го много работы, - заявил швед.
   Что ж, ничего  не  поделаешь.  Я  вздохнул  и  подошел  к  одному  из
таксофонов,  висевших  в  холле.  Как  только  я  назвал  нужный  номер,
телефонный бесенок пропищал:
   - Сорок пять медяков, пожалуйста.
   Я сунул мелочь в  протянутую  лапку  измельчавшего  потомка  Маммоны.
Повернись я к нему спиной, он, несомненно, попытался бы  залезть  в  мой
карман.
   Позвонив на работу и сообщив, что задерживаюсь, я взял кофе, булочку,
явно лишнюю для моей  фигуры,  и  расположился  за  столиком  кафетерия,
просматривая пергаменты,  которые  собирался  зачитать  кади,  и  бросая
взгляды на проходящий мимо народ. После двух  чашек  кофе  и  еще  одной
булочки  (я  пообещал  себе,  что  не  буду  обедать)  время  подошло  к
одиннадцати. Побросав свитки в портфель, я вновь предстал перед Эриком.
   Проговорив что-то в телефонную трубку, он кивнул мне:
   - Входите.
   И я вошел.
   Как описать судью Руаллаха? Если вы христианин (коим он не является),
представьте себе Бога-Отца, чей возраст измеряется вечностью.  Не  знаю,
сколько лет Руаллаху, не берусь определить даже с точностью до  десятка.
Длинная седая борода, нос, как горный хребет, глаза, которые видят все и
не одобряют почти ничего. Если вы стоите перед ним и твердо уверены, что
ни в чем не виновны, все в порядке. Но если у вас есть хотя бы  малейшее
чувство вины, лучше сразу убежать и спрятаться.
   Пока я приближался к скамье, судья сурово смотрел на меня. Если бы  я
видел его  впервые,  то  наверняка  решил  бы,  что  уличен  в  каком-то
неблаговидном поступке, и тогда я, конечно,  пал  бы  на  колени,  чтобы
молить о снисхождении (на которое Максимум  Руаллах  весьма  скуп),  или
пустился бы наутек (ибо кто из нас без греха?). Но  я  знал,  что  судья
хмурится по привычке, и потому его вид  не  смутил  меня...  ну,  может,
только самую малость.
   Я начал так, как положено по этикету, хотя знал, что для Руаллаха это
пустая дань вежливости:
   - Не будет ли ваша честь столь любезна... Затем изложил  соображения,
по которым Агентству Защиты Окружающей Среды  и  мне  как  представителю
оного   захотелось   изучить   документы    Девонширского    Консорциума
Землепользования.
   - У вас есть документы, которые могли бы убедить меня в необходимости
этого? - спросил судья. Голос у него был не старческий.  В  Конфедерации
он жил около сорока лет (его изгнали из Персии в  последний  раз,  когда
секуляристы ненадолго пришли  к  власти),  но  так  и  не  избавился  от
акцента.
   Я протянул Руаллаху бумаги.  Он  нацепил  очки  и  начал  внимательно
изучать их. В какой-то миг  судья  напомнил  мне  библиотечного  духа  в
монастыре святого Фомы. Но мне  даже  в  голову  не  пришло  улыбнуться.
Внезапно суровая  старческая  физиономия  исказилась  в  столь  свирепой
гримасе, что мне стало как-то не по себе. Я  догадался,  что  разгневало
Руаллаха, и оказался прав. Судья ткнул в пергамент трясущимся от  ярости
пальцем.
   - Да это преступление перед Господом Сострадающим  и  Милосердным!  -
загремел он, - Лишать детей души! У каждого должен быть  шанс  предстать
пред справедливым судом, чтобы вкушать вечное блаженство с  Господом  на
небесах  или  же  вечно  питаться  падалью  и  пить  кипящую   смолу   в
преисподней. Значит, эта свалка стала причиной рождения бездушных?
   - Именно это мы и пытаемся выяснить, ваша честь, - ответил я. - Нужно
узнать, кто хранит там свои отходы и  какие  именно.  Тогда  все  станет
ясно. Поэтому и нужен ордер.
   - Случай важный и неотложный, - сказал судья  Руаллах.  -  Вы  должны
непременно все выяснить.
   Он собственноручно выписал ордер, поставив внизу  подпись  -  буквами
нашего алфавита и арабскими закорючками, привычными ему с детства.
   Поблагодарив судью, я поспешно удалился: его гнев трудно  переносить.
Вернувшись к своему ковру, я заглянул в документ, внимательно изучил его
и тихо присвистнул: ордер  давал  право  навсегда  закрыть  Девонширскую
свалку.  Конечно,  попытайся  я  это   сделать,   адвокаты   Консорциума
набросятся на меня, как стая вампиров, и раздерут в  клочья.  Поэтому  я
решил продолжать расследование, но строго в тех рамках, которые  наметил
ранее.
   Я отправился прямиком в долину: чем быстрее я  предъявлю  ордер,  тем
раньше найду ответ. Таким образом, мне удалось довольно  ловко  избежать
второго завтрака.
   Но из-за дурацкого рекламного шоу я завяз в дорожной пробке. По моему
мнению, подобные вещи - рядом с шоссе следовало бы запретить, движение и
так затруднено. Так ведь нет. Светомагическая  компания  устроила  целое
представление под названием "Святой Георгий со Змием".  Организаторы  не
придумали  ничего  лучше,  чем  заставить  ручного  дракона  поджаривать
размахивающего  мечом  каскадера  в  таком   месте,   где   каждый   мог
останавливаться, глазеть и испускать охи и ахи. Тем же, кому  необходимо
было срочно прилететь в место назначения - мне, например, -  приходилось
плестись вместе с глупыми зеваками.
   Позади каскадера, одетого в огнеупорную  кольчугу,  стояла  красавица
блондинка, не отягощенная избытком  одежды,  огнеупорной  в  том  числе.
Хорошо выдрессированный дракон пускал пламя так, чтобы не попасть в нее.
И все-таки я не мог понять, что делает там эта дамочка. На  мой  взгляд,
она, безусловно, не  из  тех  девиц,  которых  стал  бы  спасать  святой
Георгий. Если бы они изображали Персея  и  Андромеду  -  пожалуйста,  но
святого Георгия?!
   Что ж, наверное,  таковы  представления  Голливуда  о  вкусах  нашего
общества.
   Я прекрасно развлекся. Наконец дракон, каскадер  и  юнец,  наседавший
мне на хвост, остались позади. Я припарковался на той же площадке, что и
накануне. Не успел я перейти улицу, как охранник схватился  за  телефон,
затем выскочил из своей будки и помчался к воротам.
   - Мистер Судакис ждет вас, сэр, - доложил он.
   - Спасибо.
   Я перешел деревянный  мостик  и  попал  на  территорию  свалки.  Тони
Судакис уже спешил мне навстречу. Он прямо кипел от жажды  деятельности,
а я все еще не знал, на чьей он стороне.
   - Чем могу служить, инспектор Фишер? - спросил он подчеркнуто  громко
и официально. Однако, судя по выражению его лица, он прекрасно  понимал,
чем.
   Я извлек пергамент и постарался произнести как можно более чеканно:
   - Мистер Судакис, в  моем  распоряжении  находится  ордер  на  обыск,
выданный судьей  Руаллахом  и  дающий  мне  право  изучить  определенные
документы по делу о свалке. Вы обязаны оказывать мне помощь.
   - Позвольте взглянуть, - попросил Судакис. Я протянул ему  пергамент.
"Возможно, управляющий изображает придирчивость просто для проформы",  -
подумал я. Но он прочитал каждое слово и когда заговорил снова,  оттенок
официальности исчез из его голоса:
   - Конечно,  я  не  буду  чинить  вам  препятствий,  но  ведь  с  этим
документом вы нас просто уничтожите. Может, стоит пригласить адвокатов?
   - Я не собираюсь идти дальше  того,  о  чем  просил  вчера.  Это  вас
устроит? - поспешно предупредил я.
   "Поставьте свечку или произнесите заклинание, господин Судакис".
   - Давайте пройдем в мой кабинет, - сказал он после  небольшой  паузы,
так, как обычно это делал Чарли Келли. -  Я  покажу  вам,  где  хранятся
списки клиентов. К тому моменту,  когда  я  вспомнил  о  Ничто,  мы  уже
миновали место, где я видел его накануне. В любом случае сейчас мне было
не до него.
   Судакис выдвинул ящик с документами.
   - Здесь  сведения  о  клиентах,  пользовавшихся  нашим  хранилищем  в
течение последних трех лет, инспектор Фишер.
   Я принялся доставать свитки.
   - Сниму копии с  этих  пергаментов  и  как  можно  скорее  верну  вам
оригиналы.
   Мы оба ни на минуту не забывали о  Подслушнике,  обитающем  где-то  в
кабинете, - Указано ли в этом списке, какие здесь хранятся заклинания  и
отходы от магии консорциумов и частных  лиц,  получивших  разрешение?  -
спросил я.
   - Таких данных здесь нет. Как вы знаете, это отдельная  форма.  -  Он
взглянул на ордер, который все еще держал в руках. - Об этом мы вчера не
договаривались! Эта бумага, - он помахал ордером, - дает  вам  право  на
охоту... до тех пор, пока наши  люди  не  постараются  аннулировать  ее.
Может, позвонить прямо сейчас?
   Я указал на янтарный амулет, очертания которого слегка выделялись под
рубашкой Судакиса. Он кивнул, вытащил камень и проделал  свой  маленький
ритуал. Интересно все-таки,  на  каком  языке  он  говорит?  Как  только
управляющий кивнул, я сказал:
   - Послушайте, Тони, вы же все прекрасно понимаете. Если я узнаю,  что
хранится в вашем могильнике, то сумею  найти  и  то,  что  просачивается
наружу.
   - Да, но мы об  этом  вчера  не  договаривались,  -  упрямо  повторил
Судакис.
   - Знаю, - ответил я. - Если хотите играть по своим правилам -  можете
подставить  мне  ножку.  На  какое-то  время  это  поможет.  Но  что  вы
почувствуете, когда в следующем номере "Тайме" прочтете  душещипательную
историю о маленьком жителе долины, который  навсегда  исчезнет  из  Мира
спустя какие-нибудь пятьдесят или восемьдесят лет?
   - Вы ведете грязную игру, - угрюмо заметил управляющий.
   - Только когда меня вынуждают. Разве не вы заявляли, что боретесь  за
безопасность свалки? Это правда или сказки феи Морганы?
   Судакис взглянул на часы, вероятно,  новые,  потому  что  не  спросил
меня, который час. Минуту спустя (лично я проверкой  себя  не  утруждал)
управляющий произнес:
   - Ну что ж, инспектор Фишер, я согласен с вашими требованиями.
   Очевидно, время тайных переговоров  истекло.  Он  достал  целую  кипу
новых свитков. Да, если уж Тони решал помогать, то делал это на совесть.
Он притащил ручную тележку, чтобы я смог довезти бумаги до своего ковра.
   - Надеюсь, я не затрудню вашу работу, изъяв эти документы, -  вежливо
сказал я.
   - А иначе бы я вам их и не дал, - усмехнулся Судакис. - У  меня  есть
копии. Они, конечно, изготовлены магическим  способом,  поэтому  вам  не
подойдут, но мне помогут вести дела, пока вы не вернете оригиналы.
   Я не  упомянул,  сколько  мне  потребуется  времени  для  работы  над
документами. Если придется идти в суд за  ордером  на  закрытие  свалки,
пергамента арестуют на несколько месяцев, а то и лет, при  условии,  что
адвокаты  свалки  исчерпают  все  апелляции,  на  которые  имеют  право.
Судакис, видимо,  знал  об  этом.  Но  его  устраивал  компромисс  между
совестью и чувством долга, и поэтому я промолчал.
   Управляющий  любезно  докатил  тележку  до  выхода,   где   произошла
небольшая заминка: тележка оказалась слишком широкой для мостика.
   - А нельзя ли нам встать по разные стороны линии, и вы передадите мне
все свитки? - спросил я.
   - Это не так просто, - сказал Судакис. - Выхолите  за  линяю,  сейчас
увидите.
   Перейдя мостик, я отошел на два  фута  в  сторону  от  него.  Судакис
сделал вид, будто собирается передать мне пергамент, и я протянул  руку,
чтобы дотянуться до него. Наши руки сближались все медленнее и никак  не
могли соприкоснуться. Судакис хихикнул.
   -  Асимптотическая  зона,  видите?  Мостик  изолирован,  поэтому   он
прорезает проход сквозь нее. Мы серьезно относимся к своей работе, Дэйв.
- Я заметил.
   Да, какая бы чертовщина ни бурлила на  территории  свалки,  работники
делали все, чтобы удержать эту дрянь там, где положено. Когда я протянул
руку  над  мостиком,  Судакис  без  труда  передал  мне  все  свитки.  Я
повернулся к охраннику:
   - У вас есть кусок бечевки? Ветер  может  разнести  бумаги,  когда  я
повезу их на ковре.
   - Сейчас погляжу.
   Он нырнул в свою будку и вернулся не только с мотком шпагата. но и  с
ножницами. Меня приятно удивила такая предупредительность.
   Минуту-другую  Судакис  наблюдал,  как  я  упаковываю  свитки,  потом
сказал:
   - Я возвращаюсь к себе в кабинет. Теперь, когда вы официально  изъяли
документы, мне придется доложить о ваших действиях начальству.
   - Да, конечно, - согласился я.
   Хорошо, что он мне об этом напомнил.  Это  вселяло  надежду,  что  он
все-таки на моей стороне -  или  по  крайней  мере  не  вполне  одобряет
политику своей компании.
   Мне пришлось сделать три ходки, пока я перенес  все  документы  через
улицу к ковру-самолету; к счастью, на моем ковре  пришиты  вместительные
багажные карманы, однако такая кипа бумаг в них не  уместилась.  Хорошо,
что у охранника нашлась веревка. Иначе сидел бы я на одних пергаментах и
держал в руках другие, пока не долетел бы до ближайшей  мелочной  лавки,
где можно купить шпагат.
   Добравшись до уэствудского отделения АЗОС, я обнаружил,  что  лифовая
шахта бездействует. Какой-то придурок  пролил  кофе  на  Слова  и  Знак,
управляющий Хиллом. В шахте возился маг, устанавливающий новую  связь  с
демоном, но устанавливать -  еще  не  значит  установить.  Мне  пришлось
тащить пергаменты по пожарной лестнице (а вам хотелось  бы  оказаться  в
лифтовой  шахте  в  тот  момент,  когда   там   вспыхивает   управляющий
пергамент?), затем снова бежать вниз и втягивать вторую половину  груза.
Я вовсе не был доволен жизнью, когда  наконец  бросил  последнюю  связку
рядом со своим столом.
   Я порадовался еще меньше, увидев, что на столе меня ожидает  отчет  о
рассыпанных благовониях, испещренный красными пометками.  Это  означало,
что я не могу взяться за документы, которые с таким трудом втаскивал  по
лестнице. Я знал, что они во сто крат важнее, чем этот  дурацкий  отчет,
но мое начальство это  нисколько  не  волновало.  Возможно,  я  смог  бы
разгрузить свой стол, если бы разделился на три части.
   Вызвав на экран конторский дух, я показал ему по очереди все страницы
отчета с внесенными изменениями.
   - Пожалуйста, напишите мне новый вариант на пергаменте, - попросил я.
   - Замечательно, - пробурчал дух.  Он  любит  играть  со  словами,  но
полагает, что непосредственно взаимодействовать с материальным  миром  и
заниматься перепиской - ниже его достоинства.
   - Должен ли я забыть вчерашнюю версию? - спросил он.
   - Не утруждайтесь, - ответил я, но, вспомнив,  что  духи  обычно  все
понимают буквально, коротко добавил: - Нет.
   У моей начальницы есть привычка сперва исчеркать все, как  попало,  а
потом, передумавши, решить, что в первый раз все-таки было лучше. Да,  у
меня предвзятое отношение к женщине-начальнику, не  спорю,  но  Беатриса
действительно женщина и действительно такая, как я сказал. А вот  Джуди,
хоть и женщина, даже более решительна, чем я сам.
   Я дождался, пока дух запишет новый текст и  пообещает,  что  запомнит
оба. Когда листок упал на мой стол, я тщательно  изучил  его,  убедился,
что все изменения аккуратно внесены, и послал на  следующее  свидание  с
начальницей. А потом, поскольку рабочий день подошел к  концу,  я  мирно
отправился домой.
   Я захватил с собой список фирм,  пользующихся  Девонширской  свалкой.
Перечень самих отходов я взять не  рискнул:  охранные  амулеты  в  нашей
конторе все же надежнее, чем те дешевые,  которые  используются  в  моей
многоэтажке. Но я  надеялся,  что  сделаю  кое-что  полезное  и  дома  -
рассортирую, например, все фирмы по видам деятельности. Это хотя бы даст
мне общее представление о том, какие заклинания там хранятся.
   После  отвратительного  ужина  -  никакого  сравнения   с   роскошной
хитайской кухней, которой мы с Джуди наслаждались накануне, -  я  сложил
тарелки в раковину, смахнул со стола крошки и, взяв чистый  пергамент  и
перо, принялся за дело.
   Прежде всего мне бросилось в глаза то, что  этой  свалкой  пользуется
очень много оборонных предприятий. Все крупные аэрокосмические  фирмы  -
столпы экономики Энджел-Сити - десятилетиями свозили туда свой мусор:
   "Объединенное Вуду" (ныне оно называется ОБВУ - дань  моде  сокращать
названия до непонятных аббревиатур! Впрочем, кому охота  тратить  время,
произнося     такое     длиннющее     слово,     как     "консорциум"?),
"Северо-Американская   Авиация   и   Левитация",   "Демондина",   "Локи"
(интересно,  не  отходы  ли  знаменитых  "Кобольдовых  разработок  Локи"
просачиваются  сквозь  заграждения  свалки?  Вот  уж   поистине   дурные
новости!) и прочие знаменитые предприятия.
   Кроме того, со свалкой  заключило  контракт  множество  более  мелких
предприятий, о которых никто никогда не слышал, за исключением разве что
их  основателей.  В  их  числе  были  "Точные   инструменты   Бахтияра",
"Экзотические Зелья" и  "Экстракты  сущностей  инкорпорейтед".  Я  долго
смотрел на последнее  название,  пытаясь  определить,  к  какой  отрасли
принадлежит эта фирма. Мой  исчерканный  лист  стал  напоминать  морскую
карту. Наконец я записал "Экстракты сущностей" наугад: с таким названием
можно заниматься чем угодно.
   Вместе  с  оборонными  предприятиями  в   списке   стояло   несколько
голливудских светомагических компаний, и я  решил,  что  это  неспроста:
ведь Голливуд всегда обращал магию в деньги. Хотел бы я вспомнить, какая
из этих фирм затеяла представление со святым Георгием, ставшее  причиной
пробки на дороге.
   Я  удивился  еще  больше,  обнаружив,  как  много  больниц  в  списке
производителей отходов.  Люди  видят  только  пользу,  которую  приносит
медицина, но не задумываются о том, какая цена за  это  уплачена  (разве
что, когда платят из  собственного  кармана).  Но  исцеление  тела  -  и
особенно души  -  так  же  загрязняет  окружающую  среду,  как  и  любое
высокотехнологичное предприятие.
   В Энджел-Сити осталась только одна фабрика по производству  ковров  -
"Дженерал муверз" в Ван-Найзе, хоронившая свои  отходы  на  Девонширской
свалке. И все же я поместил  ее  почти  в  конце  списка  подозреваемых.
Во-первых, у меня имелось ясное представление  о  заклинаниях,  которыми
пользовалась эта фирма, а  во-вторых  -  не  сегодня-завтра  она  вообще
закроется, не выдержав конкуренции с дешевыми восточными коврами.
   Но  как  быть  с  предприятиями,  называющимися  "Разделенный  Галл",
"Шипучий джинн" или "Красный Феникс"? Пока  я  не  увижу,  какие  у  них
отходы, можно только гадать, чем  они  занимаются,  как  и  в  случае  с
"Экстрактами сущностей". Хотя, должен признаться,  эти  названия  звучат
куда интереснее.
   Немного погодя  я  вернулся  к  "Красному  Фениксу",  подчеркнув  это
название просто на всякий случай. Феникс как-никак птица, о  которой  ни
я, ни Джуди вчера вечером  не  подумали.  Да,  пожалуй,  на  нее  стоило
обратить внимание.
   Я хотел было позвонить Джуди, но вспомнил, что по  средам  она  после
работы ходит на курсы теоретической черной магии.  Через  два  года  она
получит степень магистра, а там, возможно, и сама начнет писать книги по
магии, вместо того чтобы их редактировать.
   Дотошно изучив список,  я  положил  его  в  портфель,  затем  немного
почитал и собрался ложиться спать. Сквозь тонкую стену было слышно,  как
сосед покатывается со смеху над какой-то передачей, которую он слушал по
эфирной сети.
   Может, и я  когда-нибудь  сломаюсь  и  куплю  эфирный  приемник.  Его
действие основано на технике клонирования,  которая  в  последнее  время
помогла телефонизировать весь мир. В эфирнике живут  тысячи  бесенят,  и
все - один в один,  как  главный  "мастер"  программы.  Что  их  главный
услышит, то они и говорят. Хочешь переключиться на  другую  программу  -
разбуди соответствующего "главного беса", только и всего.
   Теперь есть даже такие модели, которые принимают до  восьмидесяти,  а
то и до ста эфирных программ, причем в любое время. Все больше и  больше
людей в стране слушают одни и те же передачи, восхищаются одними и  теми
же спектаклями, повторяют одинаковые шутки. Единство взглядов - неплохая
вещь, особенно в такой большой стране, как Конфедерация, и я не отрицаю,
что в эфирнике есть и  положительные  стороны.  Вот,  например,  новости
передают...
   И почему я никак его не куплю? У меня есть подозрение,  что  эфирники
пользуются такой популярностью в основном из-за неумения (или неже