.. - сказал духоспасатель.  -  Но  я  не  думаю,  что  он
погибнет, хотя ему  сейчас  несладко.  Трудно  представить,  какие  муки
бывают по Ту Сторону, но... скажите, а он всегда появлялся  в  треснутых
очках?
   - Нет. - И брат Ваган заплакал, словно треснувшие очки  Эразма  стали
последней каплей в череде несчастий, обрушившихся на  монастырь  святого
Фомы. Я вспомнил суетливого дотошного духа и  его  маленькие  аккуратные
очечки. Разве можно разбить стекло,  которое  не  существует?  Наверное,
какой-то способ есть, но я не силен в подобных тонкостях.
   - Мы можем обследовать вашего духа при помощи детектора заклинаний, -
сказала чудотехник Борнхольм. - Если мы определим, что с ним сделали, то
узнаем, кто разрушил монастырь.
   - А не лучше ли просто  поговорить  с  ним?  -  нетерпеливо  произнес
Кавагучи.  Он  явно  хотел  немедленно  приступить  к  допросу   бедного
израненного Эразма.
   Но духоспасатель покачал головой.
   - Его сейчас  нельзя  обследовать  детектором.  Воздействие  на  духа
магическими  приборами,  любое  вмешательство  магии  до  того,  как  он
соберется с силами, непременно убьет  вашего...  э-э...  Эразма,  и  мне
придется внести это в протокол. То же относится и  к  допросу.  Будь  он
существом материальным, над ним  в  пору  было  бы  совершать  последние
обряды.  Но  поскольку   он   нематериален,   у   него   больше   шансов
выкарабкаться, чем у вас или у меня. И все же должен  предупредить  вас:
вы потеряете духа, если станете обследовать или допрашивать его.
   - Я буду молиться за Эразма так же, как за моих братьев, пострадавших
от пожара, - тихо сказал настоятель. - И за спасение  душ  тех  братьев,
которые расстались с жизнью. - Он говорил  медленно  и  с  достоинством,
соответствующим его сану, отчасти по привычке, но больше из-за того, что
пытался сдержать рыдания.
   Джуди шагнула к брату Вагану и положила руку ему на плечо. Он  слегка
вздрогнул; я заметил, как непривычно для него женское прикосновение.  Но
настоятель  понял,  что  она  хотела  успокоить  его.  И  расслабился  -
насколько это возможно, когда теряешь так много.
   Я пожалел, что не догадался сделать это раньше  Джуди.  Пожалуй,  моя
беда в том, что я слишком много размышляю. Вот Джуди  почувпвовала,  что
должна что-то сделать, я сделала. Конечно, я не хочу сказать, что она не
умеет думать. Бог мой, вовсе нет! Но как это прекрасно - быть в  ладу  с
Этой Стороной и Той Стороной себя самого, если можно так выразиться.
   Я повернулся к легату Кавагучи:
   - Мы еще нужны вам, сэр? Он покачал головой:
   - Нет, инспектор Фишер, можете идти. Спасибо за помощь. Надеюсь, ради
взаимной пользы мы будем сообщать друг другу все новости. -  Я  тоже  на
это  надеялся.  Канагучи  немного  смягчился  -  возможно,  под   формой
констебля  и  впрямь  скрывалось   нечто   человеческое.   -   Рад   был
познакомиться с вашей невестой, инспектор. Жаль, что  пришлось  вытащить
вас из дому в столь  неурочный  час,  мисс  Адлер,  особенно  по  такому
печальному и подозрительному случаю.
   - Я сама попросила Дэвида взять меня с собой, - ответила Джуди.  -  И
вы правы - дело подозрительное. Если я смогу хоть чем-то  помочь  вам  в
поисках виновных - дайте мне знать. Я, конечно, не маг, по я эксперт  по
применению магии.
   - Я буду иметь это в виду, - сказал Кавагучи таким тоном,  будто  его
слова действительно не были элементарным проявлением вежливости.
   Мы с Джуди нырнули  под  ленту,  которую  констебли  натянули  вокруг
монастыря святого Фомы, и побрели к моему  ковру.  Солнечные  лучи  чуть
окрасили небо над холмами, восток порозовел. Я спросил, который  час,  и
мой хронометр ответил, что около шести. Мое же тело утверждало, что  уже
очень, очень поздно.
   Пристегнув ремни безопасности, мы полетели к магистрали. За несколько
минут до поворота Джуди заметила:
   - А я и не знала, что я твоя невеста.
   - Что-что? - растерянно переспросил я.
   - Ты ведь так представил меня легату Кавагучи.
   - Ах, да. - Тогда это показалось мне самым простым способом объяснить
легату, что незамужняя женщина делала у меня дома в  два  часа  ночи.  Я
подумал еще немного и спросил: - Ну а ты хотела бы этого?
   - Чего? - в свою очередь смутилась Джуди.
   - Стать моей невестой.
   - Ну конечно! - И ее улыбка засияла ярче,  чем  солнце,  озарившее  в
этот миг небосвод. Нетрадиционный способ делать предложение, но  ведь  я
не предполагал, что сделаю его. Я и в самом деле собирался  подумать  об
этом... когда-нибудь. В конце концов, этот момент не  менее  подходящий,
чем любой другой.
   Мы летели по шоссе святого Иакова до самого дома и держались за руки.
И как же приятно после ночного мрака тепло утреннего солнца!
 
Глава 3 
 
   Когда в понедельник утром я отправился на  работу,  на  стоянке  меня
ждала засада. Нет, не то, о чем вы подумали. Просто парень,  стоявший  у
входа в мои дом, громко крикнул:
   - Это вы инспектор АЗОС Дэвид Фишер? Когда я ответил, что так  оно  и
есть, он подбежал ко мне, сунул прямо в лицо стеклянный шар и сказал:
   - Джо Форбс из "Новостей" Первой эфирной  станции  Энджел-Сити.  Хочу
задать вам несколько вопросов о трагедии в монастыре святого Фомы в ночь
с пятницы на субботу.
   - Валяйте, - сказал я, с любопытством  разглядывая  шар.  У  бесенка,
сидевшего в нем, были невероятно большие уши, маленькие печальные глазки
и пасть, занимавшая чуть ли не всю его физиономию. Мне  еще  никогда  не
доводилось видеть эфирного беса.
   Форбс поднес шар к губам.
   - Как вы попали в монастырь святого Фомы  и  почему  вас  вызвали  на
пожар?
   - Я использовал кое-какие записи монастырской  библиотеки  в  текущем
расследовании АЗОС, и полиция пыталась  выяснить,  нет  ли  какой-нибудь
связи между этим расследованием  и  пожаром,  -  правдиво,  но  довольно
туманно ответил я.
   Одновременно я  наблюдал  за  маленьким  бесенком  в  шаре.  Его  уши
подрагивали  при  каждом  моем   слове.   Огромный   рот,   пародия   на
человеческий, шевелился. Я не умею читать по губам, но и так было видно,
что бес, как эхо, повторяет все, что я говорю, отставая  на  полсекунды.
Он передавал мои слова на Первую эфирную станцию своему клону, который в
свою очередь ретранслирует их главному передающему  бесу.  А  потом  мои
слова услышат клоны главного передающего, сидящие  в  приемниках  людей,
или Подслушник, который повторит их главному бесу в более подходящее для
работников станции время.
   Джо Форбс придвинул шар к себе.
   - Инспектор Фишер, вы можете подтвердить, что после пожара остался  в
живых нематериальный свидетель, имеющий важные сведения об этом деле?
   Накануне я говорил с Кавагучи. По его словам, библиотечный дух должен
прийти в себя, его состояние улучшается, но некоторое время он не сможет
отвечать на вопросы. Честно говоря, у Эразма, как и у  всех  духов,  нет
вообще никакого состояния, но вы поняли, что я имею в виду.
   Я хотел сказать об этом  Форбсу,  но  передумал,  так  как  не  знал,
сколько людей слушают эфирнетные новости. Вполне возможно, это услышат и
поджигатели монастыря. А если они, ублюдки, начеку, вправе ли я сообщать
им, что с Эразмом они оплошали? Они снова попытаются убить его,  и  что,
если на сей раз с большим успехом?
   Эти мысли за долю секунды пронеслись в моем мозгу. Я сделал  глубокий
вдох и выдох.
   -  Считаю,  что  с  подобными  вопросами  вы  должны   обратиться   к
полицейским. Им известно намного больше, чем мне.
   Форбс выглядел несчастным.  Очевидно,  до  него  дошло,  что  ему  не
удастся  выудить  из  меня  волнующих  откровений.  Он  задал  несколько
отвлекающих вопросов и вновь попытался выяснить что-нибудь существенное:
   - Какие записи монастыря потребовались вам для расследования?
   Видимо, Джо надеялся, что я не замечу подвоха и выболтаю  все  тайны.
Но я не оправдал его надежд.
   - Расследование еще не закончено, и я воздержусь от  комментариев  по
этому поводу.
   Что меня в нем бесило больше всего  -  так  это  его  лень.  Будь  он
порасторопнее, мог бы сходить в Дом  Уголовного  и  Магического  Суда  и
просмотреть пергаменты, подготовленные  мной  для  получения  ордера  на
обыск. Так ведь нет, ему хотелось, чтобы я сделал за него его работу.
   Ну а у меня и своей хватает. Я решил закругляться.
   - Прошу прощения, мистер Форбс, но мне действительно пора идти.
   - Спасибо, инспектор  Дэвид  Фишер  из  Агентства  Защиты  Окружающей
Среды.
   Форбс раскудахтался так, будто ему сообщили нечто стоящее. Я  пожалел
бедного бесенка,  сидевшего  с  весьма  несчастным  видом.  Я  бы  тоже,
наверное, не выглядел  счастливым,  доведись  мне  постоянно  слушать  и
передавать в эфир все то, что несет Форбс.
   Я надеялся отправиться на Девонширскую свалку и  всерьез  взяться  за
изучение  ее  окрестностей,  но  совершенно  забыл  о  том,  что  неделя
начинается с понедельника.
   Утро понедельника - это строго соблюдаемый Беатрисий Картрайт ритуал,
пусть не столь древний, как месса или субботнее богослужение,  но  столь
же почитаемый, - общее совещание коллектива.
   В понедельник утром весь наш отдел обязан два, а то и два с половиной
часа сидеть, выслушивая, чем занимаются все и вся.  В  девяноста  девяти
случаях из ста то, о чем докладывают  другие,  мягко  говоря,  не  имеет
никакого отношения к тому, чем занимаетесь вы сами. Вы  провели  бы  это
время с гораздо  большей  пользой,  делая  что-нибудь  важное,  чего  не
сделаешь, сидя на совещании (слава Богу, что у нас всего лишь агентство,
а не Департамент в округе Сан-Колумб, о котором у нас  кое-кто  мечтает,
тогда мы совещались бы не один раз в неделю, а два).
   Должен признаться, что абстрактно  я  готов  порадоваться  за  Филлис
Камински, которая тесно сотрудничает с полицией, чтобы суккубам было  не
так вольготно на улицах Энджел-Сити. Такие пороки  необходимо  изживать.
Но хотя Филлис  своим  докладом  и  заслужила  благосклонность  Би,  мне
совершенно ни к чему знать все волнующие подробности.
   Мне также  нет  нужды  выслушивать  доклад  о  распылении  чеснока  с
воздуха, которым занимался Хосе Франко с садоводами из КУЭС, пытающимися
замедлить размножение мелких растительных вампиров. Эти твари опустошают
местные цитрусовые плантации уже пять лет, с тех пор как попали к нам  с
грузом некачественно заговоренных лимонов из Греции. Не то чтобы  я  был
против, мне тоже не хочется платить по три кроны  за  апельсин.  Но  все
равно средиземноморские вампиры (средвампы) не самое главное,  что  меня
сейчас беспокоит.
   К  слову  сказать,  наши  ребята  выглядели  (мягко   говоря)   более
заинтересованными,  чем  обычно,  когда  я  рассказывал  о  Девонширской
свалке, хотя она тоже не имела никакого отношения к  их  работе.  Но  Би
нравятся совещания, и поэтому мы собираемся каждый понедельник.
   Наконец нас отпустили. Я чувствовал  себя  так,  словно  вырвался  из
чистилища (это, разумеется, не иудейская концепция,  но  все  равно  мне
нравится). Я вышел вместе с нашим художником.
   - Теперь я наконец узнал, что делаю, - сказал я, догоняя его.  Мартин
засмеялся и кивнул - его эти собрания радовали не больше, чем меня.
   Разделавшись с одним важным делом на сегодня,  я  вернулся  к  своему
столу, чтобы проверить, нельзя ли сделать  еще  одно.  Я  надеялся,  что
чудотехнику удастся побольше узнать о магии, с помощью которой  подожгли
монастырь святого Фомы. Это могло подсказать мне, на какие  составляющие
токсичных заклинаний следует  обратить  внимание  в  первую  очередь,  а
следовательно, какой консорциум подозревать. Но если бы магия  исполняла
все желания, жизнь была бы слишком простой.
   Я начертил новую таблицу - расширенную версию той,  что  составил  на
кухонном столе. Но теперь я  учел  не  только  консорциумы  и  сферы  их
деятельности, но также специфические виды  отходов.  Вместо  того  чтобы
делать таблицу трехмерной, я вставил  в  нее  стройный  ряд  примечаний,
обведенных разноцветными  рамочками  (чтобы  мне  уж  наверняка  хватило
разноцветных чернил, я позаимствовал их у Мартина).
   И вот, как только я приготовился к  более  серьезному  этапу  работы,
завизжал телефон. Я не сказал вслух того, что подумал. Это, конечно,  не
заставило бы телефон заткнуться. Пришлось поднять трубку.
   - Дэвид Фишер, Агентство Защиты Окружающей Среды.
   - Доброе утро, Дэйв, это Тони Судакис.
   -  Привет,  Тони.  Как  поживаете?  -  Половина   моего   раздражения
улетучилась: звонок имел непосредственное отношение к  делу,  которым  я
занимаюсь. - Что-нибудь случилось?
   - Я услышал о пожаре в монастыре святого Фомы. Какой ужас! Там  такие
славные люди. Нам нужно больше таких людей.
   - Истинная правда. Но теперь их стало меньше. Кажется, на одиннадцать
человек.
   - Да, знаю. - Последовала пауза. Я уже начал привыкать  к  тому,  что
все, с кем я разговариваю по делу о свалке, мнутся и впадают в  глубокую
задумчивость. Однако из этого  не  следует,  что  я  полюбил  телефонное
молчание. Наконец Тони все обдумал: - Я просто  хочу,  чтобы  вы  знали:
Девонширский Консорциум Землепользования  не  имеет  к  пожару  никакого
отношения.
   Я прожевал эту новость и обнаружил, что меня не  слишком  волнует  ее
вкус.
   - Тони, вы имеете право говорить о самом себе, но как вы можете  быть
уверенным в невиновности целого консорциума? -  вежливо  поинтересовался
я.
   О, конечно,  он  мог  утверждать  что  угодно,  но  как  он  надеялся
заставить поверить в это меня?
   Однако Судакис нашел способ удивить меня. -  Руководство  консорциума
пообещало  добавить  двадцать  пять   тысяч   крон   к   вознаграждению,
объявленному полицией за поимку поджигателя.
   - Интересно, - протянул я, нисколько не кривя душой. Определить,  что
означает этот шаг, не легко. Самое очевидное напрашивается  само  собой:
руководство консорциума ни при чем.  Но  можно  предположить  и  другое:
кто-то там все же виновен и встал на этот весьма рискованный путь, чтобы
замести следы. За неимением иных сведений мне  оставалось  просто  взять
себе на заметку и продолжать заниматься своим делом.
   Теперь настала очередь Судакиса наслаждаться  моим  молчанием.  Чтобы
заполнить паузу, он сказал:
   - Вы ни во что не верите, Дэйв?
   - Почему же, я верю в Бога, - ответил я.
   - Наверное, легко  жить,  если  честно  и  преданно  служишь  Господу
всеведущему и всемогущему, - заметил Судакис. - Но я позвонил вам не для
того, чтобы вести теологические  беседы.  Я  не  возражал  бы,  если  мы
когда-нибудь побеседуем за кружкой пива, но не сейчас. Я сказал то,  что
должен был сказать, а теперь мне пора возвращаться к своим крокодилам.
   Это выражение прозвучало в устах Судакиса  буквально:  в  его  болоте
водились твари и  похуже  крокодилов.  Мы  распрощались,  и  я,  положив
трубку, тупо уставился на телефон.
   Возможно, Судакис так никогда и не примирится ни с христианством,  ни
с  монотеизмом  вообще.  Последнее  его  высказывание   заставило   меня
задуматься. Что ж. Конфедерация - свободная страна. Он волен  верить  во
что пожелает, только бы не поджигал монастыри, дабы утвердить свою точку
зрения.
   - Интересно, - прошептал я снова, ни к кому не обращаясь, и  вернулся
к собственному болоту.
   Я решил сначала разобраться с отходами мелких предприятий, а уж потом
взяться за крупные светомагические заводы и аэрокосмические консорциумы.
Я надеялся, что если кто-либо  отправляет  на  свалку  нечто  совсем  уж
незаконное, то эго бросится в глаза, кок мулла в Коллегии Кардиналов.  Я
был потрясен, увидев, сколько всякой дряни выбрасывают некоторые из этих
"мелких хулиганов". Вот, например, один из них  -  "Шипучий  джинн".  Да
поможет мне Бог, он пользовался  такими  вещами,  которых  я  не  ожидал
обнаружить даже в "Кобольдовых  разработках  Локи"!  Взять  хотя  бы  те
Соломоновы печати, которые он выбрасывал на свалку. Только  подумайте  о
магическом давлении, которое нужно для того, чтобы  деформировать  такие
штучки, и о том, каково его воздействие на окружающую среду.  Вам  сразу
станет  ясно,  почему  я  обвел  название  этого  предприятия   красными
чернилами.
   У "Шоколадной ласки" тоже водилось много всякой пакости, такой, какую
агенты АЗОС не увидят в большей части Конфедерации и раз за тысячу лет -
в основном ацтекская продукция. Меня чуть не вывернуло наизнанку,  когда
я увидел один из пунктов, аккуратно выписанных в складской ведомости,  -
суррогат содранной человеческой кожи.
   Кажется, я уже говорил, что в наши дни человеческое  жертвоприношение
строго запрещено даже в Ацтекской Империи.  Но  некогда  оно  составляло
суть культа  ацтеков.  Ему  посвящался  двадцатидневный  месяц  древнего
календаря ацтеков - Тлакснпеуалицтли (ну-ка, повторите  это  быстро  три
раза), что означает "свежевание людей", и почти все эти дни  проводились
праздничные шествия и  пляски  жрецов,  облаченных  в  кожу  несчастных,
принесенных в жертву. Очевидно, магия смерти  -  одна  из  сильнейших  в
мире.  Однако  современная  технология  устранила  былую  потребность  в
естественном материале. Правильное применение закона  подобия  позволяет
ацтекам добиваться того же эффекта менее кровавыми способами. Но так или
иначе, человеческая кожа - слишком зловещий пункт для обычной  складской
ведомости.
   Ходят слухи, что некоторые суррогаты человеческой кожи произведены не
по закону подобия, а по  закону  контагиона.  Да,  боюсь,  это  означает
именно то, о чем вы  подумали:  суррогатный  материал  приобретает  свои
качества при соприкосновении с настоящей содранной кожей, припрятанной с
тех времен, когда подобные жертвоприношения были не только законными, но
и необходимыми.
   Ацтеки тратят немало времени, опровергая эти слухи, а наше  агентство
АЗОС - немало сил, проверяя их: мы не хотим, чтобы подобного рода  магия
свободно распространялась по всей стране.  Ничего  никогда  доказано  не
было. Но слухи - вещь упрямая.
   Отметив этот пункт красными чернилами,  я  подумал,  что  "Шоколадной
ласке" вскоре нанесет визит инспектор,  не  я,  так  кто-нибудь  другой.
Изготовление суррогатной содранной кожи не является незаконным,  но  оно
относится именно к тем производствам, которые лучше не выпускать из поля
зрения.
   Ни одна из прочих мелких фирм, пользовавшихся  Девонширской  свалкой,
не отправляла туда ничего столь зловещего, как эта. И все же  я  вскинул
брови, увидев, от какого количества скорлупы петушиных  яиц  избавляются
"Экстракты сущностей".
   - Василиски! - воскликнул я. Маленькие  созданьица  опасны  и  всегда
чертовски дороги, потому что очень редки. Неужели этим  ребятам  удалось
найти способ расплодить их во множестве?
   Я задумчиво смотрел на эту декларацию, не спеша перейти к  следующей.
Если "Экстракты сущностей" нашли способ  разводить  василисков,  то  они
приобрели  курицу,   несущую   золотые   яйца.   Простите   за   избитую
орнитологическую метафору, но это правда. И записи  свалки  приоткрывали
завесу над тем, как это происходило. Тони  Судакис  не  зря  беспокоился
из-за секретности...
   В пять я  закончил  работу  и  спустился  вниз.  По  тротуарам  вдоль
ковростоянки маршировали пикетчики.  Они  собираются  у  Конфедерального
Здания примерно три дня из пяти, донимая нас то по одному поводу, то  по
другому.  Порой  люди,  радеющие  за  что-то,  сталкиваются  с  идейными
противниками, и тогда случаются беспорядки.
   Однако на  сей  раз  пикетчики  не  просто  маршировали,  они  еще  и
скандировали:
   -  Эй,  эй,  веселей,  АЗОС  разрушим  поскорей!  Это  возбудило  мое
любопытство. Я прошелся мимо, желая узнать, что их так взбудоражило. Все
объясняли их плакаты. "СПАСИТЕ НАШУ КЛУБНИКУ!"  -  умолял  один.  Другой
требовал:  "ПРЕКРАТИТЬ  ОПРЫСКИВАНИЕ  ЧЕСНОКОМ  С  ВОЗДУХА!"  А   третий
провозглашал:  "ЛУЧШЕ  СРЕДВАМПЫ,  ЧЕМ  ИТАЛЬЯНСКАЯ  КУХНЯ!"   Последнее
высказывание мне понравилось, хоть я и не мог с ним согласиться.
   Когда-нибудь эти