нутом
поверх  костюма  белом  халате.  Геннадия  Андреевича  сопровождал  доктор
Михайлов.
   - Ну-с, как мы себя чувствуем? - обратился доктор к Борису.
   - Хоть в космос запускайте, - слабо улыбнулся Воронин.
   - В космос вам, голубчик, еще рановато...  Но  вот  Геннадий  Андреевич
хочет с вами поговорить. Не вижу причин отказывать - только  недолго  и...
не волнуйтесь. Обещаете?
   - Обещаю, доктор.
   Михайлов кивнул и покинул палату, а Ратомский сел на стул  у  изголовья
койки.
   - Простите, что беспокою вас, Борис, - начал он.
   - Пустяки... Я в форме.
   - Все время пересматриваю ваши видеозаписи.
   - Спасибо. С детства мечтал стать телезвездой.
   Ратомский выдал натянутую улыбку.
   - Как вы сами отмечаете, все виденное вами -  или  почти  все  -  может
представлять содержание галлюцинаторного комплекса...
   - Разумеется.
   - И в таком случае ваш главный вывод...
   - Минуту, Геннадий Андреевич. - Воронин заерзал в  постели.  -  Давайте
разберемся не торопясь. Сигареты у вас есть?
   - Есть. Но не хотите же вы, чтобы доктор  Михайлов  приговорил  меня  к
пожизненной каторге?
   - Авось амнистия подоспеет...  -  Борис  изменил  тон  с  шутливого  на
умоляющий. - Ужасно хочется курить,  Геннадий  Андреевич.  Окно  откройте,
никто и не заметит.
   После недолгих колебаний Ратомский поднял оконную  раму.  Снаружи  было
достаточно тепло и безветренно, чтобы не  опасаться  простудить  Воронина.
Ратомский сам прикурил для него сигарету  -  ведь  Борис  мог  действовать
только одной рукой, - а в качестве пепельницы подставил крышку с  какой-то
керамической посудины.
   С наслаждением затянувшись ароматным дымом, Борис тут же пожаловался:
   - Ох, голова кружится... А зато мозги  как  прочищает!  Спасибо.  -  Он
стряхнул шапочку пепла. - Так вот, Геннадий Андреевич, не так важно, что я
видел на самом деле.
   - То есть?
   - Помните Кекуле? Того, что установил структурную формулу  бензола?  Он
свое открытие во сне увидел. И Менделееву его периодическая система  вроде
бы приснилась... И не так  важно,  галлюцинировал  я  или  наяву  совершил
путешествие по чужому миру. Впрочем, я думаю, если это  были  иллюзии,  то
внушенные иным разумом, нечеловеческим. Но  тут  мы  едва  ли  разберемся.
Давайте о выводах. Вы изучали формулы,  которые  я  написал  в  результате
моего... гм... прозрения?
   - Изучал. Спорно, очень спорно.
   - Потому, что вы видели только итог. Когда я выйду  отсюда,  представлю
вам весь математический аппарат. Тогда вопросов не останется.
   - Борис, вы хоть сами осознаете до конца, что означают ваши формулы?
   -  Да,  конечно.  Это   базовое   описание   динамического   равновесия
Сопряженных Миров, а также экстраполяция последствий его нарушения.
   - И по-вашему выходит, что мы...
   - Нарушили энергетический баланс, - подхватил Воронин. -  С  тех  самых
пор, как открыли первую Дверь... И ни вернуть,  ни  исправить  тут  ничего
нельзя. Диспропорция с течением времени будет возрастать. Прорывы  мембран
станут более частыми, а потом  барьеры  рухнут,  и  то,  что  прячется  за
мембранами, затопит сначала Фоксхол, а затем и  Землю.  Мы  своими  руками
разрушили плотину.
   - Апокалипсис по Воронину, - вздохнул Ратомский.
   - Скорее Экклесиаст. "Во многой  мудрости  много  печали,  и  тот,  кто
умножает познание, умножает скорбь".
   После тягостной паузы Ратомский вдруг заявил:
   - Я не верю.
   - Кому? Мне или тем, кто вывел меня на правильный путь?
   - Правильный ли? Вот в чем вопрос...
   - Я покажу вычисления...
   - Да, да... Но математика  -  штука  неоднозначная,  Борис.  С  помощью
хитроумных вычислений можно доказать или опровергнуть все что угодно.  Вам
это известно так же хорошо, как мне.
   - Вот бы мне вашу надежду...
   - Она не совсем безосновательна.
   - Да?
   - Да.
   Воронин затушил догоревшую сигарету. Ратомский выбросил окурок и  пепел
за окно, опустил раму, тщательно вымыл крышку-пепельницу.  Во  время  этих
манипуляций он говорил:
   - Там, за мембранами, - не один мир, их несколько.  Вам  показали  -  и
действительно не важно, наяву  или  с  помощью  внушенных  галлюцинаций  -
противоборство, борьбу. Видимо, эти миры  враждуют.  Их  интересы  и  цели
неведомы нам. Так почему вы исключаете возможность, что по каким-то  своим
причинам одна из сторон могла передать вам искаженную информацию?
   - А я и не  исключаю.  Расчеты  необходимо  проверять  и  перепроверять
десятки раз. Но предварительные выводы...
   - Вот именно, предварительные. Но допустим даже, что  они  стопроцентно
верны. Так  ли  уж  мы  бессильны,  так  ли  уж  совсем  ничего  не  можем
противопоставить угрозе?
   - Ничего. Даже если мы согласимся никогда больше не открывать ни  одной
Двери и взорвем наш энергетический центр, это уже ничего не изменит.
   - Да вы обыкновенный пессимист! -  воскликнул  Ратомский.  -  Пусть  на
данном этапе мы не знаем, что делать. Но мы будем работать...  Лучшие  умы
Института, включая вас...  Выход  может  отыскаться  в  самой  неожиданной
стороне.
   - Конечно, мы будем работать, - устало согласился Воронин. - Но  боюсь,
что я не пессимист, а реалист...
   В палате появился доктор Михайлов и подозрительно потянул носом.
   - Курили? - строго спросил он.
   Ратомский принялся было оправдываться, но Воронин перебил его:
   - Меа кульпа, доктор, моя вина... Сил не было терпеть.
   - Нехорошо. - Михайлов осуждающе покачал головой. - А впрочем,  прощаю.
Раз тянет курить, значит, вы восстанавливаетесь быстрее, чем  я  ожидал...
Но вашу беседу придется заканчивать, пора.
   - Скорее выздоравливайте, Борис, - пожелал Ратомский на прощание.  -  Я
еще загляну к вам.
   Он осторожно пожал руку Воронину, крепко - доктору Михайлову и  покинул
палату. За дверью он сразу сник. Как  ни  бодрился  Геннадий  Андреевич  в
разговоре с Ворониным, он был обеспокоен  гораздо  сильнее,  чем  старался
показать Борису. Итоговые формулы Воронина убеждали его и без знакомства с
методикой расчетов. Не на сто процентов, но... На девяносто пять. И он  не
обольщался по поводу поисков эффективных вариантов спасения.
   На улице Ратомского ждала машина.
   - Куда? - бросил через плечо водитель (разумеется, сотрудник НКВД).
   - Домой...
   Машина тронулась, и  Ратомский  погрузился  в  размышления.  Упоминание
Воронина о Кекуле и Менделееве привело главу Института Фоксхола к пугающим
аналогиям. Эти ученые работали над своими проблемами  долго,  вдохновенно,
упорно (подобно Воронину) и, подобно Воронину, пришли к  результату  путем
внезапного озарения.  Результат  в  обоих  случаях  оказался  истинным,  а
озарение - следствием напряженных усилий мысли, проявившимся  в  необычной
форме. Не произошло ли то же самое и с Борисом? Тогда получается, что ни с
каким чужим разумом он не контактировал, а его галлюцинации  (именно  его,
никем не внушенные!) - лишь обходная дорога, которой мозг  ученого  привел
его к решению задачи, помог осознать уже готовый ответ. Истинный, как и  у
Менделеева, и у Кекуле... И тогда рушится всякая надежда на то, что  некая
непостижимая сила могла навязать Воронину  ложную  информацию.  Если  так,
сколько времени  остается  Фоксхолу...  И  Земле?  Уравнения  Воронина  не
позволяют оценить сроки приближающейся катастрофы, они вообще не связаны с
временем. Тут нужен иной подход, иная математика...
   И все-таки, успокаивал себя Ратомский, окончательно еще ничего не ясно.
Возможно, все это буря в стакане воды. Неплохо бы соблюдать осторожность в
докладах  политическому  руководству,  не  провоцировать  панику.  Гордеев
знает... И другие, наверное, тоже. Но они не ученые, им что  формулы,  что
лес густой. Необходимо представлять  наверх  как  можно  более  обтекаемые
сообщения, напирать на незавершенность  исследований  и  преждевременность
категоричных выводов. Кстати, это будет правдой...



5

   Самолет из Кливленда приземлился  в  Вашингтоне  ранним  утром.  Стивен
Брент подошел к банкомату, получил немного наличных и взял такси. Он жил в
тихом,  респектабельном  пригороде,  как  и  полагалось  по  его   статусу
сотрудника АНБ.
   В  аэропорту  Кливленда  Бренту  пришлось  понервничать.  Он  не  знал,
зазвенит ли  Ключ  на  контроле  (от  револьвера  он,  конечно,  избавился
заранее) и если да, как он сумеет объяснить, что это такое.  Не  пульт  ли
дистанционного управления для взрывного устройства?
   Однако все обошлось. Ключ не зазвенел, и  короткое  время  перелета  до
Вашингтона Брент посвятил обдумыванию дальнейших планов. У него  было  два
возможных пути. Первый - назначить встречу связнику, через него передать в
Москву Ключ и краткий отчет о последних событиях. Но какой, во  имя  всего
святого, отчет? Написать о том, как человек, которого не берут пули,  увез
Брента в  потусторонний  мир?  Если  же  отделываться  общими  фразами  на
канцелярском языке, в Москве не поймут, что делать с Ключом.
   Второй путь нравился Бренту больше. В его  доме  хранились  безупречные
документы на несколько имен. Под одним из этих  имен  он  мог  вылететь  в
Москву, продемонстрировать Ключ и найти слова, которые будут  выслушаны  и
восприняты правильно. Правда, и тут имелось возражение  -  такая  эскапада
явилась бы грубейшим нарушением всех инструкций. Тем не менее Брент все же
склонялся к тому, чтобы предпочесть  второй  путь,  ибо  не  забывал  и  о
Тейлоре, и о тех, кто стоял за ним. Не то чтобы Стивен  Брент  не  доверял
связнику или сомневался в надежности передаточных каналов,  но...  Обладая
столь важной информацией, лучше  полагаться  на  себя.  А  с  инструкциями
как-нибудь обойдется...
   Такси остановилось у дома Брента. Расплатившись, Брент отпустил  машину
и долго осматривался на малолюдной улице, застроенной скромными на вид, но
довольно дорогими двухэтажными домами. Он не  заметил  никаких  тревожащих
признаков, но это мало успокоило его. Будучи профессионалом,  Брент  знал,
что, если за ним охотятся такие же профессионалы, никаких признаков  и  не
будет. И хотя образ поведения Тейлора не давал оснований причислить его  к
этой когорте, не один же Тейлор на белом свете.
   Дверной замок как будто без хозяина не  открывали...  Вот  именно,  как
будто. Стивен  Брент  вздохнул  и  вошел  в  дом.  Индикатор  видеосистемы
утверждал, что никто не нарушал  покой  жилища.  Брент  сразу  поднялся  в
кабинет, где отпер потайной сейф. В нем находились фальшивые  документы...
Брент не боялся держать их дома. Изготавливали их не  в  Москве  и  не  по
заданию Москвы, и Стивен Брент знал, как в случае необходимости  объяснить
руководству АНБ их происхождение и предназначение -  в  некоторых  миссиях
группы "Д" обойтись без них было нелегко. Творческая инициатива, сэр.
   Немедленно оформлять вылет в Москву Брент не собирался.  Он  смертельно
устал, а снова прибегать  к  стимуляторам  значило  рисковать  жизнью.  Он
нуждался в сне, он хотел есть, хотел  принять  ванну...  Но  документы  он
решил выбрать прямо сейчас, и не только чтобы  потом  не  тратить  на  это
время. Он опасался, что _потом_ времени ему могут и не оставить...
   Первым делом Брент достал из сейфа пистолет и положил  рядом.  Дом  был
оборудован превосходной новейшей системой сигнализации, никому не  удалось
бы  проникнуть  сюда  незаметно  -  перед  глазами  Брента   располагалась
лампочка, над ней звонок, справа телемонитор...  Но  с  пистолетом  как-то
спокойнее.
   Вынимая документы из  верхнего  отделения  сейфа,  Брент  вдруг  замер,
потому что под его левую лопатку уперлось что-то твердое.
   - Не оборачивайся, - прозвучал очень спокойный голос. - Где Ключ?
   Ну что же, вот и настало _потом_... Ключ лежал  в  кармане  Брента,  но
если его отдать, скорее всего, последует выстрел.
   - В надежном месте, - сказал Стивен Брент.
   - В каком?
   - Уберите пистолет, это глупо... Мы оба знаем, что вы сейчас не  можете
меня убить.
   За спиной Брента раздался неопределенный смешок, но  давление  твердого
предмета не ослабло. Послышались шаги и второй голос:
   - Думаю, Ключ у него. Дай-ка я его обыщу.
   Этот второй говорил по-английски с сильным акцентом, но Брент не взялся
бы определить его национальность.
   Теперь Стивену Бренту  предстояло  принять  мгновенное  решение.  Обыск
означает смерть или, как минимум, повторное похищение, а если рвануться...
Шансов мало, но они есть. Надежду вселяет то, что в  него  едва  ли  будут
стрелять, пока не найдут Ключ.
   Совсем непросто напасть на двоих вооруженных людей, стоявших за спиной,
но один из них сам облегчил задачу. Он принялся ощупывать карман Брента, а
тот  перехватил  руку  и  хорошо  отработанным  болевым  приемом  поставил
противника на колени, одновременно резко развернувшись на сто  восемьдесят
градусов. Ногой он ударил второго в челюсть. Пистолет с глушителем зловеще
фыркнул, пуля ушла в стену правее и выше плеча Брента.
   Собственный пистолет Стивена Брента глушителя не имел. Когда он схватил
его и нажал на спусковой крючок, выстрел громыхнул на всю округу. Сразу же
Брент выстрелил вторично. Подобно Агате Кристи, он не одобрял убийства, но
выбора не было. Лишь эффект внезапности позволил ему выиграть  полсекунды,
а в дальнейшем усталый, измотанный человек никак не смог бы одолеть  двоих
- и даже одного.
   Сокрушенно посмотрев на трупы (оба попадания - в голову), Брент обшарил
их карманы и не обнаружил ничего  достойного  внимания.  Тогда  он  быстро
рассовал  по  своим  карманам  документы,  пистолет  и   пачку   наличных,
перетянутую  бумажной  лентой.  Ему  приходилось  торопиться.  Стрельба  в
респектабельном районе (да и в любом районе, если  на  то  пошло!)  -  это
скорый визит полиции... Ага, сирены уже воют вдалеке.
   Брент покинул дом через заднюю дверь  и  миновал  калитку,  ведущую  на
соседнюю улицу. Его положение значительно осложнилось. Не только  полиция,
но и АНБ, и ФБР узнают о двух убийствах в доме Стивена Брента.  Его  будут
искать - не важно, в  качестве  подозреваемого,  свидетеля  или  возможной
жертвы похищения. И хотя он намерен вылететь в Москву  под  чужим  именем,
могут и тормознуть в аэропорту или  раньше...  Еще  хуже  то,  что  он  не
способен действовать незамедлительно. Если он  не  выспится  и  не  поест,
вскоре просто потеряет сознание.
   По улице проезжало такси, которое Брент и остановил.
   - Куда едем? - равнодушно осведомился водитель.
   Устраиваясь поудобнее, Брент небрежно ответил:
   - Я развлекаюсь, приятель... Отвези-ка меня туда, где  можно  подцепить
девочку посимпатичнее.
   - Ого... Прижало с утра пораньше? Впрочем, видок у тебя еще тот...  Всю
ночь гудели?
   - Вроде того.
   - Трудно сейчас, девочки все спят... Да ладно, войду в положение,  если
накинешь лишнюю десятку...
   - Само собой...
   Идея Брента заключалась в том, чтобы отоспаться в дешевом  мотеле,  где
не спрашивают документов и не слишком присматриваются к  часто  меняющимся
постояльцам.  Но  если  он  появится  в  таком  месте  один,  это  вызовет
подозрения. Другое дело - с проституткой, к этому они привыкли.
   Пока такси колесило по окраинам, Брент раздумывал  о  двух  персонажах,
проникших в его дом. Судя по тому, как они это  сделали  -  в  обход  всех
охранных систем, так бы и сам Брент  не  сумел,  -  на  охоту  отправились
специалисты высокого класса. И конечно, их в природе не  двое,  а  больше.
Так что есть кого остерегаться и помимо полиции...
   При мысли о полиции Брент едва не попросил водителя остановиться, чтобы
зайти в какой-нибудь дворик и выбросить пистолет. Не хватало еще попасться
с орудием  убийства...  Но  он  вовремя  подавил  тревожный  импульс.  Да,
пистолет может крепко подвести его... Но может и снова спасти жизнь.
   Машина пришвартовалась возле обшарпанного бара,  название  которого  на
грязной вывеске Брент толком не разобрал  -  не  то  "Сен-Тропец",  не  то
"Сен-Шандец", в общем, что-то солнечное и приветливое.
   - Ну вот, парень,  -  сказал  таксист,  -  Если  ты  и  тут  никого  не
подцепишь, значит, тебе не повезло.
   - Ладно, иду... А повезет, подбросишь  нас  в  мотель?  Все  пятнадцать
накину.
   - О чем речь... Погоди, не вылезай.
   - Что такое? - напрягся Брент.
   - Вон та тебе подойдет?
   Брент посмотрел туда, куда указывал водитель. Поодаль от  входа  в  бар
прислонилась  к  стене  чернокожая  девушка  лет  семнадцати   в   кожаной
мини-юбочке.
   - Мне сейчас и черт лысый подойдет, - с  облегчением  отозвался  Брент,
опустил стекло и поманил девушку пальцем. Та лениво подошла к машине.
   - Каждый вид услуг - тридцать долларов, - сразу предупредила она.
   - Поехали, - кивнул Брент.
   Девушка забралась в машину, и таксист дал газ. Через  пятнадцать  минут
он высадил пассажиров у мотеля "Лаки Дэй Инн"  -  заведения  точно  такого
класса, на какой и рассчитывал Брент. Он отпустил  такси,  но  прежде  чем
войти  в  мотель,  накупил  в  магазине  неподалеку  гамбургеров,   пиццы,
консервов, минеральной воды, подумал и добавил бутылку виски.
   Безразличный ко всему  на  свете  портье  за  стойкой  попросил  Брента
расписаться в регистрационной книге. "Мистер и миссис  Джонс,  Спрингфилд,
Иллинойс", - написал Брент. Портье молча захлопнул книгу и вручил  ключ  с
картонной биркой.
   В номере было  даже  уютно  -  низкий  потолок,  отделанные  некрашеным
деревом стены, бра над большой кроватью, телевизор, два кресла у  столика.
Свалив провизию в одно из них, Брент обратился к девушке:
   - Как тебя зовут?
   - Леа.
   - Леа, ты сказала - тридцать за каждый вид услуг?
   - Что, дорого? Ну, четвертак...
   - Не в том дело. Во сколько мне обойдется  такой  вид  услуг,  если  ты
спокойно посидишь, посмотришь телевизор и не станешь мешать мне выспаться?
   Девушка посмотрела на Брента с удивлением:
   - Ну, ты странный...
   - Так сколько, Леа?
   - Смотря сколько сидеть. Упущенная выгода...
   - Тебе бы в банке работать, -  усмехнулся  Брент.  -  Часов  шесть  мне
хвати!.. Будем считать, пятьдесят в час - триста, идет?
   - За три сотни я хоть до ночи просижу,  -  оживилась  Леа.  -  А  чего,
работа легкая... А ты скрываешься, что ли?
   - Любопытство не оплачивается, - грубовато ответил  Брент.  -  Впрочем,
тебе я верю, как себе,  поэтому  расскажу.  Я  -  русский  шпион,  и  меня
похитили эмиссары иной цивилизации. Я сбежал от них, двоих убил... И вот я
здесь, с тобой.
   Леа искусственно зевнула:
   - Ладно, мне наплевать. Ты платишь, а остальное меня не касается.
   - Вот и хорошо. - Брент заглянул в ванную. - Пойду принимать душ, а  ты
пока накрывай на стол.
   Когда он вышел из ванной, Леа сидела в кресле со стаканом виски в левой
руке и дымящейся сигаретой в правой. По телевизору показывали  бейсбольный
матч, вскоре сменившийся голливудской комедией.
   Изголодавшийся Брент набросился на еду, а через двадцать минут уже спал
глубоким сном.



6

   Вопреки опасениям, Сретенского и Кудрявцеву не разлучили, не  водворили
в тюрьму. Их вообще не повезли в город, а поселили в уединенном  коттедже,
расположенном в исключительно живописном месте на  берегу  быстрой  чистой
речушки. Коттедж состоял из шести комнат на двух этажах.  Холодильники  на
кухне были забиты превосходными продуктами, имелись сигареты и спиртное. В
книжных шкафах в гостиной выстроилось множество книг - в основном классика
и старые советские романы. Был там и архаичный проигрыватель для виниловых
дисков, коих также хватало  -  преимущественно  симфоническая  и  органная
музыка. Ни телевизора, ни радио, ни  телефона,  никакой  связи  с  внешним
миром. Неразговорчивые охранники, которые  менялись  каждые  четыре  часа,
приезжая и уезжая на машинах, в дом не заходили и ни на какие  вопросы  не
отвечали. Андрей Иванович и  Аня  вынужденно  коротали  время  в  беседах.
Комфортабельное заключение тянулось долго, а казалось еще более  долгим...
Однако, как и всему на свете, изоляции пришел конец.
   Это случилось