ну
поднять  меч  как  раз  вовремя,  чтобы  защититься  от  удара   секиры,
пришедшего слева, и одновременно уклониться от ударившего спереди копья.
И такой позиции было  совсем  несложно  совладать  с  владельцем  секиры
справа, используя его  как  щит  от  копейщика,  прикончить  первого  на
развороте и на том же движении пронзить второму горло.
   "Просто, как бобы лущить, - подумал Лордан с легким отвращением. -  У
бедных ублюдков нет ни одного из моих преимуществ".
   Ярдов через пять кочевник заламывал руки горожанину,  а  двое  других
дикарей били его копьями. Вопреки собственным решениям, Лордав подскочил
к ним сзади и быстро разделался с копейщиками двумя  короткими  ударами.
Оставшийся дикарь попытался заслониться умирающим  перимадейцем,  но  он
был на голову выше своей жертвы, и это его погубило. Когда и с этим было
покончено, Лордан наклонился к горожанину - но увидел, что тому  уже  не
помочь, и не стал терять время.
   Больше  на  его  пути  от  арки  до  колоннады,  выводящей  в   район
веревочников, не было преград. Сама колоннада являла немалую проблему  -
ее крыша начала гореть и могла обрушиться, так что Лордан преодолел  это
расстояние бегом. Но расчет был верен - теперь он  оказался  в  открытом
пространстве, вне  угрозы  огня  и  с  местом,  куда  можно  бежать  при
нежелании драться. Веревочники соорудили  бесполезную,  но  внушительную
преграду из тросов и  канатов,  через  которую  Лордану  пришлось  долго
прорубаться. Какой-то энтузиаст из верхнего окна  выстрелил  в  него  из
арбалета, пока он рубил веревки, - без  сомнения,  перепутав  Бардаса  с
врагом. Стрелок промахнулся. Кто-то еще крикнул: "Не стреляй, это  наш",
и Лордан продолжил путь. Заставлять дурака платить  за  ошибку  было  бы
опасно, да и незачем - наверняка тот не хотел ничего дурного.
   "Откуда бы бедняге знать, что  я  больше  не  наш  -  а  просто  свой
собственный?"
   Больше квартал веревочников не принес приключений.  Веселье  началось
опять, когда Лордан с больших улиц попал в арку парфюмеров и пошел через
площадь за ней. Этот квартал и так всегда был  нездоровым  местом  из-за
множества хранившихся в нем ароматических масел и спиртовых растворов; а
сейчас ко времени прибытия Лордана все это занялось  огнем.  По  четырем
сторонам площади здания горели и взрывались шарами  пламени,  в  воздухе
носилась горящая  шрапнель  -  это  взрывались  кувшины  с  маслами.  Он
умудрился выбраться оттуда, отделавшись лишь несколькими царапинами,  да
еще большой осколок кувшина вонзился в левое бедро. На  выходе  из  арки
Лордан наткнулся на целую толпу степняков, занятых последним грабежом  в
лавках добытчиков жемчуга.
   Нет  времени,  напомнил  себе  Лордан,  отмахиваясь  мечом  влево   и
почувствовав, что лезвие вошло кому-то в  плечо.  Самое  скверное,  что,
даже  когда  Бардас  дрался,  часть  его  разума  была  отсюда   далеко,
сосредоточиваясь на дальнейшем пути. Он постарался полностью  включиться
на происходящее, но это было нелегко. Кто-то из врагов  едва  не  пробил
его защиту, пока он грезил наяву; клинок звякнул  о  кольчугу  на  левом
плече, а ответ оказался слабым и неточным, хотя все равно сработал.  Тем
не менее, несмотря на спешку, Лордан потратил секунд  девяносто  на  то,
чтобы вывернуть  карманы  мертвого  дикаря  и  присвоить  его  коллекцию
отборных жемчужин. Это по крайней мере решит проблему с деньгами -  хотя
карманы Лордана стали неприятно набитыми и тугими.
   Далее его ожидало относительное благополучие: не так много огня, зато
полным-полно кочевников. К счастью, это были  не  мародеры,  болтающиеся
без цели; здесь образовалась своеобразная дорожная пробках из  множества
повозок, полных ранеными бойцами или просто теми, кто выезжал из города.
Лордан невольно поискал в очереди  Горгаса  но  не  увидел  его.  Самому
захватить повозку и выехать на ней  было  совершенно  нереально:  вокруг
сновало слишком много вражеских  солдат.  И  мирно  пройти  вдоль  линии
повозок тоже не казалось удачной идеей.
   Ну ладно, тогда попробуем под  проклятущими  телегами.  Конечно,  это
означало - ползти на четвереньках, но время больше не играло такой роли.
Все равно ворота не закроются, пока все повозки  не  выедут  наружу.  По
низу  следовало  добраться  до  моста;  потом  можно  выбраться  наружу,
прыгнуть в воду и плыть до берега.
   "Наверно, минеры и те,  кто  работает  в  копях,  привыкли  к  такому
способу передвижения. Но мне не подходит".
   Более чем замкнутое пространство и боль в локтях и  коленях,  Бардаса
угнетало чувство абсолютной беспомощности. Если его кто-нибудь  заметит,
шанса спастись нет. Они просто выволокут  его  наружу,  как  кролика  из
силка, или подстрелят с расстояния пяти ярдов, а он даже  защищаться  не
сможет. После стольких лет работы  в  суде  поединок  лицом  к  лицу  не
особенно страшил Лордана. Хотя он часто бывал от  смерти  на  расстоянии
одной ошибки, но по крайней мере знал, что делает, и мог  контролировать
события. Кроме того, он умел  это  лучше  почти  что  всех,  за  редкими
исключениями. А  положение,  когда  он  окружен  врагами,  но  не  имеет
возможности с ними сражаться, было для Лордана совершенно новым  опытом,
и весьма неприятным.
   "Ладно, наверно, не много  уже  осталось.  Еще  сотни  две  ярдов,  и
все..."
   Он перестал ползти и замер на месте.
   Света было мало, но огонь факелов и отсвет  пожара  позади  позволяли
различить, что сразу несколько врагов приближалось к месту, где прятался
Лордан. Они медленно шли вдоль длинной линии повозок, и из их  поведения
явствовало, что они что-то - или кого-то - ищут. Солдаты  заглядывали  в
повозки, засвечивали факелами под  их  крыши.  Они  даже  наклонялись  и
заглядывали под колеса.
   Дурные вести.
 
*** 
 
   Молясь, чтобы все удалось, Темрай шел между рядов повозок, следя, как
его люди продолжают розыски. Он знал, что задерживает своих  людей,  что
ворота до сих пор открыты, хотя их надлежало запереть с  час  назад;  но
это была его война, за которую только он нес  ответственность,  так  что
вождь мог позволить себе найти полковника Бардаса Лордана. До  этого  он
не мог принять решения.
   Он увидел в телеге  что-то  скорченное,  обернутое  мешковиной,  -  и
незамедлительно ткнул туда мечом. Лезвие звякнуло о серебро и  в  прорыв
ткани показался бок дорогой позолоченной чаши.  Вот  подлецы,  в  прямое
нарушение приказа... Но сейчас  Темрая  это  не  слишком  волновало.  Он
просто разрезал мешок до конца и высыпал серебро на  землю,  после  чего
позвал отряд телохранителей и приказал втаптывать добычу в  грязь,  пока
она вся не скроется.
   "А что, если он уже умер? Умер, а меня не  было  там?  Что,  если  он
погиб в самом начале, еще когда был шанс спасти город, и так и не увидел
огня, женщин и детей с горящими волосами? Это  все  равно  что  готовить
великий пир  кому-то  на  день  рождения,  после  чего  обнаружить,  что
виновник  торжества  не  явился.  О  боги,  да  если  с  ним  что-нибудь
случилось, я никогда себе не прощу..."
   Кто-то обращался  к  вождю,  стоя  за  левым  плечом.  Голос  Кьюская
доложил, что  его  люди  взяли  ворота  Верхнего  города,  так  что  вся
Перимадея теперь в их руках.  Золото,  говорил  он,  шелка  и  пурпурные
ковры, оникс, сандаловое дерево, серебряная посуда и  гобелены,  янтарь,
жемчуга и ляпис-лазурь, и резная слоновая кость, барельефы и  украшения,
подушки, мантии и занавеси, и книги - о боги, кто мог  подумать,  что  в
мире столько слов? - и фарфор, и эмаль, клуазоне  и  лакировка,  флейты,
лютни,  гитары,  трубы,  колокола,  арфы,  лиры  и  тимпаны,  оружие   с
орнаментами и мозаикой, луки, колчаны, налучи, доспехи, щиты,  попоны  и
упряжь, сандалии, башмаки и тапки, чернильницы, и таблички для письма, и
украшенные стило, часы водяные и солнечные, блюда, кубки, подносы,  чаши
для ополаскивания рук, супницы, ножи, кольца для салфеток...
   - Сжечь, - перебил его Темрай. - И ничего не брать.  Понял?  Я  хочу,
чтобы все было сожжено.
   Кьюскай знал, когда с вождем лучше не спорить.
   - Я оставил там двенадцать повозок бочек, - сказал он. - И поджигалки
заложены. Когда мы закрываем ворота?
   - Когда я закончу. Запалите смесь и выведите оттуда  своих  людей.  Я
хочу, чтобы все были готовы уходить, как только я все сделаю.  -  Темрай
развернулся и взглянул на  старого  друга  глазами,  полными  страха.  -
Слышно что-нибудь о полковнике Лордане? Кто-нибудь  докладывал,  что  он
убит или взят живым?
   Кьюскай покачал головой.
   - Я опросил всех сержантов. Никто ничего не видел и не слышал.  Из-за
этого, что ли, мы...
   - Ступай и исполняй приказ.
   Кьюскай ссутулил плечи и отошел. Вернулся отряд, отвечавший за поджог
Верхнего города. Темрай подключил их к обыску повозок.
   -  И  смотрите  насчет  воровства,  -  добавил  он.  -  Если  найдете
награбленное, нужны имена виновных. Мы отсюда  ничего  не  берем;  надо,
чтобы все это хорошенько поняли.
   Солдаты не выказали восторга от этой идеи, но возражать  не  посмели.
Поиски продолжались, и чем дальше, тем  сильнее  сердце  Темрая  сжимала
какая-то жестокая рука. Почему-то он полагал раньше, что все  будет  так
просто... Первое же, что он встретит в захваченном и разоренном  городе,
- это  полковник  Бардас  Лордан,  возможно,  стоящий  посреди  Главного
проспекта с мечом в руках, вызывающий вождя Темрая на смертный бой...
   "А может быть, он сбежал".
   Темрай закрыл глаза. Если Лордан в самом деле сбежал, тогда какое, во
имя богов, может быть оправдание всему этому - тысячам сожженных  заживо
людей, бессмысленному,  ужасному  разрушению?  Этого  довольно,  что  бы
свести с ума кого угодно: сжечь целый город, уничтожить  целый  народ  с
целью убить одного-единственного человека, только чтобы обнаружить,  что
этот единственный - сбежал...
   Он немедленно выбросил эту мысль из головы, отбивая атаку на цитадель
своего разума. Боги, отдавшие ему Перимадею, не поступят с ним так.
   Он нагнулся и заглянул под ближайший вагон - и  встретил  неподвижный
взгляд, глаза в  глаза.  Это  был  мальчик  лет  одиннадцати-двенадцати,
прятавший свои по-подростковому переросшие члены за колесами.  Лицо  его
было сведено ужасом, так хорошо знакомым Темраю.  В  глазах  его  Темрай
видел пламя пожара и кошмары разрушения  -  образы,  виденные  им  самим
много лет назад, как если бы он смотрел в собственное страшное прошлое.
   "Ты видел, как горела твоя  мать?  Как  корчились  в  огне  братья  и
сестры, пока не сгорела вся кожа и плоть и остались только черные кости,
такие же черные, как руины города?"
   Внутри его шевельнулась жалость, как  кошка,  царапающая  полог,  как
старая белая кошка, которую так любила его мать, кошка, быстрее  пламени
носившаяся  внутри  горящего  шатра,  покуда   не   кончились   пути   к
отступлению.
   Он подумал о мальчике, обреченном носить этот огонь внутри  себя  всю
оставшуюся жизнь, видящем пламя всякий раз, закрывая глаза... Он подумал
обо всем этом, и содрогнулся от жалости,  и  наложил  стрелу  на  тетиву
своего лука.
   "Я стал очень жестоким, - подумал он, - но все же не настолько.  Хотя
бы от этого я его избавлю".
   Он натянул тетиву и прицелился. Тетива впилась в пальцы, и в этот миг
кто-то позвал его сзади - Темрай, оглянись! - и страшная боль отдалась в
спине и в затылке, как от тяжелого удара. Стрела выпала у него  из  рук,
он упал вперед бесформенной кучей. Это был голос Кьюская;  вождь  поднял
голову и увидел Кьюская, и между Кьюскаем  и  собой  -  спину  человека,
такого знакомого...
   Полковника Бардаса Лордана.
   Тот взмахнул мечом, держа его обеими руками,  пока  Кьюскай  поднимал
пику, чтобы защититься. Темрай уже видел, что Кьюскай  ошибся,  но  было
поздно; меч Лордана ударил его в  челюсть  справа  и  вошел  в  плоть  с
толстым мясным звуком - так мясники разделывают тушу оленя, добытого  на
охоте, - и вышел с другой стороны. Голова Кьюская  соскочила  с  плеч  и
повисла на полоске кожи с левого плеча; тело  содрогнулось,  прежде  чем
упасть, и Лордан развернулся к Темраю.
   Как в том самом сне, что приходил время от времени. Во  сне  человек,
который был Бардасом Лорданом, видел мальчика, прячущегося под повозкой,
сходил с коня и направлялся  к  нему,  и  наклонялся,  протягивая  руку,
длинную  руку,  которая,  казалось,  тянется  целую  вечность,  настигая
мальчика везде, куда бы он ни пытался отползти... рука  хватала  его  за
предплечье, или за локоть, или за кисть,  и  тянула,  покуда  сустав  не
выходил из паза, и кость не отрывалась, после чего рука хватала  его  за
второй локоть, или за ногу, или за  шею,  пока  весь  он  не  оказывался
разорван на кусочки - так дети медленно отрывают лепестки у цветка, и от
него не оставалось совсем ничего, кроме той части, что смотрела  сон;  и
рука протягивалась снова,  и  он  просыпался...  Говорят  же,  что  если
вовремя понять, что это сон, и получить над ним власть, его конец  можно
изменить, сделать другим, счастливым? Не это ли он пытался сделать...
   - Вставай, - сказал Лордан.
   Темрай попытался откатиться назад, под повозку; он уже видел людей за
спиной Лордана, бегущих к нему на помощь, но, как часто бывает  во  сне,
они были слишком далеко, они не могли успеть. Рука Лордана схватила  его
за волосы, рука, ужасная, как огонь. Лордан рванул - и  он  оказался  на
ногах, развернутым, с заломленной за спину рукой, так, что Темрай не мог
шелохнуться, боясь, что  она  оторвется.  Под  подбородок  ему  ткнулось
что-то холодное и острое.
   - Назад, или я перережу ему глотку! - кричал Лордан тем, кто бежал на
помощь. - Эй, ты, сделай раз  в  жизни  что-то  полезное  и  прикажи  им
убираться.
   Темрай хотел подчиниться, но смог  выдавить  из  горла  только  хрип.
Никогда еще ему не было так страшно. Это был худший момент в его жизни.
   - Ты, - снова заорал Лордан, - там, под телегой! Вылезай, пойдешь  со
мной. Если его кто-нибудь тронет - я убью вашего вождя.
   Темрай заметил движение краем глаза; мальчик, в которого он  целился,
желая  избавить  его  от  мук  выкарабкался  из  грязи  и   распрямился,
перепуганный до безумия, не понимающий, что теперь делать.
   - Обойди меня, - продолжал Лордан. - Возьми нож у  меня  на  поясе  и
уткни  этому  ублюдку  под  мышку  -  да  осторожней,  ради  богов,  это
предосторожность - на случай, если они расстараются и  подстрелят  меня,
их вожак все равно умрет.
   Боги, как он спокойно говорит, как потрясающе умело делает все; какой
глупостью, понял Темрай, было даже пытаться помериться с  ним  силой,  с
этим человеком, который был сама Смерть. Все эти  годы  вождь  мечтал  о
великой битве - о схватке один на  один  с  ним,  подобно  перимадейским
судебным поединкам, где твою руку направляет Правосудие  и  подтверждает
твою правоту... Как глупо...
   - Спокойно, - выдохнул Лордан ему в ухо. - Делай как я скажу,  и  все
будет в порядке. Сейчас мы пойдем вперед, прогуляемся  до  моста.  Понял
меня? Пошел.
   Легкого поворота  заломленной  руки  было  достаточно,  чтобы  Темрай
завизжал от боли - если бы не потерял голос.  Потом  Лордан  двинул  его
вперед - прижимая его колено к своему, двигаясь по шагу,  целиком  держа
Темрая под контролем. Он знал, что Лордан может сломать его пополам, или
отрезать ему голову, или оторвать один за другим все члены, и он  ничего
не сможет поделать с этим. Темрай ужасно не хотел  умирать.  По  крайней
мере хотя бы не так, не от рук полковника Бардаса Лордана, как  если  бы
смерть от его руки была стократ хуже, больнее, бесповоротней, чем  любая
другая. Лордан мог раздавить его, оторвать ему голову,  выпить  кровь  и
съесть душу; он был Смертью, и дьяволом, и  всем  страхом,  который  он,
Темрай Покоритель Городов, Темрай Смертоносный, принес в этот мир...
   - Так, так, - приговаривал голос Лордана ему в самое ухо.  -  Хорошо,
молодец. Разве тебе не нравится, когда история кончается хорошо?
   Кажется,  здесь  собрался  весь  клан.  Они  стояли,  и  смотрели,  и
отшатывались у них с дороги, потому что, несмотря  на  все,  на  осадные
машины, огонь и миллионы сделанных и выпущенных стрел, на земле не  было
силы - куда уж там жалкому  народу  Темрая,  -  способной  противостоять
кошмарному  полковнику  Лордану,  пожирателю  душ,  носителю  Смерти   и
Правосудия, чью ужасную силу выпустила в мир слепая глупость Темрая. Что
будет, когда чудовищу надоест с ним играть, Темрай даже  представить  не
мог: запредельная боль или вечное мучение...
   - Назад, - прорычал Лордан. - Не дергайся. Держи этот нож  осторожно,
сынок, если ты проткнешь его -  мы  оба  трупы.  Так,  мы  сейчас  будем
разворачиваться. Когда я скажу "пошел"...
   Это был неуклюжий, нелепый маневр, похожий на то, как  боком  ползают
крабы, или на то, как учат танцевать маленького ребенка.  Теперь  Темрай
был повернут лицом к своим людям, он  видел  ряды  повозок  и  роскошную
панораму горящего города.
   "Он хочет, чтобы я смотрел на это, когда он убьет меня, - сказал себе
Темрай, - потому что он - Правосудие, а я во всем виноват".
   Кровь бежала по его лицу, вытекая из раны на голове; она собралась  в
уголке глаза, заставляя смаргивать. Сейчас они были под аркой караульной
башни и шагом продвигались на подъемный мост. Темрай видел, как  отблеск
сверкает на воде. Они неловко перешагивали через валявшиеся  под  ногами
трупы.
   - Вот мы и пришли, Темрай, - прошептал Лордан. - Спасибо  за  помощь.
Знаешь, ты напоминаешь мне меня в твои годы. Ты...
   Он обращался к мальчику, тому, который прятался под телегой.
   - Ты умеешь плавать?
   Мальчик ответил, что, наверно, да.
   - Хорошо. Теперь вложи мой нож обратно в ножны и прыгай.
   - Да, сэр.
   - Давай, чего встал...
   Темрай услышал всплеск.  Руку  пронизала  новая  нестерпимая  вспышка
боли, и Лордан снова шептал ему в ухо - так близко,  что  казалось,  его
голос звучит внутри головы:
   - Мне следовало бы убить тебя, но я никогда не видел смысла в  мести.
Можешь подумать об этом на досуге.
   Сильный толчок в спину опрокинул Темрая плашмя на доски,  и  от  воды
послышался сильный всплеск.
   Вокруг вождя сгрудились люди, помогая  подняться,  крича,  размахивая
факелами, пуская в воду стрелы... Темрай освободился  от  цепких  рук  и
смотрел на воду, но не видел там никого. Плавало несколько трупов, но ни
один не был Лорданом.
   "Он плывет под водой, - подумал Темрай, - а может быть, вес  доспехов
потянул его на дно и утопил. Нет, не будь глупцом, он не может  умереть.
Он просто пропал или отрастил крылья и улетел. Он  ушел,  а  я  все  еще
жив..."
   - Бросьте, - сказал он. - Забудьте о них.  Выводим  всех  из  города,
закрываем ворота и рушим дамбу. Я хочу покончить с этим сейчас же.
 
*** 
 
   Легкие его разрывались, все суставы переполняла боль.  Кольчуга  была
как враг, вцепившийся в него и тянущий на дно. На этот раз  спасения  не
было, Бардас собирался умирать -  смешно  в  самом  деле,  что  придется
умереть сейчас, после такого великолепного побега...
   - Просыпайся, - позвал голос у него над головой. Все в  порядке,  это
просто сон.
   Он открыл глаза и увидел  над  собой  лицо  мальчика,  которого  спас
из-под повозки.
   - Вассис? - сонным голосом пробормотал Бардас.  За  головой  мальчика
простиралось синее небо, в вышине кружили чайки.
   - Все в порядке, - засмеялся  мальчик.  -  Ты  жив.  Ты  на  корабле,
вспоминаешь?
   Лордан сел - и скривился от боли. Он совершенно забыл про истерзанные
мышцы.
   - Извини, - сказал Бардас, - наверно, мне приснился кошмар или что-то
в этом роде.
   Паренек усмехнулся.
   - Смотри, - сказал он, показывая на горизонт, - мы прибыли.
   На самом горизонте Лордан смог различить  очертания  города.  Высокая
стена, башни и купола, и солнце сверкает на позолоченной крыше огромного
храма. Он слышал об этом  месте  -  одном  из  сказочных  мест,  которые
обязаны где-то существовать, но кото