гичным.
   Все бы ничего, вот только такие демоны весьма ненадежны. В  последнее
время  население  Энджел-Сити  изрядно   выросло,   и,   соответственно,
увеличилось количество всякой грязи. Вода в  заливе  святой  Моники  так
отвратительна, что в ней нельзя купаться и ловить рыбу.
   Поэтому с недавних пор всерьез обсуждается  вопрос  о  передаче  всей
этой работы Посейдону. Если кто из Иной  Реальности  и  заинтересован  в
том, чтобы сохранить океан чистым, так это он. К тому  же  он  управляет
землетрясениями. А в Энджел-Сити это кое-что да значит. Если  одна  Сила
будет   отвечать   за   две   немаловажные   стороны   местной    жизни,
налогоплательщикам придется выкладывать меньшие суммы.
   А  может,  и  нет.  Культ  Посейдона,  как  и  Гермеса,  в  наши  дни
поддерживается искусственно. Энджел-Сити пришлось бы отчислять  средства
в специальный фонд, созданный городскими  и  иными  учреждениями,  чтобы
поддерживать культ морского божества. Это обойдется недешево.  У  Вепара
же, как и у любого иудео-христианского  демона,  есть  немало  настоящих
поклонников, и он не нуждается в дополнительных расходах, которые  лягут
на город.
   -  Где  сейчас  используют  Посейдона  для  уничтожения  отходов,   -
поинтересовалась Би, - и насколько это действенно?
   - Есть такие места, - ответила Филлис. - Например, в Пирее,  афинском
порту...
   - Не самый подходящий пример, - вмешался Михаэль Манштейн. - В Элладе
Посейдону поклонялись с незапамятных времен, не то что у нас, и там  его
культ наверняка процветает. Буду рад подобрать документы, подтверждающие
это.
   Филлис бросила  на  аналитика  испепеляющий  взгляд:  несомненно,  он
только что испортил лучший пример, который она собиралась  привести.  Уж
если Михаэль возьмется что-нибудь доказывать, он это сделает с  блеском.
Немного помедлив, Филлис заговорила о Карфагене (я заметил, как  Михаэль
опять заерзал на стуле, но  все  же  удержался  от  нового  язвительного
замечания).
   Как я понял из всего сказанного, фокус заключается в том, чтобы,  так
сказать, осчастливить Посейдона, завалив его работой. Некоторые  Силы  с
искусственно  поддерживаемым  культом  трогательно  хватаются  за  любую
работу, лишь бы  сохранить  последнюю  горстку  приверженцев.  У  других
больше гордости. Боюсь, Посейдон относится к последним.
   - Но ведь он трудится  на  совесть,  только  имея  на  то  достаточно
оснований? - стояла на своем Би.
   Михаэль заметно скривился, услышав это, но придержал  язык.  В  конце
концов, Би -  настоящий  бюрократ,  и  ей  положено  говорить  и  думать
соответствующим образом.
   - У меня сложилось именно такое  впечатление,  -  уклончиво  ответила
Филлис.  -  Позвольте  напомнить,  что,  если  бы  Вепар  был   надежным
союзником, нам не пришлось бы искать ему замену. К  тому  же  мы  сможем
обезопасить город от землетрясений.
   - Или наоборот, если прогневим божество, - вставил Михаэль.
   Филлис снова метнула на него взгляд, но, по-моему,  аналитик  все  же
был  прав,  указав  на  обратную  сторону  дела.   Слишком   сложная   и
неблагодарная  это  работа  -  прогнозировать  влияние  обитателей  Иной
Реальности на окружающую среду. Книга жизни написана куда более туманным
языком, чем тексты Священного Писания.
   Би подвела итог:
   - Спасибо за выступление, Филлис. Как, по-твоему, хватит тебе...  ну,
скажем, двух  недель,  чтобы  выяснить,  стоит  ли  продолжать  изучение
другого способа уничтожения отходов?
   - А можно три? - попросила  Филлис.  Би  что-то  нацарапала  в  своем
календарике.
   - Пусть будет три. - Она оглядела своих подданных. -  Кто-нибудь  еще
хочет выступить? - Я замер, страстно желая, чтобы все промолчали. Иногда
это помогает, иногда не очень. Сегодня же, к моему огромному облегчению,
получилось - никто ничего не сказал. Би  снова  огляделась,  на  случай,
если кого-нибудь  пропустила.  Потом  пожала  плечами.  -  Что  ж,  всем
спасибо. - Для нас  эти  слова  были  сигналом  вскакивать  и  бросаться
наутек. Мы разбегались бы еще быстрее, если  бы  не  боялись  показаться
невежливыми. - Ах, да, Дэвид... - спохватилась вдруг Би.
   Попался! Я повернулся к ней.
   - Да? - спросил я как можно невиннее.
   - Я искренне надеюсь, что  на  этой  неделе  ты  проявишь  себя  и  в
остальных делах.
   - Постараюсь, - пообещал я, думая о том, что, будь  у  меня  поменьше
дел, я справился бы с ними быстрее. Я еще раз убедился, что  Би  никогда
ничего не забывает. И еще я подумал, что мог бы успеть  гораздо  больше,
если бы не отсиживал полдня на собраниях.
   Бумаги на моем столе напоминали  крепость,  словно  тут  шла  окопная
война, как во времена Первой Магической. Я уже собирался пойти на штурм,
когда телефон начал шумовую атаку с тыла.
   - Агентство Защиты Окружающей Среды,  Дэвид  Фишер,  -  пробурчал  я,
надеясь, что бесенята ошиблись номером.
   Как бы не так.
   - Инспектор Фишер?  Говорит  легат  Кавагучи  из  Управления  полиции
Энджел-Сити.
   - Чем могу служить, легат? - Я враз оживился и уже не думал, что этот
звонок отрывает меня от работы.
   - Вы не могли бы приехать в полицейский участок в долине,  инспектор?
Похоже, мы сможем побеседовать с библиотечным духом, Эразмом.
   Мне захотелось завизжать от восторга. Просто не знаю, как сдержался.
   - Уже лечу, легат.
   Бастионы на  моем  столе,  конечно,  еще  подрастут  за  время  моего
отсутствия в конторе. Ну и что? Есть более важные вещи.
   Разумеется, это так, есть более важные вещи, да и  рутина  никуда  не
денется. Я поспешил к лифтовой шахте, стараясь не думать об  оставленных
делах.
 
Глава 6 
 
   Когда я добрался до долины Сан-Фердинанда, мой желудок  уже  принялся
жалобно поскуливать. Понедельничное собрание слишком  затянулось,  а  не
успел я подумать об обеде, как позвонил Кавагучн. Свернув со скоростного
шоссе, я в первой же забегаловке купил омерзительного вида сосиску. Увы,
должен признаться, что в полицейский участок  я  вошел,  источая  резкий
запах горчицы.
   Полицейские, которые видели меня только вчера, здорово удивились.
   - Что такое, Фишер?  Собираетесь  перейти  на  работу  в  полицию?  -
спросила Борнхольм-чудотехник. Я даже не нашелся, что на  это  ответить.
Кабинет легата Кавагучи оказался крошечной затхлой каморкой, куда меньше
монашеской  кельи  (и  к  тому  же  куда   грязнее).   Нет-нет,   я   не
преувеличиваю: когда я вошел,  брат  Ваган  уже  был  там,  и,  судя  по
выражению  его  лица,  он  бы  наложил  на  Кавагучи  епитимью   навести
порядок... если бы только имел надежду, что Кавагучи это поможет.
   - Как поживаете? - спросил я, пожав ему  руку.  -  Кардинал  позволил
вашему монаху прибегнуть к косметической магии?
   - Нет, - ответил аббат, и его и без того суровое  лицо  стало  совсем
непроницаемым,  прямо  как  у   какой-нибудь   римской   статуи   времен
Республики.  Огни  святого  Эльма  играли  на  его  лысине,  словно   на
полированном мраморе.
   - Библиотечный дух Эразм, - сказал Кавагучи, - пострадал больше,  чем
мы предполагали. Даже сейчас,  через  две  недели  после  пожара,  чтобы
установить с ним связь, пришлось вызвать специалистов. Когда вы  пришли,
инспектор, я как раз рассказывал об этом аббату.
   - Продолжайте, пожалуйста, - ответил я.  -  Если  я  чего  не  пойму,
надеюсь, вы позволите перебить вас, чтобы задать вопрос-другой.
   - Разумеется, - кивнул Кавагучи. - Как я уже  говорил  брату  Вагану,
мадам Руфь и мистер Холмонделей, - он произнес  эту  фамилию,  тщательно
проговаривая  каждый  слог,  как  если  бы  это   было   заклинание,   -
объединенными усилиями попробовали установить связь между нашим миром  и
Иной Реальностью. Она - медиум, он - источник. Вместе  с  помощью  новой
технологии они добились потрясающих результатов. И теперь у нас есть все
основания надеяться на успех.
   - Что ж, будем надеяться, - кивнул брат  Ваган,  и  я  тоже  согласно
кивнул.
   - Они ждут нас во втором кабинете, - сказал Кавагучи. - По идее, если
дух находится в Иной Реальности, он может откликнуться,  где  бы  мы  ни
были. И все же, если побеседовать с ним из  комнаты  для  допросов,  его
ответы будут более значимы. И потом... - легат закашлялся, - комната для
допросов  более  просторная,  чем  мой  кабинет...  Хотя,  конечно,  мой
кабинет...
   - Так пойдемте в комнату для допросов, - поторопил я.
   Брат Ваган встал со  стула.  Пожар,  а  особенно  последствия  пожара
подкосили его. Прежде походка аббата была твердой и решительной,  теперь
же он шел,  как  старик,  обдумывая,  куда  поставить  ногу  при  каждом
следующем шаге.
   Второй кабинет располагался в  середине  длинного  унылого  коридора,
который, видимо,  специально  выкрасили  в  столь  мрачный  цвет,  чтобы
вселить в сердца преступников  страх  Божий.  Кавагучи  открыл  дверь  и
махнул рукой, приглашая нас войти.
   Мадам Руфь - высокая, смуглая, с золотыми коронками на зубах  -  была
невероятно толстой.  Ее  яркое  набивное  платье  любому  другому  могло
запросто послужить палаткой.
   - Очприятно... - сказала она. Рукопожатие у нее было, как у грузчика.
Ее  партнер,  Найджел  Холмонделей,  не  мог  бы   отличаться   от   нее
разительнее, даже если бы стремился  к  этому  всю  жизнь.  Классический
англичанин с изысканной речью, с длинным  лошадиным  лицом,  с  щеточкой
песочных усов, в старомодном галстуке... Если обычно говорят "родился  в
сорочке", то  к  нему  больше  подошли  бы  слова  "родился  в  твидовом
костюме".
   - Прежде чем мы начнем, - попросил легат Кавагучи, - не расскажете ли
вы святому отцу и инспектору о разработанной вами технологии?
   Великанша-медиум и англичанин-источник какое-то время молча  смотрели
друг на друга, а потом Холмонделей сказал:
   - Позвольте мне.
   Мадам Руфь пожала массивными плечами. Я сдержал вздох облегчения: что
ни говори, но натурального англичанина слушать куда приятнее.
   - Хотя человек общается с Иной Реальностью с самого момента творения,
техника    этого    общения    за    последние     годы     значительные
усовершенствовалась. Вы сами сможете в  этом  убедиться:  большая  часть
моего оборудования всего  несколько  десятилетий  назад  была  незнакома
нашим коллегам.
   Он указал на обшарпанный  столик.  Там  лежало  пять  самых  странных
шлемов, какие я только видел. Судя по всему, они должны  были  закрывать
всю верхнюю часть  головы  до  середины  переносицы.  Прорези  для  глаз
отсутствовали, а на месте ушей торчали длинные выступы.  В  таком  шлеме
сразу становишься похож на насекомое или на человека,  которому  в  одно
ухо вставили палку, а из другого ее вытянули.
   Позволив  нам  с  братом  Ваганом   несколько   секунд   полюбоваться
"артефактами", Холмонделей подвел итог:
   - Судя по вашему выражению, господа, осмелюсь предположить, что это -
ваша первая встреча с добро-виртуальной реальностью?
   Он подождал, словно надеясь, что мы  опровергнем  это  предположение.
Ну, если он на это рассчитывал, ожидание могло затянуться надолго.
   Холмонделей понял  и  улыбнулся,  продемонстрировав  полный  комплект
желтоватых зубов. - Добровиртуальная реальность, друзья  мои.  позволяет
нам воспроизводить лучшее, что есть в обоих мирах. Она создает  проекцию
и не совсем Нашего мира,  и  не  совсем  Иной  Реальности,  проекцию,  в
которой, к примеру, раненый дух может встретиться и поговорить  с  нами,
если он не в состоянии сам полностью перейти в  Наш  мир  из-за  плохого
самочувствия.
   - А как мы попадем в эту... в добровиртуальную реальность? -  спросил
я.
   - Мы с мадам Руфь будем  вашими  проводниками.  -  Холмонделей  опять
улыбнулся, еще зубастее, чем прежде. - Если вы просто подойдете к  этому
столику, сядете вокруг него и наденете шлемы...
   Подобная перспектива не вызвала у меня энтузиазма, но - что делать? -
я покорно приблизился к столу. Как только  я  уселся  на  жесткий  стул,
мадам Руфь сказала:
   - Как только шлем наденете, хватайте за руки  соседей.  Шоб  туда,  в
добровиртуальную реальность, попасть, надоти замкнуть круг. Я  потянулся
к ближайшему шлему - он оказался тяжелее, чем я  предполагал,  вероятно,
из-за нелепых "ушей", - и надел его на  голову.  То,  что  я  ничего  не
увижу, я подозревал, но уж никак не  ожидал,  что  заодно  и  совершенно
оглохну. Шлем словно вобрал  в  себя  все  мои  ощущения,  оставив  лишь
пустоту, которую нужно было заполнить.
   Я с трудом вспомнил, что велела сделать мадам Руфь. По бокам от  меня
сидели брат Ваган и Найджел Холмонделей, и я заставил себя потянуться  к
ним, взять их за руки, почти не чувствуя своих движений.
   Первой я нащупал руку брата Вагана. Его  рукопожатие  было  теплым  и
сильным, оно помогло мне вспомнить, что я еще должен дотянуться до  руки
Холмонделея. Я поборол апатию, навеваемую шлемом. Казалось, прошла целая
вечность, когда мои пальцы  наконец  коснулись  его  кисти.  Косточки  у
Холмонделея оказались тонкими и хрупкими, как у птицы,  и  я  испугался,
что мое прикосновение причинит ему боль.
   Я ждал - долго-долго. Я думал, что стоит нам  взяться  за  руки,  как
тут-то все и начнется,  но  все  произошло  совсем  иначе.  Время  будто
замедлилось в моем восприятии, искаженном шлемом. Вскоре я  уже  не  был
уверен в том, что держу за руки настоятеля и источника. Разумом я  знал,
что это так, но все равно сомневался.
   Внезапно цвета, звуки, запахи - все ощущения потоком хлынули на меня.
Позже я узнал, что это произошло в  тот  момент,  когда  последние  двое
соединили руки и замкнули круг. И в тот же миг мне стало так легко, и  я
очутился... да, где же я все-таки очутился?
   Где угодно, только не в старой грязной камере для допросов номер два.
Это был сад, самый прекрасный сад на свете. Цвета казались ярче,  чем  в
жизни, звуки - чище и сладостнее, а ароматы - острее и понятнее.
   - Добро пожаловать, друзья,  в  мир  добровиртуальной  реальности!  -
сказал Найджел Холмонделей. И тут я вдруг увидел его, хотя  еще  секунду
назад его здесь не было. Он выглядел  так  же,  как  раньше,  но  как-то
неуловимо изменился - стал более стройным и лицо не такое лошадиное.
   - Для вас это будет  совершенно  новый  опыт,  так  что  смотрите!  -
зазвенел голос мадам Руфь. И она  тоже  сделалась  видимой.  Исчезло  ее
произношение базарной торговки, пропали и коронки с зубов,  и  процентов
шестьдесят ее объема тоже куда-то подевались. Она осталась мадам  Руфью,
как и Холмонделей остался  Холмонделеем,  только  теперь  она  стала  ну
настоящей красавицей.
   - Поразительно, - прошептал легат Кавагучи, тут  же  появляясь  перед
нами.
   Оставаясь самим собой, он каким-то  образом  стал  похож  на  бравого
служаку с плаката полицейского управления Энджел-Сити. Его  лицо  больше
не выражало ни цинизма, ни усталости.
   - Это... замечательно! - выговорил я. Я догадался,  что  это  сделало
меня видимым для остальных, но не для самого себя. Для  себя  я  остался
бестелесной точкой  зрения.  А  жаль,  интересно  было  бы  узнать,  как
выглядит мой идеализированный вариант.
   - Приступим к делу, - сказал брат Ваган. Теперь я увидел и его.
   - Он не изменился! - воскликнул я. Это правда, аббат остался таким же
измученным заботами стариком в темной сутане.
   Найджел Холмонделей с величайшим уважением произнес:
   - В добровиртуальной реальности лишь тот, кто  истинно  добродетелен,
не меняет своего облика.
   Мне вдруг стало интересно, сильно ли  я  изменился  в  этом  странном
месте. В конце концов, может, и правда лучше оставаться таким, как есть.
   А потом все второстепенные мысли разом вылетели  у  меня  из  головы.
Знаете, я увидел в этом саду змея и... прямо не знаю, как это объяснить,
но это правда: змей не ползал на брюхе!
   - Это не просто сад, - с благоговейным трепетом произнес я,  внезапно
осознав, где нахожусь. - Это Тот Самый Сад!
   -  Совершенно  верно,  отлично.  -  Мадам  Руфь   обрадовалась   моей
сообразительности. - Виртуальная реальность перенесла нас в подобие того
места, которым  человек  наслаждался  до  грехопадения,  ведь  мы  стали
действительно виртуальными и добродетельными.
   - Не уверен, что я  это  одобряю,  -  сурово  сказал  брат  Ваган.  -
Теологические параллели... сомнительны.
   - Это не более чем магическое воспроизведение, символ, если хотите, -
заверил его Холмонделей. - На большее мы не претендуем. Ценность символа
определяется заложенным в нем содержанием, и наш  с  этой  точки  зрения
воистину бесценен. С такой позиции  готовы  ли  вы  примириться  с  этим
миром?
   - С такой - да, - согласился настоятель, но если подобный подход  его
и обрадовал, то он хорошо это скрыл.
   - Отлично. Без добровольного согласия всех участников  иллюзия  может
разрушиться, и мы снова окажемся в нашем мире, где, увы,  добродетель  -
большая редкость,  -  сказал  Холмонделей.  -  И,  как  я  уже  говорил,
добровиртуальная реальность может оказаться полезной... Смотрите!  -  Он
протянул руку.
   Из-за деревьев вышел Эразм. В странном пространстве  добровиртуальной
реальности библиотечный дух казался таким же вещественным  и  осязаемым,
как любой из нас, - более  вещественным  и  осязаемым,  чем  я  в  своем
восприятии. Брат Ваган изумленно вскрикнул и побежал к духу. Эразм  тоже
побежал к настоятелю. Они обнялись.
   - Я осязаю его! - воскликнул брат Ваган. Встретив старого  друга,  он
сразу    оставил    все    сомнения    относительно     добродетельности
добровиртуальной реальности.
   Пока брат Ваган приветствовал Эразма, я с интересом  изучал  деревья,
из-за которых появился дух. Некоторые я узнал: апельсин и лимон,  гранат
и финиковая пальма. Но другие показались мне странными как по виду,  так
и по запаху плодов и цветов. Интересно, растет ли в этом  варианте  Сада
Древо Познания и  что  случится,  если  я  отведаю  его  плодов?  "Нужно
спросить того змея", - подумал  я,  но,  когда  оглянулся,  змей  исчез.
Может, оно и к лучшему.
   - Меня так опечалило твое ранение,  -  говорил  брат  Ваган.  Мы  все
столпились вокруг него и Эразма. Настоятель продолжал: - Никогда, даже в
самых страшных кошмарах, я не представлял, что Зло  дерзнет  напасть  на
нашу мирную обитель.
   - Я тоже, - печально ответил Эразм.  Я  впервые  услышал  его  голос.
Общаясь со мной в библиотеке, он писал слова на экране.  Оказалось,  что
голос духа вполне под стать  его  ученому  виду  и  очкам,  которые  так
поразили меня в первый раз, - он был  сухим,  серьезным  и  педантичным.
Представьте себе Михаэля Манштейна  в  роли  библиотечного  духа,  и  вы
получите нечто похожее.
   - Тебе больно? - обеспокоенно спросил брат Ваган.
   - Нет. По-моему, в этом замечательном месте боль вообще невозможна. -
Эразм посмотрел на  всех  по  очереди.  -  Узнаю  инспектора  Фишера  из
Агентства Защиты Окружающей Среды. Внешность второго господина мне  тоже
знакома, хотя я и не знаю его имени.
   - Я легат Широ Кавагучи из  полицейского  управления  Энджел-Сити,  -
представился Кавагучи, когда Эразм посмотрел в его сторону. -  Возможно,
вы почувствовали мою ауру во  время  пожара.  Офицеры  из  моей  команды
способствовали вашему спасению.
   - Должно быть, так, - согласился Эразм. -  Боюсь,  я  никак  не  могу
узнать двух остальных присутствующих.
   - Мадам Руфь и мистер  Холмонделей  сделали  возможным  использование
пространства, которое они  называют  добровиртуальной  реальностью,  для
встречи с тобой, - пояснил брат Ваган.
   - Да, эта теория встречалась мне  в  последних  номерах  журналов.  -
Голос Эразма вдруг снова сделался печальным. - Теперь они, конечно,  все
погибли в огне. Как забавно видеть ее в действии.
   - Кстати, об огне, - вмешался легат Кавагучи. - Я был  бы  вам  очень
признателен, если бы вы сообщили, что произошло в монастыре в тот вечер,
когда случился пожар.
   - Я должен рассказать об этом? - Даже в  добровиртуальной  реальности
Эразм выглядел очень испуганным. - Я был  столь  близок  к  тому,  чтобы