прокашлялся, выгоняя из легких скопившуюся за ночь
мокроту, и начал усиленно размахивать руками, восстанавливая
кровообращение.
  - Утро, джентльмены. Пора в дорогу.
  - Капитан, ты все перепутал, - не открывая глаз, благодушно заметил
Рейнар. - Если его преосвященство закончило приманивать птичек, то как раз
самое время позавтракать.
  - У нас ничего не осталось, - заверил его я.
  - Шо ты такое говоришь? Мы в лесу, а в лесу не бывает, чтоб не оказалось
еды.
  Годвин, уже поднявшийся и теперь сворачивающий шерстяной плащ, служивший
ночью спальным мешком, кивнул, соглашаясь с замечанием моего напарника.
  - Что здесь бывает, а чего не бывает, это вон даже он не знает. - Я кивнул
на оруженосца. - Но одно могу сказать точно: если ты сейчас не проснешься,
то имеешь вполне реальный шанс съесть сегодняшний завтрак во сне.
  - Вот вечно ты так! - с упреком бросил мне Лис, садясь и обхватывая
длинными руками колени. - Дитя каменных чашоб, нет в тебе доверия к
волшебному лесу! Здесь все устроено правильно. Нужно было разжиться
дубиной - пожалуйста, приползла прямо под руку. Нужны были дрова - я лишь
топором потряс, и на тебе, хоть до зимы здесь отапливай. Кстати, - Лис
внезапно оживился, - Годвин, святой отец, если я вдруг решу продать свою
секиру, вы могли бы подтвердить, что воочию наблюдали это чудо?
  Годвин кивнул. Архиепископ, укоризненно покачав головой, открыл рот, чтобы
урезонить непутевого комита, но Лис опередил его, умиротворяющим жестом
выставляя руки вперед:
  - Все-все, никаких чудес здесь не было и быть не могло. И вообще это было
в другой раз и не с нами. - Он закончил и печально вздохнул. - А неплохо
было бы получить подтверждение примаса Британии, что у него на глазах
топор одним встряхиванием заготовил эдакую кучу дров. Ладно, - Лис хлопнул
себя ладонью по коленям, - шутки шутками, а действительно нужно
озаботиться завтраком.
  И мы озаботились. Особенных размеров эта озабоченность достигла примерно к
полудню. Признаться, зверски раздражали грибы, прячущиеся в землю при
нашем появлении, и птицы, уносящие гнезда с яйцами, стоило лишь Годвину
забраться за ними на дерево.
  - Куды ж вы его потянули?! - глядя на семейство дроздов, улепетывающих от
нас с жилищем в клювах, орал Лис. - Вы ж по дороге больше разобьете, чем
мы съедим! Поимейте ж совесть в конце концов!
  Но пернатые оставались глухи к увещеванию моего друга. Как, впрочем, и вся
другая живность, еще недавно обильно населявшая это диковинное местечко.
  - Это все из-за топора. - Лис воздел к небу указательный палец. - Зря я
тогда сказал, что он дрова заготовил. Да-а, некрасиво как-то получилось.
Капитан, шо делать?
  - Прощения просить, - пожал плечами я.
  - Точно! Святой отец, ты вчера что-то про покаяние говорил? Так вот,
насчет топора я того, перегнул, каюсь. Ау, лес! Меня слышно? Честное
слово, каюсь. Шо б мне никогда еды не видеть! - Лис размашисто осенил себя
крестным знамением, вызвав при этом удивленный взгляд Годвина и
возмущенный его преосвященства. Но Рейнару было не до того. - О, теленок!
- Он ткнул пальцем в маячившую чуть справа прогалину, на которой
преспокойно пасся пегий теленок с красным платком на шее. - Падре! - Мой
напарник повернулся к преосвященному Эмерику. - Ну, блин, класс! Никогда
еще не видел, чтобы покаяние действовало с такой скоростью. - Он направил
коня в сторону прогалины. - Джентльмены, принимаю заказы на отбивные.
  - Это брэг! - вслед Рейнару крикнул оруженосец.
  - Ты с ним знаком? - Сергей не отводил взгляда с вожделенной добычи. -
Ладно, так и быть, напоследок передам ему от тебя привет.
  - Да нет же! Это брэг! - вновь крикнул Годвин.
  - Да ладно тебе! - Лис выехал на прогалину и резко дернул узду на себя,
поднимая коня на дыбы. - Япона мать!
  Там, где лишь мгновение тому назад мирно пощипывал травку пегий телок,
невесть откуда появился совершенно обнаженный юноша без головы. То есть
поймите меня правильно, не то чтобы он был обезглавлен, голова попросту не
была предусмотрена при его создании. Подтверждая наши наблюдения о том,
что отсутствие органа управления ничуть не мешает нормальной
жизнедеятельности волшебной твари, брэг опрометью бросился наутек, сверкая
черными пятками.
  - М-да, - возвращаясь к нам, выдавил Рейнар. - М-да.
  - Я же говорил, что это брэг! - укоризненно бросил ему юноша.
  - М-да... Заявки на отбивные можно считать аннулированными.
  Мы продолжали свое турне, невольно вспоминая все те пиры, на которых,
невзирая на отчаянное упорство едоков, большая часть блюд оставалась едва
лишь тронутой, все сытные домашние обеды, да господи, гнусное
макдоналдовское жерево с картонными булками и котлетами из мяса неведомого
зверя. Чем не пища для обитателей волшебного леса, к которым я с затаенной
тоской уже начал причислять нашу компанию? Однако все это было лишь в
воспоминаниях, и с этим приходилось мириться, как тут ни выходи из себя.
  - Брэг - это оборотень, - не унимаясь, объяснял моему другу Годвин. - Не
слишком опасный, но злобный и пакостный. Его хлебом не корми, дай только
над человеком покуражиться. Обычно он прикидывается лошадью и, дождавшись,
когда какой-нибудь простак, не заметив на белой лошади черного пятна
вокруг хвоста, усядется на нее, брэг тут же мчится к оврагу или берегу
реки и сбрасывает незадачливого седока со спины, норовя сломать ему шею.
Еще брэг может превращаться в такого теленка с платком на шее, безголового
юношу, в осленка с раздвоенными копытцами... всех и не упомнишь. Но всегда
какая-нибудь несуразица, да сыщется.
  Лис молча внимал вдохновенному рассказу ученика друидов, вероятно,
прикидывая, отличаются ли отбивные из филейной части брэга от подобных же
телячьих.
  Бог весть сколько бы мог длиться этот голодный поход, но тут наперерез
Мавру выскочила босоногая девица в неглиже и с диким воплем помчалась
перед моим скакуном.
  - Эта, похоже, уже доблуждалась, - мрачно подытожил увиденное Лис.
  - Здесь что-то не то, - бросил я, оглядываясь по сторонам. - Откуда же она
бежит? - Я повернул коня в ту сторону, откуда примчалась девица, и над
верхушками подлеска заметил качающийся силуэт нашлемника. - Оленьи рога,
несущие пронзенное сердце, - среди английских рыцарей никто не пользуется
такой эмблемой.
  - Шо, - Лис подъехал ко мне и уставился туда, куда смотрел я, - очередной
незнакомый герб? Или, - он замялся, - какие-нибудь еще неизвестные
конкуренты?
  - Нет, вероятнее всего, местное рыцарство.
  - Только этого нам не хватало на голодный-то желудок!
  - Лис, значит, так, я еду вперед и выясняю, чего это вдруг девушка в таком
виде бежит от рыцаря в полном вооружении. А ты пока проконтролируй, чтоб в
мое отсутствие с архиепископом и Годвином не случилось чего-нибудь
фатального. А то, - я тронул шпорами бока Мавра, - погляди, как они друг
на друга смотрят. Горло перегрызут и на оборотней спишут.
  - Фигня, - прокричал мне вслед Лис. - Двумя едоками меньше.
  Девица неслась по пересеченной местности, потрясая прелестями в весьма
ажурных обрывках белого одеяния. Причем мчалась она столь резво и столь
ловко, что поневоле закрадывалось предположение, уж не является ли вдруг
этот маршрут привычным для предобеденной пробежки красавицы. А одежда...
Ну что одежда? В волшебном лесу непросто достать подходящий спортивный
костюм.
  Однако предположение предположениями, а выяснить, что подвигло неизвестную
бегунью на эдакий марш-бросок, я считал обязательным для всякого
уважающего себя джентльмена.
  Со стороны сейчас, должно быть, казалось, что за дамой гонятся не один, а
два рыцаря. Окажись в этот момент в окрестностях еще какие-нибудь
представители нашего славного племени, и за лесной прелестницей на
ближайшую поляну могла выехать целая кавалькада самозваных защитников
неведомой бегуньи.
  Наконец я поравнялся с прелестницей, и та, воздев на меня адриатической
синевы очи, взмолилась, хватая Мавра за узду.
  - О, благородный сэр! Заклинаю вас, защитите меня от злобного и коварного
лорда Никомада! Он хочет растерзать меня!
  - "Ну, то, что хочет - это понятно", - пронеслась у меня в голове мысль
Лиса. - "Но зачем же растерзать? К чему такие крайности?!"
- Я благородная дама Изигринда, - опуская опечаленное лицо и демонстрируя
длинные белые волосы, никогда не ведавшие перекиси водорода, всхлипнула
беглянка. - Помогите мне, сэр рыцарь.
  - Эге-гей! - раздался справа от меня громкий и явно неприветливый голос. -
Кто ты, незнакомец, дерзнувший стать между мною и моей избранницей?
  - Я Торвальд герцог Инистор, рыцарь Круглого Стола. - Мавр сделал пируэт
на месте, разворачиваясь в сторону окликавшего меня противника. - И я не
дам тебе причинить зло этой прекрасной даме.
  Признаться, диалог получался несколько выспренним, но тут уж ничего не
попишешь, обмен такими любезностями был чем-то вроде пароля для подобных
встреч на лесных опушках.
  - Я не знаю, о каком круглом столе ведешь ты речь, - прорычал злодей,
обнажая меч, - но я, сэр Никомад Октавиано-гельский, разрублю тебя
пополам, будь ты хоть сам курнифур.
  - Простите, кто? - переспросил я, но противник, сардонически захохотав, не
пожелал дать мне ответа. Он пришпорил своего скакуна и, вынося меч для
удара, помчался на меня.
  Честно говоря, это было уже абсолютное хамство. Ну, ярость яростью,
полуобнаженная красотка полуобнаженной красоткой, но нападать на собрата,
не дав ему снарядиться к бою, - воистину дурной тон. Однако времени для
пререканий с неучтивым сэром Никомадом не было, и я обнажил Катгабайл,
надеясь нашими с ним общими усилиями компенсировать отсутствие щита и
доспеха, оставшихся на одной из вьючных лошадей, еще недавно
принадлежавших драбантам.
  Сэр Никомад был все ближе, и эмблема на его щите была ясно различима,
лежащий серебряный олень с золотым ошейником в червленом поле, несущий в
рогах золотое пронзенное сердце. Серебряный олень, пронзенное сердце, алое
поле - классический набор эмблем служения даме. И на тебе, безудержная
погоня за этой самой дамой по лесной тропинке! Странно. Но времени для
разъяснения данного парадокса не было, и, наклонившись к холке Мавра, я
погнал его навстречу рыцарю серебряного оленя, готовясь нанести удар.
  Мы столкнулись прямо посреди поляны. В последнюю секунду сэр Никомад,
испускавший воинственный рык из-под личины шлема, резко бросил руку с
мечом вниз, и мой клинок, не встречая сопротивления, разрубив чешую
доспеха, вонзился ему в грудь.
  - Благодарю, сэр Торвальд, - выдохнул алый рыцарь, выпадая из седла.
  - "Сэр выпал", - услышал я на канапе связи - "С ним была плутовка такова.
Вот, Капитан, теперь мы никогда не узнаем, кто такой курнифур".
  Не слушая друга, я соскочил наземь и начал снимать шлем с поверженного
противника.
  - О, доблестный незнакомец! - радостно залопотала ясноокая прелестница,
подскакивая ко мне, хватая за руку и любезно демонстрируя те части
прелестей, которые были закрыты для обозрения из седла Мавра. - Не стоит
беспокоиться о мерзком сэре Никомаде. Он получил по заслугам.
  - Леди, - я мягко убрал руку, тянущую меня в сторону от пронзенного тела,
- его следует похоронить. Каким бы негодяем он ни был, он умер рыцарем.
Герольд не прочел над ним свой приговор, шпоры его не были срублены, а щит
не разбит на части и не утоплен в навозе. Я не должен оставлять без
погребения собрата по оружию.
  - Ах, оставьте! - замахала руками красотка. - Лучше помогите мне! Разве вы
не видите, я вся дрожу от страха и холода. А о нем, - дама гневно пнула
ногой преследователя, - так уж и быть, позаботятся мои слуги.
  В этот миг отстегнутый мною шлем свалился с головы сэра Никомада, и я
увидел его лицо... Если мне кто-либо скажет, что в подобном возрасте я
смогу не только забраться в седло, но и вполне резво гоняться за
полуобнаженными девицами, при этом размахивая в воздухе мечом, честно
говоря, не знаю, что буду делать: то ли разговаривать с собой на "вы", то
ли смеяться над низким льстецом. Полагаю, в тот миг, когда король Артур
своим первым криком огласил своды замка Тинтажель, этот хозяин
Октавианогелии уже достиг пенсионного возраста. Тут уж не седина в бороду
- бес в ребро, тут уж в ребрах целый выводок бесов, организованных в
большую колонию адского пекла. Лицо мертвого рыцаря было изборождено
морщинами так. будто последние годы он только тем и занимался, что пахал и
перепахивал его вновь.
  - Пойдемте! Скорее пойдемте отсюда! - тянула меня Изигринда. - Ах, я вас
прошу! О, мне дурно!
  Я едва успел подставить руки, чтобы словить прелестный груз. Красавица,
умудрившаяся на короткой дистанции обогнать Мавра, лежала у меня на руках
бездыханным кулем, едва ли не столь бездыханным, как сраженный мной
ветеран рыцарского движения.
  - Умопомрачительная картина! - выезжая на поляну, воскликнул Лис. -
Господа, вам на это лучше не смотреть. Капитан, желчно завидую. Я злодея
погубил, я тебя освободил, и теперь, душа девица, на тебя хочу...
взобраться. Нет, там как-то по-другому было. На тебе хочу жениться! Ну
ладно, суть дела это не меняет.
  - Рейнар, постыдись, - попытался я урезонить напарника. - Видишь, девушке
плохо.
  - Зато тебе хорошо.
  - Лис! - возмутился я.
  - Все-все-все, сейчас постыжусь! Вот только налюбуюсь, чтоб было чего
стыдиться.
  При этих словах очаровательница распахнула синющие глаза и спросила
недоуменно:
  - Как, мы все еще здесь? - Не дав мне промолвить ни слова, она обвила мою
шею руками и одарила таким поцелуем, что мир начал напоминать мне
американский флаг: красно-белые полосы в глазах и синее небо в белых
звездочках. - Назовите свое имя, о отважный спаситель. - Она коснулась
моей небритой щеки своими тонкими нежными пальчиками, и я с ужасом
почувствовал, что начинаю краснеть.
  - Торвальд, - промямлил я.
  - Какое звучное имя! Какое мужественное! В нем медь боевых труб и звон
мечей, не знающих поражения. О доблестный рыцарь, я обязана вам жизнью, -
ее пухлые, чуть капризные губки разомкнулись, требуя поцелуя, но я стоял
парковой статуей, отчего-то не решаясь ответить на более чем
недвусмысленный призыв.
  - Мадам, - вмешался Лис, должно быть, опасающийся моего полного
окаменения, - как видите, сэр Торвальд от восхищения совсем утратил дар
речи. А потому, если позволите, я, его ближайший друг и соратник, поведаю
вам о тех треволнениях и... этих самых... невзгодах, которые нам довелось
геройски пережить, пока мы ломились сюда в целях вашего спасения. Короче,
мадам, у вас пожрать не найдется? Капитан, отомри! В смысле, наоборот,
приди в себя, а то ты и так близок к отмиранию. Вернемся домой, я тебя
отвезу в Малибу, там такие блондинки бродят толпами и все сплошь в бикини.
Любая из них твоя! А эту оставь в покое, нам, считай, через неделю
возвращаться, нашел время амуры разводить. "Поставь тетку, где взял!" -
требовательно раздалось у меня в голове.
  - А... я... где?.. что?.. Да. - Я аккуратно поставил прелестницу на землю,
похоже, к явному ее неудовольствию. И проговорил, запинаясь: - Мой друг...
Это Рейнар... он мой друг. Он это... Рейнар, - больше я не мог выдавить
ничего.
  - Ну, вы видите, - вновь перехватил инициативу Лис, - до чего любовь и
голод доводят доблестного рыцаря?! Не дадите же вы ему пасть крест-накрест
с этим вашим погонщиком от мучительной голодной смерти? Представьте, он
будет здесь лежать, валяться, корчиться, биться в конвульсиях, а стук
сердца, разносимый пустым желудком, точно барабаном, будет вещать лесу имя
прелестной и жестокой, как там тебя, Извергильды.
  Казалось, лишь только сейчас девица увидала всадника, вот уже несколько
минут упражнявшегося рядом с ней в красноречии. Она смерила его удивленным
взглядом с головы до ног и произнесла коротко:
  - Да, несомненно.
  Что именно "да" и в чем, собственно, не сомневалась леди Изигринда,
осталось так и невыясненным. Она сделала небрежный жест рукой, точно
переключая каналы на пульте дистанционного управления, и из лесу
вывалилась толпа разнообразных слуг, словно только и дожидавшихся команды
своей госпожи.
  - Вот это да! Вот это круто! - восхитился увиденным Лис. - Буквально
чудеса кинематографа!
  Он с неподдельным интересом наблюдал, как мускулистые темнокожие слуги
сооружают занавесь из льняных простыней, как спешат к этой занавеси
хорошенькие камеристки с разнообразными элементами дамского туалета в
руках, как устанавливаются посреди поляны деревянные козлы, укладывается
поверх них дубовая столешница, покрывается белоснежной скатертью, а уж на
нее-то... Наши изголодавшиеся желудки готовы были выпрыгнуть наружу, спеша
расправиться с гастрономическими изысками, аппетитно расставленными на
столе.
  - "Капитан, шо-то я не понял", - любуясь сервировкой, передал Лис, - "это
что же такое выходит? Впереди колонны бежала наша подруга, так сказать,
грудью вперед браво. За ней старикан, который тебе на мен бросился. А за
этим самым сэром толпа слуг со столами, лавками, жареными утками, кабанами
и прочей снедью. О, посмотри", - перебил он сам себя, - "жмура твоего
хоронить потащили. Двое волокут, третий рядом идет с лопатой и заступом.
Они что ж, шанцевый инструмент с собой на всякий случай прихватили, или же
тут время от времени кого-нибудь хоронят? Если сейчас появится помощник
режиссера с хлопушкой, я не удивлюсь".
  Помощник режиссера с хлопушкой не появился. Зато из-за импровизированной
ширмы выплыла леди Изигринда в роскошном белом, точно подвенечном, платье.
  - "Снегурочка!" - дурным голосом заорал на канале связи Лис. - "Расскажи,
Снегурочка, где была, расскажи-ка, милая, как дела? От тебя я бегала, Дед
Мороз, пролила немало я горьких слез. Слушай, Вальдар, ты, случайно, не
местного Санта-Клауса завалил? По возрасту вполне подходит".
  - "Да ну тебя!" - отмахнулся я и, подойдя к красавице, куртуазно протянул
ей руку, чтоб подвести к столу. - Сударыня, поверьте, я счастлив...
  - "Ну все, пошло-поехало! Не волновайся, Капитан, полагаю, койку следующая
партия слуг уже тащит к ближайшим кустам".
  Мы начали рассаживаться вокруг стола, когда Лис с церемонно-помпезным
видом записного придворного подвел к столу двух наших спутников, до этого
отогнанных им в лес с целью сохранения морально-нравственного облика
подрастающего поколения и клира. Однако сейчас одежда красавицы вполне
соответствовала требованиям приличий, и стойкий блюститель нравственности
Лис мог без ущерба для душевного спокойствия остатков нашего отряда
представить их знатной леди.
  - Мадам, - проворковал он, - поскольку речь моего друга по-прежнему
находится в изрядном затруднении, позвольте мне, понятное дело, от его
имени представить вам наших спутников Вот этот матерый старик в обносках,
которые порядочный нищий не осмелится надевать никуда, кроме как на
работу, является архиепископом Кентерберийским и особой, приближенной к
императору Британии. А этот стройный юноша, пожирающий вас глазами с тем
же восхищением, с которым я вскоре надеюсь пожирать во-он ту подрумяненную
пулярку, носит красивое имя Годвин, в котором шаг времени буквально
сливается воедино со звуком пьянящего сока виноградной лозы, бьющей в
чеканный серебряный кубок. Как и хорошее вино, чем старше будет
становиться сей отрок, тем он будет крепче и драгоценнее. Он несомненный
сын своего отца, графа, имя которого вам назовет сэр Торвальд, когда
наконец придет в себя, поскольку я не могу выучить его даже под пыткой.
Меня же именуют Рейнаром и величают Лисом. М-м... очевидно, за то, что я
люблю курятину, - завершив представление, Сергей грациозно поклонился,
демонстрируя галантность, достойную придворного эпохи Людовиков.
  - Архиепископ Кентерберийский? - по всей видимости, пропуская мимо ушей
все титулы и славословия, переспросила леди Изигринда. - В моем лесу? Вот
уж небывалый гость! Присаживайтесь, почтенный старец. Для меня неслыханная
честь принимать вас за этим столом.
  - "Поправь меня, если я ошибаюсь", - вновь появился на канале связи Лис, -
"но добрая христианка, пожалуй, обозвала бы Эмерика преосвященством и уж
наверняка