ла бы иное: их десантные части, скорее всего, предназначались для вторжения на английские, австралийские и новозеландские станции.
     В данный момент антарктам было не до логики. Да и зачем она, если интуиция работает не хуже? Ясное дело, американцы!
     - Опомнились, гады!
     Вокруг уже окончательно рассвело. Туман на востоке розовел вовсю, и именно туда стремились вертолеты. Стало видно, что на берег нацеливается куда больше двух кораблей. Из тумана над океаном один за другим выныривали катера на воздушной подушке, каждый размером поболее "семерки".
     - И чего теперь? - хмуро процедил капитан. - Зимовщики так просто не сдадутся, точно отстреливаться будут.
     - А толку? - угрюмо вздохнул Баландин. - Из винтовок по вертолетам? Не смеши.
     - То есть, - заметил капитан зло, - ты предлагаешь сдаться?
     - Неизвестно еще, станут ли они брать кого-нибудь в плен. - Женька нервно поежился. - Хотя, по идее, должны - двадцать первый век на дворе, а у нас и оружия-то нет. Стало быть, мы - гражданское население.
     - У кого нет, - тихо вставил Баландин, - а у кого...
     Он вынул из внутреннего кармана куртки нечто заботливо укутанное в грязную промасленную тряпицу. Подчеркнуто неторопливо содрал ее и бросил на лед - в руках Баландина остался такой же небольшой автоматик, какие им вручал Николай Семенович перед стычкой с пиратами. Только на этот раз автоматик был заряжен, а Баландин успел прекрасно изучить и расположение предохранителя, и все остальное.
     - Ой! - впечатлился капитан. - Где взял?
     - Долго рассказывать.
     - Погоди, - вмешался Нафаня. - Ты что, собрался реально воевать?
     Ответить никто не успел. Вертолеты с ревом прошли над головами, обдав упругой воздушной волной. Они явно снижались, но если и собирались садиться, то за поселком.
     Чтобы слышать друг друга, приходилось кричать.
     - По-моему, пора валить. - Женька хлопнул капитана по плечу и нырнул в щель меж двух яхт.
     Остальные поспешили за ним - десант с катеров вот-вот должен был ступить на сушу.
     Ноги сами привели к кают-компании - там успела собраться немаленькая толпа. Игорь Непрухин что-то остервенело вещал с приступочка, а стоящие ближе всего антаркты из старичков дружно поддакивали. Четверка с "Анубиса" поспела как раз к окончанию речи, когда толпа загомонила: "Верно! Раздавай!"
     Завхоз Недобитько тут же нырнул в дверь, за ним сунулся кто-то из механиков. Толпа зашевелилась. На неожиданно визгливой ноте возопил некто, видимо, несогласный с речью Непрухина, и его чуть было не наладились бить, однако опять же кто-то из старичков зычно проорал:
     - Не троньте его! Пусть идет сдается, если хочет, гнида!
     Толпа брезгливо отступила.
     - Ну точно! - пробормотал Женька. - Народ собирается воевать. Я - не я, если не так!
     У входа в корпус завхоз раздавал оружие. Вряд ли его было много, но десятка три стволов на Новорусской точно имелось, это знал каждый.
     Баландин заозирался и почти сразу заметил двух волгоградцев - Власевича и Витьку Сивоконя; они, отчаянно жестикулируя, объясняли что-то пухлому иммигранту, бывшему композитору. От домиков бежал балтиец Дахно, полы его куртки развевались на манер коротких крылышек, и Дахно был очень похож на удирающего по льду пингвина.
     Непрухин что-то скомандовал. В общем шуме его было не слыхать, однако толпа стала быстро редеть - народ разбегался кто куда. Пронесся закутанный в черт-те сколько одежек курчавый полинезиец, видать, переселенец с рокирнувшихся островов. Лицо у него было серым, не то от непривычки к холодам, не то от свалившихся треволнений, а в руке абориген текущих широт сжимал старинный пистоль времен, наверное, еще капитана Кука.
     - К укрытиям! - надрывался Непрухин. - Залегайте по желобам! Кто безоружен- тоже!
     - Чего стали? - на бегу прокричал Дахно. - Пошли к водостоку! Там наши!
     - Двинули! - гаркнул капитан. Похоже, в тревожный момент он автоматически принял командование на себя, и команда привычно подчинилась, хотя Нафаня кривил губы и вполголоса матерился. Женька Большой, пробегая мимо полуразобранного вездехода сбоку от домика механиков, наклонился и подобрал бесхозный молоток.
     Около водостока, у ажурной метеовышки имелся самый настоящий окоп, только ледяной - когда-то тут проходила тропинка зимовщиков. В окопе действительно обнаружились все остальные калининградцы - капитан "Балтики" Боря Баринов, Панченко с Радиевским и взъерошенный Дима Субица. Поспевший раньше ни-колаевцев Дахно что-то хрипло втолковывал товарищам, держась одной рукой за саднящий от бега бок. Глядел Дахно в основном на капитана - видимо, у кали-нинградцев тоже сработал давний рефлекс на старшего в команде.
     - Давайте вниз! - махнул рукой Баринов, когда Дахно умолк и негромко заперхал, прижав кулак ко рту.
     В руках Баринова, натурально, имелся автомат Калашникова. Жаль, 5.45, а не 7.62. Витька Радиевский был вооружен охотничьей двустволкой. У Дахно в руке чернел "ПМ". Остальные были безоружны.
     Когда четверка с "Анубиса" присела рядом с коллегами в ледяном желобе, Баринов хмуро справился:
     - Стволы есть?
     Баландин молча продемонстрировал автоматик. Женька с каменным лицом вытянул руку с молотком. Баринов поглядел на него странно.
     - У меня ракетница есть, - сообщил Нафаня угрюмо. - Правда, ракет всего три.
     - Тоже пойдет, - вздохнул Панченко. И надоумил: - Только стрелять надо в упор. И лучше в рожу.
     - Значит, воюем? - без особой радости спросил Юра Крамаренко у Баринова.
     - А есть альтернатива? - пожал тот плечами. - Понятно, что нам не выстоять. Но оказать сопротивление мы обязаны, иначе... иначе какие мы на хер антаркты?
     Баринов оглядел всех присутствующих; глаза у него были светлые-светлые, почти белые, как окружающий лед.
     - Вот что, братцы... - сказал он несколько мгновений спустя. - Понятно, что все это авантюра чистейшей воды. И что не выстоять нам против америкосов. Поэтому... Поэтому отстреливаемся, пока есть патроны, а потом... Потом как получится. Не думаю, что они станут стрелять в безоружных.
     - Если мы кого-нибудь из америкосов завалим, - неожиданно спокойно возразил Баландин, - очень даже будут. Но я согласен. Отстреливаемся до последнего. Потом - пушки на лед и руки за голову. Я, конечно, ан-таркт... но дохнуть зазря раньше времени мне что-то неохота.
     На южной окраине резко хлопнул одиночный выстрел, потом еще один. А потом заговорили автоматы - сразу четыре или пять.
     - Начинается... - пробормотал Женька.
     - Так! - скомандовал Баринов. - Кто безоружный - на дно! И не высовываться. Если... если кого-нибудь приложит, продолжите вы.
     Радиевский, Баландин, Дахно и капитан "Балтики" вжались в лед на краю бруствера. Меж домиков было уже безлюдно, обитатели Новорусской либо прятались с оружием наготове, подобно яхтсменам, либо убрались в домики и прочие помещения, чтоб не маячить в качестве живых мишеней.
     А спустя несколько минут американцы пошли на приступ.
     Операция развивалась в полном соответствии с планом. Пролетевшие минут двадцать назад над Новорусской вертолеты высадили на лед десант, военные транспортники сбросили полтора десятка легких бронемашин, и машины эти сейчас строем двигались к станции, предупреждающе поводя стволами пулеметов. Навстречу им с моря перебегали высаженные с катеров морпехи. Разгорелась жидкая перестрелка - для густой у обороняющихся было слишком мало оружия.
     - Вон! - громко прошептал Радиевский и припал к прицелу.
     Баландин и сам увидел: из-за угла дизельной выглядывал морпех-американец в грязно-сером шлеме и таком же комбинезоне. По нему кто-то выстрелил откуда-то справа, из-за сортира, что ли. Морпех спрятался; секунду спустя по сортиру стали бить сразу из нескольких стволов - за углом американец был явно не один.
     - Тихо! - напряженно сказал Баринов. - Не тратьте попусту патроны, пусть сначала покажутся.
     Вскоре стрельба у сортира захлебнулась, но там никто не кричал - может, и не подстрелили бедолагу, может, просто боеприпасы у него иссякли. Тем более что стрелял неведомый оборонец сортира одиночными, видно, тоже из ружьишка.
     Спустя полминуты из-за угла вновь выглянул морпех. Внимательно обозрел окрестности и махнул рукой кому-то невидимому. Сам он, присев на одно колено, хищно поводил стволом автомата, готовый в любой момент дать убийственную очередь.
     Из-за угла тем временем выскользнули сразу трое и, пригибаясь, сунулись к дверям дизельной.
     И тогда Баринов вполголоса скомандовал:
     - Огонь!
     Многоголосо шарахнуло. Звонко протрещала очередь баландинского скорострела. Солидно ухнула двустволка. Сдвоенно вякнул "калаш". Покнул одиночный из "пэ-эма". Один из трех американцев неловко споткнулся и стал оседать. Остальные двое подхватили его под локти и мгновенно отступили назад за угол, а прикрывающий принялся поливать огнем укрытие яхтсменов, обильно вылущивая острую ледяную крошку. Все тотчас сползли на дно окопа, не сговариваясь.
     Через секунду, чуть не долетев до окопа, разорвалась граната и почти все яхтсмены временно потеряли возможность слышать.
     С этого момента воспоминания Баландина потеряли связность и стали обрывочными. Антаркты еще стреляли, и по углу дизельной, и в промежуток между будкой метеорологов и малым холодным складом. Отовсюду палили в ответ, густо и точно. Витька Радиевский в какой-то момент, вскрикнув, схватился за предплечье и выронил ружье, которое тут же подобрал Субица. Минуту спустя убили Диму Дахно - ему попали в голову. Пистолет его подбирать смысла не имело, потому что Дахно успел расстрелять всю обойму.
     Потом их укрытие пытались обойти с двух сторон, но кто-то из соотечественников-антарктов поддержал огнем с левого фланга - и американцы вынуждены были снова забиться в щель между метеобудкой и складом, а откуда-то сзади приполз белый от ярости механик Илья Зубко, бывалый зимовщик.
     Отряд под предводительством Непрухина тем временем сильно отжали с первоначальных позиций бронемашинами; юг и юго-восток Новорусской американцы отвоевали почти сразу. Бой шел спереди; бой приближался и сзади. Тиски сжимались не быстро, но до жути неуклонно.
     Самоотверженность - это слишком мало против силы и выучки.
     Некоторое время яхтсмены отстреливались вместе с Зубко, потом у Баринова опустел единственный магазин, а у Субицы осталось лишь по патрону в каждом стволе плюс один резервный в кармане. Сам Баландин расстрелял полтора магазина из трех имевшихся.
     - Отходить надо! - угрюмо процедил Баринов.
     Баландин был согласен - сидеть в окопе становилось слишком опасно: они приковали слишком много вражеского внимания, а бронемашины уже утюжили главную площадь Новорусской и давно хозяйничали на взлетно-посадочной полосе. Было видно, как в южной части поселка из домиков выводят не решившихся сопротивляться антарктов - руки за голову.
     Но куда отходить? Со стороны материка поселок блокировали бронемашины, а со стороны океана - морпехи.
     - Я знаю куда, - сказал вдруг Зубко. - Сначала к северному водостоку, к Пингвиньей балке, а потом...
     Договорить он не успел - американцы снова пошли на приступ, причем гранат на этот раз не пожалели. Чудом никого не зацепило, только посекло лед в нежданно исполнившем роль окопа желобе. Оглушенные и, по большому счету, деморализованные яхтсмены и единственный абориген-механик покинули спасительный окоп и отступили за ангар, окруженный высоким валиком обледеневшего снега. Баландин опустошил второй магазин - это на несколько секунд заставило американцев залечь, а товарищам дало возможность улизнуть из окопа.
     Мертвого Дахно пришлось бросить - настало время думать о живых. Запомнилось только красное на белом. Радиевскому помогали все еще безоружный Панченко и капитан "Анубиса" Юра Крамаренко.
     За выступом какого-то строения - сами не поняли какого, до черта их тут! - нос к носу столкнулись с американцами, конвоировавшими кого-то из переселенцев. Баландину казалось, что случилось это сразу же после того, как был покинут окоп, но при зрелом размышлении становилось понятно - такое могло произойти только спустя какое-то время, минут, наверное, через десять. Эта стычка окончательно смешала все в голове - разум предпочел спрятаться за рефлексами.
     Была короткая сумбурная перестрелка, почти в упор. Одного американца, кажется убили, и убили кого-то из калининградцев. Баландин отчетливо запомнил Женьку Большого, швыряющего молоток в лицо врагу, и Нафаню, стреляющего из ракетницы в лицо другому. Потом Баландин следом за Зубко упал в ручей, весело текущий по водостоку, и заскользил с этой импровизированной горки прочь от поселка, все быстрее и быстрее. Ледяная вода обожгла лицо и руки. Больших трудов стоило удерживать на весу автомат - инстинкты не позволяли его намочить.
     К финишу короткого скоростного спуска примчались только пятеро - Зубко, Баландин, Нафаня, Юра Крамаренко и Баринов. Женька Большой откололся на старте - его отсекли от водостока, но, кажется, ему удалось улизнуть в ангар, хотя это представлялось слабым утешением и скорее отсрочкой плена, чем избавлением от него. Но в момент бегства из поселка таким экстравагантным и весьма мокрым способом размышлять о судьбах товарищей Баландин был абсолютно неспособен.
     Модерновые костюмы-непромоканцы спасли яхтсменов от ледяной купели - нельзя сказать, что они остались полностью сухими под одеждой, но жить было пока можно. А вот каэшка Зубко промокла насквозь, и уже спустя пару минут после финиша у того зуб на зуб не попадал. Но механик крепился. Именно он подсказал, что делать и куда бежать дальше - двести пятьдесят метров от поселка, даже с учетом густого тумана, это слишком мало, чтобы считать себя в безопасности от пули.
     И слишком много, чтобы считать себя в безопасности от Антарктиды.
     ***
     А вот в моральной столице антарктов, на станции Амундсен-Скотт главным героем обороны выпало стать - смешно произнести! - свирепому попугаю Кешью. Впрочем, началось все, как и в Новорусской, со звука приближающихся транспортных самолетов, а затем и "Чинуков", на которые Кешью-Кеша поначалу не обратил никакого внимания, если вообще их заметил.
     Зато на звуки обратили внимание люди. Строго говоря, первыми приближение самолетов засекли дежурный на аэродромном радаре и забредший к нему погреться гляциолог из соседней научной будочки - пока у гляциолога чего-то там оттаивало или, наоборот, замерзало в очередном опыте, он решил заглянуть на кофе к соседу.
     - Гляди, Джимми, - дежурный пощелкал ногтем по стеклышку радара, на котором бегал по кругу белесый шлейфик, выявляя несколько точек, потенциальных гостей. - Кто-то к нам навострился. Не знаешь кто?
     Гляциолог Джимми Сандерс несколько минут назад переключился мыслями со своего низкотемпературного опыта на мечты о горячем кофе, поэтому ему было решительно наплевать, кто там куда навострился - мало ли какие делегаты от каких станций решили поучаствовать в Конгрессе?
     Джимми Сандерс вообще считал Конгресс пустой трескотней и бесполезной говорильней, за которую никто не заплатит ни цента. Иное дело научная работа!
     Технику Аарону Макбрайду до выявленных радаром гостей дела было немного больше, но ничего худого он тоже не заподозрил - на Амундсен-Скотт в последние недели самолеты с других станций летали действительно часто. Другое дело, что не так кучно. Тем не менее Макбрайд особо не встревожился, решил спокойно попить кофе с Сандерсом, а потом уж доложить руководству и рявкнуть на рабочих посадочной полосы.
     Вода в кофейнике еще только закипала, а звук приближающихся самолетов стал слышен уже и под куполом. Только теперь Макбрайд нахмурился и потянулся к рации. Но предупредить руководство он уже не успел.
     Тем временем антаркты, удивленные столь мощным звуком из поднебесья, прервали едва начавшееся утреннее заседание и высыпали из надувного купола наружу. Тут-то и стало понятно, кто пожаловал.
     Самолеты, как и у Новорусской, сбросили на лед бронемашины и тут же убрались, уступив небо сапогастым "Чинукам".
     Взгляд, которым обменялись Тейлор и Уоррен, был долгим и в вербальной смысловой расшифровке, вероятно, мог бы занять средней величины том. Американские военные атакуют американскую научную станцию, которая посмела объявить себя столицей свободной территории. Не позавидуешь ее начальникам...
     Однако взгляды делегатов иных национальностей (особенно китайцев, японцев и индусов) тоже весили немало и кое-что значили. Да и русские знакомо набычились - эти ребята просто так не сдадутся, Тейлор не сомневался. И если их подвести... прощай антарктическое президентство.
     Какие мотивы боролись в душе Брюса Тейлора, достоверно неизвестно - известно лишь, какие, к его чести, взяли верх. На долгие речи времени не оставалось, поэтому он громко хлопнул в ладоши и сказал очень коротко, хотя и достаточно пафосно:
     - Свободная Антарктида обязана себя защитить!
     А Уоррен поддержал в лучшем голливудском стиле:
     - Парни, у нас проблема: эпоха гуманизма еще не наступила. В ружье!
     Весь арсенал Амундсен-Скотта состоял из, дай бог, полудюжины автоматов различных систем, нескольких винтовок и пистолетов. Ни одного гранатомета, даже подствольного. Никаких зенитных систем. И тем не менее игра сразу пошла всерьез: антаркты встретили десантные "Чинуки" огнем из всего, что могло стрелять. Встретили еще до того, как первые солдаты успели высадиться на лед.
     Однако, когда на ничем не защищенных стрелков-антарктов поперли бронемашины, отступление обороняющихся под купол произошло более чем поспешно.
     В сущности, на станции негде было держать оборону: два купола, несколько научных павильончиков, дизельная да сплошные льды кругом. Поэтому американские десантники, невзирая на дружный залп антарктов (к слову сказать, ничуть не повредивший ни единый "Чинук"), могли считать себя хозяевами на базе уже спустя пятнадцать минут, когда в купол к испуганно притихшим конгрессменам пожаловал бригадный генерал Ричард Хески.
     Всякий скажет, что не дело генерала лично участвовать в штурме. Однако кто же откажется украсить свой послужной список участием в славном и, главное, практически безопасном деле? Нет дураков.
     Вот тут-то и вмешался попугай Кеша.
     Ошибается тот, кто полагает всех, без исключения, попугаев безобидными, бестолковыми и потешными созданиями. Новозеландские попугаи кеа, в отличие от своих ближайших родственников кака и какапо, бестолковы, потешны, но отнюдь не безобидны. И вранье, будто любимейшим лакомством Кеши были орехи кешью. Не было для него, как и для всех кеа, большего гастрономического изыска, чем мясо нежного барашка с ароматным жирком. Эти твари, некогда привыкнув кормиться отходами скотобоен, отринули вегетарианство как недостойное приличной птицы занятие. Стаи кеа терроризируют овечьи отары по всей Новой Зеландии. И овец они рвут так, что (мама дорогая!) куда там койотам или динго
     Неизвестно, что так разозлило Кешу - генерал Хески на овцу был нисколько не похож. И обидеть хозяина попугая еще ничем толком не успел, если не принимать во внимание сам факт появления военных.
     Кеша спикировал на Хески, вцепился мощными когтями в генеральский погон и в долю секунды отстриг генералу ухо. А затем принялся рвать клювом щеку.
     Генерал не сразу понял, в чем дело, и не сразу почувствовал боль. Онемев, он уставился на залитый кровью рукав камуфляжа. А секундой позже заорал на весь купол. Царившая в зале Конгресса за мгновения до того тишина сразу раскололась на части. Хески попытался отодрать от себя хищного попугая, но тот оставил в покое щеку и принялся за генеральскую руку.
     На Хески страшно было смотреть - вся правая часть лица его являла сплошную кровавую рану. Сопровождающие солдаты и офицеры остолбенели всего на пару секунд, но этого оказалось достаточно. Наконец кто-то из солдат вскинул автомат и саданул стволом по Кеше, а генерал окровавленной рукой выдрал из кобуры пистолет.
     Вероятно, Кешу убили бы. Не проблема пристрелить