я имею в виду.
     - Ты же вроде уже антаркт, а не россиянин, - подколол Ерепеев.
     - Я русский антаркт, - отрезал Ломаев. - Что тебе непонятно?
     - А, - глубокомысленно молвил "Ев кубе". - Ну, русский так русский. Допустим. Ты мне лучше вот что скажи: этот твой Шимашевич вообще мужик серьезный или так, шутки шутит?
     - Вот именно, серьезный. Для чего мы, по-твоему, с Игорьком столько времени убили на переговоры? А он сам? Для него время - деньги.
     - Надеюсь, оно того стоит, - с сильным сомнением в голосе проговорил Ерепеев. - И что же Шимашевич потребует взамен? Я не жадный, мне просто любопытно. Пост президента страны или удовлетворится всего-навсего местом в правительстве?
     Ломаев выдержал паузу - как видно, специально, чтобы до собеседника лучше дошло. Затем сказал, как отрезал:
     - Не должно быть никакого правительства.
     ***
     Не зря, ох, не зря наведывались к Шимашевичу зимовщики со станции Новорусская!! Объединенные общей улицей команды николаевцев, волгоградцев и кали-нинградцев не успели даже водку допить, как в таборе началось шевеление. Во-первых, матросы с "Кассандры" стали спешно сворачивать мангал у резиденции Шимашевича, а буфетчики - вожделенную пивную палатку. "Фестиваль" поднял якоря и сгинул в прибрежном тумане. А главное - по табору прокатился полугромкий шепоток: после объявленного совета капитанов гонка снимается с насиженного места и перебазируется к Новорусской.
     Капитаны, понятно, ушли на совет. Оставшиеся до-давливали столь любимый на постсоветском пространстве напиток и строили догадки - одна фантастичнее другой.
     Все оказалось еще неожиданнее.
     Вернулись мрачные капитаны. Быстренько помогли свернуть улицу Магеллана и доложили на "Кассандру" о готовности стартовать.
     - Трындец гонке, - сообщил Юра, когда команда "Анубиса" собралась в кокпите. - Россия объявила зимовщиков изменниками Родины и военными преступниками. А заодно предупредили Шимашевича, команды "Фестиваля" и "Кассандры" и экипажи всех российских яхт. Коллеги в панике.
     Все невольно оглянулись на соседствующие "Балтику" и "Царицу".
     - А... Украина-то что? - осторожно, словно боясь спугнуть пока еще ненарушенное гражданство, вопросил Баландин.
     - А Украина, как всегда, хитрожопее всех. Ни вашим, ни нашим. Из правительственного заявления вообще невозможно понять, поддерживает она Свободную Антарктиду или же осуждает. Но по крайней мере измену нам пока не шьют.
     - Не понял, - сказал Баландин, вздохнув с некоторым облегчением. - Что, Свободная Антарктида - свершившийся факт?
     - Угу. Шимашевич уже и фирму где-то там у себя в Швейцарии совместную зарегистрировал. Швейцарско-Антарктическую. Кроме того, земляки с Новорусской организовали какой-то там Совет. Типа временное правительство. Шимашевич наверняка уже там, причем не удивлюсь, если председателем.
     - Ха! - оживился Баландин. - Я же говорил - подождите малость, и наш папочка точно станет директором Антарктиды. А буржуи что?
     - Смотря какие. Америка злобствует. Арабы всяческие поддерживают. Россия - только на своих вызверилась, Антарктиду как таковую считает ничьей и неприкосновенной. Кстати, австралийские зимовщики и американские присоединились к психам с Новорусской. Даже в Совет вошли.
     - Не такие уж они и психи, как я погляжу, - буркнул Женька.
     - Ты еще самого интересного не знаешь. Чего учинили прибалты.
     - И чего учинили прибалты?
     - Ну, ежу понятно, что они Антарктиду поддержали. А вот в отношении своих яхтсменов...
     - Что, расстрел через повешение? - мрачно предположил Нафаня.
     - Наоборот! Они, понимаешь ли, гордятся, что среди первых граждан новоопределяющегося на лике Земли государства имеются и их соотечественники! И заявляют, что готовы в любой момент поспособствовать доставке семей всех эстонцев, латышей и литовцев на территорию Свободной Антарктиды, а также оставить всех их и гражданами своих прежних стран тоже! Доставка семей, между прочим, бесплатная!
     - Н-да, - Баландин задумчиво почесал в затылке. - Повезло прибалтам. А вот россиянам я не завидую.
     - Шимашевич вообще-то сказал: ничего россиянам не будет. В смысле тем, кто останется тут, а не тем, кто сдуру вернется. Кто вернется - тех, наверное, таки повяжут. Но как Россия дотянется до оставшихся в Антарктиде? Войска введет? Да фиг, ООН этого не допустит.
     Капитан пел явно со слов Шимашевича.
     - Скорее уж Америка не позволит, - фыркнул Баландин. - Что ООН? Пузатые бездельники-функционеры, не более.
     - А Америке, я в новостях слышал, уже лихорадится. Губернатор Техаса заявил, что сама Америка может служить идеальным примером новоопределившейся страны, просто у нее стаж солидный набежал. И что он от лица своих избирателей поддерживает Свободную Антарктиду. Сейчас в Америке жуткая ругня идет по всем этажам: остальные штаты определяются, с кем они - с президентом или с Техасом. И я бы на президента не ставил. Дайте закурить.
     Неожиданная смена капитаном темы повергла всех в глубокую задумчивость. Закурить Юре, конечно же, дали и огоньку поднесли. Но вот мысли упорно продолжали вертеться вокруг раскручивающихся на ледяном континенте событий.
     - Короче, - продолжил Юра спустя примерно минуту, - к послезавтрашнему утру каждая яхта должна сообщить свое решение. Кстати, если согласимся - мы все теперь, вместе с "Анубисом", станем державным антарктическим флотом.
     Баландин смешно хрюкнул и с иронией уточнил:
     - Военным? Или рыболовным?
     - Каким скажут, таким и станем, - невозмутимо отозвался Юра, стряхивая пепел за борт. - Кстати, Шимашевич еще заверил, что устроит вопрос с семьями всех остающихся яхтсменов, судей и обслуги.
     - Гляжу, ты для себя уже все решил, капитан, - спросил угрюмый Женька. - Так?
     - Так, - подтвердил Юра, вышвыривая окурок. - Я за то, чтобы остаться.
     - Я тоже, - встрял Нафаня.
     - Итого, уже половина голосов "за", - подытожил Баландин. - Знаете, лично я в Шимашевича верю. И могу рассказать почему. Вот прикиньте, мы в гонке в чем-нибудь нуждались? В жратве, там, вещах, судейских релизах? Правильно, не нуждались. И знаете почему? Потому что Шимашевич реально заботится обо всех, на ком стрижет бабки. Зуб даю, он и антарктов в обиду не даст. И потому я тоже за то, чтобы остаться.
     - А мой голос превратился, в сущности, в формальность, - грустно заключил Женька.
     - Ну, почему же, - не согласился Юра. - Ты можешь уехать. Но "Анубис", ты уж извини, останется здесь, раз большинство порешило податься в антаркты.
     - Да понимаю... - все так же грустно кивнул Женька. - Можно я до утра хотя бы подумаю? Как-то... не готов я вот так, сразу. Да и жене я бы позвонил сперва.
     - Тьфу, - Юра досадливо стукнул себе по лбу. - Об этом-то я и забыл. Все желающие посоветоваться с семьями могут в течение завтрашнего дня позвонить домой с "Кассандры". Мы по графику в полдень.
     Женька малость повеселел, по крайней мере лицо его перестало быть таким напряженным.
     - Эй, хохлы! - донеслось с соседней "Царицы". - Вы там что себе решили?
     - Решаем как раз, - зычно проорал Баландин. - А вы?
     - А что нам остается? - невесело ответил кто-то из волгоградцев, кажется, капитан, Леня Шпак. - Не в тюрягу же... Попробуем стать антарктами, раз не получилось стать людьми.
     - Мы тоже остаемся! - крикнул Баландин. - Только Женька еще колеблется, а мы трое решились.
     - Н-да. Были с вами земляками полжизни, потом развели нас политики эти долбаные, и они же, гляди, снова сводят. Гримасничает жизнь...
     С "Анубиса" ответить не успели. На берегу как раз, еле видная в тумане, взвилась ракета.
     - Десять минут до старта, - буркнул капитан. - Грот вира, потом отдать кормовой... Тянем на север, вдоль побережья. Новый табор будет у Новорусской.
     Баландин послушно полез с транца в резинку - отдавать кормовой и извлекать из подтаявшего льда вбитый кол.
     "Сколько нам еще так швартоваться, на кол во льду? - подумалось ему. - Хотя надо привыкать. Мы ж теперь вроде как антаркты..."
     Ко второй ракете Баландин был уже на борту. Резинку решили не сдувать - пусть себе болтается в кильватере, все равно гонке конец, обычный переход. Из тумана смутно доносились глухие голоса яхтсменов, треск шкотовых лебедок, хлопанье парусов.
     - Блин, - пожаловался Женька. - Чего это они нас своим ходом решили гнать? Побьемся же в таком тумане! Нет чтобы за катера уцепить - и караванчиком...
     - Ль