Дело, конечно, неприятное, но в целом обычное. Там, где солнышко греет воду, человек наслаждается жизнью в промежутках между пакостями природы, и чем больше вокруг него воды и солнца, тем крупнее пакости и выше страховые взносы. Диалектик найдет в этом единство с его неизменной борьбой противоположностей, поборник справедливости - законное возмездие за тропическую негу, священник - кару Господню. Впрочем, и священнику может показаться, что тайфун пятой степени - это того... немного слишком.
     Бывает, конечно. Редко, но бывает. Тем более что проливные дожди в два счета потушили лесные пожары, бушевавшие на востоке континента, и охладили раскаленный, как в печи, воздух до комфортных кондиций. Но не в этом дело.
     Дело было в другом: случилось то, чего не бывает.
     Одновременно с Робертом, день в день, восточнее острова Гавайи возник еще один мощный циклон. Перемещаясь на запад, он быстро обрел силу шторма и, непрерывно усиливаясь, превратился в классический тайфун всего лишь несколькими часами позднее своего южного собрата. Экваториально-симметричный "систер-тайфун" назвали Робертой, наплевав на политкорректность последних лет, заставляющую метеорологов снабжать разрушительные ураганы по преимуществу мужскими именами. Пока Роберт резвился в Южном полушарии, Роберта не теряла времени в Северном. Пятую степень она получила лишь на тридцать минут позднее своего брата-близнеца и вскоре превзошла его по разрушительной мощи.
     Все динамические модели летели к черту. Испить Горькую чашу пришлось Марианским островам, архипелагам Нампо, Рюкю, Филиппинам, Тайваню, Китаю и Индокитаю. Вильнув на юг, а затем свернув к северу, Роберта прошлась беспощадной метлой вдоль азиатского побережья от Вьетнама до Кореи. Серьезно пострадали Гонконг, Шанхай и Циндао. В Шанхае озверевший ветер валил портовые краны. В дельту Хуанхэ тайфун нагнал столько воды, что китайские власти даже не пытались отстоять размываемые дамбы, а сосредоточились на спешной эвакуации населения. Для оказания помощи терпящим бедствие была брошена армия. Радикальные меры дали свои плоды: количество погибших (девяносто семь человек, по китайским источникам, и несколько тысяч, по мнению иностранных журналистов) оказалось раз в пятьдесят меньше, чем привыкли ожидать от Китая. Число оставшихся без крова колебалось, по разным источникам, от миллионов до десятков миллионов.
     Крупные международные телекомпании, вроде Си-эн-эн, знакомя обывателя с основами метеорологии, выдергивали из-за рабочих столов умных очкариков из Национального бюро погоды в Пасадене; прочие охотно обращались к местным авторитетам в области прогнозов. Все без исключения специалисты в один голос утверждали перед телекамерами то, что любой человек со средним образованием мог припомнить из школьного курса, если только не прогуливал уроки географии: в Северном полушарии тайфуны бесчинствуют с июля по октябрь, в крайнем случае по ноябрь. Но разрушительный тайфун на рубеже февраля - марта?.. Нонсенс, господа. Исключительнейшая редкость. Хотя, по правде сказать, теперь трудно утверждать что-либо наверняка, так как из-за перемены местоположения Антарктиды изменилась вся картина морских течений... кхе-кхе... она еще нуждается в тщательном изучении, и только потом можно будет делать какие-то выводы... кхе-кхе... в том, разумеется, случае, если на исследования будут выделены необходимые, кхе-кхе, ассигнования...
     Иные тщились показать на пальцах, что получается, когда теплые течения сталкиваются с холодными. На Антарктиду с ее ледяным щитом кивали все как на виновницу. Детально прослеженный путь Роберты ясно указывал, что тайфун обогнул Антарктиду по широкой дуге, не желая связываться со льдами и туманами. Тем не менее в юго-западном Китае тайфун сопровождался таким градом, что некий репортер "с места событий" утверждал, будто с неба падали айсберги. Врал, конечно: самая крупная из взвешенных градин не потянула и трех килограммов, далеко не превзойдя китайский же градовый рекорд столетней давности. Никто почему-то не задал репортеру вопрос: как же он сам умудрился остаться в живых?
     Но слово "айсберг" было произнесено и прямо указывало на обледенелый шестой континент.
     Каждое подобное заявление вызывало бурю негодования в кают-компании станции Новорусская. От эпитетов дрожали стены.
     - Ладно, - возражали рассудительные, - а мы-то тут при чем? В огороде бузина, а в Киеве дядька...
     На рассудительных шикали. Здравомыслие в свихнувшемся мире - штука опасная. Тут иной уровень логики.
     К метеорологу Жбаночкину, выловившему из сети карту погоды над Тихим океаном и глубоко над нею задумавшемуся, заглянул Игорь Непрухин:
     - Что нового на небеси?
     - Да вот тут, кажется, зарождается еще один тайфун. Почти там же, где Роберта.
     - Сильный?
     - А черт его знает. Через денек-другой увидим. Дверь закрой - дует.
     Непрухин помялся.
     - Слышь, а как будет уменьшительная форма от имени Роберта, а?
     - Тебе на что?
     - Так просто размышляю. Если уменьшительное от Роберта - Боб, то от Роберты - Бобина?
     - Исчезни.
     - Странное имя. Я давно говорил, что эти американцы...
     - Кто-нибудь! Дайте ему в ухо!
     - Нет, ну правда...
     - Уменьшительное - Бобби, понял? А теперь вон отсюда! Уничтожу!
     Раскорячкой двигаясь по мокрому льду, Непрухин жаловался туману:
     - Нет, все-таки они уроды. Женщину - собачьей кличкой... Бобби в гостях у Барбосси...
     Аркадий Степанович Типунов страдал в медпункте от приступов головокружения и ноющих болей в загипсованной руке. Но еще больше он страдал от невозможности что-либо изменить в творящемся вокруг беспределе.
     Поздно. Ушел момент - теперь ищи-свищи его. Момент, ау!..
     Нету. Прошляпил. Выпустил из рук рычаги управления. И кто там, на Большой земле примет во внимание уважительную причину - перелом какого-то мосла, пусть даже открытый? Кому в контексте мировой геополитики интересен сломанный мосол, да еще чужой?
     - Можно к вам, Аркадий Степанович? - возник на пороге Непрухин. С мокрой каэшки капало на пол.
     - Ты уже вошел, - мрачно констатировал начальник станции. Бывший начальник. Непрухин помялся.
     - Вот... пришел узнать, как ваше здоровье.
     - А тебе зачем?
     - Да так. По-человечески...
     Типунова передернуло.
     - А как, по-твоему, я должен себя чувствовать?!!
     - Либо как козел отпущения, либо как наш лидер. - У Непрухина был заготовлен ответ.
     - Какой еще лидер! - взорвался Типунов. - Лидер! Козел я. Отпущения. А вы вот все - просто козлы! Магадана не видели? Так увидите!
     - Там посмотрим, - загадочно улыбнулся Непрухин. - Да и что такое Магадан для антаркта? Климатический курорт, только и всего.
     - Антаркты! - с презрением выговорил Типунов. - Тьфу, слышать противно. Да вас к ногтю возьмут в пять секунд!.. Да вас в бараний рог...
     - Как? !
     - Что - как?
     - Я спрашиваю: как нас скрутят в бараний рог? Технически.
     - Найдут как! Пришлют кого-нибудь и повяжут.
     Непрухин просиял и со значением поднял вверх палец.
     - О! В точку. Вчера по всем каналам передали: к нам вылетел "Ил-76" с судебным приставом на борту. Вязать нас, значит. А есть ли на борту кто-нибудь еще, кроме пристава, - о том молчок.
     - Ну а если есть?.. Стой, повтори! Вчера, говоришь, вылетел?
     - Вчера передали, а вылетел позавчера. Сидит, наверное, во Владике или в Токио, погоды ждет.
     - Дождется ведь! Эта самая Роберта пошумит и успокоится.
     - Знамо дело, успокоится, - беззаботно кивнул Непрухин. - Прилетят - примем.
     С минуту Типунов немигающе смотрел на олуха царя небесного и думал, не ослышался ли он.
     - Ты что, правда дурак?
     - Вам виднее, - сдерзил Непрухин. - Если дурак, то это вы дурака зимовать оставили.
     - Я за все отвечу! За все и за всех, понял? И за тебя в том числе!
     - Значит, решили лететь?
     - Идиот! Кто ж тебя спросит-то? Под белы рученьки - и домой, в ближайший СИЗО! ТАМ за нас за всех уже решили!
     - Да? - Непрухин казался озадаченным. - А мне вот почему-то кажется, что за себя я буду решать сам. И Жбаночкину то же самое кажется, и Полосюку, и Нематодо, и Сусекову...
     - Ну-ну! Посмотрим!
     - А что так зловеще-то? Допустим, "семьдесят шестой" умудрится сесть. Допустим, на борту есть группа захвата. Ну и?.. На крайний случай снесем вездеходом стойку шасси и пополним население Антарктиды за счет опергруппы.
     - Запрут вас по помещениям и вызовут второй самолет! Или судно.
     - Оно, конечно, могут, - согласился Непрухин. - Да только без нас им на Новорусской до следующей оказии не выжить, так что как запрут, так и выпустят. Дизелистов, завхоза, повара выпустят в первую очередь, а там и до остальных дело дойдет. Аркадий Степанович! - Непрухин умоляюще прижал руки к груди. - Да задумайтесь вы хоть на минуту! Полезная же привычка думать, ей-ей! Народ к вам всей душой, а вы в кусты! Мы же антаркты, понимаете? И все эти опера через пять дней станут антарктами, зуб даю.
     - Чушь собачья!
     - А вот увидите. В смысле, увидите, если нас действительно прилетят брать. Лично я думаю, что никакой группы захвата на борту нет.
     - Это еще почему?
     - Да так. Просто мнение.
     Типунов издал звук, средний между стоном и рычанием.
     - Ну не знаю, кто из вас как, а я не антаркт. У меня мозги хоть и с сотрясением, но зато на месте.
     - Точно?
     - Уверен.
     - Жаль, - вздохнул Непрухин. - То есть жаль, что вы не антаркт. Потом пожалеете, да поздно будет... А может, еще передумаете? Время есть.
     - Уйди!.. Нет, стой! Расскажи, что у нас нового?
     - У нас? - возликовал Непрухин.
     - Сволочи! У вас! Что нового у вас на вашей - теперь вашей! - станции, ну и вообще...
     - У нас моросит. По всему побережью туман, только у аргентинцев ясно на ихней Эсперансе. Генка Ломаев передает - над Амундсен-Скоттом чистое небо. Конгресс работает третий день.
     - И есть результаты? - ядовито вопросил Типунов.
     - Спорят. Вроде как с завтрашнего дня начнут принимать резолюции всеантарктическим голосованием. Вы голосовать будете ?
     - Сам голосуй! Антаркт! Что еще?
     - А что еще? - развел руками Непрухин. - Работаем. Домики сколачиваем. Те яхтсмены, которых я привел, здорово помогают. Некоторые совсем без башни, а поселить людей надо - соотечественники как-никак, не мотаться же им у припая на своих яхтах... Да, вот еще что: решили начать регулярные радиопередачи на KB, для начала научно-популярные. Обыватель должен знать, что такое Антарктида. Первую передачу дали утром, вторая начнется, - Непрухин глянул на часы и заторопился, - через двадцать минут. Ну, мне пора. Я диктор, мне еще текст просмотреть надо...
     Дверь за ним закрылась. На полу осталась лужа воды - округлая и с игривым хвостиком, зловредно смахивающая на очертания Антарктиды. Некоторое время Аркадий Степанович Типунов тупо смотрел на эту лужу, невольно пытаясь найти на ее периферии место, где должна располагаться станция Новорусская. Ему хотелось демонстративно плюнуть в лужу, но он этого не сделал - для начальника, даже бывшего, это было бы неуместно. Затем Аркадий Степанович с выражением произнес: "Д-диктор!", после чего облегчил душу простыми русскими словами.

***

     Почти те же слова изрыгал Нафаня, уронив молоток и тряся отбитым пальцем. Три щитовых домика, обнаруженных на холодном складе, уже сколотили, продлив на два десятка метров единственную улицу Новорусской, и разыграли, кто из яхтсменов будет в них жить первую неделю, - а четвертый домик оказался некомплектным. Как раз тот домик, который по воле жребия должен был принять на жительство экипажи "Анубиса" и "Балтики". Недоставало целой стенки, а куда она девалась - неизвестно. К счастью, на складе имелся рулонный утеплитель, а стенку на крайний случай всегда можно сделать из подручного материала.
     В этом смысле хороши старые станции вроде Мирного. Ежесезонная разгрузка судов, начиная еще со старушки "Оби", всегда оставляет свои следы, надо только знать, где что может валяться, и не лениться копать снег. Тут - пустые бочки из-под солярки, здесь - бревна, приготовленные для переправы тракторов через полыньи, а вон там, помнится, в позапрошлом году свалили тонны две оцинкованного железа, да так и бросили, потому что началась пурга... Станция Новорусская была молода, но и здесь старожилы охотно указывали места захоронения "полезных ископаемых", изредка вступая в ожесточенные споры: "Да не тут оно лежит, а во-он там, аккурат в ложбине..." Третейским судьей выступал Тохтамыш, догадавшийся, чего хотят люди. Если пес переставал путаться под ногами и начинал копать - бери лом и долби там же, потому что с этаким полуснегом-полульдом собачьим когтям вовек не справиться.
     Попадались бочки, бревна, доски, фанера из-под разломанных ящиков. Недостающую стенку в конце концов возвели - досками внутрь, фанерой и оцинковкой по утеплителю наружу, - провели электричество, поставили калорифер, и в домике стало можно жить, хоть он и напоминал своим видом о латиноамериканских трущобах. Команда "Анубиса" потирала руки. Вот только Нафаня, забивая последний гвоздь, промахнулся мимо шляпки, зато снайперски попал по пальцам.
     - Это ты кому? - полюбопытствовал Женька Большой.
     - У-у-у-у-у!.. - подвыл Нафаня так, что крутившийся возле новостройки Тохтамыш сел на хвост и гавкнул в знак не то сочувствия, не то осуждения.
     - Дай! - потребовал Баландин и силой осмотрел битые пальцы. - Нормально, кости вроде целы. Ноготь сойдет разве что.
     - Уйди-и!
     - Эй, нельзя ли потише! - крикнули от радиодомика.
     - А что?
     - А то, что сейчас передачу начинаем! В прямом эфире! Вот только матюков ваших не хватало! Кстати, всех касается. Полчаса тишины. Эй, там, хорош долбить!
     Последнее относилось к сводной бригаде яхтсменов и полярников, рубивших ломами наклонные траншеи для стока талой воды. Сводная бригада с охотой положила инструментарий, вознамерившись устроить перекур. При этом один лом соскользнул в только что пробитую канавку и понесся по ней, наращивая прыть.
     - Куда-а ?!! Держи!!!
     - Стой!
     - Ату его!
     В начальной фазе погони приняли участие все, но половина попадала на первых же шагах. На повороте беглый лом выскочил из канавки и закрутился по мокрому льду. Волгоградец Витька Сивоконь пал на него во вратарском броске и остановил. Раздались аплодисменты.
     - А ведь это не дело, - сказал хозяйственный Крамаренко. - Ходим раскорячкой. То и дело - брык, и ноги кверху. Их начальник так руку сломал.
     - А что ты предлагаешь? - спросил Баландин. - Песочком лед присыпать?
     - Вот именно.
     - А кто присыпать будет? Кто к берегу за песком потащится? Ты?
     - Почему я? Ты.
     - Нет там песка, одни камни. А у меня перекур, между прочим. - И Баландин демонстративно закурил. Нафаня не поддержал его - сосал палец.
     - Нет зла большего, чем безначалие, - вздохнул Крамаренко. - Начальник станции самоустранился, зам улетел на Амундсен-Скотт... По-моему, тут у них анархия с элементами дедовщины, ты не находишь? И бухта здесь так себе, на троечку. Вот попрет с зюйд-веста волна - нахлебаемся лиха.
     Ему не успели ответить. Из двери радиодомика зычно донеслось:
     - Да тихо вы! Передача начинается!
     - Пойдем послушаем? - предложил Женька.
     - Приемник на яхте, переться неохота...
     - А мы так, под дверью. Не прогонят же нас.
     - Почему не прогонят? - удивился Крамаренко. - Я бы точно прогнал. Салаг "деды" всегда гоняли.
     - А вот сейчас проверим. Антаркты мы или кто?
     За Женькой последовал только Баландин. Он и дерзнул потянуть на себя дверь - та скрипнула. Гравимет-рист Ухов, примостившийся за спиной Игоря Непрухина, сделал страшные глаза и погрозил вошедшим кулаком. Баландин успокоил его жестом - понимаем, мол, не маленькие.
     Передача уже началась. Восседая перед микрофоном на табурете, неестественно выпрямив спину, Непрухин зачитывал текст. Миллионы слушателей должны были узнать тот самый голос, который с неописуемой наглостью объявил недавно на весь мир о суверенитете Антарктиды, но на сей раз диктор был хотя бы трезв. На койке - пятки голенастых ног задраны на стену - валялся Эндрю Макинтош, также мобилизованный в дикторы, и лениво просматривал английский перевод - научно-популярную программу предполагалось вести поочередно на двух языках.
     Какое-то время Баландин пытался понять, почему эти странные загодя не записали передачу на пленку.
     Потом сообразил, что, видно, у них попросту не нашлось на это времени.
     - ...почти четырнадцать миллионов квадратных километров, включая шельфовые ледники Росса, Уэдделла и несколько более мелких, - вещал Непрухин. - Площадь Антарктиды почти вдвое превосходит площадь Австралии и в полтора раза - Европы. Некоторые из вас, разумеется, скажут, что недопустимо приплюсовывать площадь ледников, однако любой геолог со всей ответственностью заявит, что лед тоже минерал отнюдь не хуже других. Антарктида располагает крупнейшим в мире монолитным поликристаллом в виде ледяного купола, и не учитывать купол нет никаких оснований. Например, массив Винсон высотой 5140 метров, являющийся наивысшей точкой материка, почти на три километра сложен изо льда. Удалите лед - что получится? Континентальная платформа, освобожденная от тяжести ледяного купола, начнет "всплывать", как всплывает разгруженное судно и как "всплывает" ныне Скандинавия, освободившаяся от бремени четвертичного оледенения. По геологическим меркам, процесс этот очень быстрый - какие-нибудь десятки тысяч лет. В результате таяния тот же массив Винсон начнет расти по нескольку сантиметров в год, пока не достигнет вполне почтенной высоты. Благодаря льду наш континент как бы перегружен и вдавлен в мантию, но благодаря тому же льду средняя высота Антарктиды над уровнем моря превышает две тысячи метров, что является абсолютным рекордом среди материков...
     Ухов показал Непрухину большой палец. Непрухин сделал вдох, судорожно облизнулся и продолжал:
     - История ледников шестого континента началась в олигоцене, примерно тридцать миллионов лет назад. В те времена Антарктическая платформа, дрейфуя к югу, разорвала "пуповину" перешейка, соединявшего ее с Южной Америкой, и вокруг Антарктиды начала формироваться замкнутая циркуляция холодных океанских течений. Как следствие, в не столь уж высоких Трансантарктических горах образовались первые ледники, которые в следующем геологическом веке - миоцене - покрыли панцирем весь материк. Около десяти миллионов лет назад близ Южного полюса образовался гигантский самоподдерживающийся естественный холодильник, каковой и существовал до самого последнего времени, аккумулировав в себе до восьмидесяти пяти процентов всех ледников мира и до двух третей мировых запасов пресной воды. Возникает законный вопрос: что случилось бы дальше при естественном, так сказать, ходе вещей? Ответ на него ясен: Антарктида в своем движении УЖЕ миновала "высшую точку" и, двигаясь далее в направлении Австралии, через десять-пятнадцать миллионов лет сползла бы с Южного полюса. Не следует думать, что она натолкнулась бы на Австралийский материк - тот сам движется в направлении на северо-восток и, безусловно, избежал бы тарана. Без всяких сомнений, замкнутая циркуляция холодных вод вокруг Антарктиды со временем разрушилась бы и началось бы интенсивное таяние ледяного купола. Как видим, потрясающее событие в тектонике плит, свидетелем которого нам посчастливилось стать, должно лишь ускорить естественные природные процессы и никоим образом не привести к катастрофам глобального масштаба...
     На измученном лице Непрухина ясно читалось: "Вот это я дал! Вру и не краснею!" Ухов показывал ему уже не один, а два больших пальца.
     - ...Обладая свойством пластичности, антарктический лед под действием собственной тяжести постепенно течет от, грубо говоря, центра материка к краям. Движение его крайне неравномерно - от нескольких метров в год в глубине континента до одного-двух километров в год в так называемых в