трах отсюда, на запад от холма. Мы там были, я и Цинь.
     - И что же? Она воздействует на организм? Как? Можно что-то ощутить?
     - Беспредметный разговор. Сходите, узнаете. Макбрайт поднялся, не выпуская из рук арбалета.
     - Схожу! Мы сходим вместе, вы, я и Сиад. А наша леди... - Он кивнул андроиду. - Свяжи-ка ее, да получше, чтоб не добралась до оружия.
     Фэй не сопротивлялась, только села поудобнее, привалившись спиной к шероховатой гранитной глыбе. По губам ее бродила загадочная усмешка; казалось, ее совсем не тревожит перспектива остаться одной и совершенно беспомощной в этом гиблом месте. Проходя мимо, я наклонился к ней и шепнул:
     - Ты говорила о странной компании? Так вот, есть в ней еще и четвертая, болтливая внучка шамана. Она не боится?
     Фэй лукаво подмигнула мне:
     - Занимайся своими делами, Цзао-ван. Внучка шамана сама о себе позаботится.
     Мы обогнули утес, и я еще раз обернулся. Фэй, казалось, задремала, опустив головку на грудь; я видел лишь макушку шлема да ее плечи, обтянутые оранжевой тканью. Сердце мое радостно стукнуло - я все же своего добился, избавив ее от опасности. Игра, затеянная с Макбрайтом, была беспроигрышной; я знал, что он захочет прогуляться к аномалии, а Фэй оставит здесь. За нами обоими не уследишь... как, впрочем, и за мной одним... Минут через десять быстрого хода я мог исчезнуть, появиться в лагере, освободить свою фею и завладеть оружием. Правда, перестрелка с Макбрайтом или дуэль на мачете с андроидом меня никак не устраивали, и потому я шел вперед - не торопясь и не делая резких движений.
     Сиад шагал чуть сзади и левее, Макбрайт, с взведенным арбалетом, маячил сразу за моей спиной. Мы добрались до трещины и перепрыгнули ее - провал был узок, и кое-где его края сближались до двух метров. Шагая по лавовому полю, я размышлял о работе, проделанной специалистами Макбрайта, труд которых был, несомненно, достоин восхищения. Что-то разведать о моих делах - скажем, о биржевых операциях - очень непросто, и все же им это удалось! Я вспоминал тот день, когда Монро явился в мое моравское поместье, и вечер, когда я просматривал файлы будущих спутников, - пожалуй, в этот миг целая группа трудилась над моим досье. Сей интерес был, разумеется, неизбежным; возглавив экспедицию, я привлекал к себе внимание многих людей и многих служб. Не очень приятная ситуация, но, в общем, важнее не интерес, а то, до чего смогли докопаться. ?Выясню, - подумал я, - и доберусь до этих макбрайтовых спецов, а в первую очередь до тех, кто занимается органоплантом...?
     Собственно, то были люди не Макбрайта, а тех еще неведомых мне лиц, которые решали, кем он станет - хозяином, слугой или, возможно, трупом. Эту мысль догнала другая - где истинный Макбрайт? Многое может случиться с человеком, питающим страсть к экстремальному спорту... Я уже не сомневался, что медицинские файлы подделаны, а истина скрыта - значит, было что скрывать. И, вероятно, не милые женские тайны.
     Чуть повернув голову, я спросил:
     - Скажите, Джеф, что с вашим прототипом? Если это вас не затруднит и если знаете, что с ним случилось.
     - Знаю. Не затруднит, - буркнул он. - Подхватил лихорадку Эбола в ЮАР и скончался на борту личного стратоплана при перелете в Штаты. Едва успели взять ткань для клонирования... К счастью, у нас хорошие генетики и биохимики.
     Я ощутил, что он испытывает странное чувство - смесь зависти, ревности и благодарности. Видимо, и к самому Макбрайту, и к лихорадке: первый его породил, вторая расчистила дорогу к самостоятельности и власти.
     - Зачем его понесло в ЮАР?
     - Хотел пересечь пустыню Калахари. Один, пешком... Свалился на последних километрах.
     - Давно это было?
     - Три года назад. Фатальная неожиданность! Он был здоров, как лось, и не назначил преемника. Могли быть большие склоки в Эм-эй-си, а всякая склока - потеря влияния и денег. Поэтому решили, что Джеффри Коэн-старший совсем не умирал. Так оно и есть, не правда ли?
     - Решили? - Купаясь в эоитных токах, я неторопливо шагал по застывшей лаве. - Кто уполномочен решать, Джеф? И сколько вас, наследников Макбрайта? Вряд ли вы один... Меж вами объявили конкурс?
     В ответ - ни слова; видимо, тема была болезненной. Но острый импульс раздражения и страха, который докатился до меня, прозрачно намекал о справедливости догадки. Или существовало несколько клонов, или оставили клетки про запас... Что бы ни приключилось с э т и м Макбрайтом, я мог когда-нибудь встретить другого, полного сил, энергии и жажды власти. Возможно, не с арбалетом, буравившим мне спину, а с лазерным ружьем... В каком-то смысле это уменьшало грех, который я намеревался совершить. Впрочем, оставим эту заботу Вселенскому Духу; бывало, люди умирали в центре эоита, бывало, получали откровения, менявшие их жизнь и судьбу.
     Мы отшагали с километр, когда Макбрайт остановился и завертел головой.
     - Что это, приятель? Там, впереди? Море? Откуда здесь море?
     - Не море, - возразил Сиад, всматриваясь в серо-коричневую каменистую поверхность. - Здание. Учебный центр в Иллинойсе. А рядом - тренировочный плац.
     Начались галлюцинации, понял я. В активной зоне эоита видения приходят каждому, а кроме того, бывают всплески неуправляемой активности и нарушение координации движений. Дальнейшие симптомы таковы: внезапная усталость и сонливость, провалы в памяти и амнезия. Все это связано с мозгом, и потому Сиад - будь он хоть трижды из органопланта - тут преимуществ не имел. Что, кстати, подтверждало его человеческую сущность.
     - Идите, не обращайте внимания, - сказал я. - Это мираж. В конце концов, мы в аномальной зоне... Должны тут быть какие-то сюрпризы или нет?
     - Вы тоже что-то видите?
     - Конечно. Райский сад и Еву, которая срывает яблоко.
     Мы двинулись дальше. С каждым шагом поток живой энергии бил сильнее, захлестывая нас, и я представлял, что ощущают мои спутники. Кроме иллюзий и фантомов - нервный подъем, который охватывает в толпе, в огромном скопище людей, одушевленных какой-то дикой мыслью: то ли кого-то громить, то ли кому-то поклоняться, молить о чем-то или жечь, крушить, бесчинствовать. Стадный инстинкт, одна из древних человеческих эмоций... В более строгой терминологии, принятой на Уренире, я называю это явление ментальным резонансом. Мы как бы попали в незримую толпу, чудовищную, миллиардную; нет людей, но есть их мысли, переживания и чувства, весь спектр ментальных излучений, который эоитное зеркало концентрирует и отправляет в космические бездны. К Вселенскому Духу, на Страшный суд...
     Спутников моих охватило болезненное возбуждение. Макбрайт, вцепившись в ложе арбалета дрожащими руками, поминутно озирался, морщился, корчил гримасы и бормотал под нос проклятия; андроид, более спокойный, хмурил брови и о чем-то напряженно размышлял. До центра эоита было с тысячу шагов, но мне не хотелось их туда вести; меня бы вполне устроила легкая амнезия с потерей памяти о нашем неприятном инциденте. Так, чтобы забылось об угрозах, резких словах и недоверии, о смехе Фэй, стреле, нацеленной ей в грудь, и, разумеется, о тайнах, поведанных нами друг другу. При благоприятном раскладе я дотащу их в лагерь и уложу в постель на камни Тиричмира... Проспятся и забудут!
     Макбрайт опустил оружие, замахал перед лицом пятерней, словно разгоняя стайку мелких мошек. Щеки его побагровели, в глазах появился опасный блеск. Приблизившись к нему, я ухватился за ложе арбалета и потянул к себе. Медленно, деликатно... Он не сопротивлялся, только пробормотал:
     - Не думайте, что я безоружен, приятель... Ваша жизнь в моих руках... ваша и китайской девчонки.
     - Разумеется, - согласился я, - мы оба в вашей власти. А теперь не двинуться ли нам назад? Вы убедились в существовании аномалии, в ее воздействии на организм... Вспомните, Джеф, это и было нашей целью, верно? Эксперимент закончен, и мы можем...
     - Нет, не закончен! - отрывисто вымолвил Макбрайт. - Причины, причины... Какие причины? С чем это связано? Эти видения и гул в ушах... и чувство, будто в кожу воткнулись иголки... тысячи крохотных иголок... Отчего?
     - Не знаю, и никто не знает. Нам лучше... Не слушая меня, он повернулся к Сиаду:
     - Что ты видишь? Что ощущаешь? Гул, покалывание?
     - Да. - Андроид кивнул, глядя на каменистое поле. - Но здания нет - того, что в Иллинойсе. Зато я вижу женщину. Я узнаю ее. - Черты его дрогнули и, прикоснувшись к виску, он прошептал: - Кажется, это моя мать...
     Макбрайт выругался:
     - Какая, к дьяволу, мать? Ни у тебя, ни у меня нет матери! Мы оба - продукты генной инженерии! Очнись, ублюдок, и присматривай за этим! - Он покосился в мою сторону. - И забери у него арбалет!
     Отдав оружие Сиаду, я сказал:
     - Видишь женщину и думаешь о матери? Это хорошо. Пожалуй, становишься человеком.
     - Человеком... - пробормотал Сиад. - Да, человеком.... Может быть. Наверное...
     Его хозяин толкнул меня в спину.
     - Пошли! Шевелись, приятель! Я понимаю, ты не хочешь, чтобы я узнал... - Он хитро прищурился. - Не выйдет! Я разберусь! Я почти догадался, что тут такое!
     Эта заминка была хорошим поводом, чтобы сменить направление. Я зашагал к юго-западу, минуя центр эоита; теперь мы двигались по широкой дуге, не приближаясь и не удаляясь от середины зеркала Но даже здесь энергетический поток был слишком интенсивным, и, хоть я отгораживался от него, мои резервуары уже переполнялись. Я начал сбрасывать энергию, что было на глазах у посторонних занятием рискованным; процесс несложный, но вызывающий в воздухе сияние, подобное нимбу канонизированных святых. Время, однако, работало на меня; я знал, что период возбуждения у моих спутников пройдет, сменившись апатией, после чего я отведу их в лагерь. Отличный план! Жаль, выполнить его не удалось...
     Макбрайт вдруг вскрикнул и застыл с жутко перекошенной физиономией, вытянув правую руку с ладонью, опущенной вниз. Странный, но такой понятный жест угрозы, сулящий увечье или смерть... Видимо, он не контролировал свои реакции; волны панического страха катились одна за другой, перемежаясь с импульсами ярости. Я почти не сомневался, что в его запястье - боевой имплант, миниатюрный лазер либо излучатель, которым можно развалить слона напополам. Опасная игрушка! И смотрит прямо мне в лицо... Исчезнуть, открыв канал телепортации? Пожалуй, я бы так и сделал, да вовремя сообразил, что тут, в Анклаве, лазер не страшнее спички. Впрочем, спичку хоть можно зажечь...
     - Корабли! Чужие корабли! Инопланетные! - завопил Макбрайт, всматриваясь в пространство над лавовым полем. - Я понял, я догадался! Нет никакой аномалии, нет! Здесь ракетодром, их посадочная площадка! Отсюда они нанесут удар... уже нанесли! Их цель...
     - Успокойтесь. - Я сделал шаг к нему. - Это видения, Джеф, всего лишь видения. Нет никаких кораблей и никаких пришельцев.
     Он отпрыгнул. На его губах появилась пена, рука была по-прежнему направлена ко мне.
     - Не подходи! Я знаю, знаю, ты - предатель, проклятый ренегат... У тебя ведь есть защита от вуали и этого грохота в ушах, от этих фантомов? Есть, я вижу! Ты в защитном поле, оно светится! Думал обмануть меня? Сдать нелюдям?
     - Ты сам нелюдь, - сказал я, соображая, как его скрутить. Так, чтобы без лишнего членовредительства, но быстро.
     - Убей его, Сиад! - Вопль Макбрайта был пронзительным. - Убей! Чего ты ждешь?
     Андроид не шевельнулся - стоял, поглядывал то на меня, то на Макбрайта. Потом пророкотал:
     - Эта идея мне не нравится. Я не хочу убивать.
     - Ты - защитник! Повинуйся!
     - Я - человек. И я не вижу, кого здесь надо защищать.
     Время внезапно застыло, дрогнуло и понеслось вскачь, будто вуаль окутала нас, сжимая тысячелетия в дни, а дни - в секунды. Резкий щелчок в запястье Макбрайта - и тут же стремительная тень встает между ним и мной, сверкает лезвие мачете, рушится вниз с протяжным свистом, падает, как серебристая молния... Затем - предсмертный хрип, фонтанчик крови из рассеченного горла, два тела в зеленом и желтом комбинезонах на каменистой земле... Макбрайт был, несомненно, мертв - свалился навзничь, с вытянутой в мою сторону рукой; кожа на верхней части запястья разошлась, и из-под нее выглядывало нечто блестящее, продолговатое, металлическое. Не лазер и не излучатель, подумал я, бросаясь к еще шевелившемуся Сиаду. Лазерный имплант прожигает в коже носителя такую дырочку, что не заметишь без лупы, да и оружие это не сработало бы здесь. Значит, что-то другое, но тоже смертоносное... Свалить Сиада! Легче справиться с клыкастой жабой из палеозойских чащ...
     Сиад лежал на спине, подергивая конечностями, и в первый момент я не увидел ни крови, ни ран и вообще никаких повреждений. Комбинезон был в пыли, однако не рассечен и не порван, шлем не поврежден, и кожа на его лице была по-прежнему темной и упругой. Казалось, сейчас он замрет, включит восстановительный центр и через мгновение регенерирует свои потери и встанет на ноги. Несокрушимый биоробот - вернее, человек, только из органопланта...
     Увы, иллюзия! Напрасная надежда! Не глядя в закатившиеся зрачки, не видя посеревших губ Сиада, я чувствовал, как иссякает его жизнь. В левом предплечье торчала едва заметная игла, крохотная копия наших смертоносных дротиков, и яд уже путешествовал по телу моего спасителя. Возможно, его плоть могла бы справиться с отравой, однако мозг!.. Мозг был человеческим и, значит, уязвимым. Его благословение и ахиллесова пята...
     Я склонился над ним, пытаясь уловить невнятный шепот:
     - Я... человек?..
     - Ты стал человеком.
     - Это... хорошо... правильно... Мне... хотелось бы...
     - Да, Сиад? Чего ты хочешь?
     - Мне хотелось бы увидеть... увидеть мать...
     Яд добрался до мозга; его глаза потускнели, дыхание пресеклось. Но ушел он без злобы и ненависти, а значит, как было обещано Аме Палом, вновь возродится в человеческом обличье и увидит не саркофаг инкубатора, а женское лицо... Мать, свою мать... Истина была другой, не оставлявшей места подобным надеждам, но сейчас я верил, что Аме Палу она известна лучше, чем мне.
     Я стоял и смотрел в неподвижное лицо Сиада.
     Странный мир эта Земля! Мир, где люди больше похожи на роботов, а роботы - на людей...
     Конечно, эта мысль была неверной, продиктованной горем, - ведь тут, на Земле, жил Аме Пал, другие мудрецы и праведники, подвижники и герои, жили Фэй и Ольга, мои женщины, краше которых я не встречал на Уренире и в иных мирах, жило множество людей достойных, склонных к добру, готовых к самопожертвованию. Но сила их была еще невелика. Что они могли? Предотвратить одну из сотни катастроф, спасти десяток из миллиона гибнущих... Скромная статистика! И нет в ней места ни Хиросиме, ни Чернобылю, ни Анклаву.
     Анклав!..
     Думы мои обратились к Бактрийской пустыне и к тайне, которую я постиг. Но что же мне делать с этим горьким знанием? Как рассказать о случившемся? Размножить бездну сообщений и сбросить в Сеть? Послать их на все серверы, проникнуть в секретные базы, отметиться в каждом значительном файле? Составить тьму докладов для ООН и всех правительств шестиглавой гидры? Кричать во весь голос, вопить на перекрестках, стенать на площадях? Что делать, дабы такое не повторилось? Ведь силы мои невелики; я одинокий странник из иного мира, всего лишь Наблюдатель, не Хранитель...
     Я поднял к небу лицо, будто испрашивая ответа, и ответ пришел. Что-то огромное, непостижимое, но близкое прикоснулось ко мне - не тем прикосновением, какое привычно человеку, а проникающей в душу и разум струйкой мысли. Ментальный голос был неощутим, неслышен; он не ревел, не грохотал набатом, не разносился в воздухе над этой бесплодной равниной, где, кроме камней, лежали только мертвецы, он звучал лишь для меня.
     ?Я здесь, брат, я рядом. Ты не одинок!?
     ?Брат? - воззвал я мысленно. - Но у меня нет брата!?
     ?Есть. Я Риндо, сын Рины и Дотира. И я с тобой?.

Глава 18.

Сохраненное в памяти

     Круглая долина среди невысоких, поросших лесом холмов; посередине - озеро с хрустальной водой, а над ним, бросая тень на прогулочные лодки, причалы и огромные старинные корабли, тянутся по ветру облака. Корабли неподвижны, давно не ходят по морям и служат для развлечения - то, что на Земле назвали бы плавучим рестораном, клубом или танцплощадкой. Деревья на холмах напоминают алтайские кедры с огромными мощными узловатыми стволами; иглы у них длинные, мягкие, собранные в пучки, которые свешиваются с ветвей, словно шерсть диковинных животных. Вокруг озера - несколько зданий причудливых форм и расцветок, сиреневые, лиловые, светло-серые с розовым орнаментом, коричневатые, оттенка кофе с молоком. Одни из них, в земных понятиях, гостиницы, другие, так же как старые корабли, служат для сборищ и развлечений, третьи - дома персонала и тех, кто поселился тут надолго. Может, на год, может, на целый век.
     Зданий пара сотен - скорее поселок, чем городок, но это место не считается ни городом, ни поселком. Здесь находится Первый Адаптационный Центр, и расположен он среди равнин материка Иггнофи, на западе которого мой дом. Место известное на всем Уренире, один из наших эоитов; центр зеркала - за холмами, где высится святилище неимоверной древности. Но его колонны, и стены, и купол, изукрашенный мозаикой, и врата с фигурами древних богов, и пять серебристых, пронзающих воздух шпилей по-прежнему нетленны - стоят, как символ вечности, запечатанные в силовых полях.
     Мы - я и Наставник Зилур, специалист по адаптации, - сидим на склоне холма под развесистым кедром; его нижняя ветвь тянется у самой земли, и кто-то превратил ее в скамейку, украшенную резьбой, с удобными сиденьями и подлокотниками. Отсюда можно рассмотреть весь Центр, дома, хрустальное озеро и корабли; на мачтах их полощутся флаги, паруса подвязаны, бушприты косо нависают над водой, переплетение канатов - словно ажурное кружево, сотканное из солнечного света. Я вспоминаю их названия и имена мореходов, что плавали на них, пересекали океаны, терпели настоящие крушения, но не покинули своих кораблей. Упрямые люди и отважные - из тех, которым честь дороже жизни... Занять бы у них немного смелости!
     Зилур поворачивается ко мне; его лицо серьезно, но в карих глазах мерцают смешинки. Я прикидываю, сколько раз сидел он на этой скамье с очередным неофитом, мечтающим коснуться неба, услышать шепот звезд и голоса ушедших в космос странников. Наверное, их были тысячи... Отец рассказывал, как сам отправился к Зилуру, а с тех пор прошло...
     Он прерывает мою мысль мягким ментальным прикосновением и тут же переходит на звуковую речь. Голос Наставника негромок, слова он выговаривает четко, сопровождая их эманацией спокойствия и тепла.
     - Ты сын Рины, Наратага и Асекатту, и тебе четырнадцать... Возраст великих решений, мой юный друг! Я бы даже сказал, что ты слегка засиделся под крылышком родителей. Многие приходят к нам в тринадцать и даже в двенадцать.
     - Мой отец говорит: не спеши плавать на плоту, бревна которого еще не высохли.
     Зилур смеется.
     - Узнаю Наратага! Нетороплив и очень осмотрителен... Чем он сейчас занимается, Асенарри?
     - Строит яхты из дерева, по древним образцам. Такие, как эти корабли, только поменьше. - Я бросаю взгляд на озеро. - С резьбой, старинной росписью и солнечным парусом. Недавно мы обошли на яхте вокруг Уренира - я, отец и мои матери... Рина сказала, что мне пора увидеть свет - так, как путешествовали в прошлом, а не прыгать из одного места в другое.
     - Она права. - Секунду о чем-то поразмыслив, Зилур интересуется: - Что делает твой отец с этими яхтами? Дарит?
     - Дарит. Очень приятное занятие. Можно завести друзей... и не только друзей... Когда-то он построил яхту для прекрасной женщины, и теперь она в нашем доме. Конечно, женщина, не яхта...
     Улыбка на губах Зилура.
     - Рина, твоя мать?
     - Да, Наставник.
     - Ты тоже хочешь строить яхты, Асенарри?
     - Хотел бы, но не сейчас. Мне нравится странствовать, и я... может быть, я пойду в Гильдию Наблюдателей. Это так интересно -