могу относить слова вашего вызова к себе. Но я с удовольствием бросаю
вам перчатку, дабы заставить отказаться от всех ваших слов вместе и
каждого в отдельности... - Моя кольчужная перчатка со звоном упала к ногам
сэра Эгведа.
  - "Достаточно и половины", - не преминул вставить Лис, - "либо Ллевелин не
ублюдок, либо ублюдок не Ллевелин. Так что, ежели чего, можешь и
поторговаться".
  - Я, Торвальд аб Бьерн, рыцарь Круглого Стола, говорю вам, что вы трус и
подлый лжец, и требую Божьего суда, чтобы защитить честь моего друга и
соратника герцога Ллевелина.
  - Торвальд, Торвальд! - попытался остановить меня не на шутку
переполошившийся сэр Борс. - Завтра утром мы выступаем в поход.
  - Н-нет! - замотал головой я, хватаясь за меч. - Выступать в поход вместе
с клеветником, чернящим славного вождя, - значит выступать в поход с
завтрашним предателем. Я требую Божьего суда!
  - "Правильно, Капитан! Так их! Глазками повращай, чтоб страшнее было.
Держите меня вдесятером, а то вдвадцатером не удержите!"
- Я, Эгвед аб Мардок, принц Гвиннед, принимаю твой вызов! - через весь
стол орал мне валлиец, не на шутку разозленный шквалом высыпанных на его
голову оскорблений. - Ллевелин - ублюдок, недостойный рыцарского звания! -
Он так же, как и я, пытался вытащить меч из ножен, но, удерживаемый
крепкими руками соседей, извивался, стараясь вырваться и продолжая
горланить: - Ллевелин - отродье никсов "Никсы - фейри, хранящие пути в
зачарованную страну. Часто обольщали девушек, соблазняя рассказами о
сокровищах этой страны".
  - Кажется, Лендис что-то рассказывала о нежных семейных отношениях в
валлийском королевском доме, так я уже готов ей поверить, - словно между
прочим заметил Лис.
  - Как бы то ни было, - Ланселот поднял руку, останавливая гвалт, - имя
Ллевелина Стража Севера, герцога Мальвернии опорочено прилюдно и
громогласно, а стало быть, сэр Торвальд Пламенный Меч, представляющий в
Эбораке особу герцога, имеет право требовать Божьего суда. Сэр Эгвед, не
желаете ли вы отречься от своих слов и принести извинения сэру Торвальду и
через него герцогу Ллевелину?
  - Ни за что! - отрезал валлиец.
  - Так, стало быть, суд состоится завтра на рассвете, - со вздохом кивнул
Ланселот. - Хотя, видит бог, такая распря между соратниками на руку лишь
тем, кто ищет гибели для Британии.
  - Мне нет дела ни до Британии, ни до ее короля. Я никогда не был и не буду
соратником Ллевелина!
  - Погодите, сэр Эгвед, - прервал его полководец, - вы уже вызваны на Божий
суд. Там с оружием в руках можете отстаивать свою правоту. Я же обязан
спросить, желаете ли вы драться сами или же изберете защитника?
  - Конечно, сам! - хмуро бросил принц Гвиннед.
  - Сэр Торвальд, будете ли вы назначать себе защитника или желаете лично
вести бой?
  - Лично, - кивнул я.
  - Таким образом, вы оба изъявили желание лично вести бой. Напоминаю, что у
вас есть право на три перемены оружия, на краткую паузу в ходе боя, чтобы
поправить доспех, и на последнее слово, даже если победитель сочтет для
себя верным лишить побежденного жизни. Вы ознакомлены с правилами боя.
Теперь вам надлежит уединиться в шатрах в сопровождении лишь своих
оруженосцев и не иметь сообщения с кем-либо вокруг, кроме означенных
оруженосцев, до самого рассвета. Утром я обязан буду вновь осведомиться,
не намерен ли кто-нибудь из вас отказаться от боя, выполнив при том все
условия, наложенные на него противником. Если же нет, то на том мои
обязанности заканчиваются и вновь возобновляются лишь в случае погребения
одного из вас, - заученным механическим тоном произнес Ланселот. - Верно
ли вы поняли мои слова? Желаете ли спросить что-нибудь, уточнить?
  - Я знаю правила! - буркнул сэр Эгвед.
  - Спасибо, я все понял, - кивнул я.
  - В таком случае ступайте по своим шатрам и дожидайтесь рассвета. Да
поможет Господь правому!
  - "Капитан, ты все уяснил? Не забудь занять правый угол ринга".

  * * *

  Масляные лампады скупо освещали угрюмую внутренность шатра, в котором я
должен был провести ночь в молитве, благочестивых размышлениях и
подготовке амуниции к судебному поединку.
  - Сэр Торвальд, - с замиранием сердца спросил Годвин. - Завтра вы победите
этого валлийского принца?
  - Вероятнее всего, да. - Я невольно усмехнулся детской наивности вопроса.
- Во всяком случае, мне не доводилось слышать имя Эгведа из Гвиннеда в
числе лучших бойцов Британии.
  "О Магэране ты тоже ничего не слышал", - предательски засверлила мозг
коварная мыслишка. "А ведь он тебя мог уделать. Но не уделал, - ответил я
сам себе. - И этот не уделает".
  - Завтра посмотрим. - Я потрепал плечо Годвина. - На всякий случай готовь
примочки.
  - У меня есть все необходимое, - поспешно заверил недавний ученик друидов.
  - Но этот бой! Вы не боитесь?
  - О чем ты, дружок? Есть два слова, которые зачастую путают, величая одно
понятие другим. Но это огромная ошибка, подчас ведущая к тяжелым
последствиям. Есть страх - он леденит душу, приумножает количество врагов
и их силы, заставляет искать спасение в безумном бегстве или же в не менее
безумном оцепенении. И то и другое одинаково гибельно. Есть опасение - оно
мешает ложной беззаботности, защищает от внезапного предательства. Оно
дает возможность видеть врага таким, каков он есть, заставляет изучать его
сильные и слабые стороны, чтобы оставаться в безопасности, заставляя
противника бороться с самим собой.
  - Как это? - удивился Годвин.
  - Как? - усмехнулся я. - Возьми копье и бей им меня в грудь.
  - Но, сэр Торвальд, вы без кольчуги, без гамбизона, я могу ранить вас!
  - Тебе это не удастся, так что можешь действовать смело.
  Годвин отошел к куче сложенного посреди шатра оружия, поднял копье и,
взвесив его в руке, вновь нерешительно посмотрел на меня.
  - Милорд, но оно же острое!
  - Конечно. Иначе это было бы не копье, а шест.
  Мальчишка вздохнул, перехватил копье так, словно у него в руках была
лопата для вынимания хлебов из печи и, не спуская с меня вопросительного
взгляда, подошел поближе.
  - Давай! - скомандовал я.
  Годвин нехотя ткнул копьем вперед. Я развернулся на месте, пропуская его
мимо себя.
  - Нет, не так! Резче! И хват уже. Ты же не собираешься перекидывать меня
через себя, словно тюк сена. Слегка согни колени. Чуть-чуть поприседай,
чтоб не чувствовалось напряжения. Двигаться вперед и назад нужно быстро,
как бы прыжком, но не поднимая высоко ног, а словно скользя над землей.
Понял?
  - Понял, - неуверенно кивнул юноша.
  - Давай еще раз.
  Второй раз был много лучше первого. Я вновь увернулся, отведя древко копья
в сторону, едва сдерживаясь, чтобы не провести контрприем.
  - Ничего-ничего. Уже получше. Только не проваливайся, не тянись за копьем,
пытаясь меня достать. Этим ты все равно не достигнешь цели, зато потеряешь
равновесие. Давай-ка снова!
  Годвин послушно провел короткий выпад, впрочем, все же слишком длинный,
чтобы быть правильным. Я повернулся, пропуская острие мимо себя,
перехватил древко руками, дернул вперед и легонько ткнул носком ноги
Годвина под колено. Он взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, но
беспомощно рухнул на спину, оставляя мне свое оружие.
  - Вот так, - подытожил я, поворачивая копье наконечником вниз. - Никакой
силы, никакого противоборства, одно лишь владение собственным телом и
знание общего устройства человека. Насчет же страха... - Я отбросил копье
и протянул оруженосцу руку, помогая подняться. - Когда-то жил некий
полководец, который на слова своих помощников о том, что войско врага
значительно превосходит его силы, велел принести большую змею и ударом
меча отсек ей голову. Затем, подхватив за хвост обезглавленное тело,
изрек: "Вы видите, что по отделении головы оставшаяся часть безопасна. Так
что всегда борись с головой противника, все остальное лишь следует ее
приказам". - Я заботливо отряхнул землю, приставшую к тунике юноши. - А
вообще-то раз уж ты свернул с пути друида, тебе стоит научиться
пользоваться оружием.
  - И головой, - негромко добавил Годвин.
  - "А шо, курс молодого бойца", - зазвучал в голове энергичный голос Лиса.
- "В здоровом теле здоровый дух, здоровый телом завалит двух".
  - "Двоих", - поправил я.
  - "Двоих не складно. Ладно, я о другом. Даю тебе раскладку по этому самому
принцу Гвиннеду. Около сорока лет, где-то года на четыре-пять моложе
Ллевелина. Тот его мог вполне в беззаботные детские годы доводить до
истерики пинками и щелбанами. Вполне так себе недурственный боец. Десяток
эффектных нокаутов на турнирах, несколько побед над соседями в пограничных
войнах. Но в целом - ничего примечательного. На завтрашний бой выбрал
копье, секиру и меч".
  - "Ответим ему тем же. Что еще?"
- "Пробовал принимать ставки. Ты идешь три к одному, но народ как-то
жлобится ставить. Да, чуть не забыл!" - Лис сделал эффектную паузу,
выжидая, когда мое терпение окончательно, лопнет. - "Мы тут с коллегами
посовещались и решили Ллевелину за примерное, в смысле приблизительное,
несение караульной службы на вверенном его попечению стратегическом
объекте подарить действующую модель дубликатора в масштабе один к одному.
С личными тремя крестиками, по безграмотности символизирующими подпись
маршала Буденного".
  - "Лис, а если без всех этих выкрутасов?"
- "Какой-то ты скучный! Ладно, рассказываю. Ты сам видел, что дубликатор
исполнен в виде очень симпатичного ящичка. То, что он по здешним понятиям
волшебный, мы уже убедились. Но у него есть еще ряд полезных качеств.
Первое: электронный замок, настроенный на папиллярные линии пальцев. Так
что ларец открывается одним прикосновением, но только того, чьи пальчики
внесены в память бортового компьютера. Без этого дубликатор можно бросать
в огонь, колотить кувалдой - результат будет нулевым. Второе: прибор может
управляться с вынесенного пульта. Так что в радиусе двух километров
никакие стены нам не помеха. И третье: при помощи этого же пульта
включается радиомаяк, который показывает, где хитрый сундучок сейчас
находится".
  - "Ну и что?" - поинтересовался я, не совсем понимая, к чему клонит
напарник, расхваливая это чудо иноземной, вернее, иномирной техники.
  - "А вот что!" - радостно заявил Лис. - "Мы кладем в дубликатор копии
пергаментов Персиваля, Галахада и Ворса, а ты передаешь их герцогу,
утверждая, что именно в таком виде тебе вручил их этот сэр Агропром. Или
как там его?"
- "Аграмар", - машинально поправил я.
  - "Один хрен! Шо он уже тебе при этом наплел, думаю, ты сам сочинишь, у
тебя это хорошо получается. Потом ты отзовешь Ллевелина в сторонку,
вручишь ему копию фрагмента Лионеля, ну и напоешь что-нибудь на тему "Без
тебя мне не прожить и дня, только ты каждую минуту"."
- "Ну, предположим", - согласился я. - "Что дальше?"
- "А дальше больше!" - обнадежил Рейнар. - "Посуди сам, Ллевелину
куда-нибудь понадобится положить такой ценный подарок. Думаю, после того
как завтра утром ты раскатаешь ихнего прынца, у Ллеви к тебе будут особо
нежные отношения и наверняка он не заподозрит своего бравого защитника в
каком-либо подвохе. Теперь смотрим: у Ллевелина будет иметься такой себе
портативный сейф, причем роскошной работы. Он будет уверен, что никто,
кроме него, этот сейф открыть не в силах. При этом в дубликаторе уже будут
лежать, так сказать, три ценных вклада. Как ты полагаешь, высок шанс, что
он и остальные имеющиеся части пророчества пожелает хранить в том же
месте?"
- "Я бы сказал пятьдесят на пятьдесят".
  - "Ты пошлый скептик! Пятьдесят один на сорок девять! С такими шансами
можно играть. Если Ллевелин положит свои фрагменты пергамента в
дубликатор, наша задача будет только в нужное время запустить машинку, а
потом скрытно сфеодалить оригиналы, оставив герцогу на память молекулярные
подделки. Но это, как ты сам понимаешь, уже дело техники. Ладно, твоя
задача - завтра уделать прынца. Ты уж выспись перед боем. А то снова
проснешься к двенадцатому раунду. Все! Отбой связи, спокойной ночи".

  * * *

  Утром главная площадь Эборака была аккуратно вычищена и огорожена со всех
сторон для проведения судебного поединка. С самого рассвета герольд
Ланселота с парой своих помощников-персевантов объезжал боевые порядки
расквартированной в предместьях армии, громогласно вещая о предстоящей
схватке сэра Торвальда герцога Инистора и сэра Эгведа принца Гвиннеда,
оспаривающих честное имя герцога Ллевелина. Все желающие призывались стать
свидетелями разрешения спора, дабы в дальнейшем следовать решению Божьего
суда.
  Толпа, собравшаяся вокруг ристалища, возбужденно гудела, радуясь
предстоящему зрелищу и обсуждая шансы поединщиков. Валлийцы стояли за
своего принца, британцы не сомневались в моей победе, галлы и воины
Арморики, не встречавшие в большинстве своем ни меня, ни Эгведа аб Мардока
на полях сражений, крутили головами, поддакивая и тем и другим, радостно
подливая масла в огонь вспыхивающих то здесь, то там ссор. Наконец
трубачи, ждавшие лишь приказа герольда, выдохнули в медь своих звонких
горнов сигнал, требующий тишины и внимания. Вслед за этим на ристалище
выехали рыцари, оспаривающие истинность своих слов силою оружия и
Господнего благоволения.
  - Сэр Эгвед аб Мардок принц Гвиннед, - огласил персевант, стоявший у
дальнего конца поля, с той стороны, откуда выезжал мой противник. - Его
герб: в золотом поле черный атакующий сокол.
  - Сэр Торвальд аб Бьерн, - его собрат провозгласил мое имя, едва лишь стих
голос первого персеванта. - Сиятельный герцог Инистор. Его герб: в
лазоревом поле идущий осматривающийся леопардовый лев.
  Мы выехали на поле, поднимая вверх копья, приветствуя друг друга и
собравшихся свидетелей поединка.
  - Оба рыцаря, - выкрикнул герольд, лишь только его помощники закончили
наше представление, - выбрали себе оружие: копье, секиру и меч. - Он
повернулся к Ланселоту, гарцевавшему чуть поодаль на рыжем испанском
жеребце: - Мой повелитель, позволите начинать?
  - Желают ли рыцари уладить дело миром? - выкрикнул король Беноика.
  Наши копья склонились, что было ясным ответом на его слова.
  - Начинайте! - кивнул Ланселот.
  Герольд опустил свой жезл, трубачи огласили округу сигналом атаки, и мы
погнали коней друг на друга.
  Бой на копьях во времена короля Артура совсем не то же самое, что, скажем,
во времена Бертрана дю Геклена. Любимый кинематографистами Европы и
Арморики таранный удар, рыцарские копья с траппами и щитками, нагрудные
крючки и седла с высокими спинками, в которых рыцарь не сидел, а
фактически стоял, во времена Круглого Стола выглядели примерно так же, как
автоматическая винтовка в эпоху аркебуз. Бойцы съезжались посреди поля,
пытаясь, тыча вперед копьем, мало чем отличающимся от пехотного, привести
друг друга в полную негодность.
  Так было и на этот раз. Мы съехались, ударили по щитам и закружились в
странном танце, норовя всадить острие копья в незащищенную часть тела.
Занятие в высшей мере бессмысленное. Противник и желал бы, не смог пробить
мою кольчугу, а мне он и вовсе нужен был живым. Минуты три мы кружились по
старому колизею, атакуя и подставляя щит под удары противника. Три минуты
- почти ничего, если смотреть со стороны, и более чем достаточно, когда по
тебе бьет человек, большую часть жизни только этим и занимавшийся. Такая
схватка, пожалуй, могла затянуться надолго, но я наконец-то дождался
нужного мне действия сэра Эгведа.
  Слегка опустив верхнюю кромку щита, я расслабил руку, демонстрируя, что от
сильных ударов она онемела и почти не слушается, чем в ту же секунду
поспешил воспользоваться мой понятливый недруг. Слава богу, он был
достаточно опытен, чтобы видеть оплошности соперника, но все же не
настолько, чтобы распознавать в них уловки. Копье принца Гвиннеда прошло
над верхним краем щита, метя мне в грудь. Я чуть отстранился, пропуская
острие подмышкой и прижимая его к корпусу. В тот же миг кромка щита прошла
резко вверх, я отклонился в седле назад, и копье Эгведа аб Мардока,
кувыркаясь в воздухе, отлетело далеко в сторону.
  - О-о-о-о!!! - взревели зрители.
  Принц Гвиннед покачнулся в седле, пытаясь вновь обрести равновесие, но
таранный удар Мавра заставил коня моего оппонента оступиться, присев на
задние ноги, а его самого вылететь из седла.
  - А-ой! А-ой! - ликовали свидетели судебного поединка, радуясь столь
ловкому маневру. Пожалуй, будь сейчас на месте валлийца я, они ликовали бы
не меньше.
  Сэр Эгвед резво подскочил на ноги и поднял вверх руку, требуя у оруженосца
немедля сменить оружие. Из-за ограждения ристалища вылетела секира, и он
ловко поймал ее на лету. Браво, браво! Я не спеша повернул коня и,
поглядев через плечо на приготовившегося к моей атаке принца, легкой рысью
погнал Мавра в "правый угол", туда, где ждали меня Лис, Годвин и группа
поддержки из отряда Ллевелина.
  Публика по достоинству оценила этот жест. В сущности, я мог и не
дожидаться ни того, чтобы сэр Эгвед поднялся на ноги, ни уж тем более,
пока он вновь возьмет оружие. Да и атаковать копьем пехотинца, пусть даже
и вооруженного, для опытного бойца дело немудрящее. Но шоу должно
продолжаться, как пел когда-то Фредди Меркьюри, мир праху его, а стало
быть, я дал полную возможность противнику прийти в себя, сорвав при этом
очередную порцию аплодисментов даже среди упрямых валлийцев.
  - Ну как? - поинтересовался я, спрыгивая наземь и принимая из рук Годвина
секиру.
  - Обалденно! - кинул Лис, поправляя на ходу пластины оплечья и чаши
налокотников. - Публику завел круто! Ну что, положишь его в третьем раунде?
  - Да ну, зачем? - отмахнулся я. - Сейчас все и закончу. Мы вновь сошлись.
Принц Гвиннед стоял, выжидая мою атаку, выставив вперед щит и отведя назад
секиру. "Дурное дело, - пробормотал я, откидывая в сторону щит. - Этак еще
полчаса рубиться можно!" Противник, подозрительно поглядев на меня из-за
личины, выполненной в виде все того же атакующего сокола, последовал моему
примеру. Оставаться со щитом после того, как я дал ему передышку, означало
расписаться в собственном невежестве и трусости.
  - У-у-ах! - Секира валлийца пронеслась мимо параллельно земле, не достав
до меня буквально пары дюймов.
  - Попробуй еще раз! - крикнул я, подзадоривая и без того раздосадованного
неудачей соперника.
  Секира вновь пролетела мимо и едва не вонзилась в ристалище под дружный
хохот толпы.
  - Эй, принц! - крикнул кто-то. - Может, тебе серп дать? Из-под кольчужной
бармицы послышалось глухое рычание.
  "Начнем, пожалуй", - вздохнул я. Оружие противника вновь двинулось вперед,
норовя раскроить меня от плеча до бедра. Я резко шагнул, прижимая свою
ногу к выставленной ноге Эгведа и надавливая на внутреннюю часть колена. В
ту же секунду наши секиры столкнулись, и я, подхватив боевой топор
противника под топорище, дернул его вверх и назад.
  Публика взвыла, радуясь очередному трюку. Секира сэра Эгведа вылетела у
него из рук, словно рыбка, выхваченная удилищем, а сам принц, лишенный
опоры, но все еще лихорадочно пытающийся поймать ускользающее оружие,
вновь растянулся на земле, похоже, так и не поняв, что в конце концов
произошло. Впрочем, времени для раздумий у него уже не было. Едва лишь
спина валлийца коснулась травы, мое колено опустилось ему на грудь и
кинжал милосердия "Кинжал не входил в число оружия. Оставляли даже
пленникам", сверкнув перед глазами, недвусмысленно дал понять, что третьей
перемены оружия не потребуется.
  - Слово! - прохрипел сэр Эгвед. - Мое слово! Атбред! "Атбред - выкуп
(валлийск.)"
Я убрал колено с груди принца.
  - Я в вашей власти, сэр Торвальд, - недобро глядя на меня из-под вороненой
личины, прохрипел поверженный рыцарь.
  - Я желаю знать, отчего вчера прилюдно вы поносили славное имя герцога
Ллевелина. Я желаю, чтобы вы так же прилюдно принесли свои извинения,
поклявшись честью на своем мече, что впредь никогда не станете пятнать
хулой имени герцога, а также не поднимете оружие против него и кого-либо
из его союзников.
  Глаза принца Гвиннеда сошлись в узкие щелки.
  - Ллевелин - незаконнорожденный сын моей тетки Эреники. Не