рпеливо пошевелился.
     - Леди сказала ?но?. Что дальше?
     - Вуаль меняется, - произнесла Цинь Фэй с неуверенным видом. - Да, меняется... Прежде была как ливень в Гуанси , теперь - как дождик... мелкий слабый дождик.
     - Больше ничего не замечаешь? - спросил я.
     Она покачала головой, поправила выбившийся из-под шлема завиток темно-каштановых волос.
     - Нет, командир. Дорога до той скалистой гряды безопасна.
     ?Все-таки не видит, - мелькнуло у меня в голове. - Ну, подойдем ближе, посмотрим...?
     Я махнул рукой.
     - Вперед! Порядок следования прежний: Цинь, ад-Дагаб, Макбрайт. Я - замыкающий. Двинулись!
     Идти на начальном этапе было несложно - путь к этим скалам пролегал между расселиной слева и тянувшейся справа россыпью базальтовых глыб. Я двигался почти автоматически, глядя в обтянутую зеленым широкую спину Макбрайта и ощущая струившуюся от него тревогу. Пора бы уже привыкнуть, что он - как сжатая невидимым усилием пружина или натянутая тетива... По временам пружина щелкала, тетива распрямлялась, и в этот момент он нуждался в поддержке, в том, чтобы с ним поговорили или хотя бы выслушали. Странный характер для экстремальщика, нетипичный; такие при наших занятиях долго не живут. Райкер и Милош, мои постоянные партнеры, больше походили на Сиада: никаких метаний на дистанции, спокойствие, надежность и уверенность в себе.
     Зачем Макбрайт отправился с нами? К тому же, как говорил Монро, еще и профинансировал экспедицию... Загадка! Возможно, он пытался перебороть свой страх, справиться таким путем со всеми фобиями и ужасом перед таинственными пришельцами? Возможно, считал, что обнаружит некий повод существования Анклава, вполне земную причину вроде пи-бамб, и это избавит его от комплексов? Если так, он даже достоин похвалы... Но, быть может, все прозаичней, проще и никак не связано с душевными терзаниями? Скажем, медицинские файлы врут, и Макбрайт все-таки подвергся операции или какой-то процедуре с эффектом омоложения... что-то дорогое, уникальное, суперсовременное вроде клон-заместительной терапии... И теперь он отправился в поход, чтоб апробировать результаты и убедиться, что медики его не надули...
     Причина для его решения могла быть той или иной, однако я не понимал другого - зачем Макбрайту пускаться со мной в откровенности. Тот разговор об андроидах, органопланте и клонированных мозгах... Зачем он мне это рассказывал? Минутная слабость, желание выговориться? Нет, непохоже; в этом мире миллиардеры и спецслужбы тайн своих не выдают. Тем более журналистам или, к примеру, шефу информбюро, личности с абсолютной памятью... Выходит, намек? Но с какой целью? Смысл его был мне непонятен, но вариант дезинформации, по-видимому, исключался. Ложь я распознаю не всегда, но с правдой нет проблем - ее ментальный отзвук не подделаешь.
     Собственно, Макбрайт сообщил мне две вещи, и первая их них, касавшаяся роботов и пресловутого органопланта, могла, при всей своей сенсационности, лишь возбудить любопытство. Но вот вторая! Второе признание тянуло в странах ЕАСС лет на двадцать пять без права переписки. В иных местах кара была пожестче: китайцы за это расстреливали, бразильцы вешали, а темпераментные мусульмане забрасывали камнями или, связавши преступника колючей проволокой, закапывали в песок.
     Как там сказал Макбрайт? Тело слепим, а мозг не осилить - но можно взять готовый, у погибшего либо от клона...
     Насчет погибших явный перебор - земной науке процесс мозговой трансплантации, или попросту пересадки, еще не по плечу. Мозг ребенка или взрослого не приживается в теле клона, поскольку регенерация нервной ткани естественным образом невозможна, а для мастерства хирургов есть предел: никто из них не свяжет мириады окончаний, соединяющих мозг с нервной системой. Мозг, однако, поддается клонированию, как и любые другие органы и ткани; можно вырастить его в неповрежденном организме природного или искусственного происхождения либо воспроизвести вместе с этим организмом - так сказать, in toto . Это ?чистый? мозг, в который могла бы внедриться моя психоматрица, если бы в прошлом веке сумели создать подобную ?tabula rasa? . Но, к счастью, я появился здесь с опережением и удостоился обычной, то есть естественной плоти.
     Что же касается полностью клонированных субъектов, то они, без сомнения, люди, если воспитаны должным образом - как воспитывают детей, подростков и молодежь. Но тут имеется большой соблазн: задержать их умственное развитие и получить раба, то есть взрослый организм с интеллектом младенца или животного, что-то вроде Маугли, однако взращенного не волками, а стадом овец. В качестве доноров эти ущербные личности не нужны, поскольку любой орган можно клонировать отдельно; их не используют как слуг, телохранителей или рабочую силу - для этого есть модификанты. Обычно клон - всего лишь живая игрушка, что тешит низменные человеческие инстинкты: жажду власти над безответным существом, садистскую жестокость и, разумеется, похоть. По этой причине и многим другим религиозного и юридического свойства полное клонирование запрещено под страхом тяжкой кары. Однако есть умельцы-храбрецы... Само собой, не в мусульманских странах, не в Китае, а в краях далеких и диких либо в цивилизованном ЕАСС, где смертная казнь отменена.
     Выходит, есть у Макбрайта такие умельцы? Ну, предположим, есть... К чему же это афишировать?
     Я мог бы задать пару-другую вопросов, но интерес к подобным щекотливым темам не поощряется, тем более - сильными мира сего. А Макбрайт, вне всякого сомнения, был из их когорты, и мне не хотелось бы иметь его своим противником. Хороший дипломат не увеличивает числа врагов... Отсюда вывод: если чего-то не понимаешь, молчи и наблюдай.
     Мое внимание переключилось на дорогу: мы приближались к гряде невысоких утесов и тем непонятным формациям, которые я заметил с час назад. Они, как уже говорилось, были похожи на лес подпирающих небо колонн или цилиндрических образований разного диаметра - от двух до пятнадцати метров; каждое обрамляла тонкая стена вуали, и за этой незримой преградой кружились, вздымая невесомую пыль, воздушные вихри. Я видел их не с помощью глаз (пожалуй, слово ?видеть? тут совсем не подходило), но ощущал тем редким для человека чувством, что позволяет следить за перепадами энергии, движением подземных вод, а также молнией, еще не блеснувшей, но готовой через миг обрушиться на землю. Вихри вращались, закапсулированные в пленке из вуали, словно миниатюрные Красные Пятна на поверхности Юпитера , и по тому, что Фэй направлялась прямо к ним, я понял, что наша проводница их не замечает.
     - Стоп!
     Все трое замерли, мгновенно выполнив мою команду. Затем Фэй обернулась, спросила:
     - Что, командир?
     - Меняем порядок движения. Я пойду первым.
     - Но вуаль...
     - Ты предупредила, что вблизи ее нет, а значит, дорога безопасна. Конечно, если не считать проходов между скалами... Пока не минуем их, я буду лидером, Макбрайт - замыкающим. Идите по моим следам и смотрите в оба.
     Чувствуя спиной подозрительный взгляд Макбрайта, я перебрался в голову колонны и наметил наш дальнейший путь. Пройти между двумя незримыми цилиндрами, обогнуть третий, стоявший наособицу, затем - прямо, вдоль выстроившихся шеренгой образований, в десятке шагов от них... И, наконец, перевалить через покатую возвышенность и тут же нырнуть в ущелье. Оно уходило к востоку, и я не видел его конца, но чувствовал, что проход сквозной.
     Мы двинулись вперед и через минуту-другую оказались среди формаций, хранивших застывшие смерчи. Пленка вуали, отгородившей их, казалась тоньше волоса - возможно, по этой причине Фэй не сумела их определить. Переступая в пыли, я прошел так близко от одного из столбов, что мог бы коснуться его руками. Странное чувство владело мной: я почти не сомневался, что наблюдаю распад невидимой стены, пересекавшей когда-то эту равнину. В ней, вероятно, были проходы, рукава и пальцы, карманы и пазухи; их пространство расширялось, вуаль отступала, свободные зоны соединялись друг с другом, пока источенная вуаль не превратилась в эти хрупкие отдельные формации.
     ?Она исчезает, - мелькнуло в моей голове, - уходит, растворяется! Естественный распад, происходящий со временем? Или же этот процесс ускорен влиянием эоита? Чем ближе к его центру, тем больше свободных пространств и меньше запретных областей... Возможно, в самом сердце зеркала, у Тиричмира - вернее, у его остатков, - вуали вовсе нет, и только небесная пелена не позволяет опуститься в том районе...?
     Тихий шорох, воспринимаемый не ухом, а центрами аккумуляции энергии, заставил меня вздрогнуть и замедлить шаг. Колонна в метрах сорока от нас распалась и исчезла; крохотный вихрь, почуяв свободу, взметнул фонтанчик пыли и растаял в воздухе.
     Фэй, похоже, что-то уловила; ритм шагов за моей спиной внезапно изменился, затем послышался ее напряженный голос:
     - Пыль, командир! Справа от нашего маршрута!
     - Ветер, - отозвался я. - Всего лишь ветер.
     В молчании мы миновали область цилиндрических формаций и, преодолев покатый каменистый склон, углубились в ущелье. Стены его были невысокими, но обрывистыми, монолитными и абсолютно черными - верный признак, что породу выперло из недр Земли во времена совсем недавние, секунду или две назад в геологическом масштабе. Каньон заметно отклонялся на восток, и, пробираясь среди мрачных шершавых поверхностей, мы озирались с невольной тревогой и ускоряли шаги. Не слишком долгий, но такой гнетущий и тоскливый путь! Небо, скрывая солнечный свет, текло над нами серой бесконечной лентой, камень поскрипывал под башмаками, и мнилось, что, покинув эту щель, мы очутимся то ли в преддверии ада, то ли прямиком на сковородке сатаны. У поворота я оглянулся, поймал настороженный взгляд Цинь Фэй, увидел невозмутимого Сиада и нашего замыкающего с поблекшим лицом. Вид у него был такой, словно за ним, лязгая клыками и роняя пену, тащилась стая инопланетных монстров.
     Предчувствия! Нам ничего не угрожало в этой теснине, и все же мы - по крайней мере, трое из нас - готовились к встрече с чем-то неприятным, даже жутким. Coming events cast their shadows before, как говорят британцы, - будущее отбрасывает тень перед собой... Я полагаю, что всякий человек, сколь бы он ни был рационален или туп, владеет даром прекогнистики, как свойственно разумным существам во всех мирах Вселенной. Взгляд в будущее - базис нашего сознательного поведения, бесспорный modus vivendi .
     Но в этот момент я радости не ощущал.
     Мы миновали скальную гряду. На юг от нее местность понижалась, переходя в неглубокую котловину, заваленную обломками; среди нагромождений камня, остатков глиняных стен, истлевшего дерева и ржавого железа белели кости, словно какой-то злобный шутник порезвился на кладбище, выворотив содержимое могил и разбросав их среди разбитых памятников и оград. Однако представшее нашему взгляду не было кладбищем - во всяком случае, до начала катастрофы.
     Макбрайт, Цинь Фэй и я одинаковым жестом сдвинули с налобников бинокли. Котловина будто прыгнула навстречу - осевшие жилища, остовы полуразрушенных оград, кучки домашнего скарба и кости, кости, кости... Мне показалось, что мелькнуло яркое пятно ковра, но, очевидно, я ошибся - вряд ли в этих развалинах мог сохраниться предмет из ткани или шерсти.
     - Селение, - пробормотал Макбрайт. - Даже город... тысяч пятнадцать жителей... Дьявол! Разве тут были города? В этих проклятых горах, под скалами и ледниками?
     - Были, - подтвердил я, вернув на место бинокль. - Дехи-Гуляман на афганской территории и Лашт - в Пакистане. Думаю, что это Лашт, если учесть, насколько мы углубились в пустыню. Город, населенный читральцами .
     Фэй подняла ко мне побледневшее личико.
     - Они погибли, командир? Все? Мужчины, женщины, дети? Я кивнул.
     - Наверное, это случилось быстро, девочка. Смерть пришла и унесла их всех - коз, лошадей, овец, людей. Пятнадцать или больше тысяч правоверных...
     Сиад, к моему удивлению, даже глазом не моргнул. Сейчас ему полагалось опуститься на колени и сотворить молитву или на крайний случай молвить что-то подходящее: ?Аллах велик... лишь он единственный решает, когда дать и когда отнять... длань Аллаха над нами, и мы лишь покорствуем воле его...? Это сказал бы любой мусульманин при виде картины массовой гибели, шиит или суннит, дервиш, шейх или простой земледелец. Однако Сиад не произнес ни слова: стоял столбом и с равнодушием посматривал на мрачные развалины. Быть может, его закалила служба при суданских президентах? Шеф охраны, как-никак; надо думать, навидался всякого... не меньше, чем я в Мероэ...
     Макбрайт перекрестился. Руки его дрожали.
     - Что будем делать, приятель?
     - Еще не знаю. - Я повернулся к нашей проводнице. - Надо бы взглянуть, но, кажется, там вуаль?
     - Да, командир. Вуаль, но неширокая и разреженная.
     - Как дождик? Мелкий слабый дождик?
     Она кивнула с вымученной улыбкой. Я, изобразив раздумье, насупил брови.
     Вуаль, протянувшаяся к востоку и западу шагах в семидесяти от нас, висела поперек плато, и в ней, по моим ощущениям, не было проходов. Обойти ее? Трудно сказать, сколько это потребует времени; я не мог добраться до ее краев, но чувствовал, что возникшая преграда очень тонка - метр, не больше. Она рассеивалась, подобно той стене, которую мы преодолели перед скалами, но этот процесс шел, вероятно, по-другому. Та, первая стена была источена ходами и, распадаясь на фрагменты, образовала лес колонн; эта, висевшая сплошной завесой, таяла как единое целое.
     Рискнуть, пробраться сквозь нее? Это было бы простейшим выходом и, похоже, безопасным, как подсказывала интуиция, а я привык ей доверять. Мы обнаружили развалины селения - печальная находка, но в то же время и удачная; быть может, во всем Анклаве другой такой не сыщешь. Наверняка есть шанс увидеть что-то новое, осмыслить какие-то закономерности и факты и в чем-то разобраться... В общем, я не мог пройти мимо.
     Макбрайт и Фэй глядели на меня в ожидании, Сиад с непроницаемым видом уставился в землю под ногами.
     Я кашлянул.
     - Плотность вуали упала, и, как утверждает Фэй, она не слишком широка... Может, пройдем через нее? Напрямик! Что скажете?
     Макбрайт нахмурился.
     - И кто же будет первым?
     - Есть сомнения? Его щека дернулась.
     - Сомнений, предположим, нет, есть возражения. Без юной леди, - поклон в сторону Фэй, - мы как слепые щенки, без вас - свора, потерявшая хозяина, а заодно и память. Вы наш босс, эксперт Совета, назначенный Монро... Может, он дал вам какие-то инструкции, наметил секретные цели... Откуда я знаю?
     - Никаких инструкций, Джеф, кроме известных всем нам. - Я снял рюкзак и, дотянувшись до блокнота, вытащил его и сунул Макбрайту. - Если со мной что-то случится, вы возглавляете экспедицию, ведете записи и отмечаетесь на вымпелах. Никаких секретов, цели прежние: смотреть, запоминать и выйти к иранской границе в районе Захедана. Это все.
     - Не все! Зачем вам рисковать, если найдется другой доброволец? - Макбрайт покосился в сторону Сиада. - Да и вуаль мы можем обойти... День-другой ничего не значат, как, впрочем, и неделя...
     Он был по-своему прав, и это заставило меня решиться. Я признаю доводы логики, но эта лукавая дама, как было известно еще философам Афин, подмигивает спорщикам то левым, то правым глазом. Иными словами, на всякий аргумент найдется контрдовод, на всякий довод - контраргумент, и в результате время ушло, все утомились и охрипли, вопрос же остался неразрешенным и темным, словно апории Зенона. В этом смысле я сторонник древних египтян; они в отличие от греков не увлекались философией, но доверяли интуитивному знанию. Есть стена, но нет ворот; не будем спорить, кто на нее полезет, а сделаем это сами. Лично!
     Улыбнувшись и кивнув Макбрайту, я зашагал к незримой преграде, слыша за спиной легкую поступь девушки. На половине дороги она нагнала меня и, не поворачивая головы, произнесла на русском:
     - Я покажу дорогу, командир.
     - Разумеется, милая.
     - Идите к тому камню. За ним - граница вуали.
     Странно! Вуаль начиналась перед этой заостренной глыбой, на пару метров ближе, чем предупреждала Фэй. Ошиблась? Или?..
     На всякий случай я переспросил:
     - Ты уверена?
     - Да. Приметный камень. - Она показала рукой. - Видите? Он похож на рог цилиня .
     В ее ментальной ауре чувствовалось напряжение - словно в туче перед яркой вспышкой молнии. Что-то она задумала, мелькнула мысль, но разбираться с хитростями Фэй было не время и не место. Мы приближались к границе вуали, и я, непроизвольно замедлив шаг, пробормотал:
     - С плеч ниспадает пленяющий взгляд шелковый красный халат, смотрят зловеще драконы, цилини с непробиваемых лат... Конь его мечет копытом огонь - это не конь, а дракон... Феникс на острой секире сияет... .
     - Время фениксов не прошло! - звонким голосом перебила меня Цинь Фэй и вдруг рванулась вперед, да с такой резвостью, что я на мгновение оторопел. До вуали - пять шагов, восемь - до остроконечной глыбы, похожей на бивень, и она проскочила их единым духом, как мчатся по россыпи рдеющих жарких углей. Чертыхнувшись, я бросился следом и даже не заметил, как пересек вуаль; мы стояли, глубоко дыша, глядели друг на друга, и я увидел, как на ее губах расцветает улыбка.
     - Какого дьявола... Она гордо выпрямилась.
     - Я - ваш проводник! Я вижу опасность и иду первой! Так меня учили!
     - Я думал, тебя учили дисциплине. Долг младшего - слушать и повиноваться... Разве не так? Разве в Китае что-то изменилось?
     Фэй отвела глаза.
     - Ну-у, все же я не совсем китаянка... Я - аму! В той школе, в Хэйхэ, мне об этом постоянно напоминали. Еще говорили, что аму любят своевольничать... Я запомнила!
     - Вижу, память у тебя отменная, - буркнул я и помахал рукой Макбрайту. - Идите сюда! Кажется, мы живы... А если и нет, так лучше умереть, чем заржаветь! .
     ...Когда мы, следуя уже обычным порядком, стали спускаться к руинам Лашта, Макбрайт поравнялся со мной и произнес:
     - Подозреваю, приятель, что юная леди к вам неравнодушна. - Завистливый огонек мелькнул и погас в его глазах. - Определенно неравнодушна, а потому - берегитесь! Я был женат шесть раз, и дважды - на китаянках... конечно, наших, не из Китая... Прелестные женщины, тихие, ласковые и покорные, ну а в постели - просто чудо! Однако не без странностей. - Он с многозначительным видом поднял палец. - Как говорят у вас, у русских, в тихом... э-э... омуте черти водятся.
     - Кто были остальные ваши жены? - поинтересовался я.
     - Очаровательная мулатка - топ-модель, еврейка из очень порядочной семьи бостонских банкиров и шведка. Последняя - итальянка, настоящая, из Милана... Красавица, но ведьма! Черные глазищи, голос сирены и бешеный темперамент... выжала меня словно лимон... Пришлось с ней расстаться, - добавил он со вздохом.
     Я сочувственно хмыкнул, припоминая, что этих интимных подробностей в досье Макбрайта не было, хотя там отмечалось, что женщин он любит и был не раз женат. Но все-таки - шесть жен! Почти как это было у Синей Бороды... И последняя - ведьма-итальянка! Черные очи и бешеный темперамент... Немудрено, что ему мерещатся инопланетные пришельцы!

***

     Руины Лашта тянулись на несколько километров, и мы разошлись, чтобы обследовать максимальную территорию. Блуждая среди развалин домов, сараев и мечетей, фиксируя в памяти груды костей, целые и проржавевшие котлы, кожаную упряжь, обломки глиняной посуды и остальное имущество нищих горцев, я размышлял о Фэй. Чувства ее не укладывались в строгие рамки повиновения и уважения, питаемого в ВостЛиге к старшим, тем более - к начальникам и командирам, источнику мудрости и власти. Это было нечто иное, симпатия или неосознанное стремление к человеческому теплу, надежда обрести кого-то, с кем можно говорить, не опасаясь упреков в слабости. Судьба, бесспорно, обделила Фэй, отняв последние права, которыми еще владели в этом мире дети, и главным из них являлась любовь. Впрочем, ее при всех обстоят