щих от любопытства юнцов, каждый из которых, вне всякого сомнения,
пришел исполнить  детскую  клятву  стать  магом.  Алексий  был  циником,
остатки идеализма, присущие его натуре, исчезли с получением сана. И тем
не менее он трепетно относился к извечной Обязанности  Патриарха  каждый
год принимать в послушание новичков.  Алексий  выполнял  свой  священный
долг:
   Каждый год объяснял неофитам, что здесь их не сделают волшебниками.
   - В целом, - продолжал старец, -  Закон  используется  как  щит  и  в
значительно меньшей степени как меч. Защита и нападение, ничего другого.
Он не может излечить больного или воскресить мертвого, превратить свинец
в золото, сделать человека  невидимым  или  заставить  женщину  полюбить
мужчину. Закон  не  может  создать  что-либо  или  изменить  что-то  уже
сотворенное. Он может перенаправить проклятие и может наложить  его,  но
все это лишь побочные явления, не имеющие прямого отношения к цели, ради
которой существует Закон.
   Как и предполагал Алексий, его  слова  вызвали  недовольный  ропот  в
рядах высокообразованной аудитории:
   Патриарх не имел права говорить с ними в таком тоне. Они пришли сюда,
чтобы познать величайшую тайну, присоединиться к самой  лучшей  и  самой
богатой гильдии мира.
   Опыт показывал,  что  в  любом  случае  останется  человек  двадцать,
которые и завтра будут смотреть на  Учителя  с  обожанием  и  восторгом.
Остальные - младшие отпрыски, жаждущие узнать,  как  превратить  старших
братьев в  жаб,  сыновья  торговцев,  отправленные  научиться  поднимать
попутный ветер и призывать джиннов для перемещения тяжелых грузов, могли
собирать вещички и убираться вон. Патриарх знал, что делает: не  пройдет
и полугода, как он избавится от половины из этих юных идиотов.
   - Завтра я расскажу вам о  четырех  принципах,  положенных  в  основу
Закона. Освоив их уверен, что это будет несложно, - вы выберете один  из
шести аспектов, который вам наиболее интересен. Затем вас распределят по
классам и назначат наставников. Позволю себе  напомнить,  что  студенты,
которые не внесли плату за обучение, до занятий не допускаются.
   Сколько энергии приходится тратить на обучение молодежи. Вернувшись в
келью - квадратный каменный мешок с грубыми  нарами  и  дубовым  книжным
шкафом, - Алексий сбросил торжественное облачение  и  нелепые  пурпурные
туфли, опустился на ложе и начал возиться с  трутом  и  кремнием.  Через
некоторое  время  фитиль   нехотя   загорелся,   осветив   изумительный,
совершенно не сочетающийся с аскетической обстановкой мозаичный потолок.
   Внизу  в  трапезной  накрывали  ужин.  Пройдет  немного  времени,   и
послушник постучит в дверь, чтобы получить разрешение опустить люстру  и
зажечь свечи. Патриарх ощущал как внутри поднимается  раздражение,  хотя
этот обычай являлся частью дневного уклада жизни.
   Шум, доносившийся снизу, раздражал его слух,  мешал  сосредоточиться.
Не прошло, наверно, и дня, чтобы Алексий не споткнулся о проклятый рычаг
этой люстры, бесцельно бродя во мраке своей кельи. Он специально настоял
на том, чтобы в комнате  не  было  окон.  Света  лампы,  отраженного  от
мириадов  золотых  чешуек,  составлявших  легендарную  мозаику,   вполне
хватало для чтения, если держать книгу на расстоянии  нескольких  дюймов
от глаз. Такая причуда на самом деле объяснялась просто: Алексий страдал
катастрофической рассеянностью. Будь в келье окно, он бы часами  смотрел
наружу вместо того, чтобы предаться чтению. То же  относилось  к  другим
предметам обихода:  Патриарх  отказался  от  гобеленов  и  фресок  чтобы
изучить изречения Отцов. Он  никогда  не  выходил  к  трапезе,  обходись
кружкой воды, краюхой черствого хлеба и яблоком, поскольку знал, что  на
этом работа, которую еще можно было бы сделать, закончится.
   Такой образ жизни создал  Алексию  славу  великого  аскета.  Он  был,
возможно, самым уважаемым Патриархом  за  последнее  столетие  -  совсем
неплохо для человека, который  шевелил  губами  при  чтении  и  даже  не
пытался это скрыть. Ему требовалось в два раза больше времени,  чем  его
более одаренным коллегам, чтобы постичь очередное открытие или теорию  в
области вероучения, но в конце концов упорство брало верх. Многие из его
окружения Патриарха любили, и Алексий никак не мог понять почему.
   Сегодня ему  предстояло  одолеть  новый  трактат  о  природе  веры  -
очередной шедевр юного Архимандрита, судя по виду,  написанный  за  один
вечер. В отличие от Патриарха,  которому  каждая  пядь  знания  давалась
потом и кровью, этот человек от природы обладал  интуитивным  пониманием
Закона, но все свободное -  и  рабочее  -  время  проводил  на  скачках,
оставляя там большую  часть  своего  состояния.  На  сей  раз  блестящий
спортсмен высказывал мысль, что вера имеет в Законе то же значение,  как
луч света, играющий на гранях кристалла. Закон  универсален:  это  свет,
который может стать лучом,  а  может  рассеяться.  Лишь  проходя  сквозь
призму пытливого ума, он  приобретает  силу,  чтобы  осветить  подземную
тьму, выжечь отверстие.
   Старец нахмурился. Легко и лаконично мальчишка облек в слова то,  что
Патриарх  подсознательно  чувствовал,  но  никогда  не   мог   выразить.
Архимандрит обладает настоящим даром, а ведь  это  только  первая  глава
трактата, часть, в которой автор  излагает  самоочевидные  истины  своей
теории. Изумительная гипотеза излагалась в последующих семидесяти восьми
главах. Похоже, ночь будет долгой.
   В голове постепенно нарастала боль: не помогло и то, что трактат  был
написан на старом, уже не  единожды  мытом  пергаменте.  Легкий  стук  в
дверь,  которого  он  ожидал  уже  более  получаса,  все-таки  раздался.
Патриарх шумно вздохнул, и в двери показалась полоска света.
   - Простите, что отрываю вас, Отче.
   Алексий вздохнул снова, стараясь не отрывать взгляда от книги. Пришел
не послушник: голос принадлежал  незнакомой  девушке,  возможно,  дочери
одной из экономок.
   Если сейчас старик поднимет  голову,  ему  никогда  не  одолеть  этой
запутанной гипотезы.
   - Простите, что отрываю вас, Отче,  -  вновь  раздалось  в  келье.  -
Соблаговолите уделить мне пару минут...
   Проклятие, это студентка.
   - Я читаю, - раздраженно бросил он, поднося рукопись ближе к  глазам.
- Убирайтесь.
   - Это не займет много времени, обещаю вам. Пожалуйста!
   Алексий вздохнул.
   - Когда  Патриарху  Никифору  Пятому  помешали  читать  трактат  "Все
пройдет", он наложил на незадачливого глупца такое проклятие,  что  того
убило молнией на месте, - сурово произнес старец.  -  Лишь  много  позже
выяснилось, что несчастной жертвой ярости Патриарха пала его собственная
дочь, пришедшая предупредить отца,  что  дом  охвачен  огнем.  Приходите
завтра после лекции.
   Прекрасно,  если  можно   избавиться   от   раздражителя.   Но   если
раздражитель не желает, чтобы от него избавлялись, нужно,  для  экономии
времени, как можно быстрее покончить с ним.
   Алексий заложил камыш между страницами - воз можно, девчонка  все  же
не сильно помешает, -  и  поднял  глаза.  Его  взору  предстало  длинное
костлявое создание, носящее свое тело словно пальто старшей  сестры.  На
вид лет пятнадцать-шестнадцать, огромные голубые глаза  в  пол  лица.  В
этом возрасте все так выглядят, подумал Патриарх, припоминая себя в годы
юности. Позже она станет красивой
   - Ну, побыстрее,  -  пробормотал  Алексий.  -  Что  я  могу  для  вас
сделать?
   Девчонка опустилась на колени - вовсе не из почтения, так делают все,
кто рожден в домах, где нет стульев.
   - Мне нужно проклятие.
   Старец закрыл глаза. В  этом  году  все  начинается  еще  раньше.  Он
намеревался произнести нечто свирепое  и  вы  ставить  нахалку  вон,  но
почему-то не сделал этого. Было в этом ребенке что-то умоляющее,  что-то
- как бы это сказать? - деловитое, что почти заставило Патриарха сделать
то, о чем его просили.
   - Зачем?
   Похоже, девушка сочла вопрос глупостью.
   - Я хочу проклясть одного человека, - просто сказала она. - Вы можете
открыть мне нужные слова?
   "Я могу объяснить тебе, -  размышлял  Алексий,  -  я  могу  начать  с
четырех принципов, лежащих в основе Закона,  коротко  резюмировать  роль
веры (которая, в сущности, напоминает стекло, служащее для  концентрации
солнечных лучей), взаимосвязь действия и  противодействия,  бесплодность
необоснованного  применения  силы,  чтобы  ты  поняла,  как  глупа  твоя
просьба. Или я могу просто сказать "нет".
   - В зависимости  от  того,  на  кого  и  почему  вы  хотите  наложить
проклятие,  -  вместо  этого  произнес  Патриарх.  -  Понимаете,   чтобы
проклятие принесло пользу... простите, я неверно выразился  -  проклятие
работает, когда основывается  на  каких-то  действиях  жертвы.  Народная
поговорка "проклятие невинного бежит" - хотя и не  всегда  соответствует
действительности, все же недалека от истины.
   - О, он совсем не невинный, - уверенно воскликнула девушка. - Он убил
моего дядю!
   Алексий кивнул.
   - Хорошее начало, - пробормотал старец, - во  всяком  случае,  у  нас
есть действие. Сложнее, если убийство обоснованно, хотя и в этом  случае
на человека можно наложить проклятие, которое будет эквивалентно силе  и
последствиям его деяния.
   Девушка на минуту задумалась.
   - Это было законно, но  вовсе  не  оправданно.  Как  можно  оправдать
убийство невинного?
   Патриарх решил не переубеждать ребенка.
   - Когда вы говорит "законно"... - начал он.
   - Мой дядя адвокат. Был. - девушка  горько  усмехнулась.  -  Довольно
посредственный. Он никогда и никого не убил. Он всегда занимался  только
завещаниями и разводами.
   Алексий  подавил  улыбку,  вспомнив  знаменитую  статую,  стоящую   в
квартале, где он провел детство:
 
   ПАМЯТИ НИКИТЫ,
   БОКСЕРА, КОТОРЫЙ НИКОГДА
   НИКОГО НЕ УДАРИЛ
 
   - Возможно, он выбрал не ту работу, - предположил  Патриарх.  -  Ведь
был же и другой адвокат...
   - Да, его зовут Бардас Лордан, - с готовностью отозвалась  студентка.
- Думаю, он довольно известен. Так вы можете открыть мне слова?
   - Это не так просто, как вам кажется, - вздохнул  старик.  По  правде
сказать, конкретных слов не существует. Можно наложить проклятие, вообще
не произнося ни слова. Нужен образ...
   - У меня есть, - перебила девушка, засовывая руку в рукав.
   - В голове, - продолжил Алексий. - Нужно пред ставить  себе  картину,
которая послужит основой для проклятия.  -  Он  отчаянно  стиснул  зубы.
Лучше объяснить все сейчас, чтобы каждый раз не возвращаться к одному  и
тому же. - Квалифицирующее действие - нечто агрессивное или вредоносное,
- то, что нарушает баланс во взаимодействии  сил,  которые  мы  называем
Законом.
   Патриарх понимал, что его слова звучат нескладно, но, в конце концов,
он не просил себя отвлекать.
   - Это все равно что бросить камень в воду: на мгновение вода уходит и
образует нечто вроде воронки. Затем она возвращается туда, где  была,  и
от этого места начинают  расходиться  круги.  Все,  что  нужно  сделать,
дождаться момента, когда образуется воронка, и положить в нее наш камень
- то, что люди называют проклятием.
   - Кажется, понимаю, - сказала девушка. - А что происходит с водой?  Я
имею в виду с той, которая должна вернуться в воронку?
   -    Хороший    вопрос,    -    улыбнулся    Алексий,    впечатленный
сообразительностью  ученицы.  -  Вторгаясь  туда,  куда  уже   произошло
вторжение, мы только ухудшаем положение... нет, я плохо выразился, -  мы
повышаем уровень возмущения и неизбежно усиливаем противодействие. Таким
образом, реакция оказывается значительно мощнее самого проклятия,
   - То есть проклинающий страдает больше, чем жертва?
   - Вы поняли, удовлетворенно кивнул Алексий. - Потому-то,  прежде  чем
научиться налагать проклятия, нужно научиться отражать их. Иначе,  когда
ваш враг сломает ногу, вы свернете себе шею.
   Девушка вздрогнула.
   - Меня это не волнует, - произнесла она. - Вы расскажете,  что  нужно
делать?
   Алексий в задумчивости постукивал пальцами по колену. Первое правило,
которому следовали адепты Закона,  запрещало  выступать  им  в  качестве
метафизических террористов и  проклинать  незнакомцев  просто  так,  для
порядка. Помимо социальных запретов, существовала и реальная  опасность.
Реакция на проклятие будет достаточно мощной. Противостоять ей, находясь
внутри чужого сознания, практически невозможно, не считая случая,  когда
ты точно уверен в том, что делаешь. А Патриарх уверен не был.
   - Нет, - ответил он, - это даже не обсуждается. Все, что я  могу  для
вас сделать, это сам наложить проклятие, но...
   - Вы согласны?
   Тщательно  подобранные  слова,  которые  Алексий  собирался   сказать
девушке, померкли.
   - Это очень сложно, - пробормотал старец - и скорее  всего  не  будет
работать. Прежде всего мне нужно проникнуть в ваше сознание.
   - Вы знаете, как это сделать?
   Патриарх пощипывал бороду. Проще всего сказать "нет",  поскольку  это
было действительно невозможно, во всяком  случае,  не  составляло  труда
доказать неосуществимость такой затеи. Через три недели ему предстоит то
же самое  проделать  в  аудитории,  на  лекции,  посвященной  четвертому
принципу, который заключается в том, что невозможность чего-либо еще  не
означает неосуществимости этого.
   - В некоторой степени.
   - И как же?
   - Трудно сказать. - Алексий криво  усмехнулся.  -  Случается  иногда.
Иногда и сломанные часы показывают верное время.
   - Какие часы?
   Девушка  бросила  на  него  непонимающий   взгляд.   Алексий   сделал
неопределенный жест.
   - Я попробую, если вы настаиваете. Но ничего не обещаю.
   - Спасибо.
   - Пожалуйста. Теперь мне  нужно  четко  увидеть  то,  что  произошло,
камень, брошенный в воду. Причем тот самый камень,  а  не  какой-нибудь.
Понимаете?
   - Думаю, да.
   Девушка сжала руками подбородок и нахмурила лоб.
   - Неверно. - Патриарх тихонько покачал  головой.  -  Расскажите,  что
произошло. Когда вы об  этом  думаете,  перед  глазами  возникает  некая
сцена, так?
   - Да, как картинка.
   - Хорошо, Алексий глубоко вздохнул, - опиши те ее.
   Девушка подняла глаза.
   - Дядя пытался достать его - он отразил дядин  выпад  и  вонзил  свой
меч. И затем клинок сломался. Я до сих пор вижу, как обломок  торчит  из
его груди - такой большой кусок металла внутри человека.  Это  выглядело
словно он - подушка для иголок или кусок масла, в который воткнули нож.
   Старец кивнул.
   - Вы помните, каким было его лицо, вашего дяди, я имею в виду?
   - Да, конечно, -  девушка  задумчиво  рассматривала  свои  сплетенные
пальцы, - оно было обиженным.
   - Обиженным? - озадаченно повторил Алексий.
   - Ну да, как  если  бы  сделал  что-то  неловкое:  разбил  чашку  или
зацепился рукавом за гвоздь. Он был недоволен собой он всегда  гордился,
что  умеет  хорошо   фехтовать.   Конечно,   дядя   не   был   блестящим
фехтовальщиком, он очень много тренировался. У  нас  дома  висит  мешок,
набитый опилками, на котором он тренировал движения. Дядя знал  их  все:
он выкрикивал название и  наносил  удар.  Он  обиделся,  когда  совершил
ошибку. Думаю, что это единственное, на что ему хватило времени.
   - Понятно, - сказал старец и неожиданно добавил:
   - Ты, должно быть, любила его.
   Девушка кивнула.
   - Он был на восемь лет старше меня. Говорят, двадцать три  -  хороший
возраст для плохого адвоката.
   "Теперь понятно, -  думал  Патриарх,  -  двадцать  три.  На  западных
окраинах дяди часто женятся на своих племянницах. Что  ж,  любовь  может
помочь удержать ускользающий образ".
   Алексий закрыл глаза.
   - Вы начали?
   - Да, не мешай мне.
   - Но я же еще не сказала, каким оно должно быть.
   От такой наглости Алексий  едва  не  задохнулся.  Мало  того  что  он
согласился наслать проклятие на  совершенно  незнакомого  человека,  это
должно  быть  еще  и  особенное  проклятие!  Похоже,   ситуация   грозит
превратиться в спектакль.
   - Ну?
   - Я вижу его, - произнесла девушка. - Он на площадке в зале  суда.  Я
стою напротив. В руках у нас мечи. Он делает выпад и...
   - Стоп, - Алексий встревожено поднял руку, - стоп, иначе ты  сделаешь
это сама, и от силы реакции на наши головы рухнет крыша.  Доверься  мне,
думаю, я знаю, что ты задумала.
   Старец закрыл глаза: он находился в зале суда под  высокой  купольной
крышей,  песчаную  арену  окружали  ряды  каменных  лавок,   возвышалось
судейское кресло, по обе стороны  от  которого  располагались  мраморные
коробки, в которых адвокаты ожидали сигнала к  началу  поединка.  Лордан
стоял спиной к Патриарху, через плечо защитника  Алексий  мог  различить
девушку. Теперь она была старше, совсем взрослая и  настолько  красивая,
что ему стало не по себе. Красно-голубые  лучи,  падавшие  сквозь  окно,
играли   на   клинке   длинной   тонкой   полоске   стали,    являвшейся
непосредственным  продолжением  ее  руки.  Лордан   сделал   грациозный,
отточенный выпад девушка парировала, подалась вперед и  одним  движением
запястья занесла  карающий  меч.  Ее  соперник  подался  назад,  пытаясь
уклониться, но слишком поздно он был чрезмерно  самоуверен  и  проиграл,
как и многие другие до него. Алексий  наблюдал  со  спины  и  потому  не
видел, куда именно пришелся удар. Меч выпал из руки адвоката, он  сделал
несколько неуверенных шагов назад и упал, держась за грудь,  скончавшись
раньше, чем его голова с глухим стуком ударилась о плиты  пола.  Девушка
не двигалась, острие ее клинка было направлено прямо на Алексия.
   Неожиданно он осознал, что так и не увидел лица убитого и не  спросил
имени девушки. Это подождет.
   Вообразите муху, жужжащую над вашей  головой,  или  бабочку,  которая
непрестанно кружит вокруг свечи, мешая  вам  читать.  Вы  отмахиваетесь,
готовый раздавить зловредное насекомое, если оно случайно  попадется  на
пути. Оно либо уберется вовремя, либо не  успеет.  Если  успеет,  волна,
созданная вашей огромной рукой,  отбросит  его  в  сторону,  и,  потерян
контроль, оно какое-то  время  будет  беспомощно  биться  в  углу  вашей
комнаты. Алексий чувствовал, как огромная рука заносит сзади свои кулак.
Он ощущал  движение  воздуха,  ударившего  его,  словно  волна  прилива.
Патриарх ждал: либо рука достанет его, либо ему повезет.
   Рука не настигла, но воздушный поток отшвырнул его в сторону,  словно
захлопнувшаяся перед носом дверь. Старик попытался что-то сказать, но не
смог - в легких не осталось воздуха. Он открыл рот и свалился с кровати.
   - С вами все в порядке?
   - Нет, - выдохнул Алексий, помоги мне подняться.
   Девушка схватила его за рукав, она была очень сильна.
   - Что случилось? - прозвучал вопрос. - Получилось?
   - Не имею ни малейшего представления -  пробурчал  Патриарх,  потирая
затылок сильнее, чем того требовал полученный им подзатыльник. - Я  убил
его. Точнее, ты его убила. Так или иначе, оно...
   - Но это совсем не то! -  вскричала  девушка.  -  Это  совсем  не  то
проклятие, которое я хотела!
   Алексий  смерил  ее  недовольным  взглядом.  Даже  голова   перестала
раскалываться от боли, настолько эта история становилась забавной.
   - А что же? Ведь ты хотела отомстить...
   - Я говорила, что не верю в убийства, - с  яростью  ответила  она.  -
Какая польза от того, что он умрет? Если бы вы позволили мне сказать...
   Патриарх уронил голову обратно на жесткую подушку.
   - Тогда что ты хотела, если не его смерти? - устало спросил старец. -
Ну, честно. Вдвоем в зале суда...
   - Отсечь ему руку и уйти, оставив его одного перед  толпой  зевак.  -
Волосы упали ей на лицо. - Смерть не  будет  наказанием  для  него,  это
часть его работы. Я хотела, чтобы он страдал...
   Девушка отвернулась.
   - Что ж, тебе придется обойтись тем, что есть, - отрезал  Алексий.  -
При условии, что твое проклятие вообще подействует.
   - Оно подействует.
   Девушка встала и направилась к двери.
   Интересно, почему  молодые  люди  никогда  не  говорят  "спа