ься там каким-нибудь
трухлявым пнем?
  - Быть может, попытаться снова вызвать братка? - неуверенно предложил я.
  - Да как же ж ты его вызовешь-то?! Это же тебе не сивка-бурка: стань
передо мной, как лист перед травой, - с чувством продекламировал Рейнар, и
я пожалел, что он не произнес эти слова раньше. Ибо стоило им отзвучать,
как неподалеку из воздуха выдвинулась конская морда, затем шея, передние
ноги, архиепископ, а потом все остальное, вплоть до хвоста.
  - Опц! - выдохнул Лис.
  - Велик Господь и дивно творение Его! - провозгласил волшебным образом
спасенный прелат, воздевая руки к небу. - Милость Божья не оставит верных
детей Его, сохраняющих молитвой и самоотречением в непорочной чистоте
кристалл души своей. Так помолимся же, дети мои, и возблагодарим Отца
небесного за мудрое водительство Его, ибо кого любит Он, того и
испытывает, а кому дано, с того и спросится!
  - Конечно, помолимся, - не замедлил уверить преосвященство Лис,
демонстрируя за спиной Годвину увесистый кулак. - Капитан, как ты думаешь,
это нашему святоше на почве волнения башку продуло, или он просто так
радуется?
  - Поживем - увидим. Я б другое хотел узнать. Его сколько не было?
  - Несколько минут, не больше.
  - Это здесь. А там? Может, несколько часов, а может, несколько дней. А
кроме того, выходит, что Лес вернул его нам, так сказать, безвозмездно.
Причем именно через этот выход, а не через какой-либо иной. При этом
непонятно, кто его вывел, и с чего вдруг после всего произошедшего он так
нахваливает Господа, будто собирается его продать. Тебе ничего не кажется
странным?
  - Да-а, - протянул Сергей, - шось тут пороблено.
  - Восславим Господа в величии Его!
  - Святой отец, - Лис изобразил на своем лице столь благостно-ликующее
выражение, что его впору было изображать в массовке на какой-нибудь
картине вроде "Явление Христа народу", - позволено ли будет вознести
осанну всемогуществу Создателя всего сущего, ибо кто же, как не он, в
мудрости и величии своих, надоумил владыку Зачарованного леса Кернунноса,
которого местный люд по темноте своей именует богом, послать нам на помощь
одного из слуг своих.
  - Да восславится всемогущество Господне! - вновь начал Эмерик.
  - Прошу прощения, джентльмены, - перебил его я, - мне неудобно, что я
отвлекаю вас от столь благочестивых занятий, но полагаю, что следует
поспешить, поскольку никому из нас не известно, где же находится барроу.
  - Пожалуй, ты прав, - поддержал меня Рейнар. - Ваше преосвященство,
ей-богу, в барроу молиться будет удобнее, чем здесь. Возможно, там даже
церковь есть, - посулил он.
  Мы пришпорили коней, к великому неудовольствию иерарха, собиравшегося
возносить благодарение, не сходя с места. Я оглянулся, бросая прощальный
взгляд на Зачарованный лес... Могучие башни и грозные куртины, царившие
над округой, почти парили в воздухе у самой кромки владений Кернунноса.
Меж деревьев, точно белое облако, заблудившееся в чаще, двигалось нечто,
становясь все яснее и принимая дивный образ Белой Дамы.
  - Сэр Торвальд! - окликнула она.
  Я было поворотил коня, но бдительный Рейнар перехватил узду железною рукой
и грозно прикрикнул на Мавра:
  - Тпру! Стоять!
  - Сэр Торвальд, - повторила хозяйка замка, Который Всегда за Спиной, -
помните ваши слова? Вы обещали свершить до конца свой подвиг и вернуться
ко мне. Я буду ждать вас, помните об этом, сэр рыцарь. Ибо никогда душе
вашей не найти успокоения, если не исполните вы сей обет.
  С этими словами она закрыла лицо руками и по обыкновению бросилась в
лесную чащу.
  - Надеюсь, бегать тебе за ней не придется, - глядя на стремительно
исчезающую женскую фигурку, почесал затылок Лис. - По пересеченке ее хрен
догонишь. Впрочем, - он вновь повернул коней в сторону тропы, ведущей в
барроу, - знавали мы одного рыцаря, который за этой мадамой пытался
угнаться верхом. Торвальд, ты не помнишь, чем это для него закончилось?
Н-но! Капитан, ты как знаешь, а я хочу эту ночь ночевать под крышей и
желательно в постели.

  * * *

  Не знаю, о чем говорил Рыжий Гном, демонстрируя нам дистанцию до барроу в
двенадцать топ-топов, но что правда, то правда, - до частокола,
ограждавшего поселение, было совсем недалеко. А до военного лагеря, его
окружавшего, и того меньше. Не успели мы отъехать от границы Зачарованного
леса и двухсот ярдов, как дорогу нам преградил патруль, стерегущий
подступы к нему.
  - Куда держите путь, сэр? - Трое копейщиков и пять лучников с золотым
драконом, вышитым на туниках, под руководством седоусого ветерана
преградили тропу, готовые при необходимости ссадить с коней неведомых
путников. Впрочем, неведомых ли? Один из копейщиков, стоящий с оружием на
изготовку, внимательно осмотрел щит и гербовую котту заезжего рыцаря и
что-то поспешно зашептал на ухо вахмистру. Тот согласно кивнул и сделал
знак своим подчиненным освободить дорогу. - Прошу прощения, сэр, вы лорд
Торвальд?
  - Конечно! Кто же еще? - гордо заявил я. - Торвальд аб Бьерн, сиятельный
герцог Инистор.
  - Да-да, - поддержал меня Лис, - а еще все называют его Пламенным Мечом и
Железным Брандмайором.
  - Простите, сэр, - еще раз поклонился ветеран. - Если пожелаете, я могу
вам дать проводника. Но до лагеря уже совсем близко.
  - Да ладно, - как обычно вмешался Лис. - Не напрягайся, мы уж как-нибудь
сами доберемся.
  Невзирая на то что слова командира патруля были правдой, на последних
сотнях ярдов нас останавливали еще трижды. И трижды, опознав мой герб,
пропускали, почтительно салютуя копьями. Впрочем, вероятно, тормозили нас
для проформы, поскольку система оповещения здесь была налажена
превосходно. Стоило нам подъехать к частоколу, как ворота распахнулись, и
навстречу выехал уже знакомый сэр Мерриот, правая рука герцога Ллевелина.
  - Рад видеть вас, господа. - Он склонил голову, прося благословения, его
преосвященства. - Герцог уже знает о вашем приезде и просит пожаловать к
себе.
  - А там перекусить, отдохнуть с дороги? - не замедлил вставить Лис.
  Я отвел глаза, делая вид, что не замечаю некорректности моего друга. Мы
никогда не говорили с ним о том, что подвигло когда-то старшего лейтенанта
Лисиченко оставить службу в одном из элитнейших подразделений Советской
армии. Полагаю, это было полное игнорирование субординации.
  - Все это будет, но позже. А сейчас герцог ждет вас. - Рыцарь сделал знак
рукой, приглашая следовать за ним.
  - Кстати, - обратился я к сенешалю Стража Севера, - от сэра Магэрана были
какие-нибудь известия?
  - Магэрана? - Собеседник поглядел на меня удивленно, и у меня похолодело
внутри.
  Неужто мы появились так поздно, что всем уже ведомо, что Магэран, скажем,
бежал с королевой Гвиневерой в Галлию, или, хуже того, убит. А может,
Зачарованный лес и вовсе сыграл с нами злую шутку, и Англия, в которой мы
находились сейчас, вовсе не та, которую мы покинули в погоне за
разбойниками принца Гвиннеда?
  - О чем речь, сэр Торвальд, какие могут быть известия. Ведь только вчера
утром вы едва ли не вместе покинули Кэрфортин! Днем и мы выступили на
соединение с Ланселотом... Честно говоря, я удивлен, что вам удалось
управиться так быстро.
  - Только вчера утром? - вздохнул Лис, глядя на небо, по которому второй
раз за сегодняшние сутки подкрадывался вечер. - А, кажется, так давно это
было. Мы тут, понимаешь, погнались за одними нехорошими людьми, ну и
срезали все, что можно было срезать. Так, напрямки, на вас и выскочили.
  Ллевелин принял нас в шатре, том самом, в котором некогда в ожидании
рыцарей принца Ангуса пряталось наше секретное оружие - виверна святого
Карантока. Он сидел на своем обычном резном троне, и пара рыцарей с
обнаженными мечами, стоявших по обе стороны высокого правителя,
символизировали, что тот находится не просто в путешествии по стране, но в
военном походе. На одном из рыцарей были цвета Камбрии, другой же носил
облачение цветов Нортанумбрии, что придавало почетному караулу особый
смысл, приравнивая блюстителя престолов к номинальному королю этих
государств. Еще один наряд стражи был выставлен за спиной его светлости
вокруг небольшого стола, очевидно, когда-то украшавшего спальню знатного
римского повесы, а теперь служившего постаментом для изысканного
ларца-дубликатора. Шестеро копейщиков, замерев, стояли вокруг сокровища
Ллевелина, готовые, не задумываясь, отдать жизнь за этот залог могущества
Стража Севера.
  После радостных приветствий, прочувственной похвалы и удивления скорости
выполнения нашей миссии его светлость попросил нас отправиться в шатер,
уже поставленный по его приказу для столь высокочтимых и многодоблестных
соратников, какими являлись мы, и предоставить ему возможность
побеседовать с примасом Британии с глазу на глаз. Не считая, понятное
дело, глаз стражи.
  - Ну что, - тихо произнес Лис, когда мы выходили из герцогской резиденции,
- как полагаешь, заложит нас святоша или нет?
  - По логике вещей должен заложить, - вздохнул я. - Как там: не пожелай
имущества ближнего своего...
  - Вот и мне кажется, шо горит наша с тобой красивая операция, шо тот
костер в тумане. Годвин, - он подозвал оруженосца, ожидающего нас у
коновязи, - ты знаешь что, коней напои, накорми, но пока не расседлывай.
  - Мы вновь куда-то едем? - поинтересовался юноша.
  - Именно что куда-то, - криво усмехнулся напарник. - Впрочем, может, из
этого ничего и не выйдет.
  - Не горячись, - прервал я друга, - все не так фатально. Подумай сам, по
мнению сэра Мерриота, а стало быть, и Ллевелина, и всех остальных, мы
выехали из Кэрфортина вчера утром и, как ты говоришь, мухой метнулись за
Эмериком и сюда.
  - Все, позиция защиты суду понятна. - Глаза Рейнара вновь засверкали
привычным хитрым блеском. - Мы приехали, перетерли, так сказать, едет
падре с нами или ну его? Потом - бац - враги. Бэдивера грохнули, мы
пустились в погоню, раскатали всех под асфальт, архиепископ не удержался
на лошади, хряснулся головой о землю и соответственно Зачарованный лес ему
привиделся в результате черепно-мозговой травмы. Так?
  - Примерно, - согласно кивнул я. - Кстати, Годвин, тебя это тоже касается.
Я тебя очень прошу, в ближайшее время не надо никому рассказывать, где мы
были последние дни.
  - Тем более что, как выясняется, этих дней и не было вовсе, - не преминул
вставить Лис. - Только вот ума не приложу, где это мы за полтора дня
умудрились так извозюкаться и продымиться, точно ночевали на печной трубе.

  * * *

  Оруженосец герцога примчался в наш шатер, когда я наконец приняв теплую
ванну с дороги и сменив белье, пристроился вздремнуть часок-другой-третий
в блаженном ничегонеделании. Не тут-то было!
  - Его светлость ждет вас. - Расторопный армигер склонился в почтительном
поклоне и застыл на месте, даже не думая удаляться.
  - Милейший, - недовольно поглядел на него я, - мне надо одеться. Или
прикажешь отправляться к герцогу в таком виде? - Одеяло, сшитое из волчьих
шкур, отлетело в сторону.
  - Его светлость велел проводить вас, - не обращая внимания на мое
замечание, откликнулся посланец.
  - Он что же, думает, будто я сам не найду дорогу к его шатру?
  Оруженосец промолчал, преданно глядя поверх моей головы. Я недовольно
хмыкнул и сделал знак Годвину подавать одежду.
  - Да ладно, Капитан, - махнул рукой Лис, валявшийся на соседнем ложе, -
сейчас сходим...
  - По поводу вас, энц Рейнар, у меня не было указаний, - безучастно заметил
воспитанник его светлости.
  - Так, началось. Сейчас будут мордовать допросами и очными ставками.
  - Ну это мы посмотрим. Версия у нас железная, не подкопаешься. Ты,
главное, пока меня не будет, проинструктируй Годвина, чтоб, не дай бог,
ничего не сморозил. Нет никакого Зачарованного леса, никакой Белой Дамы,
никакого Рыжего Гнома. Ну а если что, - я затянул пояс и принял от Годвина
меч в ножнах, - придется прорубаться. Хотя, конечно, не хотелось бы.
Ладно, не впервой, прорвемся.
  Ллевелин ожидал меня, восседая за обеденным столом, накрытом на двух особ.
  - Присаживайся, Торвальд. - Он сделал знак слугам чуть отодвинуть тяжелый
табурет, чтоб мне было удобнее садиться. - Я жду твоего рассказа.
  - О чем, милорд? - Я сделал непонимающее лицо, усаживаясь на отведенное
мне место.
  - О тех речах, какими ты убеждал его преосвященство, о смерти твоего брата
Бэдивера, о погоне за принцем Гвиннедом. Да мало ли о чем ты можешь мне
поведать!
  "Так, - подумал я про себя, - похоже, преосвященство все-таки отвлеклось
от восхваления мудрости Всевышнего и в деталях изложило Ллевелину историю
наших похождений".
  - О чем же мне рассказывать, мессир, если вы и так знаете все, о чем бы я
мог вам поведать?
  - Так уж и все? - усмехнулся герцог. - Впрочем, не хочешь говорить - не
говори. Давай сначала отобедаем. А потом, - он сделал паузу, - потом у
меня будет для тебя, как это говорят в Галлии, сюрприз.
  - Надеюсь, приятный, - поклонился я, делая над собой волевое усилие, чтобы
как ни в чем не бывало приступить к трапезе.
  - Возможно-возможно, - усмехнулся герцог, указывая слуге на гусиный
паштет. - Вот этого.
  Мы приступили к трапезе, занимая друг друга пустопорожними байками, так,
будто и не было тайны, которую пытался разузнать любезный хозяин, тайны,
которую намеривался скрыть я. Когда же ужин был завершен, Ллевелин опустил
пальцы в серебряный таз с водой для омовения и, не спуская с уст
загадочной улыбки, проговорил:
  - А теперь, как я и обещал, сюрприз. - Он кивнул сэру Мерриоту. - Друг
мой, пригласи господ рыцарей войти.
  "Это хорошая примета, - пронеслось у меня в голове. - Если арестовывают с
рыцарями, значит, меня будут держать как почетного пленника. Хотели бы
скрутить, нагнали бы толпу копейщиков".
  - Слушаюсь, милорд, - склонил голову сэр Мерриот и вышел из шатра.
  Спустя несколько минут за моей спиной послышался лязг железа, топот ног и
гомон множества голосов. Я хотел было повернуться, но герцог жестом дал
мне знак оставаться на месте.
  - Господа рыцари! - звучно произнес Ллевелин, поднимаясь с места. -
Приведя свои отряды под мое знамя, чтобы сражаться, как велит вам
вассальная клятва, против врагов короля Артура, вы просили дать вам того,
кто поведет вас в бой, ставя условием лишь то, чтобы воевать под началом
сего полководца не было зазорным для вашей чести и доблести. Признаться, я
не долго думал, прежде чем назвать вам его имя. Но, полагаю, думай я даже
год, мне все равно бы не сыскать более славного военачальника для столь
храброго воинства, как ваше. Итак, - он сделал театральную паузу, накаляя
страсти у ждущих его слова, - позвольте вам представить - хотя мне ли
представлять вам его - сэр Торвальд Пламенный Меч, герцог Инистор!
Повернитесь, друг мой.
  Я обернулся и замер на месте. Шатер был полон оркнейских баронов,
рыцарей-баронетов, графов в полном боевом облачении. Большинство из них я
знал либо по двору своего дяди короля Лота, либо по совместным походам в
Каледонии, либо по Камелоту.
  - Торвальд! Торвальд! - раздалось вокруг. - Торвальд аб Бьерн!
  Я замер, не зная, что сказать в ответ. Вот уж сюрприз так сюрприз!
  - В лагере более трех сотен рыцарей Оркнеи и около тысячи семисот пеших
воинов. Все они прибыли только вчера, разминувшись с тобой на полдня. Я
отдаю их под твое начало и, полагаю, лучшего выбора быть не может. Кстати,
архиепископ Эмерик считает так же. Он расхваливает тебя, будто собирается
еще раз рекомендовать в рыцари Круглого Стола. - Он улыбнулся. - А ты со
своей обычной скромностью так и не удовлетворил мое любопытство, чем же ты
так полюбился его преосвященству. Я рад, что мой выбор пришелся вам по
душе, - проговорил герцог, когда стих гул голосов. - И я рад сообщить вам,
что именно вы будете облечены высокой честью первыми вступить в бой с
изменником Мордредом. Завтра поутру вы выступите на помощь прославленному
королю Беноика Ланселоту. И, полагаю, будете достойны славы ваших отцов.
  - "Ну, вот и отдохнули", - прокомментировал услышанное Лис на канале связи.

  * * *

  Армия двигалась на соединение с Ланселотом. Оркнейские рыцари, шедшие в
авангарде, опоздавшие, как им казалось, на все самое интересное, горели
желанием побыстрее вступить в бой, чтобы хотя бы на излете поймать и
прицепить к своему шлему один-другой листок из триумфального венка
победителя. Мужественные, как и подобает северянам, они ни минуты не
задумывались над тем, что далеко не все вернутся домой из этой свирепой
охоты за славой.
  - Милорд, - ехавший рядом со мной Годвин, как всегда использовавший дорогу
для общеобразовательных бесед, не замедлил задать новую тему для
поучительного разговора, - скажите, - он оглянулся посмотреть, не слышит
ли нас кто-нибудь посторонний, - если вы знаете, что Ллевелин такой же
изменник, как и Мордред, отчего же вы служите ему?
  Хорош детский вопросик! Я покачал головой.
  - Я служу не Ллевелину, а делу Артура, как и присягал когда-то за Круглым
Столом. Враг, недостатки и достоинства которого тебе известны и каждый шаг
которого ты можешь просчитать, куда как менее опасен, чем друг, таящий
коварство у тебя за спиной. И Мордред, л Ллевелин, и Ланселот были
друзьями Артура. Он очень доверял им и осыпал милостями. Однако, как
говорят в некой далекой стране: если видишь, что река вдруг потекла в
гору, значит, где-то кто-то ответил добром за добро.
  - Выходит, друзьям нельзя доверять?
  - Нет, почему же, можно. Но вот послушай, что рассказывает об этом римский
понтифик Фид Манлий Торкват.
  У императора Севера, о котором из-за его жестокости в самом Риме говорили,
что лучше б ему не родиться вовсе, но уж если он родился, то ему ни за что
нельзя было умирать, был близкий друг, начинавший службу
наемником-легионером и поднятый императором до звания своего первого
военачальника. Понятное дело, у него было множество врагов при дворе. К
тому же он был по рождению фракиец и, по слухам, сын вольноотпущенника.
  Однажды гордые патриции пришли к императору с жалобой на его любимца,
надеясь похоронить величие того под горой вполне оправданных обвинений.
"Он не верит в богов", - говорили они императору, и он кивал, отвечая:
"Да, это ужасно!" "Он не почитает прокураторов, назначенных тобою. И когда
войско движется через какую-либо провинцию, он правит в ней так, будто их
и вовсе нет". "Каков негодяй!", - кивал головой император Север. "Он
проводит дни в пьянстве и разврате, - утверждали они, - подавая тем самым
дурной пример всем молодым людям, видящим в нем твоего любимца". "Это
недопустимо!" - хмурился грозный владыка. "Золото, которое ты так щедро
отпускаешь на армию, он делит на две части, оставляя большую из них себе".
"Подлый вор!" - негодовал владыка вселенной. "Можем ли мы надеяться, -
закончили просители свою речь, - что ты сместишь этого ворона, подлеца,
выскочку и освободишь нас от обязанности повиноваться ему?" "Ни в коем
случае, - покачал головой император Севера, - он мой друг и ближе его
никого нет у меня. Я не поставлю его править провинцией, ибо он не уважает
римских законов. Не сделаю его жрецом, ибо имена богов в его устах -
пустой звук. Было бы смешно делать его блюстителем нравственности, ибо
более безнравственный человек вряд ли сыщется в империи. Я не доверю ему
казну, ибо неосмотрительно делать казначеем отъявленного вора. Все, что он
умеет, - это побеждать врагов. А потому он останется полководцем". "Но,
божественный, - взмолились патриции, - ты же был согласен со всеми нашими
обвинениями?!" "Верно, - подтвердил государь. - И я благодарен вам за то
мужество, которое вы проявили, придя сюда и не убоявшись моего гнева.
Благодаря вам я буду знать, за что распять его на кресте, если негодяй
лишь только подумает занять мое место".
  - И что было дальше? - заворожено спросил Годвин.
  - Патриции оставались верны Северу, опасаясь, что тот выдаст их в руки
своего любимца. Тот, в свою очередь, продолжал побеждать врагов
императора. А лет через пять государь действительно казнил его, кажется,
обвинив в святотатстве.
  - О-ля-ля! - воскликнул ехавший рядом Лис. - Торвальд, ты