в черную пустоту,  где нет
ни верха, ни низа. С годами приходит опыт, вернее, привычка.
Я оттолкнулся с таким расчетом, чтобы реакция толчка понесла
меня в нужную сторону. И тут же увидел, как Всеволод крутит-
ся волчком далеко от меня.  У него-то привычки еще не  было.
Ах  ты горе мое!  Маневрируя,  я подплыл к нему и схватил за
руку. Пришлось порядком повозиться, пока мы перестали кувыр-
каться.
   - Пусти, теперь я сам, - сказал Всеволод. Глаза у него за
стеклом шлема были дико выпучены.
   - Ладно.  - Я осторожно отпустил его руку.  -  Ну,  разом
включаем реактивники. Старт!
   Мы понеслись,  выходя к ближнему  звездолету  со  стороны
Солнца. Неподалеку от него висел полуразобранный, уже ненуж-
ный стапель,  похожий на обглоданный скелет гигантской рыбы.
Там вспыхивали молнии резаков: стапель резали, чтобы по час-
тям отбуксировать к "Элефантине",  а может, на Землю, на пе-
реплавку - не знаю.
   У корпуса звездолета тоже работали, я разглядел монтажные
капсулы, присосавшиеся к одной из толстых колонн. Я покрутил
ручку рации,  чтобы послушать разговоры монтажников. Я любил
эту  превосходную профессию.  Не будь я пилотом - непременно
стал бы космическим монтажником.
   В шлемофонах возник добродушный бас:
   - Чего ты дергаешь? Ровнее держи!
   - Ровнее не бывает.
   - Двенадцать вакуум-накладок полагается на этот стык, со-
рок  расшвыряли по всему космосу - дьявол с ними,  а где ос-
тальные триста штук?
   - Ну и колпак ты привариваешь, Джереми! Где ты его раздо-
был? Мой прадедушка носил точно такой на голове. По праздни-
кам.
   - Шевели, шевели манипулятором, не обожжешься.
   - Кому тут не нравится колпак?
   - Да нет, старший, это я так. К слову пришлось.
   - Он всегда вспоминает прадедушку,  когда хочет увильнуть
от работы.
   Раздался смех.
   Я велел Всеволоду выключить реактивник.  Инерция  донесет
нас до звездолета. Мы приближались к нему сверху.
   - Эй,  в корме!  - услышал я веселый голос. - Смотрите, к
нам летят пришельцы из космоса!
   - А верно, две фигуры! Это инспекция из космофлота.
   - Почисть экран от плесени!  Разве инспекция разъезжает в
десантных скафандрах?
   - Где ты видишь инспекцию?
   - Ага, испугался? Растерял накладки, теперь собирать зас-
тавят.
   - Эй, пришельцы! Кто такие, отзовитесь!
   Я прокашлялся и ответил:
   - Пилот Дружинин.  Будущий пилот Оплетин. Разрешите к вам
на огонек?
   - Пилоты?  Как,  ребята,  пустим пилотов? По-моему, пусть
они себе летят дальше.
   - Хватит трепаться, Виктор. Свяжись-ка с Боргом и доложи,
что прилетел Дружинин.
   Да, не туманная мечта,  не листы чертежей - это был всам-
делишный корабль.  Металл и пластик,  полы и стены,  каюты и
лаборатории,  водяные цистерны и оранжерея,  вспомогательные
ионные  двигатели  и двигатель основного хода - хронокванто-
вый.
   Хроноквантовый двигатель! Чудо века, поразительное детище
новейшей математики!  Еще недавно  это  казалось  фантазией:
Время,  сдвинутое  из  нормального  течения  и совмещенное с
Пространством.  Время,  не существующее для обычного измере-
ния. Да и с точки зрения классической Эйнштейновой физики на
этом энергетическом отрезке не будет существовать и сам  ко-
рабль!  Пятое состояние вещества, как утверждают эти горячие
головы, молодые последователи Феликса Эрдмана...
   В звездолете  царила веселая сутолока.  Искусственная тя-
жесть еще не была включена, и мы, отталкиваясь от потолков и
переборок,  плыли по коридорам, заваленным монтажным инстру-
ментом,  облицовочными плитами,  мотками  проводов.  Сновали
нагруженные  автоматы,  светились  швы разогретого пластика,
шумно вздыхал в магистралях сжатый воздух.  Пучки проводов и
трубок автоматики,  волноводные, газовые, пневматические ли-
нии тянулись вдоль стен мегаметрами,  опоясывали, перекрещи-
вали звездолет по всем направлениям.  Пахло клеем,  сваркой,
красителями.  Тут и там вскипал смех,  слышались веселые пе-
ребранки,  возникали споры у набросанных на стенах монтажных
схем и расчетов. Были на стенах и другие надписи - язвитель-
ные  двустишия  в  адрес  снабженцев и бригадиров,  ответные
двустишия, карикатуры (в одной из них мы узнали Борга, поче-
му-то  он был нарисован с крылышками и присосами вместо ног)
Жаль,  что скоро плиты внутренней облицовки навсегда  скроют
эти следы кипучей жизни.
   Громовой голос объявил по корабельной трансляции, что се-
годня душ левого борта работать не будет. В ответ посыпались
высказывания,  из которых можно было понять, что некий Рому-
альд "опять запорол ионизатор" и за это его следует наказать
принудительным просмотром телефильма "Гончие псы".
   Мы с  Всеволодом лазали по шахтам,  ездили в драйвлифтах,
досаждали монтажникам своей любознательностью. Нас поругива-
ли. В одном отсеке юнец в лихо сдвинутой на затылок каскетке
вежливо попросил нас подержать баллон  с  вакуумной  пастой,
пока  он  что-то там разметит для сварки.  Мы держали баллон
минут двадцать,  вертя головами и  дожидаясь  юнца,  который
сразу куда-то уплыл. Потом в отсек стали заглядывать ухмыля-
ющиеся физиономии.  Мы отпустили баллон,  тут же взмывший  к
потолку,  и двинулись дальше.  Всеволод давился смехом,  а я
все посматривал, не видно ли этой нахальной каскетки.
   Тот же  громовой  голос объявил,  что "Борг просит пилота
Дружинина прекратить шляться по кораблю и пройти  в  ходовую
рубку".
   Рубка, против ожиданий,  оказалась  не  просторнее  нашей
привычной на "Т-9".  То есть,  конечно, она была просторней,
но больше заставлена приборами.  Кроме  того,  здесь  стояло
несколько походных коек для монтажников.
   В рубке никого не было.  Два пилотских кресла возвышались
перед главным пультом.  Я подплыл к левому креслу и,  помед-
лив,  забрался в него и пристегнулся.  Попробовал, как лежат
руки  на  подлокотниках,  удобно  ли расположены клавиши под
пальцами.
   Ух и удобно же мне сиделось!  Я поглядел вправона пустую-
щее кресло второго пилота.  Вот если бы в нем  сидел,  мирно
подремывая, один человек, очень уравновешенный человек, я бы
чувствовал себя совсем как дома. Н-да...
   Кто-то хмыкнул  сзади.  Я  выглянул из-за спинки кресла и
увидел Всеволода.  А я и забыл о нем.  Практикант, выпрямив-
шись,  сидел в боковом, третьем кресле. Шея у него была нап-
ряженно вытянута, руки лежали на пульте, как на фортепьянной
клавиатуре. "А что, - подумал я, - почему бы и нет?.."
   Снова хмыкнули. Нет, это не Всеволод, он сидит тихий, как
подопытная мышь. Я посмотрел в другую сторону и увидел голо-
ву Борга.  Мощная, в белокурых завитках, она торчала из люка
в кормовой части рубки.
   - Расселись! - сказал Борг, насмешливо щуря глаза.
   Всеволод выскочил из кресла,  будто катапультированный, и
забарахтался под потолком.  Я тоже выбрался из кресла,  при-
держиваясь за подлокотник, и спросил:
   - Помочь тебе, старший, вылезть?
   - Не надо. - Борг оттолкнулся от краев люка и подлетел ко
мне. - Эта чертова линия меня доконает, кто ее только приду-
мал! - проворчал он.
   - Какая линия?
   - Контрольная линия координатора.
   - Старший, - сказал я, - разреши, я проверю ее.
   - И без тебя обойдемся.
   У Борга вид был утомленный,  над переносицей  прорезалась
вертикальная складка, покрасневшие от недосыпания веки тяже-
ло нависали над глазами.  Не простая это штука,  подумал  я,
взвалить себе на плечи такой корабль.
   - Старший, я ставлю корабль на модернизацию, будут менять
ускоритель, это не меньше месяца...
   - Погоди,  пилот.  С полчаса назад  вызывал  диспетчер  с
"Элефантины".  Опять ты чего-то набедокурил, похитил практи-
канта...
   - Просто  он не сдал зачета,  - возразил я,  - и пришлось
задержать его на неделю.
   - Стоит  тебе  появиться,  Улисс,  как начинается черт те
что!  - раздраженно сказал Борг.  - Какой-то практикант, ка-
кой-то дурацкий чемпионат,  несданный зачет... Сгиньте оба с
глаз моих долой!
   Он вынул из шкафчика бутылку и налил себе вина.
   Что было делать? Будь я один, мы бы поладили с ним. Навя-
зался же мне на голову этот настырный практикант!..
   - До свиданья,  - сказали мы с Всеволодом почти  одновре-
менно и направились к двери.
   Тут Борг окликнул нас.
   - Что с тобой стряслось, Улисс? - сказал он насмешливо. -
Тебя гонят, и ты послушненько исчезаешь. Не узнаю.
   - Ничего не стряслось. Просто вижу, что тебе не до нас.
   Борг залпом допил вино.
   - Если тебе так уж хочется проверить линию,  то вот лежит
тестер. - Он кивком показал. - Надеюсь, практикант и сам до-
берется до "Элефантины".
   - Доберусь, - отрывисто сказал Всеволод.
   Громовой радиоголос взорвался у меня над ухом:
   "Презренья достоин тот, кто чужие тестеры берет!"
   Я отшатнулся от динамика и недоуменно посмотрел на Борга.
   Динамик заорал еще воинственней:
   "Корабельны закоулки - не для утренней прогулки!"
   Борг усмехнулся.
   - Просил их,  на радиоузле, не рифмовать. Но они считают,
что так лучше доходит.  Да и верно, пожалуй... - Он взглянул
на Всеволода. - Ну, практикант, лети к диспетчеру. Тебя ждут
эти... пенаты и лавры. Ты, оказывается, великий шахматист?
   Всеволод пожал плечами. Я сказал, что провожу его до шлю-
за "Элефантины",  а то еще занесет его куда-нибудь не  туда,
но он решительно отказался. Он был напряжен, как кошка перед
прыжком. Вернее, как рысь. Глаза горели буйным зеленым огнем
на бледном лице.
   Ладно. В конце концов, управляться с реактивником он уме-
ет,  мимо "Элефантины" никак не пролетишь,  а там сигнальные
огни покажут, где шлюз.
   - Можешь сказать,  что зачет сдан, - отнесся я к Всеволо-
ду. - Не перепутай скафандр в шлюзе. Ну...
   Я стиснул его руку.
   Всеволод вышел из рубки,  а я взял тестер и полез в  люк.
Но  на  душе  у меня было все-таки неспокойно.  Примерно час
спустя я выбрался из узкого и душного тоннеля обратно в руб-
ку.  На одной из коек спал под рыжим одеялом человек - я уз-
нал в нем Василя Гинчева,  конструктора.  Борга не  было.  Я
подплыл к коробке инфора,  установленной у входа, и протянул
было руку,  чтобы вызвать диспетчера "Элефантины", как вдруг
вспыхнул глазок аппарата и мягко пророкотал сигнал вызова. Я
нажал кнопку ответа.
   Это был Кузьма, он потребовал Борга и ужасно обрадовался,
когда узнал, что подошел к аппарату я.
   - Ты мне и нужен,  Улисс!  - закричал он так,  что Гинчев
проснулся и заворочался на койке.  - Слушай, я сдал докумен-
ты,  особо не придирались, обещают через двое суток затащить
в ангар.  Тебе тут приготовлена каюта.  Или ты останешься на
ковчеге?
   - Да, останусь здесь. Ты управишься без меня?
   - Управлюсь, чего там. Слушай, Улисс...
   - Погоди, Кузьма. Практикант побывал уже у диспетчера, не
знаешь?
   - Да нет же!  Затем я и вызвал тебя, тут на меня шипят со
всех сторон,  уж я не знаю,  как отбиваться. Срочно гони его
сюда!
   Я судорожно  глотнул  и схватился за шею.  Мне не хватило
воздуха.
   - Ты слышишь?  - кричал Кузьма.  - Его надо срочно на ша-
рик,  срочно!  Чемпионат начинается, он должен играть непре-
менно. Ты слышишь? Улисс!
   - Ни днем ни ночью нет покоя! - проворчал Гинчев.
   - Он  уже час,  как вылетел на "Элефантину",  - выдавил я
наконец.
   - Уже час?  - Голос Кузьмы прозвучал тревожно.  - Так где
же он?
   Вот именно - где? Куда его могло занести? Воображение уже
рисовало шальной буксир и человека  в  десантном  скафандре,
врезающегося в струю плазмы...
   - Улисс, ты где? Почему замолчал?
   - Пойду его искать.- Я рванулся к двери.
   - Подожди! - завопил Кузьма. - Что еще за глупости! Здесь
экраны,  отсюда виднее! Сиди у инфора, Улисс, я переговорю с
наблюдателями.
   Я опустился  на какой-то ящик и уткнул лоб в ладони.  Лоб
был горячий. Стучало в висках. Черт, не хватало еще головной
боли!  Никогда я не чувствовал себя так скверно. Что со мной
творится?  Как мог я отпустить неопытного  юнца  одного?  Не
терпелось схватиться за тестер? А, будь я проклят...
   Опять загремел динамик:
   "Первой смене - на обед, хочешь кушать или нет!"
   Я оглянулся на Гинчева. Он лежал, натянув одеяло на голо-
ву.
   Хоть бы Борг пришел!  Посоветоваться с Боргом.  А что  он
может посоветовать? Если с этим парнем случится беда... если
случилась беда, то... я просто не смогу жить.
   Не знаю, по какой ассоциации вспомнился мне давний случай
на Венере: Тудор не услышал призыва Холидэя о помощи... про-
ехал мимо...  Вздор!  Проклятый вздор!  Ничего такого во мне
нет. Ничего примарского. Просто беспечно отнесся.
   Беспечно?..
   Больше я не мог сидеть. Ну, скоро ты, Кузьма? Я плавал по
рубке,  натыкаясь, как слепой, на кресла и койки. Голова бо-
лела, будто мне горячими пальцами с силой стиснули виски.
   Ну, Кузьма, скоро ты?..
   - Что ты мечешься? - услышал я.
   Это Гинчев.  Выпростался из-под одеяла и уставился на ме-
ня.  Надо бы что-нибудь принять от головной боли,  нельзя же
так, продавит сейчас виски...
   Замигал глазок инфора.  Наверно,  и ревун прогудел,  но я
почему-то не услышал.
   - Улисс, ты?
   - Да...
   - Наблюдатели не видели... - Голос Кузьмы доносился изда-
лека,  он прерывался,  будто тонул в сером тумане. - Все пе-
редвижения фиксируются... на экранах кругового обзора не бы-
ло...
   Я не дослушал.  Что-то он еще объяснял и  что-то  крикнул
Гинчев мне вслед, а я уже плыл по коридору, натыкаясь на лю-
дей и автоматы...  Лифт... Нет, кажется, шлюз на другом бор-
ту. Я остановил кабину и погнал ее обратно. Круглое окошечко
кабины рассекал надвое красный колеблющийся трос.  "Все  пе-
редвижения фиксируются"... Я уперся руками в стенку кабины и
помотал головой.  Стенка была холодная, ледяная прямо, а ла-
дони - я чувствовал это - мокрые.  Лифт остановился, дверца,
шипя,  поехала вбок. Я оттолкнулся, чтобы выйти из кабины, и
увидел, как пол, серый и гладкий, вздыбился и стеной
пошел на меня.
   ...Теплый ветер овевал лицо.  Хорошо!  У меня отпуск, и я
лежу на пляже, сейчас открою глаза и увижу над собой смеюще-
еся лицо Андры. Мы наденем гидрокостюмы и, взявшись за руки,
медленно поплывем под водой...
   Я открыл  глаза.  Надо  мной был белый потолок и какой-то
блестящий диск.
   - Ага, очнулся.
   Услышав это,  я повернул голову и увидел Борга. Он сидел,
сгорбившись,  в ногах койки,  на которой я лежал.  И еще тут
была Дагни.  Располневшая,  в белом халате и белой  шапочке.
Она  улыбнулась  мне,  мягким  движением потянулась к белому
шкафчику и щелкнула выключателем.  Ветер сразу утих, блестя-
щий диск убрался в гнездо в стене.
   В каюте стоял резкий и свежий  запах,  похожий  на  запах
степной полыни. От этого трезвого запаха я окончательно при-
шел в себя. Хотел подняться, но Борг властно сказал:
   - Лежи.  -  И  протянул мне обрывок пленки:  - Прочти вот
это.
   "Улиссу Дружинину, - прочел я. - Старший, извини за само-
вольничанье,  но мне очень хочется здесь поработать. Хотя бы
неделю. На чемпионате обойдутся без меня. Всеволод Оплетин".
   Я вскинул взгляд на Борга.
   - Да,  - сказал он,  - выходит, парень остался здесь. Эту
записку нашел Гинчев.  Он,  видишь ли,  побежал за тобой.  А
после того как притащил тебя в лазарет, кинулся в предшлюзо-
вую камеру.  Оба ваших десантных скафандра висели там,  а  к
скафандру твоего практиканта была прицеплена записка.  Вот и
все. Где ты выкопал этого поганца?
   Я набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил. Теперь
мне было легко и покойно.
   - Нашли его? - спросил я.
   - Десять раз объявляли по трансляции - и в рифму,  и без.
Не откликается практикант.  А так разве найдешь в этом стол-
потворении?
   - Корабельны закоулки, - сказал я.
   Борг усмехнулся.
   Тихонько приоткрылась  дверь,  Антонио  просунул  голову,
спросил громким шепотом:
   - Ну, как он?
   - Привет,  - сказал я, садясь на койке и нашаривая ногами
ботинки.
   - Очухался! - Антонио влетел в лазарет. - Что с тобой бы-
ло, Улисс? Напугал ты нас.
   - Ничего особенного, - сказала Дагни. - Немного перенерв-
ничал, вот и все. Улисс, ты все-таки полежи сегодня, отдохни
как следует.  - Она повернулась к Боргу:  - Больше больных у
тебя нет, старший?
   - Нет.  Этот первый обновил лазарет.  Как  поживает  твой
отец,  Дагни?  Все мастерит игрушки? Счастливый человек, вот
кому позавидуешь... - Борг вытащил из кармана платок и, кру-
тя головой,  вытер шею.- Ну ладно,  Дагни. Будешь говорить с
отцом - передай привет от старого школьного друга.
   Антонио спросил,  не  хочу ли я перебраться на "Элефанти-
ну",  потом пожаловался,  что, с тех пор как началось строи-
тельство этих кораблей, у него "нет ни одного светового фер-
ми свободного времени",  пообещал как-нибудь на днях  навес-
тить меня.
   - Практиканта,  как только разыщете,  мигом отправляйте в
диспетчерскую.  Меня уже Самарин о нем расспрашивал,  шум на
всю Систему. Дагни, пошли, я и так задержал буксир до невоз-
можности. Привет!
   Дагни на прощание вручила мне пакетик с таблетками и  ве-
лела принимать по одной в день в течение недели.
   - Ну что, пилот, - сказал Борг, когда мы остались одни, -
нервишки стали пошаливать?  Ложись,  - добавил он.  - Велено
лежать, так лежи.
   Я видел  по  его  взгляду,  что он все обо мне знает.  Он
всегда знал все,  что ему было нужно. Не хотел я добавлять к
его  заботам  собственную душевную смуту,  но так уж получи-
лось... помимо воли...
   - Я очень одинок,  старший, - сказал я, как бы со стороны
слыша свой глухой голос. - Я, пожалуй, и не живу. Просто ле-
таю... и жду.
   - Что ты называешь жизнью,  пилот?  И что  это  значит  -
"просто летаю"? Может, ты летаешь от нечего делать? Может, в
отсеках твоего корабля - не исследователи, обживающие Систе-
му, а едоки?
   Я знал,  что Борг бывает беспощаден. Сам виноват: не надо
было затевать этот разговор.
   - Одинок?  - продолжал он хлестать меня. - Так найди себе
другую подругу.  Только помни,  Улисс:  ты сам избрал судьбу
космолетчика.  Ты знал,  на что идешь. Я тревожился за тебя,
когда  ты носился с едоками по Европе,  но надеялся,  что ты
найдешь силы, чтобы вернуться.
   Еще бы, подумал я. Еще бы... "Ты сильный, Улисс"...
   - И уж если говорить все до конца, то вот что, пилот: хо-
рошо,  что  вы расстались.  Тебе пришлось бы сделать тяжелый
выбор, и я не уверен, что бы ты предпочел.
   - Хватит, старший, - попросил я.
   Борг смотрел на меня испытующе.
   - Пожалуй,  хватит.  Конечно,  ты не единственным хороший
пилот в Системе,  но я хотел бы,  чтобы именно  ты  повел  к
звездам этот корабль... Если вообще суждено ему уйти к звез-
дам, - добавил он, как бы между прочим.
   - Что  это значит?  - Я встревожился.  - Разве не принято
решение...
   - Решение  принято,  -  неохотно промолвил Борг,  - реше-
ние-то принято...  Ты ничего не слышал о новой работе Фелик-
са?
   - Слышал что-то о расслоении времени или как там еще  на-
зывается...  Что-то  заумное,  но  на  том же хроноквантовом
принципе. А что?
   - А  то,  что  надо гнать строительство кораблей изо всех
сил.  - Борг посмотрел на часы, поднялся. - Сорок четыре ми-
нуты я потерял на тебя, пилот. Ну, отлеживайся.
   Но я уже натягивал ботинки.  Я  поискал  взглядом  клапан
утилизатора и, не найдя его, зашвырнул таблетки под койку.

                      Глава девятнадцатая

        "ПЛАНОМЕРНОСТЬ"
                     И ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ...

   Я так обрадовался,  узнав,  что Всеволод живой и невреди-
мый,  что  разыскать  его  казалось пустяком.  Я ошибся.  Не
так-то просто найти в огромном корабле среди сотен монтажни-
ков человека, который не хочет, чтобы его нашли.
   Бригадиры на запросы Борга отвечали,  что знать не  знают
никакого Оплетина,  в их бригадах посторонних нет. Рифмачи с
корабельного радиоузла изощрялись в объявлениях.  Они взыва-
ли: "Всеволод Оплетин, поскорей ответь нам!" Они грозили ему
всеми карами Кодекса общественного поведения.  Они,  с  моих
слов,  описывали  внешность  Всеволода - рост,  цвет волос и
глаз - и особо подчеркивали его смешливость.
   По всему к