иная усмешки наставников, не сомневался, что дело тут в другом. Наверное, в расширении кругозора...
     Сейчас я расширял его с помощью Диссы. Дисса - малое имя, которым она разрешила себя называть; полное же звучало так: Дисса Уто Кинелла д'Чейни Заренос-и-Мару. Разрешение было свидетельством нашей дружбы, возникшей пятью минутами ранее, когда Дисса, гуляя по кормовой галерее среди колонн, деревьев и крошечных прудов, вдруг набрела на меня и соизволила окинуть взглядом. Видимо, я ей понравился; привстав на цыпочки, она коснулась моего плеча и сообщила свое имя. Рост у нее, как у прочих рами, был невелик: макушка - на уровне моей груди, но в остальном она была очаровательной девушкой. Золотые волосы, синие глаза, белая, чуть порозовевшая на солнце кожа... Тип, необычный для Уренира, но в этот момент я не думал о таких вещах. Девушки в любом из гуманоидных миров были для меня загадкой; я смутно чувствовал, что они могут даровать мне радости, каких я не испытывал доселе. Если, конечно, захотят...
     Дисса, кажется, хотела. Усевшись на высокий парапет - так, что наши лица были вровень, - она погладила маленькие нагие груди и улыбнулась, заметив мой смущенный взгляд. Из одежды на ней был широкий поясок, охватывавший бедра, на шее - ожерелье из серебристой проволоки с синими камнями, и маленький венец на голове, тоже сплетенный из серебра; два камешка свисали на цепочках у висков, покачиваясь в такт дыханию.
     Склонив головку, она посмотрела вниз. В воздушной пропасти под нами плыли вершины фиолетовых деревьев, карминовые и алые скалы, озера, в которых зелень небес приобретала глубокий изумрудный тон, а отражения облаков казались причудливыми рыбами, скользившими в хрустальной глубине.
     - Я могу упасть, - сказала Дисса, заглядывая мне в глаза.
     - Не можешь. Компенсационное поле, которое...
     Вздохнув, она повела рукой, отметая мои возражения.
     - Думаю, ты очень молод... совсем не умеешь вести себя с девушками... Если девушка сказала, что может упасть, значит, тебе разрешается... ммм... в общем, ты можешь поддержать ее.
     - За какое место? - поинтересовался я, стараясь не глядеть на ее груди. Ни мы, ни рами не стесняемся наготы, но обнаженность Диссы была иной, волнующей и обещающей. Сердце мое колотилось неровно, и я вдруг понял, что не могу читать ее эмоции, не говоря уж о мыслях.
     Дисса снова вздохнула и провела ладошкой повыше пояска.
     - Вот оно, это место... Называется талией. Ты знаешь, что у девушек есть талия?
     - Анатомию изучал, - буркнул я, обнимая ее, как драгоценную вазу.
     - Но не на практике, - заметила она. - Ну, ничего, ничего, Асенарри... Ты симпатичный паренек, и случай еще представится.
     Глаза Диссы смеялись, тело под моей рукой было гибким и нежным, а от ее аромата кружилась голова. С трудом ворочая языком во рту, я произнес:
     - И долго ли ждать этого случая?
     - Не знаю. Может быть... - Она положила ладошки мне на плечи, ощупала мышцы тонкими пальцами, пробормотала: - Жесткий, как деревяшка... Ты можешь немного расслабиться? Вот так, вот так...
     Ее соски коснулись моей груди, губы - моих губ, и этот сладкий миг длился вечность и еще минуту. Кожа Диссы пахла цветами, губы были то мягкими, покорными, то неожиданно упругими, и вскоре я выяснил, что у нее имеется язык. Очень энергичный и шаловливый...
     Мой кругозор расширялся с пугающей быстротой. Быстрее, чем мчится корабль в космической бездне, быстрее, чем странствуют от звезды к звезде Старейшие.
     Мы разомкнули губы, но не объятия. Я видел ее глаза, уложенные башенкой волосы с серебряной диадемой, синие камешки у висков, а дальше - небо, огромное, полное сияния и розовых туч, скользивших по ветру вместе с сентарой. Палуба под моими босыми ногами была прочна, но почему-то деревья и колонны, подпиравшие свод, будто бы раскачивались и изгибались. Насмешничают? Ну, что ж, не буду на них глядеть... Я закрыл глаза, опустил голову и стал целовать груди Диссы.
     - Совсем как рами, - прошептала она, - как мальчишка-рами... А мне говорили, что уренирцы такие загадочные... что вы читаете мысли и можете их внушать... и что любая девушка...
     Я оторвался от ее груди.
     - Нет, Дисса, не любая - только та, которой нравишься. Только с ней можно делиться мыслями... такими, какие бродят у меня сейчас... Делиться, не внушать.
     Она негромко рассмеялась.
     - Разве трудно понять эти мысли? Что мои, что твои? Ты думаешь: не тот ли это случай? А я уверена, что тот. - Лукавая усмешка скользнула по губам Диссы. - Впрочем, нет, не уверена. Ты очень милый, Асенарри, но такой огромный... Ты меня пугаешь!
     - Могу сделаться поменьше, - заверил я ее. - Могу изменить цвет волос и глаз, оттенок кожи, стать таким, как рами. Ты этого хочешь?
     Она оглядела меня с задумчивым видом.
     - Нет, пожалуй, нет... Останься собой, только чуть поменьше.
     - Чуть?
     - Да. Вот так. - Дисса вытянула руку на уровне плеча. - Это не тяжело? Не слишком долго?
     - Не тяжело и не долго. Если ты не испугаешься...
     - Я не из пугливых.
     Я рассмеялся.
     - Ты, наверное, из любопытных!
     - Очень! - Дисса насмешливо прищурилась. - Из тех, кто не упустит случай. Это плохо, Асенарри?
     - Нет. У нас говорят: там, где кончается любопытство, кончается и человек.
     На галерее росли деревья, но я не нуждался в их энергии. Она была повсюду: струилась от леса и земли, от скал, озер и от огромного тела сентары, падала сверху щедрым потоком и разливалась в воздухе, текла среди туч и облаков, словно незримый дождь, орошающий Рамессу-Кор веками, тысячелетиями, сотнями тысяч лет - с той незапамятной поры, когда планетарная ноосфера соединилась со Вселенной. Я раскинул руки и, ощутив трепет живой энергии, впитал ее ничтожную частицу. Столько, сколько нужно, чтобы убавить здесь, поправить там, что-то изменить, переделать, привести в соответствие, гармонизировать... На миг меня охватила сладкая истома происходящей трансформации, но это мгновение было кратким, словно прыжок пантеры, настигающей добычу. Я услышал, как вскрикнула и тут же смолкла Дисса. Видимо, ее кругозор тоже расширился.
     - Ты... ты...
     Она уже соскочила с парапета и стояла рядом, касаясь ладошками моей шеи, волос и плеч. Теперь она дотягивалась до них, не поднимаясь на цыпочки, и казалась мне не девушкой-крошкой, а просто девушкой, очень соблазнительной и милой.
     - Как ты это сделал, Асенарри?
     Я принял важный вид.
     - Великая уренирская тайна, Дисса! Мы, уренирцы, такие загадочные! Теперь я тебе больше нравлюсь?
     Она расхохоталась. Аура ее сияла весельем и предвкушением любви.
     - Больше, больше! Но я не уверена, что силы твои не иссякли... Отнесешь меня в свою каюту? Не споткнешься по дороге?
     Я не споткнулся. Я мог перенести ее туда единым усилием воли, но зачем? Этот летающий остров был таким обширным, и, пока я нес на руках свою первую женщину, я мог ласкать ее и целовать.
     Высокие звезды! Это было гораздо интереснее!

Глава 17.

Бактрийская пустыня. Четырнадцатый день

     Я оставался на холме до утра и, возвратившись в лагерь, обнаружил, что мои спутники уже проснулись. Фэй перетряхивала свой мешок, стараясь разместить покомпактнее консервы, арбалет, аптечку и прочее добро; Макбрайт, озабоченно хмурясь, о чем-то расспрашивал андроида - тот молча кивал или с заметной неохотой ронял пару-другую фраз. На плоском камне были расставлены банки и выложена упаковка галет - наш завтрак, приправленный водой из фляги. Рядом с этим импровизированным столом - мешки Макбрайта и Сиада; их ледорубы и мачете лежали поверх рюкзаков, словно напоминая, что путь наш долог и вряд ли закончится сегодня.
     Присев на каменный обломок, я сказал:
     - Остаемся здесь. После завтрака обследуем местность. Как вчера, двумя парами.
     Макбрайт встрепенулся.
     - Вы что-то обнаружили, приятель? Вы поднимались на вершину? Что-нибудь там есть? Кроме камней и трещин?
     - Ничего. Все те же камни и трещины.
     Он бросил на меня подозрительный взгляд.
     - Вы уверены?
     - Абсолютно. Поднимитесь и посмотрите сами.
     - Что же мы будем искать?
     Я пожал плечами.
     - Не знаю. Все, что покажется необычным... Вы перевалите через холм, направитесь к востоку и будете двигаться в течение часа, затем повернете на юг и возвратитесь в лагерь. Я с Цинь отправлюсь на запад от холма. Вуаль не близко, но все же не удаляйтесь от нашей стоянки больше чем на восемь-десять километров.
     Странный приказ, если учесть, что, кроме пыли, трещин и камней, тут не было ничего любопытного. Но я не собирался уходить отсюда, пока не наступит ясность с пришедшим мне посланием. Тут, вблизи эоита, я мог разобраться с ним быстрее, чем где-либо еще, мог получить другие вести или какой-то многозначительный намек; словом, я нуждался в том, в чем мы нуждаемся всегда - то есть во времени. День-другой неторопливых размышлений, и, возможно, я раскрою смысл послания либо доберусь до сути интуитивным путем. Так или иначе! Бушует ненависть, и туча затмевает свет моей обители... Я чувствовал, что найден последний камешек, и оставалось лишь уложить его в мозаику.
     Макбрайт глядел на меня с явным вопросом.
     - Вы полагаете, мы что-то здесь найдем? Что-то такое, чего не обнаружили прежде?
     - Возможно, Джеф.
     - Могу я спросить, на чем основана ваша уверенность?
     ?Время тайн прошло, - подумал я, - не всех, разумеется, но тайны, что связана с Тиричмиром. Если я разгадаю послание, то завтра или послезавтра мы будем маршировать не к югу, а на восток, не к иранской границе, а к китайской. Или к индийской, как получится... Следовательно, нужны объяснения - пусть не совсем правдивые, но правдоподобные, и в том варианте, который устроит Макбрайта и его андроида. В конце концов, не мог же я тащить их силой! И бросить тоже бы не смог, хотя их статус - как людей и полноправных граждан - был под большим сомнением. Один - возможно, человек, возможно, робот, да и другой, похоже, инкубаторский... Но, невзирая на подозрительную родословную, оба - живые существа, и, значит, нет вопроса, бросать их или не бросать?.
     Я вытянул руку к вершине холма.
     - Здесь, на склоне Тиричмира, был древний монастырь. Конечно, не христианский, а буддийский... Обитель Света... Думаю, Джеф, вы никогда о нем не слышали.
     Он покачал головой, буркнул:
     - В мире тысячи монастырей, а может, сотни тысяч. Этот какой-то особенный?
     - Разумеется. Он находился в аномальной зоне, и вот о ней-то вы слышали наверняка. Столь же известное место, как Бермудский треугольник, хотя тут не было загадочных исчезновений и непонятных катастроф. Искали его, правда, долго и упорно... многие искали... Кое-кому повезло, и, возвратившись, счастливцы говорили, что им удалось побывать в Шамбале.
     - В Шамбале? - с недоумением переспросил Макбрайт. - Святые угодники, вот это новость! Но если Шамбала не миф, она находится не здесь, а в Гималаях!
     Он оглянулся на Фэй, будто нуждаясь в подтверждении, но моя фея с непроницаемым лицом жевала галету. Видно, в Хэйхэ ее приучили не вмешиваться в разговоры старших.
     - Готов согласиться, что Шамбала в Гималаях, - вымолвил я. - Суть не в названиях, не так ли? Суть в аномалии. Я полагаю, что она была причиной Тихой Катастрофы. Не божий гнев, не пришельцы из космоса и, разумеется, не пи-бамб, которой не существует в натуре. Это, Джеф, фантазии... Реальность много неприятней.
     Он насторожился - кажется, решил, что я сейчас раскрою все секреты.
     - И в чем заключается эта неприятность?
     - В том, что процессы в аномальной зоне - те, что породили вуаль и флер, - для нас загадка. Несмотря на многолетние исследования, мы не знаем причины, влияющей на ее активность, не представляем природы аномалии и механизма ее развития. Значит, не можем описать математически и дать обоснованный прогноз.
     - Откуда вам это известно? Про аномалию и ее исследования? Я усмехнулся.
     - Помните о вашем намеке, будто Монро снабдил меня секретными инструкциями? На самом деле их не было. Он лишь заметил, что этот район нужно обследовать тщательней. Всем остальным я обязан своей любознательности и поиску в Сети. В ней столько интересных данных! Ваши специалисты, Джеф, могли бы сделать то же самое... возможно, сделали, но не решились сообщить вам об этом, и я их понимаю. Шамбала, Бермудский треугольник, чудище Лох-Несса, аномалии, инопланетные пришельцы... Бред и мистика!
     - Пришельцы - не мистика, - мрачно заметил он, пристраивая за спиной мачете. - Идем без груза, налегке?
     - Конечно. Территория безжизненна, и нашим запасам ничто не угрожает.
     Мы разошлись: Сиад с Макбрайтом - на восток, я с Фэй - на запад. Лавируя среди камней, я оглянулся и увидел, что Макбрайт кружит по плоской вершине холма, словно пес в поисках зарытой кости. Казалось, еще немного, и он начнет разбрасывать щебень, чтобы докопаться до аномалии и выяснить причины, влияющие на ее активность, а заодно и механизм ее развития. Впрочем, я не солгал ему, а только не сказал всей правды - ведь аномалия тут была! Незримый ментальный фонтан бил к западу от нас, и никакие катастрофы, конвульсии и судороги времени не повлияли на него. Нить, связывающая Землю со Вселенной, не прервалась, и ангелы неба могли услышать шепот демонов глубин. Услышать и ответить...
     Мы отошли на полтора километра от лагеря, и я остановился, почувствовав стремительный приток ментальных волн. Наш путь пересекала трещина, словно отмечая некую границу; узкая, почти прямая, она походила на след клинка, вспоровшего базальтовую плоть. Местность за ней казалась застывшим лавовым полем - мягких очертаний валуны, переходящие в округлые продольные лощины, окаменевший океан, что простирался до смутной черты горизонта. С блекло-голубого неба падал рассеянный свет, и черные тени от возвышенностей тянулись к западу, указывая мне на центр эоита.
     Я сел и свесил ноги в темную бездну. Фэй опустилась рядом.
     - Мы дальше не пойдем, Арсен?
     - Нет, милая. Для тебя это опасно.
     - А для тебя?
     - Я знаю, как управлять энергией. - Нахмурившись и прикрыв глаза, я покачал головой. - Нет, наверное, здесь не годится слово ?знаю?, это происходит бессознательно, на уровне клеток и нервных центров. Так, как ты дышишь и поглощаешь солнечный свет.
     - Лун-ван! Царь драконов! - уважительно протянула она. Потом спросила: - Думаешь, Макбрайт тебе поверил? Про аномалию и замечание Монро?
     - Он сомневается и хочет выведать побольше, а что ему скажешь? Что объяснишь? Я сам еще не знаю правды. Нужно подумать и разобраться. И сделать так, чтобы он не путался под ногами.
     - Мы могли бы уйти... - начала Фэй, но тут же, ударив себя по губам, страдальчески сморщилась. - Нет, что я говорю! Он мне не нравится, но не бросать же его на верную гибель! Да и Сиада жалко... Сиад без него не уйдет.
     - Не уйдет, - подтвердил я, разглядывая лавовое поле. От нас до середины зеркала было рукой подать; сорок минут небыстрой ходьбы, и я окажусь в фонтане эоита... Не подойти ли к нему, оставив Фэй у этой трещины? Или просто прыгнуть... Я чувствовал, как что-то меняется в Анклаве: солнце светило ярче, таяли стены вуали, растворялся флер, и возвращалась моя способность к дальним перемещениям. Пожалуй, я смог бы открыть каналы в любую сторону, к любым рубежам, китайским, индийским или иранским... Тем более к центру эоита!
     Но интуиция подсказывала мне, что торопиться не стоит. То далекое и огромное, распространявшее теплые волны благожелательности, еще не приблизилось к Земле или еще не желало говорить со мной по тем или иным причинам. Jus divinum , подумал я, чувствуя, как пальцы Фэй скользят в мою ладонь.
     - Ночью ты был в монастыре? На его развалинах?
     - Там нет развалин, моя фея. Там не осталось ни камня, ни праха, ни пыли. Ровным счетом ничего.
     - Что же ты делал, Цзао-ван?
     - Беседовал с покойным другом. И не только с ним.
     Ровные арки ее бровей приподнялись.
     - Звучит загадочно! К тебе прилетали духи?
     - Только один, не пожелавший задержаться. Передал мне весть от Аме Пала и исчез. - Фэй оживилась, вздернула брови еще выше, и я, улыбнувшись, пояснил: - То был Старейший, милая, Старейший. Он где-то рядом с нами или направляется к Земле... Событие почти невероятное!
     Ноздри Фэй затрепетали, глаза распахнулись, рот округлился.
     - И ты... ты можешь с ним говорить? Когда захочешь?
     - Когда захочет он. На этот раз он просто транслировал мысль Аме Пала. Последнюю, предсмертную... - Стиснув пальцы Фэй, я медленно повторил: - Бушует ненависть, и туча затмевает свет моей обители...
     - Что это значит, Цзао-ван?
     - Если б я знал, мы шагали бы сейчас к китайской границе. Или к индийской, раз ты не хочешь встретить соплеменников.
     Она фыркнула, вздернула подбородок.
     - Я не китаянка! Я - аму, моя мать - русская, а дедушка был...
     - Да-да, я помню - великим шаманом по имени Анай-оол! Жаль, что его нет с нами... Он мог бы побеседовать с духами и объяснить нам все загадки.
     Фэй притихла, не выпуская моей руки. Мы сидели рядом на краю провала, и я ощущал, как от нее исходят токи нежности, любви и веры. Вера! То, чего не хватило Ольге... Рационализм, присущий людям Запада, сыграл с ней трагическую шутку; они, эти люди, охотно верили в чудеса, но лишь научные вроде клонирования, полетов на Марс, стратопланов и пи-бамб. Мировоззрение Фэй было иным. Пусть она не считала себя китаянкой, но кровь великого народа, древнего и мудрого, текла в ее жилах, смешавшись со славянской кровью. Она воспринимала реальность, как человек Востока, так же как Аме Пал, и в этой реальности чудо, пусть не подкрепленное формулами, было явлением закономерным. Разве не чудом был ее собственный дар? Или ее народ, возникший на рубеже тысячелетий? Или Анклав? Мрачное, но все же чудо...
     Ее дыхание коснулось моей щеки.
     - Ты думаешь? Я не мешаю тебе?
     - Нет, девочка. Хочешь что-то спросить?
     - Да, Цзао-ван. - Она помолчала, собираясь с мыслями. - Зачем ты здесь? Для чего? Что делаешь на Земле? Тебя послали нас оберегать?
     - Никто не может уберечь людей от них самих, ни мудрецы Земли, ни мудрые пришельцы. Только время, дорогая, только время... Если у вас хватит времени, все будет вашим: далекие звезды, вечная жизнь и вечная молодость, дар слушать и понимать чужие мысли и множество других чудес. Вы к ним придете, если хватит времени, терпения, любви.
     - А если не хватит?
     Я показал на лавовое поле, серое и безжизненное, словно кратеры Луны.
     - Будет так, как здесь. Вы исчезнете, исчезнут ваши города, и ваша речь, и книги, и даже память о неудачливой расе. - Вспомнив о талгах, я произнес: - Вы исчезнете, придут другие, но это совсем иная история. Они вас не заменят.
     - Значит, ты...
     - ...всего лишь наблюдатель. Я фиксирую, запоминаю и если могу кому-то помочь, то лишь отдельным людям, а не всему человечеству. Еще я слежу за каждым экспериментом, который грозит нарушить Равновесие в Галактике. Бывает, надо принять превентивные меры... Но это случается редко - ведь мы изучаем миры не очень высокоразвитые, где нет опасных изобретений. По-настоящему опасных, понимаешь? Не для конкретной планеты, но для всей Галактики.
     - А это?.. - Фэй показала взглядом налево и направо, потом подняла глаза вверх. - Анклав - это опасно?
     - Да, и потому я здесь. Может быть, Анклав - предупреждение, может, символ гибели... Надо разобраться.
     - Грозит ли он Галактике или Земле? И если Земле, ты не имеешь права вмешиваться? Не должен и не будешь?
     Я улыбнулся:
     - Должен и буду. Я ведь, милая, не только Асенарри, я еще Арсен. Уренирец и землянин... Разве я могу забыть свою вторую родину? Бросить ее в беде, если способен помочь?
     - Но ты говорил, что не можешь помочь всему человечеству... Я не понимаю, Цзао-ван!
     - Есть разная помощь. Попытка уничтожить негодяев и сделать всех хорошими обречена на провал - это кончится всемирной катастрофой и резне