Сами знаете, Гавейн был большой охотник до яблок, но я думаю,
Мордред предоставил выбор жертвы случаю. Конечно, лишить оркнейскую партию
главы и самому на нее опереться - идея неплохая, но могу вас уверить, все
случилось не так.
  Если бы Мордред этого желал, они бы с Морганой придумали что-нибудь
похитрее. На беду, яблочко попалось сэру Пинелю, одному из ближайших
соратников самого Мордреда, что позволило ему с пеной у рта заявлять, что
королева - отравительница, а убить она желала никого иного, как его
самого. Что было дальше, вы, конечно, ведаете...
  Не знаю, как Лис, но я-то об этом знал точно. Мне было положено, так
сказать, по семейным обстоятельствам. Дело в том, что Артур, вынужденный
под напором сторонников Мордреда заключить несчастную королеву до суда в
башню, приставил охранять ее моих кузенов Гарета и Гахериса. Подозреваю,
что именно Мордред сообщил отсутствующему в то время при королевском дворе
Ланселоту о творящемся в Камелоте непотребстве.
  Неистовство овладело первым рыцарем Европы, очертя голову помчался он
освобождать любимую. Ни Гарет, бывший близким другом короля Беноика, ни
его брат Гахерис не притронулись к оружию, когда перед ними появился
впавший в буйство Озерный рыцарь. Да и мог бы Гарет, посвященный некогда в
рыцари самим Ланселотом, поднять меч на своего воспреемника? Они увещевали
его, пытаясь объяснить, что вовсе не желают зла Гвиневере, а лишь охраняют
ее от козней Мордреда. Но он не стал их слушать, и кровь их лежала теперь
на Ланселоте.
  С той поры для всех оркнейских рыцарей гербовый щит Ланселота, три
червленые правые перевязи в серебряном поле считались напоминанием о
безвинно пролитой крови принцев и ранах Гавейна, полученных им в Арморике.
  Мне было за что требовать с Ланселота вергольд "Вергольд - штраф за
пролитую кровь", но судьба Британии сейчас была важнее судьбы моих
несчастных родственников.
  - После того как Ланселот увез королеву, драка завязалась нешуточная, -
продолжил Магэраном. - Причем такое впечатление, что о самой виновнице
всех этих событий даже позабыли. Оставили ее в уединенном замке и пошли
выяснять, кто более оскорблен в лучших чувствах. Вам-то что, вы
оперативники - пришли, надебоширили, ушли. А мы - стационарные агенты.
По-ока добились положения при дворе короля Артура, по-ока выбились в
доверенные люди Мордреда, а тут на тебе: трах-тара-рах! Все вокруг
носятся, головы друг другу рубят, никаких условий для работы! На Мордреда
ставить глупо...
  - Во всяком случае, считалось, что глупо, - поправил его Сабрейн.
  - Именно так. У нас сын Морганы преспокойненько погибает на Камланнском
поле, в то время как Артур, в сопровождении неизвестных дев, уплывает бог
весть куда на корабле-лебеде. Мы решили, что с ним пора прощаться, а тут
он как раз захватил замок, в котором Гвиневера отсиживалась.
  Тут-то его бес в ребро и боднул. Оно понятно, ей чуть за двадцать, ему
около тридцати, она красавица, а он уже всерьез примеряет себе на голову
тот самый венец, который ты некогда его папе презентовал. Ну, Гвиневера,
понятное дело, ни в какую: люблю Ланселота, верна Артуру. Вот мы и
подумали, что, пожалуй, ежели доставим барышню не важно к кому, к мужу ли,
к возлюбленному, устраиваться на новом месте нам будет куда как проще. Как
ни крути - подвиг. Спасли королеву из грязных лап коварного изменника.
  Сначала думали отсидеться в одном укромном месте, пока все не уляжется
само собой, а тут на тебе! Приказ из Департамента - собрать этот
мерлиновский пазл, будь он неладен! Пришлось мне тащиться обратно к
Мордреду, плести ему про паломничество, которое затеяла Гвиневера,
убеждать сюзерена, что пора бы подготовиться к свадебному пиру, поскольку
невеста возвращается со дня на день... А дальше, пока не раскрылся обман,
дублировать втихаря пророчество и делать ноги почти с космической
скоростью.
  Чисто уйти не удалось, Мордред заподозрил подвох и снарядил погоню. Делать
нечего, вспомнили мы о корабле-лебеде и о девах, которые Артура забирают.
Ну и подумали, не найдется ли там местечко для законной супруги государя.
Что было потом, в общем-то известно. Пришли на Камланн - опоздали.
Отправились к архиепископу Кентерберийскому, - Магэро покосился на Лиса, -
почтеннейший Рейнар чуть мне антенну не приделал, синяки неделю сходили. В
убежище возвращаться - опять Гвиневеру через всю Англию переть. Тем более
надоела она хуже пареной репы. И то ей не так, и это не эдак. "Ах, зачем
вы меня спасли! Ах, сердце мое разбито навсегда!"
Одну ее бросать жалко, неплохая, в сущности, женщина. А с собой таскать,
все равно что ядро на ноге. На наше счастье, Ланселот высадился. Ну, с
ним, сами видели, она тоже особо церемониться не стала. Но это уже не наша
забота. Жалко, конечно, такую красоту в монастырских стенах гноить, но тут
уж свобода воли и ничего не попишешь.
  - Вот-вот, - подхватил слова друга Сабрейн, - а теперь ты говоришь, что
Ллевелин интересуется нашей бедной послушницей. И я хочу спросить, хорошо
ли это?!
  - Вряд ли, - покачал головой я. - Зная манеру действий герцога, можно
предположить, что именно вас как близких друзей королевы он пошлет
убеждать ее искать покровительства под рукой Стража Севера. Но это еще
полбеды. Хуже другое. Он наверняка позаботится о том, чтобы вместе с вами
или же кроме вас в монастырь, где укрылась Гвиневера, отправились люди, в
задачу которых будет входить обеспечение положительного ответа ее
величества. Даже если для этого придется сровнять святую обитель с землей.
Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?
  - Вполне, - кивнул Магэраном. - Но, может, все еще обойдется?
  - Вряд ли, - покачал головой я. - Ведь кроме всего прочего, держа в руках
Гвиневеру, Ллевелин может вить веревки из Ланселота. И я очень сомневаюсь,
чтобы он упустил этот шанс.

  * * *

  Тягостное время безделья тянулось, будто волы по раскисшей дороге, все
ближе подкатываясь к тому часу, когда нам предстояло начинать
заключительную фазу операции по изъятию у Ллевелина находящихся у него
частей пророчества. Для этой цели нашей команде следовало разделиться,
чтобы сполна сыграть свои роли. Мы с сэром Магэраном направлялись на
вечернюю трапезу к его светлости, Лис и Сабрейн отвечали за проникновение
в личные покои герцога и дальнейшую выемку содержимое дубликатора. В наши
обязанности входило произнесение надлежащего количества здравиц Ллевелину,
его семье, дружине... Короче, количество выпитого, гарантирующее герцогу
крепкий здоровый сон. Лис шел в покои, Сабрейн обеспечивал его отход.
  На наше счастье, организация караульной службы в эти времена была
поставлена из рук вон плохо. Если в походе у пустого шатра военачальника с
грехом пополам выставлялся стражник из тех, кто в данный момент был
непригоден к "строевой службе", то охранять пустую спальню в часы
отсутствия в ней герцога здесь попросту никому не приходило в голову.
  Была еще одна немаловажная деталь, за которую нам следовало благодарить
римских патрициев с их врожденным индивидуализмом. В отличие от местного
населения, спавшего вповалку на сене или же на покрытых мехами лежбищах,
пришедшие на смену римской знати герцоги и короли Британии ложились спать
на собственные уединенные ложа, предпочитая теплу блохастых друзей
человека жар тел юных служанок или же, как в данном случае, полные
каминной золы серебряные грелки.
  Вечернее пиршество было в самом разгаре, и реки вина послушно всасывались
ненасытными берегами баронских утроб, когда на канале связи прорезался Лис.
  - "Послушай, Капитан, шо за дикие места? Пока отвернули бочонок пива,
пол-лагеря оббегали, шо бешеные собаки". - Он включил изображение. Перед
моим затуманенным взором возник крепыш Сабрейн, самозабвенно трясущий
зажатый между ладонями костяной стаканчик.
  - "Сережа, скажи, пожалуйста, чем это вы там занимаетесь?" - недоумевая,
поинтересовался я.
  - "Объ-яс-ня-ю". - Рейнар перевел взгляд на соперника нашего приятеля. -
"Мы завязываем дружеские контакты. Мы завязываем их этаким элегантным
бантиком на том самом бочонке пива, в поисках которого, как бешеные
собаки..."
- "Стоп-стоп-стоп!" - взмолился я. - "Если можно, медленнее и конкретнее.
Мы тут, знаешь ли, уже приложились".
  - "И неоднократно, - развил мою мысль Лис. - Пажи на сегодняшний вечер
остаются без работы, бокал вина на сон грядущий здесь уже никому не
понадобится. Ладно, объясняю для господ рыцарей: перед коллегой Сабрейном
стоит нелегкая задача проиграть, как это по-нашему, вахмистру ночной
стражи это самое пиво. Причем проиграть так, чтобы вышеозначенный вахмистр
проникся к нему нежной дружбой и пригласил в караулку выпить за здоровье
тех, кто нездоров. Пока что все идет успешно. Так что можешь не
волноваться, нынче ночью у стражи будет куда как более содержательное
занятие, чем выполнять свои обязанности".
  - И пусть во всех землях, где только известно имя Артура, будет ведомо,
что славное рыцарство, бывшее его любимым детищем, готово сталью мечей
своих и пламенем сердец отстаивать дело нашего короля. - Доблестный сэр
Магэран поднял над головой чеканный кубок. - За Круглый Стол! Слава сынам
отважных!
  Гул одобрения был прерван лишь необходимостью опрокинуть содержимое кубков
в луженые глотки, в знак солидарности со словами пылкого оратора.
  - Ну, как там наши? - Магэро сел на свое место.
  - Собираются подпоить стражу.
  - "Капитан, шо ты на нас наговариваешь? Где ты видел ту стражу, что можно
напоить одним бочонком пива? Ну ладно, предположим, они выставят свой
ответный. Но ты прикинь: каких-то два бочонка, и це-елая стража! Посидим,
потрындим, ля-ля за тополя, а уж кто куда выходит после обильного
пивопи-тия, так это ж м-м... возле любого пивного бара тебе каждый кустик
ответит".
  Магэро ткнул меня под столом ногой:
  - Сейчас твой тост.
  - Господа! Доблестные рыцари, отважные бароны, словом все, кого я вижу за
этим столом...
  - "Ценное уточнение!" - встрял Лис. - "Судя по количеству выпитого, твои
слова относятся к крайне узкому кругу ограниченных лиц".
  - "Отстань!" - огрызнулся я. - Я поднимаю этот кубок...
  - "И с удовольствием его выпиваю!" - с придыханием эстрадного гипнотизера
подытожил мой напарник.
  Справиться с этим было невозможно, оставалось лишь надеяться, что Лис,
оскорбленный в лучших чувствах отсутствием реакции с моей стороны,
угомонится сам, и потому я продолжал, делая вид, что закрытая связь
испорчена напрочь.
  - ...За того, кто стоит во главе воинства правды. За того, в ком род
Пендрагонов нашел своего славного защитника и, я готов сказать,
продолжателя.
  - "Хорошо припечатал!" - констатировал Лис. - "Ты только посмотри, как он
напыжился!"
- "Рейнар, ну что за глупости? Какое "посмотри"! Как бы ты его видел, если
бы я на него не смотрел?"
- "И то верно", - милостиво согласился Сергей.
  - ...За Ллевелина! За знамя Пендрагонов и Камелот!
  Я рухнул на скамью, чувствуя, что еще полчаса возлияний в том же темпе, и
Годвину придется потрудиться, чтобы дотащить своего рыцаря до отведенных
нам покоев. Едва я уселся, над моим плечом протиснулись руки расторопного
кравчего с кувшином, и в опустевший кубок ударила тугая алая струя
прекрасного аквитанского вина. Кувшин исчез, и я судорожно вцепился в
кубок, точно надеясь при помощи столь зыбкой опоры удержать вертикаль.
  Можно было сколько угодно осуждать Ллевелина за его манеру решать вопросы,
в частности, вопросы, связанные с порядком престолонаследия, но с одной из
основных добродетелей всякого уважающего себя сюзерена - с щедростью по
отношению к вассалам и союзникам - у герцога было все в порядке.
Ежевечерние пиры, задаваемые им в честь храбрых соратников, золотой дождь,
щедро наполнявший кошели лордов, кони и доспехи, преподносимые в дар
рыцарям, все это поневоле возводило Стража Севера в королевское
достоинство. Он уже был первый среди равных, и лишь золотого венца на челе
еще не хватало для того, чтобы из пьяных восхвалений титул нового
Пендрагона вышел в официальное именование "последнего защитника Камелота".
  - Милорды! - Ллевелин, гордо расправив плечи, поднялся со своего места во
главе стола.
  Я невольно улыбнулся, отметив тот факт, что яростный ревнитель Круглого
Стола предпочитает подобную мебель совершенно иной формы. Шум голосов
стих, и гости, пьяно облокотив отяжелевшие головы на все еще сильные руки,
вперили взгляды в великого вождя, ожидая ответного слова.
  - "Ладно, Капитан", - бросил Лис. - "Вы там еще чуток друг друга
порасхваливайте. Только, если можно, Не очень долго, потому как бочонок мы
уже торжественно продули, в смысле, проиграли, и щас пойдем его распивать.
Оттуда я по-тихому валю в покои отца народов и буду ждать, пока он
вернется и задрыхнет. Ждать, очевидно, придется на стропилах, а там, между
прочим, комары тучами. Так шо, ежели мое обескровленное тело обнаружат при
генеральной уборке перед коронацией, виноваты в этом будете вы и ваша
неуемная страсть к беспробудному, я бы даже сказал, темновековому,
пьянству".
  Лис был прав. Начинать операцию до того, как герцог вернется в свои покои
и уснет, было нельзя, поскольку отследить его перемещения у нас не было
никакой возможности. А встретиться нос к носу со Стражем Севера, скажем,
при выходе из его опочивальни, было бы делом, мягко говоря, странным для
верных соратников его светлости.
  В моем затуманенном алкоголем мозгу невесть откуда всплыла история о
некоем ниндзя, посланном убить знатного японского вельможу и избравшем для
этого куда как более экзотическую позицию. Снабженный дыхательной трубкой
и копьем, этот воин-тень занял место в выгребной яме в отхожем месте
княжеского дворца. Уж не знаю, каково было удивление бедолажного дайме
"Дайме - князь (япон.)", когда вместо желанного облегчения он получил в
зад копьем. Могу лишь сказать, что это удивление было последним. Я решил
было не говорить Лису о своих странных ассоциациях, но тут мне в голову
пришел вопрос, никогда до сих пор не интересовавший меня в трезвом
состоянии. Как удалось отчаянному туалетному охотнику отличить задницу
высокородного князя от того же места какого-нибудь захудалого самурая?
  Картинка столь странного выбора настолько живо встала у меня перед
глазами, что я был вынужден рухнуть лицом на стол, дабы скрыть приступы
гомерического хохота, душившие меня с маниакальной жестокостью. В самом
деле, грешно смеяться, когда над твоей головой мужественный полководец и
тайный претендент на освободившийся трон с высоким пафосом произносит
прочувствованную речь о доблести, благородстве и чести.
  - Пойдемте, сэр Торвальд, пойдемте. - Годвин, который с другими
оруженосцами, дожидался на лавках у стены, подскочил ко мне, подставляя
плечо, чтобы я мог опереться.
  Я сделал какое-то странное движение головой, выражая согласие, поскольку
кивать мне мешала столешница, а говорить - приступы истерического смеха,
сдерживаемые из последних сил. В одном Годвин был несомненно прав - на
сегодня мне было более чем достаточно.

  * * *

  Проснулся я глубокой ночью от настоятельного вызова напарника.
  - "Капитан, сколько можно спать?! Не спи - замерзнешь!"
- "А? Что? Почему замерзну?"
- "По кочану! Ты посмотри только, шо этот конь педальный вытворяет".
  Я напрягся, пытаясь собрать разбредшиеся по лабиринтам извилин мысли
воедино. Удавалось с трудом. Картинка, данная Лисом, не прибавила никакой
ясности. На широком, покрытом балдахином ложе молодецки храпел Ллевелин.
На ровной слабоосвещенной поверхности стояла шкатулка-дубликатор,
распахнутая моим другом для лучшего обзора. Чего там только не было!
Золотые броши с рубинами, фибулы с изумрудами, перстни, печати, массивные
золотые цепи, россыпи сапфиров, но только не искомые клочки мерлинского
пергамента.
  Лис сплюнул от досады, открывая поддон и высыпая в шкатулку точные копии
герцогских украшений и драгоценностей.
  - "Ну! И шо с этим куркулем прикажешь делать?" - негодуя, поинтересовался
Сергей.
  - "Надо забрать дубликатор", - сквозь сон передал я.
  - "Капитан, с тобой все ясно. Вопросов больше не имею. Щас мы сдернем
дубликатор, а утром Ллевелин прикажет перерыть все вверх дном, ища, куда
же это его любимая шкатулочка запропастилась. Первыми, кого по этому
поводу потянут на дыбу, будут стражники. Те, на трезвую голову порывшись в
своих чердаках, вспомнят, что никого посторонних, кроме нас с Сабрейном,
поблизости не было. То есть, может быть, конечно, были, но они не видели.
А теперь угадай с трех раз, что дальше будет с нами?"
Догадываться отчего-то не хотелось. Обычно от картин, нарисованных
воображением на эту тему, плохо спалось по ночам.
  - "Ладно, сэр, отсыпайся, - пожалел меня Лис. - Сейчас чего-нибудь
придумаю. - Он начал оглядываться в поисках этого самого "чего-нибудь". -
"Спи, Капитан, толку от тебя сейчас, шо от морского котика при ловле
летучих мышей".
  Я поспешил повиноваться. Сквозь подступающий сон по не выключенной Лисом
связи до меня доносилась удалая песнь Сабрейна и слова моего друга, отнюдь
не касавшиеся художественной ценности исполняемого произведения: "Отлично!
Я пошел!" Не знаю уж, приснилась ли мне перебранка Лиса с караульным,
засевшем в том самом месте, где бесстрашный ниндзя подстерегал свою
жертву, - Лис требовал освободить помещение, караульный не соглашался ни в
какую. Потом откуда-то до меня доплыл гневный окрик Лиса: "Сабрейн! Где
тебя, черт побери, носит? Сэр Магэран уже обыскался..." Больше я не помнил
ничего.
  - Вставайте, граф, рассвет уже полощется! - приветствовал меня Лис
дежурной цитатой, немилосердно пиная в бок.
  - А? Что? - Я вскинулся, поднимаясь на локте и пытаясь открыть глаза.
  - Ну, шо "а", то "а". Я только хотел уточнить: мы сегодня планируем
куда-то ехать, или же отпуск на зеленых холмах Англии продолжается?
  - Ты о чем? - вяло спросил я, все еще не находя разумного объяснения
собственному пробуждению.
  - Он еще спрашивает! - возмутился Лис, невзирая на вчерашние похождения и
ночное бдение под кровлей Ллевелиновых покоев, выглядевший вполне бодро. -
Морда аристокрачья, вставай быстро! Ты шо, забыл, что нам за
первосвященником тащиться? Там этот ваш преподобный Эмерик на болотах уже
небось воет, шо та собака Баскервилей без овсянки, а мы ему никак почетный
караул трех сортов войск подогнать не можемь Давай поднимайся, не
заставляй примаса ждать!
  Стеная и охая, я начал вылезать из-под шкур, за время ночного сна ставших
мне близкими, точно моя собственная кожа. Немилосердный Рейнар, очевидно
подозревавший, что без его окриков я вновь завалюсь спать, вещал
громогласно, как утреннее радио.
  - Погода солнечная, осадков не предвидится, направление ветра
юго-восточное... - в отличие от радио выключить его не представлялось
никакой возможности.
  - А где Годвин? - поинтересовался я, делая слабую попытку нащупать свою
одежду.
  - Я послал его за опохмелином, - бодро отозвался Лис, на секунду прерывая
метеосводку. - Давление атмосферного столба на некоторые отдельно взятые
головы явно повышенное.
  Я слабо застонал. Отогнать навязчивый кошмар было нереально.
  - Кстати, Лис, - спросил я, наконец беря себя в руки, находя штаны и
обретая утерянную, казалось, навсегда, способность внятно изъяснять свои
мысли. - Мне приснилось, или со шкатулкой Оберона вышел швах?
  - Какой там приснилось?! - возмутился Сергей. - Этот грязный койот, этот
лось почтовый, этот фуцик попуканный сдублировал в нем всю свою голду и
прочую радость ростовщика. Ну ничего, думаю, я его ужучил.
  - Господи, что ты с ним сделал? - переполошился я.
  - Ровным счетом ничего. Ну надо же было объяснить проклятому феодалу, шо
просто так для частного обогащения отдельно взятых Стражей Севера, шоб ему
в следующем рождении караулить земную ось на полярной шапке, такие вещи не
дарятся.
  - И ты?.. - с замиранием сердца спросил я.
  - Ну, я взял...
  В это миг дверь открылась, и Годвин, волокущий в одной руке кожаное ведро
с водой, а в другой булькающую флягу, нерешительно переступил порог.
  - Ладно, после догов