ыводных ледниках близ побережья. О трещинах, неизбежно возникающих в толще льда благодаря разнице в скоростях движения и перегибам подстилающего рельефа, мы поговорим в одной из следующих передач...
     "Если она состоится", - добавил про себя трезво-мыслящий Баландин. Уж очень несолидно выглядела "Антарктида online" с потным Непрухиным на табурете и горизонтальным Макинтошем, почесывающим пятку с грациозной ленью природного русского Емели. Да, но что такое солидность? А главное, нужна ли она отцам-основателям новой нации?..
     "Нет, - ответил Баландин так же мысленно, как и усомнился. - Наглость нужна - это верно. Так ведь она у них есть..."
     - Ошибаются, однако, те, кто думает, будто Антарктида сплошь покрыта унылыми льдами, - продолжал потеть Непрухин. - Помимо поднимающихся над куполом вулканических конусов и так называемых нунатаков, среди льдов встречаются оазисы солидной площади - до семисот квадратных километров... В оазисе Бангера есть озеро, прогревающееся к февралю до двенадцати градусов - любители могут купаться! Встречаются, правда, и незамерзающие соленые озера, купаться в которых не рекомендуется даже пингвинам... В оазисах богат - по антарктическим меркам - животный и растительный мир, о котором мы поговорим в нашей следующей передаче завтра в это же время. Оставайтесь с нами! - Непрухин сделал глубокий вдох и продолжил: - Через несколько минут мой коллега и соотечественник Эндрю Макинтош повторит этот выпуск программы для англоязычных слушателей, а пока настройтесь на волну "ретро" и прослушайте песню "В Антарктиде льдины землю скрыли", как нельзя лучше соответствующую нашей сегодняшней теме. Увидимся!.,
     Обессиленный, он отвалился от микрофона, рот - вкривь, глаза - удавленника.
     - Класс! - прошептал Баландин. - Для непрофессионала - класс!
     - Мужики, - жалобно, явно через силу позвал непрофессионал, - выпить нету?
     - Дадим, - ядовито прошипел Ухов, показывая кулак и строя страшные гримасы. - Особенно если микрофон выключишь. - Зашипев на вдохе, Непрухин вскочил, уронив табурет. Сделал безумные глаза, замахал руками.
     - Шучу, - засмеялся Ухов. - Я выключил.
     - Шути, да знай меру! За такие шуточки знаешь...
     - Что?
     - Нальешь двойную порцию.
     ***
     Если очень постараться, то можно нагреть океан и на полюсе, но вопрос его остывания - лишь вопрос времени. Физику не обманешь - приходится к ней приспосабливаться. В марте месяце в южных околополюсных широтах день еще достаточно долог, зато ночь моментально отбирает у атмосферы крохи тепла, накопленные днем. Как следствие, теплый - пока еще теплый - океан чудовищно парит, заволакиваясь густейшим туманом. В нем тонут Магеллановы облака и Южный Крест, исчезают атоллы с озябшими пальмами, прячутся айсберги, по воле ветров и течений заплывшие туда, где прежде был материк, растворяются очертания спасательных судов, и мир съеживается до границ вытянутой руки. Лишь ярчайшие прожекторы на рубках да сиплые вопли корабельных сирен дают намек на то, что мир вообще-то несколько протяженнее, нежели вытянутая рука. Но верится в это с трудом.
     На ночь спасательные суда ложились в дрейф, отойдя подальше от ближайшей суши. Утреннее низкое солнце выедало туман столь медленно, будто стремилось продлить удовольствие от смакования небывалого деликатеса. Везло только островам, имеющим порты, где океанские суда могли пришвартоваться к пирсу, или хотя бы удобные гавани. Там спасательные работы не прекращались и ночью. Но кто же, находясь в здравом уме, стал бы строить порты на всех без исключения островах и островках Полинезии, по воле "рокировки" заброшенных ныне в ближайшие окрестности Южного полюса?!
     С атоллов, гаваней не имеющих, эвакуацию жителей можно было производить лишь с полудня до наступления ночной темноты, да и то не всякий день. Близ мест, где теплые воды сталкивались с холодными, оставалось только молиться о ветре - губителе туманов. Как назло, во всем южном полярном бассейне надолго заштилело. Всякий моряк понимал, что хороший полярный шторм - лишь вопрос времени, что рано или поздно природа, получившая небывалый хук, опомнится, придет в себя, накопит силы и растратит их единственным доступным ей способом. Кое в чем природа похожа на человека - тот тоже, получив поленом по лбу, какое-то время приходит в себя. Зато уж потом...
     Спешили. От судов к берегам и обратно безостановочно бегали шлюпки и катера. Палубы лайнеров, сухогрузов, эсминцев и даже танкеров заполнялись толпами некогда коричневых, а теперь серых от холода туземцев с их скарбом, хнычущими детьми, блеющими козами и бессловесными кокосами. Многие беженцы подавленно молчали - иные, напротив, яростно требовали эвакуации с замерзающих островов их любимых "Тойот", мотороллеров, велосипедов, швейных машин - и, случалось, добивались успеха.
     Весь мир обошла душераздирающая история: некий полинезиец застрелил капитана спасательного судна за отказ взять на борт любимую свинью означенного аборигена и двенадцать ее поросят. В сообщениях случившегося на борту корреспондента, казалось, слышался визг несчастных хавроний. Преступника хотели было выбросить за борт, но потом посадили в трюм под замок. Туземец выиграл во всех отношениях: ехал в тепле, вместо того чтобы мерзнуть на палубе, и был в конце концов освобожден от судебного преследования благодаря общественному движению в защиту домашних животных, нанявшему лучших адвокатов. О трех малолетних детях застреленного капитана ничего не сообщалось.
     С некоторым опозданием в высокие южные широты прибыли два судна, зафрахтованные Гринпис, и целая флотилия катеров, вскоре напомнивших о легендарной спасательной операции, осуществленной Ноем и сыновьями. Часть этих судов занялась перевозкой в более теплые края брошенных домашних животных, другая часть обратилась к дикой фауне. Людей игнорировали и те, и другие. Ловили всевозможных пингвинов, в том числе императорских, имевших неосторожность уплыть на айсбергах за границу "зоны рокировки" и оставшихся в приполярных водах, грузили их на катера и, препятствуя птицам в их намерении выпрыгнуть за борт, везли возмущенно орущий груз к берегам Антарктиды, потому что пингвины должны жить именно там. По дороге эти катера встречались с другими катерами, идущими навстречу от берегов Антарктиды и также груженными отловленными пингвинами, потому что исконный ареал этих птиц - южные приполярные воды, а не где-нибудь. Дружелюбно побеседовав под гвалт живого груза, капитаны катеров приказывали лечь на прежний курс и продолжали путь.
     Если в любом деле главное - система, то человек воистину велик. Он сумел привести в систему и полный бедлам.
     Обманывая береговую охрану, катера притыкались к любому гостеприимному берегу, выпуская на волю мычащий, хрюкающий и блеющий груз бесхозного скота, отчего в Австралии возник ящур, причинивший громадные убытки, а морские пограничники Филиппин и Индонезии вскоре стали обстреливать гринписовские посудины без предупреждения. Бури эмоций, пенясь и клокоча, изливались с телеэкранов и газетных полос.
     В тумане гринписовский катер на полном ходу протаранил французский сухогруз. Катер затонул; сухогруз с дырой ниже ватерлинии выбросился на песчаный пляж ближайшего атолла, огласив эфир истошным SOS. Человеческих жертв, к великому удивлению, удалось избежать, но островитянам, только что снятым с этого атолла, довелось еще на несколько дней продлить прощание с родимой сушей, уже припорошенной первым пушистым снежком. Местных пальм только-только хватило на костры для обогрева замерзающих. Туземцами был побит один гринписовец, принесший к костру для отогрева оцепеневшую на холоде сколопендру.
     Впрочем, будем справедливы: подавляющее большинство моряков занималось спасением людей, а не пингвинов, в спасении не нуждающихся, и не сколопендр, спасать которых - себе дороже.
     Соединенным Штатам досталась эвакуация сотен атоллов Маршалловых островов, восточной части Каролинского архипелага, Восточного Самоа, островов Бейкер, Хауленд и Джарвис - как своих непосредственных владений, так и территорий, находящихся под опекой. Новая Зеландия эвакуировала принадлежащие ей острова Кука и Юнион; Франция - острова Уоллис и Хорн.
     Клочки суши в океане нужны всем; обитающее на них туземное население - никому. На долю одних лишь Соединенных Штатов пришлось более трехсот тысяч человек, нуждающихся в срочном переселении. Хуже того - претендующих на предоставление им под жительство таких же райских уголков с тропической природой, каковыми были недавно их атоллы. Незначительным большинством голосов Конгресс проголосовал за предоставление всем эвакуированным вида на жительство в США. Коренные американцы в большинстве своем вернулись на материк; островитяне предпочли Гавайские и Марианские острова, коренное население которых отнюдь не пришло в восторг от наплыва бездомных чужаков. Кое-где прошли акции гражданского неповиновения, в двух случаях переросшие в серьезные бунты. На острове Кауаи властям пришлось привести в боевую готовность войска и мобилизовать национальную гвардию.
     И все же "своих" худо-бедно вывозили и расселяли.
     Что делать с "чужими" - оставалось вопросом. Вот когда жители суверенных островных государств Микронезии и Полинезии пожалели об избавлении от колониального гнета! За первые две недели с памятного дня великого географического катаклизма ни у одного из бесчисленных островов республики Кирибати не бросило якорь ни одно спасательное судно. В ООН велись вялотекущие дебаты. Япония выразила готовность предоставить для эвакуации замерзающих островитян целую флотилию сухогрузов и супертанкер "Оманаго Мару", но, перегруженная собственным населением, категорически отказалась принять хотя бы одного человека. Очень скоро вспомнилось, что Кирибати и Науру входят в Британское Содружество, и дипломатическому давлению подверглись Лондон, Веллингтон и Канберра. В ответ посыпались отказы, припудренные соболезнованиями.
     Острее прочих отреагировала Австралия. Она также была готова предоставить флот для эвакуации островитян, но категорически не желала видеть их на Зеленом континенте. Общая численность "спорного" населения не превышала ста тысяч человек, а куда их девать, оставалось загадкой. В конце концов Австралия сделала уступку, согласившись принять двенадцать тысяч жителей Науру - людей с солидными банковскими счетами благодаря многолетнему экспорту фосфатов и системе "народного капитализма". Голодранцы же из Кирибати, извечно пробавлявшиеся торговлей кокосами и плодами хлебного дерева, не были нужны решительно никому. Что с того, что они христиане? Тем хуже для них - о мусульманах кричали бы сильнее. Что с того, что их денежная единица - австралийский доллар? Ты сперва предъяви достаточное количество этих долларов, докажи кредитоспособность, а потом и претендуй на право въезда в Австралию, понял?
     - Не понял.
     - Объясняю еще раз. Любой человек, желающий переселиться в другую страну, тем более в Австралию или Новую Зеландию, должен лично обратиться в иммиграционную службу указанных стран, не забывая о том, что критерии отбора у них очень строги и направлены прежде всего на поддержание высокого уровня жизни собственных сограждан. Никакое разумное правительство благоустроенной страны не допустит увеличения безработицы, массовой нищеты и ненужной этнической пестроты, это вам понятно?
     - Это понятно, но...
     - До свидания. Балласта хватает и без вас.
     С трибуны ООН звучали призывы к правительствам стран тропического и субтропического поясов принять у себя переселенцев. Призывы тонули, как камни, в зыбучих песках длиннейших периодов от "с одной стороны, нельзя не согласиться..." до "с другой стороны, надо ясно понимать...". В положительном смысле отозвался один Иран, да и то с условием принятия всеми без исключения переселенцами ислама шиитского толка. Затем эстафету подхватила Россия, выразившая готовность предоставить полинезийцам места для проживания в Якутии и Красноярском крае.
     В полном отчаянии дипломаты замерзающей островной республики, о которой прежде никто толком и не слыхивал, выслушивали слова соболезнования и сожаления - ничего, совсем ничего нельзя сделать. Мы бы рады, но... "Но" бывали самые разные, но сводились в итоге к одному и тому же.
     Кивали на перенаселенность и суровый климат собственной страны, на социальные проблемы, нуждающиеся в решении, а не усугублении, на международное право. Что, собственно, является суверенным владением - сама земля как таковая или территория с такими-то и сякими-то географическими координатами? Вопрос для юристов. Если второе, то, право же, нет повода для беспокойства: в указанных координатах по-прежнему находится суша. Верно: не та суша, но все-таки суша. Пусть она пока что холодная, обледенелая, но это временно. Зато на привычной для вас географической широте!
     Только дипломатический этикет не позволил послу охотного Кирибати нанести оскорбление действием министру иностранных дел одной великой державы в благодарность за дружеский совет потребовать свое у новоявленных антарктов. Зато немедленно по окончании аудиенции посол дал волю праведному гневу перед журналистами. Вряд ли он успел достаточно хорошо продумать данный шаг - скорее, наоборот, позднее рыдал от досады. Следствием импровизированного интервью стала лишь еще более озлобленная критика "так называемой Свободной Антарктиды". Удобный "стрелочник" был найден. Антарктидой и географическими координатами отныне прикрывался любой, к кому обращались отчаявшиеся островитяне.
     А время шло...
     Наконец случилось то, чего никто не ожидал: так называемая Свободная Антарктида подала голос. Специальной декларацией, принятой, как сообщалось в радиообращении, подавляющим большинством населения страны, антаркты признавали за всеми лицами, непосредственно пострадавшими в результате "переезда" континента, безусловное право на жительство на территории Свободной Антарктиды...

ГЛАВА ВТОРАЯ

Антарктический Конгресс

ИЗ ЗАПИСОК ЛОМАЕВА

     "Перелет прошел благополучно, а вот приземлиться нашему пилоту удалось лишь с третьей попытки - уж очень слепил глаза снег. Без солнцезащитных очков здесь мигом схватишь снежную слепоту - и ходи с повязкой на глазах, как слеподырый от рождения. Солнце настырное и злое, как в Сахаре, но температура воздуха минусовая, снег и не тает, разве что испаряется помалу. Не то что у нас в Новорусской, где не прочихаться от тумана, как и по всему побережью, я думаю.
     А тут у них высокогорный курорт, только без гор. Вместо гор пучится здоровенный стационарный купол - главная постройка станции. В куполе местные и живут, и обедают, и снимают данные с вынесенных вовне приборов. Там же оранжерея со всякой растительной всячиной, в том числе цитрусовыми деревьями - любимое место большого зеленого попугая начальника станции, если он (т.е. попугай, а не начальник) не сидит у кого-нибудь на плече и не летает под куполом, хрипло ругаясь на кого-нибудь. Попутай новозеландский, породы кеа, и зовут его Кешью по имени любимых им орехов. Проще говоря - Кеша.
     Говорят, некоторые, вроде того попугая, неделями не выходят из купола, но я бы так не смог; по мне, что сидеть в куполе, что в вольере зоопарка, как антилопе какой-нибудь вилорогой, - один черт. Это только в пургу хорошо, а пуржит здесь редко. Ну, понятно, магнитологи, аэрологи, астрономы и дизелисты выходят на вольный воздух каждый день, им надо.
     "Мороз и солнце, день чудесный". Знал Пушкин толк в чудесных днях. В такие дни чувствуешь, что не напрасно родился на свет - игра свеч стоила. Кончились все "прелести" материковой глубинки - ни тебе минус восьмидесяти ниже нуля, ни нулевой влажности воздуха; что сушит горло как силикогель, ни гипоксии, ни белой мглы. Знаете, что это такое? "Смока и Малыша" читали? Так вот это и есть та самая "белая смерть", но Джека Лондона я все же поправлю: дышать в белой мгле можно, если через нос, а еще лучше через подшлемник. Зато видимость - ноль. Мелкие-мелкие кристаллики снега висят в приповерхностном слое, как туман, и даже при полном безветрии не спешат опускаться.
     Если летишь над белой мглой на последних каплях горючего, сесть и не разбиться - крупная удача.
     Столько самолетов сразу станция Амундсен-Скотт, наверное, никогда еще не видела. Мы прилетели пятнадцатыми; в тот же день прибыли еще два самолета и назавтра - еще один. Девятнадцать. От девятнадцати антарктических станций. По погодным условиям не смогли прибыть норвежцы из Модхейта, наши с Новолазаревской и индусы со станции Маитри, но обещали постоянно быть на связи. Англичане привезли украинцев. Аргентинцы с чилийцами как обещали проигнорировать Конгресс, так и проигнорировали.
     Мы решили: пусть им будет хуже.
     Кворум? Если считать по действующим станциям, кворума не было. Если по государствам - был. Пятнадцать национальных делегаций из двадцати стран "антарктического клуба" - это кворум. Еще какой!
     С Мак-Мёрдо прилетел "Геркулес-130". Он привез не только американскую делегацию, но и новозеландцев с близлежащего Скотт-Бэйза, запасы провизии на всю нашу ораву, а главное - еще один купол, надувной и колоссальных размеров. Для чего они держали его на Мак-Мёрдо, так и осталось для меня загадкой. Может, собирались оборудовать кегельбан. Так или иначе, к моменту нашего прилета купол был уже наполовину надут и здорово нам пригодился - и как зал заседаний, и как общежитие. Я и раньше знал, что Амундсен-Скотт - станция немаленькая, может при случае принять сотню гостей... ну вот и приняла. Хозяевам почти не пришлось тесниться.
     Как я мечтал когда-то побывать на южной маковке планеты! На Востоке зимовал один раз, а слетать на Амундсен-Скотт - не вышло.
     Вот она, вожделенная станция, а полюса нет, хоть тресни.
     Само собой разумеется, я все равно осмотрел и сфотографировал местные достопримечательности. Тут у них точнехонько на полюсе стоял на подставке металлический шар, полированный и посеребренный, и полярники то и дело таскали его с места на место, потому что географический полюс планеты не пригвожден к одной точке, а выписывает хитрые кривые, называемые нутациями. Если хочешь совершить "кругосветку" - подстрахуйся и не пожалей лишней минуты на то, чтобы обойти шар по кругу радиусом в несколько десятков шагов. Можно прокатиться и на тракторе. А еще гости станции любят фотографировать свои безбожно искаженные физиономии, отраженные шаром. Конечно, сделал это и я, хотя шар теперь стоял не на полюсе, а на пересечении экватора с линией перемены дат. Все равно - достопримечательность.
     За исключением шара и купола, здесь в общем-то почти так же, как и везде. Несколько домиков. Взлетно-посадочная полоса. Высоченные антенны. Буровая вышка. Магнитный павильон - внизу, в толще льда, как у нас на Востоке. Совсем глубоко под поверхностью - датчики нейтринного телескопа, а наверху торчит купол над телескопом оптическим. Зашел к коллегам аэрологам - ничего, работать можно, хотя у нас в Новорусской удобнее. Зато по части чисто бытового комфорта американцы дадут сто очков вперед любой нации, а нам в первую голову. У нас в той же кубатуре с комфортом разместилась бы не сотня душ, как у них, а вчетверо больше.
     Само собой, в том случае, если бы это кому-нибудь понадобилось - ААНИИ, Росгидромету или кому угодно, кто готов платить за работу и требовать результатов. Только это уже в прошедшем времени...
     Ерепеев нашел знакомых из Мак-Мёрдо и Бодуэна, Шеклтон встретил соплеменных австралийцев, чуть не задушивших его в объятиях, а я оказался как бы не у дел. Впрочем, ненадолго: как только братья-полярники узнали, что я и есть тот самый Ломаев, чья фамилия стояла первой под манифестом о независимости, всяк норовил хлопнуть меня по плечу. С отбитым плечом я удрал помогать американцам разгружать "Геркулес".
     Рычал и вонял компрессор, заканчивая надувать купол. Человек десять дружно качали "лягушки", наполняя надувные матрасы - наши будущие кровати и "кресла для делегатов". Юлил по льду маленький японец, согнувшийся под огромной кипой одеял. Те, кто поздоров