щании в Пентагоне, требуется координация усилий  всех
трех ведомств. Для таких случаев и была создана в 1989 году группа "Д".
   Выслушав Уолсингема, Джеймс Барли пробормотал:
   -  Конечно,  я  был  осведомлен  о  том,  что  "Скрутинайзер"   -   это
спутник-супершпион. Все присутствующие здесь знали это. Но я и понятия  не
имел, каковы были способности его аппаратуры...
   - Ни одному государству, - произнес сенатор Маккинли, - не  понравилось
бы,  что  у  них  над  головой  болтается  "Скрутинайзер".   А   некоторые
государства дорого дали бы, чтобы преградить ему путь на орбиту...
   - Диверсия? - не то спросил, не то предположил генерал Креймер.
   - Почти исключено,  -  ответил  Билл  Симмонс  из  ФБР.  -  Работа  над
"Скрутинайзером", а особенно над торсионным сканером велась при соблюдении
абсолютной секретности. Не могу допустить мысли об утечке информации... Но
если она все-таки произошла, то круг подозреваемых довольно узок.
   - Не менее ста человек, - вздохнул Креймер. - Возможно, больше.
   - Если так, к проверке нужно подключить тысячи, -  сказал  Маккинли,  -
само собой, не посвящая их во все детали.
   - Мистер Конуэй, - генерал Креймер  впервые  обратился  к  руководителю
группы "Д", - этим предстоит заняться вам.
   - Разумеется,  сэр,  -  кивнул  Конуэй.  -  Ясно,  что  перед  тем  как
планировать уничтожение "Скрутинайзера", разведка противника  должна  была
узнать от кого-то о его существовании и свойствах... Но  я  бы  подошел  к
поставленной задаче и с другой стороны. Если  имела  место  диверсия,  как
именно ее осуществили? Спутник не автомобиль, тут не  открутишь  гайку  на
колесе.
   - Мистер Конуэй, вы получите широкие полномочия, - пообещал Креймер,  -
и доступ ко всем необходимым вам сведениям. Но об этом позже, а  сейчас  я
спрашиваю профессора Уолсингема: - Как скоро мы сможем построить  спутник,
аналогичный "Скай Скрутинайзеру"?
   Уолсингем развел руками:
   - Не раньше чем через год... Это самый благоприятный прогноз.
   - Отлично, - проговорил Маккинли. - А за этот год русские подвесят  над
нашими головами такую же штуковину или еще лучше...
   Это высказывание прокомментировал Билл Симмонс.
   - По данным ЦРУ, содержащимся в последнем меморандуме, - сказал  он,  -
русские  пока  ведут  лишь  теоретические  работы  в  области  торсионного
сканирования. Однако на сто процентов я за это не поручусь. И ЦРУ тоже.
   - Наука есть наука, - вставил Уолсингем. - Открытое  однажды  вновь  не
закроешь, параллельные  исследования  неизбежно  будут  вестись  в  разных
странах, раньше или позже.
   - Джентльмены, - Креймер старался сдерживать  командные  интонации,  но
они легко прочитывались в его голосе, -  я  просил  бы  вас  сузить  рамки
дискуссии. Вернемся к обсуждению первоочередных мероприятий. Не забывайте,
что президент ждет доклада к трем часам.



6

   Москва, сентябрь 1998 года

   Дождь лил как из ведра, и это еще слабо  сказано  -  водопады  с  небес
напоминали о всемирном  потопе.  Вода  сплошь  заливала  ветровое  стекло,
"дворники" работали самоотверженно, но впустую. Шатилов удерживал  стрелку
спидометра невдалеке от отметки сорок  километров  в  час.  Принцип  "тише
едешь - дальше будешь" хорош не  всегда,  но  в  этот  сентябрьский  вечер
пренебрегать им не стоило.
   Сорокачетырехлетний, не слишком преуспевающий бизнесмен Юрий Дмитриевич
Шатилов возвращался из аэропорта домой.  Он  только  что  проводил  бывшую
жену,  с  которой  развелся  полгода  назад.   Теперь   она   отбывала   к
родственникам в Канаду и попросила Шатилова доставить ее в  аэропорт.  Они
добрались благополучно, и лайнер взлетел по расписанию, а вот на  обратном
пути Шатилова застиг жесточайший ливень, хлынувший совершенно внезапно.
   Видимость со всех сторон ограничивалась  несколькими  метрами.  Шатилов
уже подумывал о том, чтобы приткнуться где-нибудь на обочине  и  переждать
дождь, но как назло справа от дороги  тянулись  крутые,  поросшие  жесткой
травой откосы, а разворачиваться Юрий  Дмитриевич  не  решался.  Встречная
машина могла вылететь из-за водяной стены. Останавливаться, не  съезжая  с
дорожного полотна, он тоже не хотел - не ровен  час,  впишется  кто-нибудь
сзади в багажник.
   Сосредоточенно насвистывая равелевское "Болеро", Шатилов искал просвет,
куда мог бы безопасно свернуть. Таковой обнаружился довольно скоро, и Юрий
Дмитриевич направил туда свою вишневую "девятку". Почти сразу он нажал  на
тормоз. Ого... Похоже, это  место  уже  пытались  занять.  И  похоже,  без
особого успеха.
   В трех метрах от машины Шатилова, причудливым образом втиснувшись между
могучими деревьями, лежал разбитый перевернутый легковой автомобиль.  Судя
по тому, куда смотрели вдребезги разнесенные фары, он либо ехал из города,
и его вынесло на встречную  полосу,  либо  его  долго  крутило  по  мокрой
дороге, пока водитель старался справиться с управлением.
   Шатилов заглушил двигатель, поднял воротник замшевой куртки и вышел  из
машины под струи дождя. Пока он преодолевал  расстояние  от  "девятки"  до
искалеченного синего "БМВ", успел промокнуть до нитки.
   Правую переднюю дверцу "БМВ" прижало  стволом  дерева,  но  левая  была
полуоткрыта, и за ней виднелась темно-кровавая масса.  Еще  до  того,  как
Шатилов высвободил руку водителя и безуспешно попытался  найти  пульс,  он
понял, что помощь тому уже не потребуется.
   Открыть левую заднюю дверцу было трудной задачей, пришлось  сбегать  за
монтировкой. Шатилов выволок на траву  мертвое  тело  парня  лет  двадцати
пяти. Когда он переворачивал его, какой-то предмет выпал из кармана куртки
погибшего  пассажира  "БМВ".  Шатилов  поднял  этот  предмет,  оказавшийся
пистолетом.
   До 1988 года Юрий Шатилов служил в КГБ СССР и разбирался в  оружии.  На
его ладони лежал компактный "дженнингс" калибра 0.22, удобная и достаточно
эффективная модель. Покачав головой, Шатилов сунул пистолет в свой  карман
и принялся взламывать монтировкой противоположную  дверцу,  потому  что  в
машине был еще кто-то.
   Сзади справа "БМВ" пострадал меньше, крышу сплющило не так сильно. Лицо
пассажирки - светловолосой девушки лет восемнадцати - наполовину  заливала
свежая кровь, которую, едва Шатилов извлек девушку из машины и  уложил  на
траву, начал смывать дождь.
   В первый момент  Юрию  Дмитриевичу  показалось,  что  пассажирка  "БМВ"
мертва, как и двое ее спутников.  Но  он  ошибся  -  под  холодным  ливнем
девушка зашевелилась и тихонько застонала. Шатилов подхватил ее  на  руки,
отнес в свою машину, осторожно устроил на заднем сиденье. Теперь скорее  в
ближайшую больницу, а оттуда можно позвонить в милицию.
   Усевшись за руль, Шатилов захлопнул дверцу, вытер носовым платком  лицо
и волосы. Задним ходом он тронул машину, но, когда "девятка"  перевалилась
через кочку, девушка застонала так громко,  что  Шатилов  в  растерянности
затормозил.  В  медицине  он  понимал  слабо.  Может  быть,  стоит  ввести
пострадавшей антишоковый препарат из аптечки? Да не сделать бы хуже...
   Шатилов перебрался назад, ощупал тело девушки под легким, не по сезону,
промокшим тонким платьицем. Переломов будто бы  нет,  но  шут  знает,  тут
нужен врач... Нет, лучше все-таки ничего самому не предпринимать и ехать в
больницу.
   Неожиданно девушка  открыла  глаза  и  посмотрела  на  Шатилова  вполне
осмысленным взглядом.
   - Вы кто? - прошелестела  она,  едва  слышимая  из-за  барабанящего  по
машине дождя.
   - Вам нельзя разговаривать, - сказал Шатилов ласково-убеждающе,  как  и
полагается говорить с тяжелобольными и ранеными. - Вы попали в  аварию,  я
отвезу вас в больницу...
   - Нет! - вскрикнула девушка, и ее лицо исказила гримаса боли. -  Только
скажите, кто вы? Вы не из них?
   - Из кого? - Шатилову пришло в голову, что девушка вследствие  шока  не
отдает себе отчета в сказанном, но тут он вспомнил о пистолете. - Я просто
проезжал мимо и увидел вашу разбитую машину. Сейчас мы едем в больницу,  и
вы...
   - Нет, - негромко, но твердо повторила девушка. - Прошу вас, не надо  в
больницу. Они найдут меня... Там.
   - Кто вас найдет? - Юрий Дмитриевич подумал, что сейчас едва  ли  имеет
смысл  ввязываться  в  разговоры.   Однако   пистолет   есть   пистолет...
Добропорядочные граждане не возят с собой оружия.
   - Я  не  знаю,  -  с  отчаянием  в  голосе  выдохнула  девушка.  -  Они
преследовали меня... Заставили ехать с ними...
   - Никого не бойтесь, - произнес Шатилов не так бодро, как  намеревался.
- В больнице вам помогут, а я тем временем извещу милицию.
   -  Ни  в  коем  случае!  Вот  тогда  они  точно  до  меня  доберутся...
Послушайте, я вполне в состоянии... А что с теми?
   - С людьми, которые были с вами в машине? Ну, им значительно хуже,  чем
вам... Они мертвы.
   - Слава богу! Мне повезло... Вот если бы еще повезло с вами...
   - В каком смысле? - осторожно спросил Шатилов. Теперь у него и  подавно
не складывалось впечатления, что девушка не в себе. Как бы ей ни досталось
при аварии, очевидно, она в здравом уме.
   - Отвезите меня куда-нибудь...  Куда  хотите...  Спрячьте  хотя  бы  на
несколько дней, а там...
   - Но вам обязательно нужен врач.
   - Ничего, выберусь... Если Господь устроил эту катастрофу,  то  не  для
того, чтобы меня тут же ухлопать...
   При этих словах Шатилов  подумал  об  Андрее  Бородине.  Друг  детства,
выросли в одном  дворе,  великолепный  хирург.  Он  поможет  и  не  станет
задавать лишних вопросов. При таком раскладе  ничто  не  мешает  выполнить
просьбу девушки. Почему бы и нет? Видимо, она и впрямь попала  в  беду,  а
детали можно выяснить и позднее.
   - Хорошо, - сказал Шатилов. - Я отвезу вас к себе домой, я  живу  один.
Вас осмотрит врач, это мой друг, он никому о  вас  не  расскажет...  Потом
посмотрим, что с вами делать.
   - Спасибо. - Девушка обессиленно  уронила  голову  на  спинку  сиденья,
прикрыла глаза, будто краткий разговор с Шатиловым дорого ей обошелся,  да
так оно, скорее всего, и было.
   Ливень заканчивался. В разрывах облаков уже проглядывало  клонящееся  к
закату солнце. Шатилов вернулся за руль, вывел машину на шоссе  и  надавил
на педаль акселератора.
   Остановившись у телефона-автомата, он позвонил Бородину  -  к  счастью,
тот оказался дома.
   - Приветствую, доктор... Да, столько же лет, сколько и зим. Да никуда я
не пропал, работаю, верчусь... Сам бы взял да  и  позвонил.  Нет,  Андрей,
пиво мы обсудим при встрече, а сейчас у меня к  тебе  просьба  на  миллион
долларов... Ты сильно занят?  А  отложить  это  нельзя?  Тогда  бери  свой
чемоданчик со страшными инструментами и срочно ко  мне...  Да,  пациент...
Точнее,  пациентка.  Автомобильная  катастрофа.  Почему,   почему!   После
объясню. Приезжай.
   Бегом возвратившись к машине, Шатилов с тревогой взглянул  на  девушку.
Она казалась спящей, но при звуке открывающейся дверцы приподняла  ресницы
и слабо улыбнулась.
   Коренной москвич, Шатилов жил в старом центре. Добирались они  довольно
долго, и дождь к тому времени  прекратился  совсем.  Подрулив  к  подъезду
четырехэтажного дома, Шатилов обернулся к пассажирке:
   - Как вы?
   - Да ничего, жива... Попробую сама вылезти...
   - Ну уж нет.
   Шатилов помог девушке выбраться из машины, взял ее  на  руки,  даже  не
ощутив веса, и отнес на третий этаж. Квартира Юрия Дмитриевича состояла из
трех больших комнат с раздельными входами. Прямо из  прихожей  можно  было
попасть в гостиную и кабинет, направо тянулся длинный коридор,  ведущий  в
спальню мимо ванной и кухни. Шатилов уложил девушку в спальне на  обширную
помпезную кровать, на которую он-многократно  покушался  после  развода  с
женой, но так и не собрался заменить на что-то менее вызывающее.
   В дверь позвонили. Шатилов отпер замок и впустил Андрея Бородина. После
лаконичных приветствий  и  краткого  очерка  событий  он  провел  друга  к
пациентке, а сам удалился в кабинет. Из-за  неплотно  прикрытой  двери  он
слышал  шум  воды  в  ванной,   позвякивание   медицинских   инструментов,
успокаивающее бормотание Бородина, невнятные реплики девушки.
   Полчаса спустя Бородин вошел в кабинет.
   - Ну что же, Юрка, - весело провозгласил он,  -  твоя  знакомая,  можно
сказать, в рубашке  родилась.  Ни  одного  перелома  -  правда,  множество
серьезных ушибов, легкое сотрясение мозга, и пару швов  пришлось  наложить
кое-где. Я сделал ей укол, пусть поспит. И вообще, побольше  есть,  спать,
побольше  положительных  эмоций...  Таблетки  ей  давай  вот  эти  и  эти,
дозировка там указана. Общеукрепляющее, для тонуса. Через недельку  зайду,
посмотрю. А через две недели будет как новенькая...
   - Спасибо, Андрюша. - Шатилов механически кивнул.
   - А теперь, - прищурился Бородин, - давай колись. Что за  автомобильная
катастрофа, кто это прелестное дитя и почему она здесь, а не в больнице?
   Шатилов выдвинул ящик стола, достал пачку сигарет, вытряхнул две штуки,
зажег обе и протянул одну другу. После всех этих  манипуляций  он  ответил
одной лишь фразой:
   - Не знаю, Андрей.
   Брови врача поползли вверх.
   - Как так?
   - А вот так, - усмехнулся Шатилов. - Не знаю даже, как ее зовут.
   - Она тебе не представилась? А  я  достиг  больших  успехов.  Ее  зовут
Марина, олух...
   - Благодарю за информацию.  Слушай,  Андрей,  временно  оставь  меня  в
покое, а? Тут какая-то странная история, сиреневый  туман...  Мы  с  тобой
знакомы не один год, и честное слово, как только что-то  прояснится,  тебе
первому...
   Бородин испытующе посмотрел на Шатилова:
   - Ну, ну... Желаю поскорее выбраться из сиреневого тумана.
   - Может, все это и чепуха какая-нибудь.
   - Ты госбезопасность, тебе виднее... Так я пошел?
   - Не обижайся.
   - Обижаются гимназистки. Пока... Звони.
   - Вот еще что, Андрей, - сказал Шатилов, когда Бородин  уже  перешагнул
порог. - О Марине... О том, что она здесь...
   - Понял, понял, никому. Могила.
   Отсалютовав сигаретой, Бородин исчез. В прихожей хлопнула дверь.
   Шатилов развернул кресло к письменному столу. С минуту он сидел, сцепив
руки на затылке и тупо глядя на выключенный  компьютерный  монитор,  потом
встал и направился в спальню. Марина лежала на  спине  и  ровно  дышала  с
закрытыми глазами. Над правой бровью белела полоска пластыря. В  тазике  у
кровати, в розовой воде, плавали пустые ампулы с  отломленными  головками,
окровавленные тампоны, еще какие-то использованные медицинские причиндалы.
Платье девушки валялось в углу - Бородин закутал ее в любимый  шатиловский
плед. Вид скомканного платья напомнил Шатилову о том,  что  и  его  одежда
мокра  и  грязна.  Он  подхватил  тазик,  поплелся  в   ванную.   Медленно
раздеваясь, он ощутил тяжесть в кармане куртки. Пистолет.
   В магазине "дженнингса" оставалось два патрона,  но  едва  ли  из  него
стреляли недавно - возможно, только  двумя  и  зарядили.  Шатилов  положил
пистолет на полку возле зеркала, влез под душ и с наслаждением зафыркал.
   После душа  он  облачился  в  халат,  отнес  "дженнингс"  в  кабинет  и
возвратился в спальню. Удобно устроившись в кресле у изголовья кровати, он
смотрел на спокойное лицо Марины - просто  сидел  и  смотрел,  не  пытаясь
размышлять о ней и тем более выстраивать какие-либо гипотезы. Годы  службы
в КГБ научили его железному правилу: не делать никаких  предположений  при
недостатке информации... Интересно, нашли уже  потерпевший  аварию  "БМВ"?
Там могли сохраниться отпечатки пальцев Шатилова... Хотя ливень, вероятно,
их смыл, но в таких случаях никогда не знаешь наверняка.
   Номер  автомобиля  Шатилов,  разумеется,  запомнил,  но   в   инспекции
дорожного движения у него знакомых  нет...  Вот  напрасно  он  не  обыскал
трупы. Если не документы, то записные книжки могли бы обнаружиться,  да  и
мало ли что другое.
   Юрий Дмитриевич поймал себя  на  том,  что  рассуждает  таким  образом,
словно ему поручено расследование инцидента на шоссе. Но он изначально  не
собирался ничего расследовать - найдя машину, хотел звонить  в  милицию...
Не собирается и сейчас. Что бы ни рассказала ему девушка, он  ни  в  какую
борьбу за справедливость ввязываться не станет. Хватит, все, довольно было
этой борьбы в жизни. Помочь - да, поможет в меру сил, если потребуется. Но
не более того.
   Марина зашевелилась и что-то прошептала во сне.  Шатилов  наклонился  к
ней, поправил плед. Девушка вздрогнула, заморгала спросонья.
   - А, это вы... - Узнав Шатилова, она успокоилась. - Я все еще у вас?  А
где доктор?
   - Доктор ушел. Вы у меня, все в порядке... Спите, вам надо  спать.  Еще
лекарство действует.
   - Я не хочу спать. - Марина рывком приподнялась на подушке.  -  Вернее,
хочу, но не могу. Как вас зовут?
   - Юрий Дмитриевич.
   - Я Марина Стрельникова... А вы часом не журналист? - добавила  она  не
то с надеждой, не то с опаской.
   - Часом нет. - Шатилов улыбнулся, подкладывая под голову Марины  вторую
подушку, чтобы ей не приходилось напрягать мышцы в полусидячем  положении.
- Я обыкновенный гражданин, руковожу небольшой фирмой.
   - А, вот как... - протянула Марина, и снова Шатилов не разобрался в  ее
интонации.  Разочарование  или  облегчение?  -  Юрий  Дмитриевич,  я  хочу
рассказать вам...
   - Нужно ли сейчас, Марина? Потом расскажете, отдыхайте...
   - Нет. - Девушка тряхнула головой и сморщилась от боли. -  Сейчас.  Мне
страшно, я ровно ничего не понимаю... Юрий Дмитриевич, я меньше всего хочу
впутывать вас в свои проблемы, даже совета никакого не жду. Я  отлежусь  и
уйду... Придумаю что-нибудь... Но выговориться я должна, понимаете?!
   Последние слова прозвучали как мольба об исповеди, и  Шатилов  не  стал
больше противоречить, а вместо того предложил заварить  крепкого  сладкого
чаю.
   - Спасибо, нет, - отказалась Марина. - Лучше дайте мне сигарету...
   Шатилов с сомнением поднял брови, но просьбу  выполнил.  Марина  нервно
затянулась несколько раз подряд.
   - Голова кружится, - пожаловалась она, щелкнув ногтем по  сигарете  над
поднесенной Шатиловым пепельницей. - Юрий Дмитриевич,  вам  ни  о  чем  не
говорит моя фамилия?
   - Стрельникова? Гм... Не припоминаю. А я должен вас знать?
   - Не меня. Возможно, вы слышали о  моем  отце.  Профессор  Стрельников,
знаменитый историк, член-корреспондент Академии наук. Он часто выступал  в
газетах, на телевидении. Его книги  издавались  огромными  тиражами  и  на
прилавках не залеживались...
   - Извините, Марина. - Шатилов сделал жест сожаления. - Моя жизнь  очень
далека от таких вещей.
   - Да, конечно... Но теперь вы знаете. Отец... Он умер от инфаркта месяц
назад. Я осталась совсем одна, ведь мамы давно нет... Так  вот,  незадолго
до  смерти  отец  принес  домой  старинную  рукописную  книгу.   Немецкую,
шестнадцатого века. Это была именно рукопись в переплете,  а  не  печатная
книга. Отец очень много работал с ней. Залезал в  какие-то  научные  сайты
Интернета,  составлял  схемы,  графики,  заказывал  громадное   количество
литературы по самым разным эпохам и странам, сутками проживал в архивах...
Понятно, я  извелась  от  любопытства.  Спрашивала,  но  отец  отказывался
говорить об этой работе, только становился все мрачнее и... Как сказать...
Озадаченнее,  что  ли,  словно  столкнулся  с  чем-то  превосходящим   его
разумение. Однажды мне все-таки удалось разговорить  его.  Он...  Нет,  он
ничего не утверждал наверняка, ученые его уровня за сенсациями не гоняются
и, пока все не будет перепроверено сотни раз... Но  то,  что  я  услышала,
меня просто ошеломило.
   Марина замолчала, глядя в потолок. Столбик  пепла  с  забытой  сигареты
упал на плед. Шатилов смахнул его и решился напомнить о себе:
   - И что же вы услышали?
   Посмотрев на Шатилова так, будто видит его  впервые,  девушка  медленно
произнесла:
   - Вы не сочтете меня сумасшедшей или... лгуньей?
   - Постараюсь.
   -  Ладно...  Тому,  кто  говорит  "А",  приходится  сказать  и   "Б"...
Слушайте...
   Рассказ Марины об исследованиях п