, я был ужасно рад, что Хесус еще ребенок.
   Лупе прижала младенца к плечу и похлопала по спинке. Через  несколько
мгновений он отрыгнул воздух с таким громким звуком, какого я не  ожидал
от столь тщедушного существа.
   - Когда вы выпишетесь из больницы? - спросил я мать.
   - Manana (завтра), - ответила она.
   - Я хотел бы заглянуть к вам  после  обеда.  У  меня  есть  карманный
магический детектор, так что я смогу посмотреть, не водятся ли  в  ваших
краях токсичные заклинания. А еще хотелось бы  взглянуть  на  то  зелье,
которое вы получили у вашего курандеро.
   По лицу Лупе я понял, что она уловила не все,  сказанное  мною.  Отец
Флэнэган тоже это понял. Он перевел ей мои слова.
   Лупе с Рамоном переглянулись.
   - А других вопросов вы не будете  задавать?  -  поинтересовался  отец
малыша.
   Стало быть, они действительно нелегальные иммигранты.
   - Ни единого, - пообещал я. Их положение меня не касалось. Мне  нужно
только выяснить, почему их сын родился без души, - Бог свидетель.
   - Вы не перекрестились, - подозрительно заметил Рамон.
   Отец Флэнэган вопросительно взглянул на меня.
   -  Скажите  им,  что  я  иудей,  -  попросил  я.  Лицо  святого  отца
прояснилось. Уверен, ему нет никакого дела до моих убеждений, меня  тоже
не интересовали его взгляды. Но мы  оценили  откровенность  друг  друга.
Священник заговорил с Кордеро слишком быстро, и я ничего не  понял,  но,
когда он закончил, они оба кивнули. Лупе сказала:
   - Вы идите, смотрите, находите. Мы доверять вам. Падре говорить,  что
мы доверять вам. Лучше ему быть прав. - Он прав, - подтвердил  я,  спеша
закончить этот разговор. Если бы  я  поклялся  еще  чем-нибудь,  Кордеро
могли бы подумать, что доверять  первой  клятве  нельзя.  Отец  Флэнэган
медленно кивнул: он все понял.
   - И к тому же Хесус родился на территории Конфедерации,  -  вмешалась
Сыозен Кузнецова, - поэтому он ее полноправный гражданин и находится под
защитой всех ее законов. Когда она перевела  свои  слова  на  испанский,
Кордеро  засияли  -  эта  мысль  им  понравилась.  Дама  из   Управления
Физического и Духовного Здравоохранения тихо добавила:
   - Хотелось бы, чтобы наши законы могли  сделать  больше  для  бедного
малыша. - Эти слова ни она, ни отец Флэнэган не перевели.
   Я попрощался, получив визитную карточку мисс Кузнецовой,  и  помчался
обратно в контору. Увы, за  время  моего  отсутствия  никакие  эльфы  не
очистили волшебством мой стол. Но меня это и  не  заботило.  Пусть  себе
постоит захламленным. Я поднял трубку и позвонил Чарли Келли.
   Подвывание на другом конце провода  продолжалось  так  долго,  что  я
решил, что Чарли еще не вернулся с обеда. В округе  Сан-Колумб  шел  уже
третий час. И  откуда  только  у  этих  отъявленных  крючкотворов  такая
наглость! Мне потребовалась всего  минута  ожидания,  чтобы  зарычать  и
забить копытом подобно разъяренному быку, а ведь я и сам  был  таким  же
закосневшим чиновником.
   - Агентство Защиты Окружающей Среды. Чарли Келли слушает.
   Наконец-то!
   - Чарли, это Дэйв Фишер из  Энджел-Сити.  У  нас  тут  опять  родился
ребенок с апсихией и опять - рядом с Девонширской свалкой. Теперь их уже
четверо, и всего за год с небольшим! Чарли, я больше не могу  заниматься
"осторожным расследованием". Я собираюсь  найти  причину,  и  не  важно,
сколько шума при этом поднимется.
   Он как-то странно хрюкнул.
   - Поступай, как считаешь нужным.
   - Черт, Чарли, да ведь ты сам меня в это втравил! - Я  редко  ругаюсь
по телефону и еще реже - в своем кабинете, но тут я просто вскипел. -  А
теперь ты еще все осложняешь.
   - Это каким же образом? - спросил он так, будто не понял намека.
   Когда Чарли  Келли  прикидывается  воплощенной  невинностью,  сначала
пересчитайте пальцы у себя на руках и ногах. Интересно, получится  ли  у
вас при этом двадцать? Трудно представить, как мне удалось сдержаться  и
не накричать на него.
   - Ты сам прекрасно знаешь. Расскажи  мне  об  этой  треклятой  птице,
которая тебе насвистывает - или настукивает.
   - Прости, Дэвид, но я не могу, - тихо сказал он. - Я вообще  не  имел
права говорить тебе об этом.
   - Но сказал ведь и, стало быть, влип,  -  огрызнулся  я.  -  На  этой
свалке что-то разлагается. Люди рождаются без души! И умирают...  Ты  не
забыл еще о пожаре в монастыре святого Фомы? Ты сам  подтолкнул  меня  к
этому расследованию, а теперь не хочешь раскрывать карты? Это...  это...
чертовщина какая-то!
   - Придется помолиться, чтобы ты оказался не прав, - ответил Чарли.  -
Но в любом случае дать тебе то, что ты просишь, я не могу. Дело  гораздо
серьезнее, чем ты себе представляешь, серьезнее, чем я думал.  Будь  моя
воля, я закрыл бы твое расследование.
   И это говорит высокопоставленный чиновник АЗОС!
   - Боже милостивый, Чарли! О чем речь-то идет,  о  Третьей  Магической
войне?
   - Если и так,  все  равно  не  скажу,  -  остервенился  Келли.  -  До
свидания, Дэвид. Боюсь, здесь тебе придется рассчитывать только на себя.
   Мой бесенок перестал передавать дыхание другого беса.  Чарли  повесил
трубку.
   Не знаю, как долго я рассматривал свой телефон, прежде  чем  положить
трубку.  Проходивший  мимо  моего  кабинета   Хосе   Франко,   по-моему,
собирался, как  обычно,  дружески  кивнуть  мне,  но  вдруг  застыл  как
вкопанный, увидев мое лицо.
   - В чем дело, Дэйв? - В его голосе прозвучала  неподдельная  тревога.
Хороший  он  парень,  Хосе.  -  Ты  выглядишь  так,  будто  увидел  свой
собственный призрак.
   - Может, и так, - пробормотал я, и он ушел, качая головой.
   Но почему Чарли  Келли  так  болезненно  воспринял  замечание  насчет
Третьей Магической войны? Первые две были страшнейшими бедствиями, какие
еще сто лет назад никому и в кошмарах бы не привиделись. Но Третья? Если
человечество достаточно обезумело, чтобы развязать третью  такую  войну,
то нам скорее всего не придется беспокоиться о четвертой.  Некому  будет
воевать.
   Чарли даже не намекнул мне, кто может  быть  нашим  противником.  Вам
приходилось когда-нибудь оглядываться на свою жизнь, чтобы вспомнить все
совершенные вами грехи? Чувствовали ли вы, как  все,  казавшееся  прежде
таким прочным и таким надежным, вдруг начинает  содрогаться  у  вас  под
ногами, и вы заглядываете в саму Бездну? Вот что я ощутил,  поговорив  с
Чарли Келли. Волосы у меня на голове встали дыбом. Неудивительно, что  я
напугал Хосе.
   Пришлось привести себя в порядок  и  заставить  вернуться  к  работе.
Когда, пусть на миг, увидишь Армагеддон, передряги с  окружающей  средой
уже не кажутся столь уж серьезными. И  вообще,  если  разразится  Третья
Магическая, никакой окружающей среды все равно не останется.
   Я утопил свою печаль в чашке кофе, сожалея,  что  не  нашлось  ничего
более крепкого. Затем, собравшись с силами,  позвонил  легату  Кавагучи,
узнать, как дела у Эразма. Таковы люди - мир рушится у  них  под  ногами
(поверьте, Третья Магическая война вполне способна разрушить все), а они
все пытаются сохранить свои собственные маленькие мирки.
   - А,  инспектор  Фишер,  -  обрадовался  Кавагучи,  когда  я  наконец
пробился к нему сквозь путаницу полицейских операторов.  -  Я  собирался
позвонить вам на этой неделе. Мы  надеемся,  что  с  библиотечным  духом
вот-вот можно будет переговорить.
   - Прекрасно! - воскликнул я в надежде, что это как-то  поможет  моему
расследованию,  да  и  полицейскому  тоже.  Я  почувствовал  себя  почти
счастливым: Эразм останется в живых. - Что нового насчет пожара?
   - Расследование продолжается, - уныло ответил  легат.  Вероятно,  это
означало, что полиция пока ничего не нашла.
   Или он не хочет вводить меня в курс дела? С полицейских  станется.  Я
решил попытать счастья и немного расшевелить легата.
   - А ваши маги-эксперты выяснили, кому принадлежат  загадочные  следы,
обнаруженные чудотехником на месте  преступления?  Они  ведь  исчезли  с
освященной земли прежде, чем  она  успела  зафиксировать  их  детектором
заклинаний?
   - Хорошая у вас память, инспектор.
   В устах Кавагучи это прозвучало совсем не как  комплимент,  а  скорее
как пожелание быть позабывчивее. Последовала очередная пауза.  Возможно,
Кавагучи прикидывает, не лучше ли будет солгать. Интересная дилемма. Все
же я лицо гражданское, хотя и работаю на Конфедеральное агентство.  Если
он  солжет  и  я  об  этом  узнаю,  мое   начальство   доставит   немало
неприятностей  его  начальству,  которое  в  свою  очередь  не  преминет
доставить еще большие неприятности ему самому.
   Наконец легат принял решение:
   - Следы  остались,  но  слишком  бледные.  Однако  наша  усилительная
техника  позволила  выявить   кое-какие   признаки   магии   персидского
происхождения.
   - Неужели? - воскликнул я.
   "Шипучий джинн" поднялся в моем  списке  подозреваемых  на  несколько
пунктов. Как и "Точные инструменты Бахтияра" - предприятие, до  которого
я еще не добрался.
   - Какой заклинательной техникой  пользуется  полиция  Энджел-Сити?  -
спросил я, подумав, что смог бы  извлечь  из  этих  сведений  что-нибудь
новое и полезное.
   Но Кавагучи ответил:
   - Боюсь, ничем необычным. Наилучших  результатов  мы  добиваемся  при
помощи  альбитовых  линз,  фокусирующих  свет  полной  луны  на   камере
детектора заклинании, в которой  содержится  память  микробесов.  -  Да,
самый традиционный способ, - согласился  я.  Только  констебль  позволит
себе назвать эти линзы альбитовыми,  чаще  говорят  -  "лунный  камень".
Благодаря своей непрозрачности лунный камень вбирает в себя лунные  лучи
и тем проясняет память.
   - Что-нибудь еще, инспектор Фишер? - спросил Кавагучи.
   Я  подумал,  не  сказать  ли  ему,  что  один  из  моих   вышестоящих
начальников  опасается,  как  бы  дело  о  свалке  не  было  связано   с
подготовкой Третьей Магической войны. Скорее всего легат  решит,  что  я
спятил. И буду надеяться, что он прав. Впрочем, это лучше, чем если прав
окажется Чарли. Кроме того, у Кавагучи и  своих  забот  хватает:  работу
констебля ни легкой, ни приятной не назовешь.
   - Что-нибудь еще? - настойчиво повторил легат.
   - Нет, право же, нет. Спасибо, что  уделили  мне  время.  Пожалуйста,
держите меня в курсе вашего расследования и сообщите, когда Эразм сможет
отвечать на вопросы.
   -  Обязательно,  инспектор.  Всего  хорошего.  Работа,  с  которой  я
собирался управиться за утро, заняла все  послеобеденное  время,  а  это
означало, что сегодня  мне  опять  не  удастся  съездить  в  "Шоколадную
ласку". И  завтра  тоже,  потому  что  предстоит  обследовать  карманным
детектором заклинаний дом Кордеро. Кроме  того,  я  решил,  что  раз  уж
персидская магия имеет отношение к пожару в монастыре святого  Фомы,  то
"Точные инструменты Бахтияра" переходят в моем списке в первую строку.
   Каждый обыватель  полагает,  что  бюрократическим  путем  многого  не
добьешься. Я же, будучи винтиком бюрократической  машины,  считаю  такое
мнение предвзятым. Часто наша  беда  состоит  в  том,  что  мы  пытаемся
сделать слишком многое  за  довольно  короткое  время.  Я  казался  себе
Сизифом, только вот "Шоколадная ласка" - лишь один из тех многих камней,
которые я пытался вкатить на вершину  горы,  И  я  метался  между  ними,
силясь удержать их, не  дать  скатиться  к  подножию,  но  и  вверх  они
продвигались не слишком  быстро.  И  постоянно  -  независимо  от  того,
удалось затащить хоть один на вершину или нет, - появлялись все новые  и
новые камни.
   Я таскал, и таскал, и таскал камни, пока не пришло время идти  домой.
После ужина я позвонил Джуди. Беда не так страшна, если  обсудить  ее  с
другом. То есть, наверное, она остается  такой  же,  но,  поделенная  на
двоих, все же кажется меньше.
   Я рассказал о несчастном Хесусе Кордеро и  о  том,  что  мне  удалось
вытянуть из Чарли Келли.
   - Может, когда-нибудь Рамзан Дурани  сумеет  синтезировать  душу  для
этого мальчика, - сказала Джуди. Она  обладала  способностью  запоминать
имена и иные подробности, которые всегда ускользали из моей памяти,  как
песок. - Но что касается прочего... Боже мой, Дэвид, неужели он  говорил
это серьезно?
   - Кто, Чарли? Да, я в этом уверен. Что меня потрясло, так это большая
осведомленность и секретность.
   - Понятно, - кивнула Джуди. - Но что же нам делать, коли  он  молчит?
Продолжать жить, будто мы ничего не  знаем?  Это  даже  не  трудно,  это
попросту невозможно!
   - А что, у нас есть выбор? - спросил я. - Люди испокон веков охраняли
свой маленький, замкнутый мирок, беспокоясь лишь о себе и своих близких,
и не обращали внимания на  то,  что  происходит  вокруг.  У  меня  такое
чувство, будто мир давным-давно развалился на куски.
   - Может, ты и прав, - с сомнением сказала Джуди, а  потом  неожиданно
добавила: - Приходи ко мне, Дэвид, ладно? Я  не  хочу  оставаться  одна,
особенно сегодня, когда ты мне все это рассказал.
   - Буду через полчаса.
   И я не заставил ее ждать, прилетев даже на пять минут  раньше.  Джуди
живет в доме на Лонг-Бич, и район у нее лучше,  чем  мой.  Охранник  при
входе в  дом  меня  хорошо  знал,  так  что  я  вошел  беспрепятственно.
Неудивительно, ведь я захожу к Джуди так же часто, как и она ко мне.
   Джуди жида в большом многоквартирном доме, более старом, чем мой, и у
жильцов частенько возникали проблемы с водопроводом. В жаркие летние дни
случались перебои со льдом, а задыхающаяся саламандра преклонных лет  не
могла как следует поддерживать тепло зимой. Но мне ее квартира все равно
нравилась. Там были другие преимущества. И главное  -  отличные  толстые
стены.
   Джуди жила здесь уже пять лет, и на всем лежал ее отпечаток.  Повсюду
валялись книги - их было, наверное, даже больше,  чем  у  меня.  Все  ее
безделушки (кроме  меноры  <Семисвечник.  -  Примеч.  пер.>  и  латунных
подсвечников для Саббата) были музейными  копиями  греческих  и  римских
магических атрибутов. Гравюры на стенах принадлежали руке Арчимбольдо  -
ну, вы его знаете, это тот самый художник, который рисовал  портреты  из
переплетения  рыб,  овощей  или  бесов.   Их   можно   разглядывать   до
бесконечности, и  никогда  не  догадаешься,  как  далеко  опередил  свое
поколение старик Арчимбольдо.
   Если вы подумали, что я рассказываю историю любви, то уж простите, но
я вас разочарую. Мы обнялись, и Джуди сварила кофе. Мы  говорили  долго,
дольше, чем обычно. А когда наконец  добрались  до  постели,  то  просто
уснули вместе, и больше ничего. Если вам нет еще двадцати  пяти,  вы  со
мной все равно  не  согласитесь,  но  это  гораздо  лучше  -  и  гораздо
интимнее, - чем судороги и стоны. Поверьте,  я  ничего  не  имею  против
стонов и судорог, но всему свое время.
   И время моего сна истекло слишком быстро. Утром хорологический демон,
сидящий в будильнике Джуди, разбудил  меня  таким  визгом,  от  которого
кровь стыла в жилах. Я поспешил домой (к счастью, это  почти  по  пути),
принял душ, переоделся, схватил булочку и карманный детектор  заклинаний
и отправился на работу.
   Я собирался поскорее закончить с текучкой  и  после  обеда  навестить
Кордеро. Но вышло иначе. На моем  столе  нагло  возлежало  нечто  новое,
большое и противное.
   Доклад, который мне предстояло подготовить, должен  был  быть  именно
таким, а как иначе он вызовет общественный отклик? Я уже говорил, что  в
Энджел-Сити как раз стояла засуха. Записка,  которую  Би  передала  мне,
сообщала, что какие-то маги на севере провинции попытались вызвать дождь
с помощью амулетов индейцев племени чумашей, уповая, видимо, на то,  что
местные духи будут более благосклонны, нежели пришлые  боги,  завезенные
белым человеком.
   Ничего у них не вышло. То есть они не просто не сумели вызвать дождь.
Последние несколько лет никто не мог  похвастаться  тем,  что  выжал  из
нашего неба хоть каплю дождя. Колдуны не добились ничего - ни  малейшего
признака того, что Силы, связанные с этими амулетами,  все  еще  живы  и
могут откликнуться на призыв. Би хотела, чтобы я узнал,  не  исчезли  ли
Силы чумашей вообще, Такая работа меня  всегда  расстраивает.  Ведь  это
значит,  что  из  Реальности  (Нашей  или  Иной)  навеки  уходит   нечто
удивительное. Бедные чумаши за два  последних  столетия  превратились  в
забитый и обездоленный народ. В Силы, которым они  некогда  поклонялись,
не просто никто не верил  -  вряд  ли  кто-либо  вообще  знал,  что  они
существуют. А Силы, лишенные почитателей, умирают. Даже великий Пан  вот
уже две тысячи лет как мертв. Итак, прежде чем приняться за работу,  мне
пришлось отправиться в библиотеку  за  справочником  -  посмотреть,  как
выглядят амулеты чумашей, и выяснить, какое место они занимают в культе.
Я обнаружил, что эти амулеты  применялись  не  только  для  того,  чтобы
вызвать дождь, но и в военных целях (они делали человека неуязвимым  для
стрел), в медицине и вообще играли большую роль в  магических  ритуалах.
Они тесно связаны с другими  талисманами  -  атишвин,  как  их  называли
чумаши, - и с Силами, помогавшими шаманам. А теперь, судя по словам  Би,
они  превратились  в   самых   обыкновенных   каменных   идолов,   таких
безжизненных, словно они никогда и не обладали магической силой.
   Заглянув в кабинет Би, я поболтал с ее  секретаршей  (Роза  полностью
заправляет отделом; если она когда-нибудь уволится, все пойдет  прахом),
пока начальница не оторвалась от телефона, и поспешно  заговорил,  чтобы
проклятый аппарат не успел опять завопить.
   - Почему это задание досталось мне? Девонширское дело отнимает сейчас
большую часть моего времени.
   - Знаю, - ответила Би. - Оно остается главным, а  если  Силы  чумашей
действительно  вымерли,  незачем  торопиться   это   доказывать.   Когда
соберешься провести более основательное  расследование,  попроси,  чтобы
заклинатели проверили, отзываются ли еще чумашские  боги  Верхнего  Мира
или Нунашиш из Нижнего Мира.
   - А ты хорошо подготовилась, - заметил я. Еще минуту  назад  я  и  не
подозревал о существовании загадочного и непонятного божества  по  имени
Нунашиш, Би усмехнулась:
   - Конечно. Знай я об этих духах раньше, разве  оказались  бы  они  на
грани вымирания? Если выяснится, что они еще не перешагнули  эту  грань,
сразу же доложи мне, мы попытаемся спасти их... Если  только  это  будет
нам по карману.
   Прикидывать, выгодно ли сохранять то  или  иное  божество  -  работа,
требующая изрядного хладнокровия, и поэтому я люблю ее меньше  всего.  К
сожалению, слишком  часто  она  просто  необходима.  Поддерживать  культ
сверхъестественного  существа,  которое  иначе  пропало   бы,   довольно
накладно. Все равно, как если бы кто-нибудь из  Иной  Реальности  взялся
охранять диких животных, вымирающих в Нашем мире.
   Если Силы чумашей еще живы, кому-то - скорее  всего  мне  -  придется
определить их роль в местной теоэкосистеме и научно обосновать, стоят ли
они расходов на наемных хлопальщиков, жрецов и прочих. Я еще никогда  не
занимался  настоящими  богами.  Эта  задача  повергла   меня   в   почти
благоговейный трепет.
   Должно быть, Би это заметила.
   - Не волнуйся ты так, Дэвид. Ведь и без того уже много  Сил,  которым
поклонялись индейцы, вымерло еще до появления белых - да и черных тоже -
на этом континенте. Если это так, то  все,  что  от  тебя  требуется,  -
написать отчет. И только если Нунашиш  и  прочие  все  еще  здесь,  тебе
придется потрудиться.
   - Что да, то да, - согласился я. - Я все  же  надеюсь,  что  они  еще
живы. Но если они очень ослаблены, а я в этом не сомневаюсь...
   - Да, знаю. Отвечать за судьбу божества  не  так-то  легко.  В  былые
времена люди гордились тем, что избавляли мир от  богов,  в  которых  не
верили сами. Но теперь-то мы знаем, что каждый имеет право на свое место
в мире, созданном Творцом.
   - Но быть тем, кто решает, возможно ли сохранить это место,  а  потом
жить с пятном на совести... это нелегко, Би.
   - Если бы ты выбирал работу, на которой легко,  ты  не  пришел