ораблю шли, обрастая живописными подробностями,
веселые разговоры о  неуловимом  практиканте.  Рассказывали,
что  он якобы натворил каких-то дел на шарике,  и теперь вы-
нужден скрываться от праведного гнева пострадавших.  Говори-
ли,  будто слышали гулкий хохот, доносившийся из шахты водя-
ной цистерны.  А двое монтажников приволокли к Боргу упирав-
шегося  юнца и заявили,  что он своим визгливым смехом мешал
им отдыхать после смены, и они подозревают в нем этого само-
го Оплетина. Но личность парня была засвидетельствована выз-
ванным бригадиром, а причиной визгливого смеха, как объяснил
парень,  явился  анекдот  из  жизни  космических привидений,
рассказанный соседом по койке.
   Я без устали рыскал по кораблю, заглядывал во все закоул-
ки.  Но поиски были напрасны. Вначале это даже забавляло ме-
ня.  На вторые сутки стало раздражать.  На третьи - я махнул
на практиканта рукой. В конце концов, я ему не нянька-робот.
Сам объявится, когда захочет.
   В начале четвертых суток - мы с Гинчевым как раз возились
с наладкой координатора - меня срочно вызвал Борг.
   - Ты, кажется, неплохо освоился с кораблем, пилот?
   - Лишь в той степени, чтобы не заблудиться, - ответил я.
   - Вот-вот.  Большего пока от тебя и не требуется. Сегодня
в шестнадцать прилетят Самарин и Греков. Не то инспекция, не
то комиссия - ну,  все едино. У меня времени нет совершенно.
Хочу тебя попросить:  ты их встреть и сопровождай. Как-никак
Самарин - твое начальство. А объяснения давать буду я.
   Я спросил,  как это он будет давать объяснения, не сопро-
вождая их,  но Борг сказал: "Значит, договорились", и погру-
зился в чертежи, мигом забыв обо мне.
   Гостям повезло:  как раз сегодня включили  для  испытания
искусственную тяжесть,  и можно было осматривать корабль, не
ощущая неудобств невесомости.
   Я встретил гостей у шлюза.  Мы обменялись приветствиями и
рукопожатиями, а Антонио, сопровождавший комиссию (начальник
"Элефантины" был в отпуске,  и Антонио временно исполнял его
обязанности), подмигнул мне.
   Самым любезным  тоном,  на  какой только был способен,  я
пригласил гостей пройти по кораблю.  Самарин,  зажмурив один
глаз, посмотрел на меня и обратился к Грекову:
   - Видал,  какие обходительные у меня пилоты?  Прямо  душа
радуется!
   - Улисс всегда был образцом доброжелательности, - спокой-
но ответил Греков, причесывая свои сильно поредевшие волосы.
   Он сказал это точь-в-точь,  как сказал бы Робин. И голоса
у них были на редкость похожие.  Я вдруг проникся этой самой
доброжелательностью к Грекову.
   - Образцом своевольничания, - поправил Самарин. - Он счи-
тает,  что инструкции писаны не для него. Он преспокойно ос-
тавляет  на  Ганимеде ошалелого планетолога,  хотя прекрасно
знает, что обязан вывезти всю смену до единого человека...
   - Не совсем так, старший, - вставил я.
   Но он не дал мне договорить.
   - Он прячет здесь практиканта,  хотя прекрасно знает, что
у Самарина инфор не умолкает от вызовов с Земли и  подпрыги-
вает от причитаний практикантской мамаши,  и наконец Самарин
вынужден бросить все дела и самолично лететь... - У Самарина
не хватило дыхания.
   Я немедленно воспользовался паузой и начал объяснять, как
было дело. Но тут послышалось жужжание, и в предшлюзовую ка-
меру влетело нечто странное,  помесь кофемолки с  игрушечным
самолетиком, что ли, яркокрасного цвета. Потыкавшись носом в
стены,  самолетик этот сел на толстую  воздушную  магистраль
под потолком. Мы молча на него смотрели. Что-то в нем вспых-
нуло,  раздался шорох,  а затем голос Борга отчетливо произ-
нес:
   - Уважаемая комиссия,  вы находитесь на борту строящегося
корабля,  предназначенного для межзвездных полетов. Принцип,
на котором основана конструкция...
   "Ай да  Борг!"  - подумал я с веселым изумлением.  Греков
слушал с невозмутимым видом, а Самарин усмехался и покачивал
седой головой.
   Покончив с общими сведениями,  голос Борга пригласил сле-
довать дальше. Самолетик отклеился от магистрали и, зажужжав
энергатором, бодро выпорхнул в коридор. Мы двинулись за ним.
   - Попрошу  Борга,  чтобы  он и мне сделал такую штуку,  -
сказал Самарин. - Для разговоров с инспекторами.
   Мы переезжали с яруса на ярус, переходили из отсека в от-
сек.  Всюду кипела работа, сновали автоматы, нагруженные об-
лицовочными  плитами,  а некоторые помещения пустовали - там
все уже было закончено.  Самарин все более оживлялся.  В ма-
шинном зале,  выслушивая заочные объяснения Борга, он осмат-
ривал все с жадным любопытством, какое более приличествовало
бы новичку вроде Всеволода,  а не многоопытному космическому
волку. Я слышал, как он бормотал по-русски:
   - Славно. Славно...
   Греков записывал что-то в блокнотик и помалкивал.
   Мы шли  узким  проходом  между  машинным  залом и камерой
плазмотрона - и вдруг остановились.  Из люка волновода высу-
нулись  две  голые ноги в теннисных туфлях.  Работая ногами,
как велосипедист,  их владелец,  повидимому, пытался вылезть
на потолок.  Наконец он разобрался в направлении искусствен-
ной тяжести и перестал сучить ногами. Показалась верхняя по-
ловина туловища, затем человек прыгнул вниз, мягко спружинив
и вытянув из люка пучок цветных дейропластовых трубок.
   Это был Всеволод.  Грязный, потный, в одних плавках и си-
ней купальной шапочке.  Он оторопело уставился на нас, шумно
и часто дыша.
   - Привет,  - сказал я и на всякий случай  шагнул  вперед,
чтобы преградить ему путь к бегству.  - А ну, поворотись-ка,
сынку, - добавил я, развлекаясь.
   - Оплетин? - догадался Самарин. - Вот ты какой! - Он заж-
мурил один глаз. - Одно у меня утешение: когда тебя произве-
дут  в  пилоты,  я  буду попивать кокосовое молоко на берегу
Маклая.  Я буду посылать  сочувственные  радиограммы  своему
преемнику. Я буду смеяться сатанинским смехом, читая в газе-
тах о твоих художествах. Что ты сказал?
   - Ничего,  старший.  -  Всеволод  потупил  свои нахальные
глазки и принялся старательно растирать  масляное  пятно  на
животе. - Я просто откашлялся.
   - Ах,  ты просто откашлялся! - Самарин понимающе закивал.
- А я-то, старый дурак, подумал, что ты пожелал выразить со-
жаление.
   - Я сожалею, старший...
   - Не лицемерь!  Ни капельки ты не сожалеешь.  Ни  на  вот
столько!  - Самарин выдернул из седого виска волосок и пока-
зал его Всеволоду.  По-моему,  никакого волоска не  было,  а
был,  так сказать, символический жест. - А вот я очень сожа-
лею,  - продолжал он,  - сожалею, что ты по моему недосмотру
попал на практику к Улиссу. Правда, я совершенно не знал те-
бя.  Вас с Улиссом надо держать на расстоянии не менее мега-
метра друг от друга. Что?
   - Ничего... - Всеволод тщательно растирал пятно, размазы-
вая все шире.  Вдруг он вскинул взгляд на Самарина.  - Стар-
ший,  Улисс тут ни при чем.  Улисс, правда, согласился пока-
зать мне этот корабль...  я очень просил его...  Но не более
того. Я сам остался здесь, вопреки этим... указаниям...
   - Ага, "вопреки указаниям"! А тебе не приходило в голову,
что "эти указания", которые тебя, как я погляжу, очень стес-
няют, были придуманы опытными людьми, чтобы в космофлоте был
хоть какой-нибудь порядок?  Ты что же, и дальше думаешь пос-
тупать "вопреки указаниям"?
   - Я этого не думаю, - серьезно ответил Всеволод.
   - Очень мило с твоей стороны,  - ворчливо сказал Самарин.
- Почему у тебя такой дикий вид?  Разве здесь нет  автоматов
для протягивания проводки?
   - Автоматы есть... Просто так интересней...
   Самарин оглянулся на Грекова:
   - Видал? Ему интереснее протирать каналы собственным брю-
хом!
   - Когда-то один физик точно так чистил трубу  спектрогра-
фа, - спокойно заметил Греков. - Он загонял туда кошку.
   Всеволод напрягся и крепко сжал губы.  Я  видел,  что  он
прилагает героические усилия, чтобы не покатиться со смеху.
   Тут в проходе появился монтажник в лихо сдвинутой  набек-
рень каскетке. Он пятился спиной к нам, вытягивая из-за угла
коридора толстый шланг.  Задрав голову к люку,  из  которого
вылез Всеволод, монтажник крикнул:
   - Алло! Скоро ты там?
   - Да здесь я, - сказал Всеволод.
   Монтажник резко обернулся.
   - А! - Он мигом оценил обстановку. - Попался, значит.
   Я присмотрелся и узнал в нем того самого шутника, который
попросил  нас  подержать баллон.  Удивительно,  как тяготеют
друг к другу все непутевые парни!
   - Зачем ты прятал его? - спросил я, сознавая, что вопрос,
в общем-то, риторический.
   - Никто не прятал.  - Монтажник кинул на меня взгляд, ис-
полненный несправедливо поруганной добродетели. - А если че-
ловеку интересно поработать,  так пусть он поработает. Я так
считаю.  Нельзя заставлять человека играть в  шахматы,  если
ему хочется поработать.
   - Если каждый будет делать только то,  что  захочется,  -
грозно начал Самарин,  но тут же перебил самого себя: - Лад-
но, оставим это для институтов общественного мнения. Значит,
так.  - Он надвинулся на Всеволода и упер ему палец в ключи-
цу.  - Сию же минуту ты пойдешь под душ и приведешь  себя  в
порядок. А чтобы ты снова не сбежал, с тобой пойдет...
   - Я не сбегу, - быстро сказал Всеволод.
   - Хорошо.  Ровно через час изволь быть в шлюзе.  Антонио,
ты сможешь отвезти его на "Элефантину"?
   - Конечно.
   - И с первой оказией отправь его на шарик.  А с меня хва-
тит.  Где это видано, чтобы начальник космофлота бросал дела
и гонялся за дурно воспитанным практикантом?

   За ужином Борг выставил бутылку темно-красного вина.  Са-
марин и Греков налили себе по бокалу, а я отказался.
   - Напрасно, пилот, - сказал Борг. - Это вино не опьяняет,
а взбадривает.  Посмотри, что написано на наклейке: "...впи-
тало в себя всю щедрость солнца Андалузии".
   - Солнце Андалузии, - повторил Самарин. - Сколько хороших
мест на Земле!..
   Я взглянул на него. Лицо старейшего пилота Системы выгля-
дело необычно.  На нем словно бы разгладились жесткие склад-
ки,  и все морщины сбежались на лоб. Одна седая бровь подня-
лась выше другой. О чем он думал? Пилоты моего поколения, да
и те, что постарше, вряд ли могли представить себе космофлот
без Самарина. Никто никогда не принимал всерьез его воркотню
о всяких там островах в Тихом океане-это было так же привыч-
но,  как учиняемые им разносы,  на которые никто никогда  не
обижался.
   Самарин медленно повернул ко мне седую голову.
   - Чего ты на меня уставился?  - спросил он сердито.  - Не
хочешь отведать хорошего вина - дело твое.  А я вот выпью. Я
человек старомодный и возьму вот сейчас и произнесу тост.  -
Он поднял бокал до уровня глаз,  как бинокль, и сказал: - За
этот корабль. За тех, кто его сконструировал и построил.
   Борг усмехнулся, выпил и склонился над тарелкой супа. Же-
лезный,  непреклонный  Борг.  Я вспомнил тот далекий-далекий
вечер,  когда Борг вызвал меня к Феликсу и потребовал повто-
рить то, что я перед этим нес на Совете. Кажется, мы говори-
ли о Нансене. Да, да, о Нансене...
   Здесь надо  было что-то додумать до конца.  Я хлебал суп,
пахнущий мятой,  и думал о своей нескладной жизни. Наверное,
я наделал немало ошибок.  Я лез напролом и бывал нетерпим, и
Робину - ох, как часто! - приходилось дергать меня за штаны.
Чего  же мне надо?  "Он не хочет жить,  как все",  - сказала
тогда Ксения. Не хочу или не могу? Нелегко в этом разобрать-
ся.
   Жить, как все. В сущности, так просто: живи, как живется.
Дом,  семья,  любимая профессия.  Книги. Книги? Не от них ли
моя неустроенность? Не слишком ли я увлекался в детстве кни-
гами о путешественниках прошлых времен?  Не знаю, почему так
поразил мое воображение Фритьоф Нансен. Потратить больше го-
да для того,  чтобы с нечеловеческими муками пройти во льдах
несколько географических градусов...  Да и один ли Нансен! А
капитан  Скотт,  а  Седов,  а  тысячи  других  пионеров,  не
пожелавших "жить, как все"... А героическая эпопея Дубова на
Венере...
   Кто-то все равно должен идти дальше. Человечество утратит
нечто очень важное, если все будут "жить, как все".
   В конце концов,  не обязательно идти именно  мне.  Важно,
чтобы кто-то пошел...
   "Приемщика груза просят к шлюзу", - объявил динамик.
   По кают-компании прошло движение.  Монтажники наскоро за-
канчивали ужин, громко переговаривались, один за другим нап-
равлялись к выходу.
   - Последнюю партию оборудования доставили,  - сказал Борг
и  посмотрел  на  часы.  - Надо бы мне слетать на второй ко-
рабль...  Ну, да ладно, управятся без меня. Все-таки не каж-
дый день у нас такие гости.
   - Когда примерно думаешь закончить работу?  - спросил Са-
марин.
   - Зачем же примерно? Есть график. Через семнадцать суток.
   - График есть и у меня.  - Самарин принялся за второе.  -
Но,  кроме него,  есть еще пилоты, которые с ним не в ладах.
Вот сидит первый,  - он кивнул на меня, - человек, выходящий
из графика.
   - Что-то  Анатолий помалкивает,  - сказал Борг.  - Налить
еще вина, Анатолий?
   - Налей, пожалуй, - ответил Греков.
   - Не нравится тебе корабль?
   - Нет, корабль хорош. - Греков пригубил вино. - Но я при-
кинул расход энергии и материалов - немалые цифры.
   - Если хочешь, могу назвать точные цифры.
   - Не надо. Об этом еще предстоит разговор на Совете.
   - Опять будешь голосовать против?
   - Да.
   - И опять останешься в меньшинстве.
   - Возможно,  - спокойно согласился Греков.  -  В  декабре
кончается мой срок. Выйду из Совета - вам легче станет.
   - В декабре?  - Борг грудью налег на стол и  сцепил  руки
вокруг своей тарелки, словно оберегая ее от покушения. - Че-
го же я, в таком случае, гоню изо всех сил? Растяну-ка лучше
до декабря.
   - Дружески советую, Ивар: постарайся закончить монтаж как
можно скорее. Дорог каждый день.
   Самарин сказал:
   - Насчет расхода энергии - не знаю, кто расходует больше,
чем ты на сеансах космической связи.
   - Тут ничего не поделаешь,  - возразил Греков. - Это рас-
ход оправданный.
   - Гм! Особенного толка от связи с Сапиеной пока не наблю-
дается.
   - Это  неверно.  Мы накапливаем информацию и учимся пони-
мать друг друга.
   - Ну,  и  что практически ценного узнали мы за последние,
скажем,  полвека?  Можешь не отвечать.  Минимум  сомнительно
расшифрованных сведений о составе атмосферы и...  - Самарин,
не закончив, махнул рукой.
   Я вспомнил  сеанс  связи,  на котором несколько лет назад
мне довелось присутствовать. Вспомнил, как Дед расхаживал по
аппаратной,  гордый и довольный тем,  что первую практически
ценную информацию послали с Земли на Сапиену, а не наоборот.
   - Старший,  - сказал я, - помнишь, Сапиена запросила спо-
соб добывания огня...
   - Помню  ли я?  - перебил Греков,  повысив голос и в упор
взглянув на меня.  - Ты спрашиваешь,  помню ли я? Да откуда,
собственно, ты свалился, Улисс?
   - С Юпитера.  Я был в  рейсе  и  давно  не  читал  газет.
Что-нибудь произошло?
   Греков отодвинул тарелку и подпер кулаком тяжелый  подбо-
родок.  Теперь его голос опять звучал ровно,  монотонно, как
обычно:
   - Около четырех месяцев Сапиена молчала.  Потом вдруг по-
сыпались передачи, одна за другой. Один и тот же запрос: мо-
жете ли сообщить способ добывания огня? Наш ответ, посланный
шесть лет назад,  естественно,  еще не дошел. Теперь мы нес-
колько раз продублировали его. Что произошло на Сапиене? Хо-
 тел бы я знать...
   - Их сигналы приходят с опережением? - спросил я.
   - Каждый раз все с большим временным сдвигом.  Да, конеч-
но,  -  предупредил он мой следующий вопрос,  - мы попросили
Феликса разработать систему синхронизации для дальней связи.
Группа ребят из его института сейчас у нас на узле.
   - Полагаю,  ты подсчитал,  сколько энергии будет пожирать
новая система? - спросил Самарин.
   - Это подсчитано.  Придется поставить в Селеногорске  еще
один реактор.
   - Послушай,  Анатолий, - сказал Борг, - а не приходило ли
тебе в голову,  что если сигнал приходит с опережением,  то,
может быть, источник сигнала приближается к нам?
   - То есть как?  - Греков уставился на Борга.  - Ты хочешь
сказать, что Сапиена...
   - Нет,  конечно. Сапиена-то на месте, но, может, их пере-
датчик установлен на корабле,  летящем в направлении  нашего
Солнца? Ты уверен, что вы полностью понимаете их код?
   - Такой уверенности нет,  - сказал Греков. - Но есть экс-
периментально подтвержденные расчеты Феликса...  Да что тол-
ковать,  - прервал он самого себя, - ты же сам построил хро-
ноквантовый двигатель, основывающийся...
   - Правильно, - мотнул головой Борг. - Уверенности нет. Но
есть  корабль,  даже  два.  Надо лететь к Сапиене - вот тебе
простейший путь обрести уверенность.  Надо лететь к Сапиене,
- повторил он.
   - Я против такого полета.
   - Почему? - спросил я.
   - Прежде всего потому,  что он смертельно опасен.  Ты сам
говорил  мне,  Ивар,  что вероятность опасности была оценена
неточно и Улисс с Робином чудом возвратились из того  безум-
ного полета.
   - Да,  говорил, - согласился Борг. - Но теперь-то в конс-
трукцию  двигателя внесена существенная поправка.  Опасность
мы оцениваем теперь не выше нормы,  обычной для любого рейса
внутри Системы.
   - И тем не менее расчеты могут подвести тебя  и  на  этот
раз,  - сказал Греков,  откинувшись на спинку стула. - Такой
полет опасен.  Это во-первых.  А во-вторых,  преждевременен.
Выход  за пределы Системы потребует не одного корабля,  а по
меньшей мере целой эскадры подобных ему.
   - Но речь идет пока о разведывательном полете! - восклик-
нул я.
   - Мы обязаны смотреть дальше. Программа космического про-
никновения не ограничится разведкой.  Строительство  эскадры
вызовет такие последствия, которые даже трудно себе предста-
вить.
   - Старший, - сказал я, - в своей книге ты упирал на этику
космического проникновения...
   - Это один из аспектов проблемы.  Я упираю,  как ты изво-
лишь выражаться,  на всю проблему в целом.  Я не раз говорил
об этом, но ты ведь не умеешь выслушивать до конца.
   - Я выслушаю до конца, старший.
   - В кратчайшем виде,  - начал Греков, - проблема выглядит
так. Историческая необходимость всегда побуждала человечест-
во расширять ареал своего существования.  Первобытному чело-
веку пришлось,  поборов суеверный страх,  выйти из  леса  на
открытые просторы, в саванны, - так он покончил с обезьяньим
прошлым и окончательно утвердил себя в человечьем  качестве.
Мореплавание резко раздвинуло горизонты. Страх перед океаном
не помешал людям переплыть его,  используя, как говорит твой
друг  Робин,  тряпки и веревки вместо двигателя.  Из сравни-
тельно густо населенной Европы хлынул поток переселенцев  на
вновь открытые материки,  и это сопровождалось жестокими ко-
лониальными войнами, истреблением коренного населения. Импе-
риализм  навязал человечеству опустошительные войны,  пролил
океаны крови.  Ты изучал историю и знаешь,  о чем я  говорю:
войны за передел мира,  за расширение "жизненного пространс-
тва" были порождены корыстными интересами крупных  монополий
и империалистических правительств. Они не имели ничего обще-
го с объективной исторической  закономерностью,  побуждавшей
человечество к расширению ареала обитания. Таким новым ареа-
лом с неизбежностью стал космос,  а средством его достижения
-  наука.  Рывок  в  космос был поистине великолепен,  но мы
должны четко представлять себе сложную обстановку того  вре-
мени.  Империализм занес над миром дамоклов меч термоядерной
войны.  Вначале была Хиросима,  а потом уж появились атомные
электростанции. Трассы первых космических кораблей проходили
над территориями,  выжженными напалмом, над обширными зонами
голода.  Социалистический мир, посылая корабли в космос, был
вынужден в то же время тратить огромные средства на оборону.
Противостояние двух систем определяло эпоху, ее особенности,
ее облик.
   Греков сделал паузу.
   - Мне было лет пять или шесть,  - задумчиво сказал  Сама-
рин,  - когда убили отца.  Он работал в одной из контрольных
комиссий по договору о разоружении.  Фашисты бросили