или  после  революции.
Вообще-то никто никому не запрещает писать с ятью, но попробуй  найди  мне
такого оригинала, скажем, эдак в 1980 году...
   - Но ведь профессор Уинтерспун мог ошибиться, - не сдавалась Марина.
   - Не ошибается только господь бог... Впрочем, и он тоже, иначе зачем бы
ему  понадобился  всемирный  потоп...  Но  я  знаком  с   методом   работы
Уинтерспуна. Он исключительно точно применяет системный анализ. Мог ли  он
ошибиться? Да, мог, законы материального мира такого не исключают. Как мог
соригинальничать по какой-то причине старина Иоганн Гетц. Тоже  не  против
законов природы... Но я на девяносто  процентов  убежден,  что  Уинтерспун
прав и я тоже.
   - Ладно, тогда докажи  мне  это.  Почему,  собственно,  считалось,  что
двойная гамма просуществовала до конца шестнадцатого века? Очевидно,  есть
какие-то рукописи, книги с двойной гаммой, относящиеся к этому периоду?
   - Рукописи - да, но не  печатные  книги.  Заблуждение  основывалось  на
ошибочной датировке этих рукописей. В исправлении таких ошибок  и  состоит
часть работы Уинтерспуна. Видишь ли, если бы эти рукописи или их фрагменты
содержали ссылки на конкретные исторические события, было бы проще. Но это
в основном  труды  алхимиков  и  прочая  белиберда.  А  физические  методы
датировки появились совсем недавно...
   Марина встала со стула, прошлась по скрипучему полу, закурила.
   - Подожди, Игорь. - Она выпустила сизое облачко дыма и помахала  рукой,
разгоняя его. - Отец ведь определял возраст рукописи Гетца не  на  глазок.
По его просьбе применялись  как  раз  эти  физические  методы...  Какие-то
радиоуглеродные или  спектральные,  что  ли...  А  ты  называешь  рукопись
фальшивой только на том основании, что в ней встречается устаревшая буква.
   - Физика не  моя  сильная  сторона,  -  признался  Игорь.  -  Профессор
упоминает об этом в своих заметках, но тут я мало что понял... Но,  честно
говоря, я и не думаю,  что  вся  рукопись  фальшивая.  Большинство  листов
подлинные  и  переплет  тоже.  Едва  ли  каждый  лист   разглядывали   под
электронным микроскопом... И в подлинной рукописи  -  поддельная  вставка,
несколько листов в середине. Вставка, надо признать,  просто  безупречная.
Единственный прокол - двойная гамма, да и это не прокол. На  уровне  своих
представлений фальсификаторы сработали чисто.  Откуда  им  было  знать  об
исследованиях Уинтерспуна?!
   - Но в начале и конце тоже есть фрагменты,  написанные  по-гречески.  В
них не встречается двойная гамма?
   - Нет. Эти фрагменты очень коротки, и в них нет слов с гаммой в том или
ином написании, к нашему счастью.
   - Почему к счастью?
   - Потому что, если бы такие слова там были, авторы подделки обратили бы
на это внимание и написали гамму так, как ее писал сам  Иоганн  Гетц,  как
было принято в  его  время.  И  тогда  никто  на  свете  не  распознал  бы
фальшивку. Разве что физики, но они-то, как видишь, до  поддельных  листов
не дошли.
   С этими словами Игорь потянулся к сигаретам. Марина подтолкнула пачку к
нему, но она была настолько  взволнована,  что  толчок  получился  слишком
сильным и сигареты полетели со стола на пол. Игорь наклонился за ними.
   - Твой следующий вопрос, -  сказал  он,  крутя  колесико  зажигалки,  -
предвидеть нетрудно.
   - Так задай его сам.
   - Задаю. Какие именно части рукописи подделаны? И отвечаю: те самые.
   - Господи! - воскликнула Марина.
   - Тебя это так удивило? Ну, можно было и догадаться...
   - Я догадалась! Только от этого не легче.  Тут  уже  не  ученые  нужны,
Игорь, а специалисты совсем другого профиля. Ах,  если  бы  я  знала,  где
найти Кремнева!
   - Я думал, вопрос о нем решен.
   - "Думал"! - передразнила Марина. - Ты сам  все  решил,  воспользовался
тем, что я была в шоке, в отключке! Правильно, я ничего  не  соображала...
Теперь вот соображаю, да поздно. Какое идиотство... По  твоей  милости  мы
оказались по уши в...
   -  Не  продолжай!  -  Игорь  поднял  руку,  не  то  защищаясь,  не   то
капитулируй. - Ну что же, возможно, я был неправ тогда. Только запоздалыми
сожалениями делу не поможешь, Марина... И раз мы все равно не  знаем,  где
искать Кремнева...
   - А его не нужно искать, - прозвучало со стороны входной  двери.  -  Он
ближе, чем вы думаете.
   Игорь и Марина вытаращились на дверь. Кремнев стоял на пороге,  засунув
руки в карманы, чуть улыбаясь.
   - Я случайно услышал ваши последние реплики, когда подходил к  дому,  -
пояснил он и вошел. - Кажется, вы ссорились из-за меня?
   - Как вы нас разыскали? -  с  глубоким  подозрением  в  голосе  выдавил
Игорь.
   Кремнев пожал плечами:
   - Это было не так уж трудно. - Он уселся на затрещавший под ним стул. -
Я говорил вам, что некогда  служил  в  КГБ?  Ну  вот,  остались  кое-какие
контакты... Мне помогли. Круг ваших знакомств, Игорь, был определен быстро
и четко. А потом я сам проделал определенную работу, и вот...
   - Если вы нас нашли, - перебила Марина, - то же самое могут  сделать  и
те, другие...
   - Гм... Не думаю. Скорее всего, у  них  нет  аналогичных  возможностей.
Конечно, поручиться трудно, поэтому на всякий случай я  захватил  с  собой
пистолет.
   - Где вы - там перестрелка, - вздохнул Зимин.
   - Необязательно, - заверил его Кремнев.
   - Александр Андреевич, - вмешалась Марина, - мы с Игорем  считаем,  что
должны рассказать вам о книге...
   - Хорошо, что вы так считаете. Но сперва чаю бы предложили... Устал  за
рулем. Местные дороги доконают кого угодно.
   Войдя в летнюю кухоньку, Марина поставила чайник на электроплитку. Пока
она там возилась, Игорь хмуро разглядывал  Кремнева.  В  глубине  души  он
полностью признавал правоту Марины в изменившихся обстоятельствах, но  ему
нелегко было перестроиться сразу.
   Вернулась Марина, села на ветхий диванчик.
   - Вижу, вы тут изучали эту рукопись, - сказал Кремнев, глядя на стол.
   - Да, - кратко и неохотно ответил Зимин.
   - Игорь, - произнесла  Марина,  распечатывая  новую  пачку  сигарет.  -
Наверное, Александру  Андреевичу  будет  интересно  узнать  все  с  самого
начала.
   - С начала? - Зимин усмехнулся. - В начале было  Слово,  и  Слово  было
Бог...
   - Перестань паясничать, - прошипела Марина.
   - Ладно, ладно. - Игорь стал серьезным. - Назвался груздем - полезай  в
кузов, правильно?
   Он подошел  к  запыленному  окошку,  долго  смотрел  в  сад  и  наконец
заговорил почти лекторским тоном:
   - Начать, видимо, следует с личности  автора  данной  рукописи.  Иоганн
Гетц - фигура загадочная, противоречивая. О жизни  его  известно  довольно
мало, даже о точной дате рождения идут споры - не то 1529-й, не то 1531-й.
Родился от в Германии, потом жил во Франции, потом в Испании, где и  умер,
дотянув чуть ли не  до  девяноста.  Он  занимался  алхимией,  астрономией,
астрологией. Возможно, король Франции Генрих Второй  обращался  к  услугам
Иоганна Гетца как врачевателя и  ясновидца.  Вообще,  -  продолжал  Зимин,
увлекаясь, - некоторые  историки  считают  Гетца  фигурой,  не  уступающей
самому Нострадамусу. Однако если "Центурии" Нострадамуса, впервые изданные
в 1555-м, переиздавались многократно и стали  всемирно  известными,  то  с
Гетцем картина иная. Сам он не публиковал своих рукописей, коих после  его
смерти было обнаружено всего четыре. Они впервые увидели свет в Германии в
начале семнадцатого  века.  Но  так  как  Иоганн  Гетц  писал  значительно
запутаннее и туманнее, чем Нострадамус, разобраться в  его  откровениях  и
понять, что он, собственно, имел в виду, оказалось  не  так-то  легко.  По
одним толкованиям, многие из его пророчеств  сбылись,  по  другим  -  нет.
Иоганн Гетц не столь эффектен, как Нострадамус. Частью  массовой  культуры
он так и не стал, оставаясь прерогативой специалистов...  Вам  не  скучно,
Александр Андреевич?
   - Ничуть, - отозвался Кремнев. - Я слушаю вас с величайшим вниманием.
   - Рукопись,  которую  принес  мне  профессор  Стрельников,  получается,
пятое, доселе неизвестное творение Гетца, и, пожалуй, самое интересное.  Я
не  знаю,  откуда  ее  взял  профессор,  кто  и  где  ее  нашел.   Но   ее
принадлежность Гетцу несомненна, несмотря на некоторые отличия  от  других
его работ.
   - Какие отличия? - спросил заинтересованный Кремнев.
   - Во-первых, обычно Гетц писал на немецком языке. В этой же рукописи  -
кстати,  она  никак  не  озаглавлена  и  не  имеет  датировки,  что   тоже
нехарактерно для Гетца, - встречаются фрагменты, написанные по-французски,
по-испански, по-гречески и  на  латыни.  Не  знаю,  зачем  он  это  делал.
Возможно, не хотел,  чтобы  отдельные  места  его  рукописи  были  понятны
каким-то конкретным людям... А во-вторых,  стиль  Гетца  становится  здесь
более строгим и ясным... Для специалистов, конечно.
   - Да, я понимаю... А содержание рукописи?
   -  Оно  многообразно.  Там  и  алхимические  опыты,  и  астрологические
наблюдения, и рецепты врачевания. И пророчества.  Вот  пророчества-то  для
нас интереснее всего, потому что именно в  эту  часть  рукописи  вставлены
поддельные листы.
   - Поддельные листы? - Кремнев даже приподнялся со стула.
   - Да. Подделка очень хороша, стиль  автора  имитирован  безупречно,  не
говоря о технике исполнения. Я сумел распознать ее  по  одной-единственной
детали, научному факту, который  не  мог  быть  известен  фальсификаторам,
потому что сведения о нем еще не опубликованы.
   - И о чем говорится в поддельных листах?
   - Там сбывшиеся предсказания. Убийство Столыпина в 1911-м, покушение на
Ленина, гибель Кеннеди, взрыв "Челленджера".
   - Как? - удивился Кремнев. - В рукописи якобы шестнадцатого века так  и
написано: "Американский космический челнок "Челленджер" взорвется там-то и
тогда-то"?
   - Разумеется, нет. - Зимин  позволил  себе  снисходительную  улыбку.  -
Даты, места и  характер  событий  вычисляются  с  помощью  астрологической
математики.  Никаких  имен  и  названий,  конечно,  нет,  но,   накладывая
расшифровку на картину реальных исторических событий, отбрасываешь  всякие
сомнения.
   - Вот почему отец был так взволнован, - вставила Марина, -  вот  почему
придавал рукописи Гетца  такое  значение.  Он  считал  всю  ее  безусловно
подлинной, но хотел многократно  проверить  и  перепроверить  правильность
расшифровок. Представляете масштаб открытия, если бы  это  подтвердилось?!
Обнаружена рукопись абсолютного пророка, который не ошибается!
   Она встала и вышла на кухню за чайником.
   -  Одно  событие  особенно  меня  потрясло,  -  говорил  Зимин,   часто
затягиваясь  сигаретой.  -  Вы  слышали  об  убийстве  мэра  Нижельска   и
катастрофе на нефтяном заводе?
   - Да.
   - Это случилось, когда рукопись Гетца была уже у меня, но  тогда  я  не
знал  еще,  что  часть  ее  -  подделка.  Катастрофа  была  предсказана...
Представьте себе мое состояние! Но стало много хуже,  когда  я  разоблачил
фальшивку. Выходит, кто-то организовал это чудовищное преступление с одной
целью - доказать, что пророчества Гетца продолжают исполняться!
   В эту минуту в комнате появилась  Марина  с  обшарпанным  пластмассовым
подносом, на котором дымились три  чашки  и  стояла  вазочка  с  вареньем.
Девушка молча поставила поднос на край стола, но никто не спешил пить чай.
   - И что там _еще_ предсказано? - спросил Кремнев подчеркнуто  спокойно,
но с сильным нажимом на слово "еще".
   - Понимаю, о чем вы... К счастью, больше никаких  ужасов  на  ближайшее
время... Правда, смутно намекается на некие грядущие перемены в России, но
точную дату не смогли вычислить ни профессор Стрельников, ни я.  Возможно,
ее вообще нельзя вычислить, если таковы были намерения фальсификаторов.
   - Марина, - Кремнев повернулся к девушке,  -  вы  знали  от  отца...  И
рассказали Шатилову о том, что это за рукопись?
   - Да, знала и рассказала.
   - Так, Шатилову, а кому еще?
   Марина бросила растерянный взгляд на Зимина, точно  сомневалась,  стоит
ли говорить об этом в его присутствии, но тут же решилась:
   - Был один человек... Он... Как бы это сказать... Ухаживал за мной, что
ли... Мы познакомились в кафе вскоре после  того,  как  у  отца  появилась
рукопись. Я доверяла ему... Потом он исчез.
   - И что вы ему рассказали?
   - Все то,  что  слышала  от  отца.  О  рукописи  пророка,  предсказания
которого, по всей вероятности, точны... Ведь тогда мне и в голову не могла
прийти мысль о подделке! Александр Андреевич, происходит что-то ужасное...
Вы сами понимаете что-нибудь?
   Кремнев неторопливо взял чашку с подноса, сделал глоток и только  тогда
ответил:
   - Думаю, кое-что понимаю, а о многом  другом  догадываюсь.  По  крайней
мере, ясно, почему преступники воспользовались научным авторитетом  вашего
отца. Им необходимо было подтверждение подлинности рукописи и  расшифровка
части  сбывшихся  пророчеств,  исходящая  от  крупнейшего   ученого.   Они
создавали пророка на самом высоком уровне...
   - Но зачем, бог мой?!
   - Пока не знаю, - задумчиво сказал Кремнев, - но  надеюсь  очень  скоро
узнать... Игорь, я попрошу вас сделать вот что.  Пожалуйста,  изложите  на
бумаге  ваши  доказательства  подделки,  а  также  укажите,  какие  именно
фрагменты рукописи были  сфальсифицированы.  Отдельно  -  русский  перевод
текстов пророчеств и методику расшифровки.
   - Последнее не нужно, уже есть...
   - Хорошо, ограничимся первым. Но излагайте как можно проще, хотя  и  не
на школьном языке. Мне предстоит предъявить  ваши  аргументы  амбициозному
дилетанту.
   - Александр Андреевич, - Зимин поднял глаза на Кремнева, - вам известно
больше, чем нам, так внесите хоть какую-то ясность!
   - Ясность? Гм... Ясности у меня самого не густо пока. В одном могу  вас
уверить - лично для вас угрозы больше нет. Точнее, ее не будет, как только
книга Гетца и ваши комментарии окажутся у меня.
   За окнами потемнело -  большая  тяжелая  туча  заволокла  небо.  Зимину
пришлось включить настольную лампу, прежде чем сесть к столу, и приступить
к выполнению просьбы Кремнева.
   - А что вы посоветуете делать нам... сейчас? -  спросила  Марина,  едва
Игорь начал писать.
   - Не уезжайте пока отсюда, - ответил Кремнев. - Недели  две,  три...  А
потом возвращайтесь в Москву, к своей обычной жизни.
   - Но мы знаем о подделке. Нас могут попытаться...
   - Нет. Подделку я разоблачу сам - и таким образом, что ни для  кого  не
будет никакого смысла чинить вам неприятности. Тот поезд уйдет, Марина.
   - Ну, а рукопись? Кроме поддельных листов, там есть  и  настоящие.  Они
ценны для науки.
   Кремнев развел руками:
   - Тут ничего обещать не могу. При всем моем уважении к науке есть  вещи
и поважнее.
   Наступило молчание.  Марина  пила  чай  отрывистыми  глотками,  Кремнев
просто сидел неподвижно, уставившись в спину Зимина.  Снаружи  на  оконное
стекло шлепались редкие капли холодного осеннего дождя.
   Когда Зимин закончил работу, Кремнев внимательно прочитал написанное.
   - Замечательно, - сказал он. - То, что нужно.
   Рукопись  Иоганна  Гетца  и  комментарии  Зимина  Кремнев   положил   в
полиэтиленовый пакет. Игорь и Марина вышли проводить его  к  автомобилю  -
старенькому  "Москвичу",  притулившемуся  у  обочины  проселочной  дороги.
Кремнев втиснулся за руль, помахал рукой.
   Зимин обнял замерзшую девушку, она доверчиво прижалась к нему.
   - Похоже, для нас эта история закончена, - тихонько произнес Игорь.
   - Хотелось бы верить, - прошептала Марина.
   Но если Зимин был прав и для них эта история  действительно  подошла  к
концу, то лишь для них двоих...



11

   Перед глазами  Тейлора  и  Стивена  Брента  мерцал  голубой  купол,  по
прозрачной  поверхности  которого  непрерывным  потоком  текли  фиолетовые
искры. Из купола вынырнула черная машина, облитая оранжевым пламенем.  Оно
стремительно угасало по мере продвижения машины к фургону Тейлора.
   В свете фар Тейлор  и  двое  мужчин,  прибывших  в  черном  автомобиле,
обменялись рукопожатиями.
   - Это он? - спросил один из двоих по-русски, кивая в сторону Брента.
   - Конечно, а кто же, - ответил Тейлор на том же языке. - Я поймал его у
вскрытого сейфа с Ключом в руках. Бог знает, как много он успел пронюхать.
   Брент  (или   Дубровин,   поскольку   ему   принадлежали   оба   имени)
прислушивался к диалогу, но не показывал  виду,  что  понимает  хоть  одно
слово. Он  оценил  чистоту  произношения  Тейлора,  говорившего  по-русски
легко, почти без акцента. Но это "почти" снимало с  Тейлора  подозрения  в
русском происхождении...
   - Поехали, - скомандовал второй прибывший.
   Брента усадили на заднее сиденье черной машины, уперев ему в бок  ствол
пистолета. Машина развернулась и понеслась к куполу, управляемый  Тейлором
фургон следовал сзади.
   Несмотря на видимую зыбкость, купол казался Бренту вполне материальным,
и если машина врежется в него на полном ходу...
   Она не врезалась. Всполохи оранжевого пламени мелькнули на лакированных
крыльях.  Брент  ощутил  слабый  толчок  и  что-то  вроде   низковольтного
электрического удара. Купол исчез; автомобиль несся  по  грунтовой  дороге
под полуденным небом.
   Решив никак не проявлять удивления и непонимания  происходящего,  Брент
спросил (разумеется, по-английски):
   - Куда мы едем?
   Ответа он не дождался.
   Черный  автомобиль  остановился  возле  двухэтажного  кирпичного  дома.
Больше никаких строений поблизости не было. Справа тянулась плотная  стена
зарослей, налево до самого горизонта простиралась равнина.
   Из фургона, затормозившего неподалеку, выбрался Тейлор.  Он  подошел  к
черной машине, распахнул заднюю дверь.
   - Выходите, - приказал от Бренту.
   - Где мы?
   - В раю.
   Под дулом пистолета Брент вышел из  машины.  В  воздухе  едва  уловимый
запах озона смешивался с одуряющим ароматом каких-то экзотических  цветов.
Бренту некогда было осматриваться и принюхиваться, потому  что  его  сразу
провели в здание, где втолкнули в комнату на первом этаже.
   Комната  эта  напоминала  кабинет  стоматолога.  Там  стояло  кресло  с
подголовником (Брента заставили сесть в него), высокие застекленные шкафы,
а  у  зарешеченного  окна  располагался  белый  металлический   столик   с
никелированными инструментами. На стенах висели разнообразные приборы,  по
виду электронные,  непонятного  назначения.  От  некоторых  витые  провода
протягивались к шлему на стальной штанге, подобному тем, под какими  сушат
волосы в парикмахерских.
   С Брента сняли наручники и пристегнули  его  запястья  к  подлокотникам
кресла. Затем двое вышли из комнаты, оставив Брента и Тейлора наедине.
   Уильям Д.Тейлор не спешил начинать разговор. Он расхаживал  по  комнате
взад и вперед, искоса поглядывая  на  Брента,  курил,  подходил  к  окнам,
перебирал инструменты на столике. Тогда Брент начал первым,  полагая,  что
именно этого от него и ждут, и буквально повторил свой недавний вопрос:
   - Где мы?
   - Это Фоксхол,  Стивен,  -  немедленно  отозвался  Тейлор.  -  Но  вам,
наверное, незнакомо это название. Сопряженный Мир - так яснее?
   - Ни черта.
   - Да ну, Стивен, - Тейлор поморщился, - не играйте в дурачка.  Вы  ведь
давно за мной следите... И за другими, правда? Вам  известно  о  том,  что
такое Ключ, и Дверь, и все прочее...
   - Я знаю, что такое ключ и дверь, - раздраженно сказал Брент, - а также
стол, стул, кровать... Что вам все-таки нужно?
   - Правды, Стивен, - Тейлор иезуитски улыбнулся,  -  самой  обыкновенной
правды. Конкретно: как много  вы  успели  разузнать  и  с  кем  поделились
сведениями?
   Стивен Брент хорошенько подумал, прежде чем  ответить.  Импровизировать
не хотелось, от  его  слов  могло  зависеть  слишком  многое.  Наконец  он
осторожно проговорил:
   - Например, мне известно, что именно  вы  подстроили  катастрофу  "Скай
Скрутинайзера". Об этом знают и в Агентстве национальной безопасности, и в
ЦРУ, и в ФБР. Неизвестны только ваши мотивы...
   - Отлично. - Тейлор хлопнул в ладони. - Диалог налаживается.  Я  охот